Глава 3
17 августа 2020 г. в 21:38
Входом в амбар стала не одна из дверей, а единственная неприкреплённая доска, которую можно подвинуть. Как только они нырнули внутрь, Каллен быстро ставит ее на место.
В центре строения, в яме, вырытой в земле, горит небольшой костер. Каллен установил над ним две старые решетки для барбекю, прислонив к камням, на верхней стоит чугунная сковородка с шипящим мясом. Судя по всему, это был разделанный кролик. Несчастная утренняя мишень в прицеле винтовки. Желудок Дориана урчит под ребрами, практически переворачиваясь в предвкушении трапезы. Дым тонкими завитками поднимается от сковороды, больше, чем хотелось бы.
— Я надеюсь, завтрак не сгорел по моей вине.
Схватив ржавые щипцы, лежавшие в стороне, Каллен переворачивает мясо. Слегка почерневшее, но не до углей.
— С коркой даже вкуснее, — говорит он и кивает на перевернутый молочный ящик, стоящий в нескольких футах от костра. — Садись.
Дориан делает шаг вперед и присаживается. Каллен возится с консервным ножом, затем насыпает зеленый горошек во вторую сковородку с костями и ставит ее на большой, более горячий гриль.
Молча, Дориан осматривает обстановку вокруг. Красный амбар укреплен неслабо: у дверей и окон в качестве баррикад стоит старая сельскохозяйственная техника и тюки сена, в дополнение к доскам с достаточным количеством гвоздей, прочно удерживающих их на месте. Наружный свет просачивается вниз только из высоких мелких окошек и одного открытого люка в потолке.
— Если тебе интересно, снаружи она недоступна, — говорит ему Каллен. — Единственный путь наверх — это сеновал.
Упомянутый сеновал исполински нависал над потолком. Слишком высоко, чтобы дотянуться даже с чьих-то плеч, вместо прочной лестницы есть веревка с привязанной деревяшкой, свисающая с края.
— Я так понимаю, ты спишь там, наверху?
— Почти всё время.
Канюк заканчивает прочесывать периметр и возвращается на старую диванную подушку рядом с проржавевшим трактором, где он мнется и, потоптав поролон ещё три круга, ложится.
Они, кажется, здесь уже освоились.
— Давно вы тут?
Каллен присел на корточки у костра и стянул с головы шляпу, обнажив непослушную копну пепельно-светлых кудрей, гораздо более светлых, чем его борода и брови.
— Где-то, восемь месяцев, может больше. — Он тычет щипцами в мясо на сковородке, и вновь его переворачивает. — Не слишком слежу за временем, в наше-то время.
В самом деле, отслеживать даты сейчас — глупая затея, природа достаточно охотно объявляет о себе, если не знать, смена времен года уже не за горами.
— Все эти восемь месяцев… Ты жил в безопасности?
Ответом послужил кивок.
— Здесь не так уж много инфицированных. Слишком сухо. И низкая популяция населения.
В первые дни почти всем сельским жителям было приказано бежать в карантинные зоны ближайших городов. Мало кому это удалось, а если и удавалось, то они оказывались последними в очередях настолько долго, что правительство начинало открывать по ним огонь, чтобы предотвратить дальнейшее распространение инфекции.
— Ох, точно. — Каллен встает, берет с полки каменную плошку и опускает ее в ведро. Спустя мгновение она была мокрой, и полной воды. Он подходит к Дориану и протягивает посудину.
Если бы в нем еще оставалась возможность плакать, он бы уже пустил слезу. Одного лишь запаха, упоительного и чистого, почти достаточно чтобы смочить ему рот. Он берет плошку и делает долгий, глубокий глоток. Посуда становится почти пустой.
— Спасибо, — запоздало бормочет он, вытирая рукой заросший подбородок.
— Угощайся, — Каллен указывает на ведро. — На участке есть колодец. С водой всё в порядке.
Встав, Дориан вновь наполняет плошку, осушает ее и собирается напиться в третий раз. Он притормаживает себя на третьей дозе. Слишком много булькания в животе вызовет у него рвотный позыв. С плошкой в руке он возвращается на свое место у костра, где Каллен наблюдает за тем как шипит кролик.
— А что насчет охотников? — спрашивает Дориан. — Думаю, это та ещё проблема.
Каллен дважды шмыгает носом, чешет краем запястья по кончику своего острого носа, но на полпути останавливается. Он смотрит на Дориана с выражением лица, похожим на что-то вроде стыда.
— В последнее время никого. Крайняя шайка, которая пришла сюда, не смогла найти дорогу внутрь. К счастью для них.
Винтовка покоится на стене возле входа вместе с множеством других инструментов и оружия, включая отполированный изогнутый лук.
— Ты бы убирал их по одному за раз, верно?
— Я бы сжег это место дотла, чтобы оно не досталось кому-то другому, — бормочет Каллен. И ни у кого не вызывает сомнения его искренность. — Капитан идет ко дну вместе с кораблем.
Между ними потрескивает огонь, древесина шипит своими соками. Легкое напряжение в уголке рта Каллена, похожее на насмешку.
— Если уже единственный выбор состоит в том, насколько злобно и красиво ты хочешь уйти…- и пожимает плечами, как будто это само собой разумеющееся.
— Ох. Да. Чем больше злобы, тем лучше. — Что вполне логично, учитывая все обстоятельства. Человек должен иметь искру своей душе, чтобы выжить здесь, особенно в одиночку. Вернее, почти в одиночку — Канюк на своей подушке грыз пятнистую соболью лапу, а потом со вздохом вытянулся.
На дальней стене висит старая металлическая раковина с пластиковым ящиком для хранения воды под сливом и кувшином на краю. Неработающие краны, как он подумал, но у раковины есть достаточное количество иных применений. В другом углу стоит потрескавшееся кожаное кресло с фонарем рядом. Читальный уголок, судя по небольшой стопке книг, сложенных на правом подлокотнике. Одