С моей смертью покончено

      Рассвет. Всю ночь он спал на заднем сиденье заброшенной машины. Пятый день бесцельного продвижения по пастбищам, грязным и жаждущим влаги. По крайней мере, пейзаж изменился с горизонтального плато к странному холмистому утесу, поднимающемуся из равнины. Со стороны дороги, пытаясь растянуть спину, ему показалось, что он видит красный сарай на фоне зелёного поля. Возможно, это мираж, но он рискует. Какие ещё варианты? Вздохнув, он зашагал по грунтовой дороге, оставляя за собой шоссе.       Часовая прогулка убеждает его в том, что сарай настоящий, и даже может похвастаться фруктовыми деревьями во дворе старого разрушенного фермерского дома за ним. Рядом должна быть река или ручей, или обильные подземные воды, так как травы здесь полны жизни.       Только бы ещё чуть-чуть.       Слева раздается выстрел в поле. Дориан бросился на землю. Ни рассеченного свистом воздуха, ни пули, пролетевшей мимо — нет выстрела в землю, он не пострадал. Если пистолет направлен на него, они промахнулись. В последний раз, когда кто-то в него стрелял, удача отвернулась от него, и шрам на левой икре был грубым свидетельством его способности переносить чрезвычайно сомнительные методы тренировок.       Он немного проползает на локтях и прячется глубоко в травяную чащу, пытаясь не помешать любым существам, здесь живущим. Отсутствие каких-либо зараженных за последнее время не гарантирует, что они не высыпятся на голову из другого заколоченного здания, которое он проходит. Или из чащи. К счастью, в кустах никого не было.       Еще один выстрел эхом разносится по лугам. Определенно, не в него. Возможно, стреляли вверх, чтобы предупредить. Здесь кто-то живой. Холодный страх застревает в затылке. У инфицированных интерес к убийству и разрыванию людей на части является чисто инстинктивным. Люди же, которые обычно кажутся нормальными, захотят оставить вас в живых, например, для того чтобы потом съесть… по одной конечности за прием пищи. Наслышан историями. Здесь Дориан готов поверить — чем ужаснее это звучит, тем больше вероятность, что это правда.       Стрельба затихла. Дориан аккуратно поднимается, все еще скрываясь за густой зеленью молодых деревьев. Красный сарай закрывает небо на западе, а полуразрушенный дом чуть дальше, чем он думал. Одинокая фигура стоит между двумя зданиями, подняв винтовку наготове.       Мужчина не уверен, на что направлено дуло оружия. С этого расстояния непонятно, что лежит в поле зрения охотника.       В конце концов, оружие опускается, и фигура уходит за сарай.       Дориан остался в кустовой чащобе в течение часа, завернутый в рваное шерстяное одеяло, чтобы отогнать утреннюю застылую прохладу. Сельская местность слишком просматриваема чтобы рисковать в открытую, особенно когда кто-то с винтовкой находится в пределах видимости. Между тем, лежать в грязи, рискуя быть обнаруженным, тоже не особо привлекательно. Скорее всего, что он останется на месте до наступления темноты, а затем уползет и продолжит путь. Или он мог бы рискнуть сейчас, пройдясь по своим следам к шоссе и продолжить путь на север, не подвергаясь нападению. Хотя…       У этого человека должны быть припасы. Вода. Губа Дориана раскололась от жажды, а во фляге остался только один глоток. И в той жидкости, что он нашёл, было точно больше половины грязи, внутренности урчали от такого обращения. Мало еды. Если он не сможет добраться до следующего города — маловероятный подвиг, учитывая, что он совершенно не знает, где он находится, — и покопаться в нескольких старых зданиях или совершить набег на логово охотника… ему придется несладко в течение недели.       Никаких движений на ферме с момента выстрелов, разве что небольшие клубы дыма, поднимающегося из сарая. Огонь для готовки?       Выживание — это целый список рисков: одни пункты рассчитаны, другие попросту необходимы, а некоторые требуют отчаянного риска для спасения от гибели. Если он встанет и выйдет на территорию вооруженного незнакомца, то считай упадёт где-то на середине пути. Дориан всегда был говорливым, но если тебя застрелят прежде, чем ты сможешь открыть рот, это ни к чему хорошему не приведёт.       Причина задуматься была: стрельба не привлекла чрезмерного внимания ни людей, ни зараженных. Он не видел ни одного зомби с тех пор, как начал следовать по бесплодной дороге через пастбища… он не видел вообще никого живого до этого момента. Все мертвы, от усталости или истощения. Этот человек может быть сумасшедшим, но также он может быть рад увидеть другое живое существо, способное к рациональному мышлению. Или же у него подвал, полный заключенных, и Дориана будут приглашать насмерть.       Он снял с себя одеяло, плотно свернул его и положил обратно в сумку. Ползя на локтях, он выходит из зарослей, затем поднимается, чтобы прокрасться по высокой траве к дороге, периодически поглядывая через плечо, чтобы убедиться, что никто не последует за ним.       Пошатываясь, Дориан бежит по настилу из щебня, но замирает как вкопанный.       Прямо перед ним встал незнакомец с собакой, и в руке тот держал револьвер, нацеленный ему прямо промеж глаз.       — Не надо, — пытается сказать он, поднимая обе руки. Голос загрубел от жажды и долгого молчания. — Пожалуйста.       Тишина, за исключением низкого рычания от волкоподобного животного, присевшего рядом с человеком. Веснушчатый нос, глаза разного цвета. Голубой жуткий, словно укол льда. Он не поджал губ, но, увы, он узнает этот взгляд. Если Дориан вздрогнет, у него в предплечье окажется сорок два зуба, или что-то менее терпимое по боли.       Дориан утешил себя тем фактом, что у человека вообще есть собака, даже если злобная дворняга, которая может свести с ума своим поведением. Это хороший знак. Большинство людей не заботятся о том, чтобы держать животных рядом, когда они идут кухарить.       — Я не хочу бить твою псину по голове, — проскрипел он сухим голосом, — если ты дашь ему знать, что я не причиню вреда, я буду признателен. — Угрозы в мягких тонах, чтобы не спровоцировать зверя. Животные.       — Канюк, — буркает мужчина. Собака смотрит на него. — Сидеть.       И пес неохотно садится в позу сфинкса.       — Спасибо. — Дориан сразу расслабляется.       — Откуда ты пришел? — потребовал тот.       Он прочистил горло, тщетно пытаясь вызвать влагу на своем сухом как наждачка языке.       — Как и все, откуда-нибудь?       Незнакомец жует зубочистку во рту, губы искажаются в подобие ухмылки. Не тот ответ, которого он хотел.       — С востока, — говорит ему Дориан, — я работал четыре года на линии снабжения побережья.       Ружье опускается на дюйм, и мужчина поднимает край шляпы; старая «Стетсон», которая видала лучшие времена.       — Ты из «Цикад»?       Не самый безобидный вопрос для спрашивания. Лучше промолчать.       — А ты?       С пушкой наготове, мужчина протягивает пустую руку к горлу своей футболки и вытаскивает цепь с парой потускневших бирок, утяжеляющих конец. Они падают на грязный голубой хлопок со звоном.       Значит, тоже.       — Ты здесь один? — спрашивает Дориан.       Он колеблется, но в конце концов кивает, немного опуская оружие.       — Я тоже.- Возможно, глупо не притворяться частью группы, но он уже чувствовал себя увереннее — этот парень не пристрелит его, а если и выстрелит, Дориан верит в его меткость. Быстрая, безболезненная смерть — лучшее, что человек может просить в наше время.       — Вот, — Дориан начинает медленно выпутываться из своей поклажи, — это жест доверия, если можешь так думать.       Мужчина, посасывая зубочистку, перебросил её во рту из одного уголка губ в другой.       — Я так не думаю, — говорит он, снова поднимая пушку.       Дориан вздыхает.       — Я собираюсь снять свою сумку и бросить ее между нами. Мой жетон находится во внутреннем кармане на переднем клапане. Окей?       Возражений не последовало, поэтому Дориан начал опускать сумку с плеч. Он бросил её вперед на землю, за пределы досягаемости; от удара лом Дориана вывалился из петли, в которой инструмент был закреплен, и отскочил с металлическим звоном. Его единственное оставшееся оружие. Когда они с Феликсом потеряли друг друга, тот нес свой старый пистолет, а Дориан все ещё держал с собой ящик с боеприпасами. Для бартера, возможно.       Винтовка все еще слегка угрожает своим дулом, вот незнакомец наклоняется, расстегивает молнию на сумке и откапывает блестящую металлическую безделушку из вышеупомянутого кармана.       — «Дориан Павус», — читает мужчина вслух. Он несколько раз подбросил медальон на ладони; взвешивая его, взвешивая варианты. Будто бы то, как цепь упадет вдоль линии жизни, покажет какое-либо управляемое будущее. — Ты мог снять его с трупа. Откуда я узнаю, что он твой?       Ну, будь достаточно умен, чтобы так думать, и доверяй, или достаточно глуп, чтобы спрашивать вслух.       — Полагаю, ниоткуда, — отвечает Дориан. — Увы, нет никакого… секретного рукопожатия «Цикад», о котором бы можно было узнать, так что ты можешь поверить мне на слово или принять решение похуже.       Мужчина кидает угрюмый взгляд. Он вздыхает, затем сует жетон обратно в сумку. Видимо, доволен, раз засунул винтовку в кобуру.       — Каллен Резерфорд, — говорит мужчина. Он осторожно поднимает сумку, приближается к Дориану и выходит вперед с вытянутой рукой.       Дориан протягивает свою, и их руки трясутся в рукопожатии.       — Приятно познакомиться. А это… Канюк, не так ли?       Собака все еще сидит, хотя сейчас выглядит менее враждебной, когда люди перестали размениваться любезностями.       — Да, Канюк, — говорит Каллен. Он быстро свистнул, и собака встала и теперь осторожно подходит к ним. — Будь пообходительней, — нос потянулся вперед, понюхав руку Дориана, затем его колено. Должно быть, пса ничего не смутило — он фыркает, встряхивает ушами, и снова отходит в траву.       — Не видел других Цикад вот уже… — мужчина качает головой, — … очень долгое время.       Увидевшись вблизи, Дориан подумал, что они примерно одного возраста. Под полами шляпы Каллен бледен, но очень румян, весь забрызган веснушками, с темно-коричневой бородой и морщинками в уголках глаз. Красивый даже, будь они в другом времени и в другом месте.       — Не думаю, что нас много осталось, — говорит Дориан, поднимая свою сумку и взваливая ее на себя. Он осторожно подбирает лом и вставляет его в петлю. Не осталось много людей, точка. Больше нечего сказать.       И нечем ответить. Собака гавкнула, единожды.       — Проголодался, — объясняет Каллен. — Ты, думаю, тоже. Идём.       Примерно на расстоянии нескольких футов друг от друга, бок о бок, каждый подозревая друг друга в каком-то умысле и не упуская друг друга из виду, мужчины пошли к красному сараю на другой стороне от кустов.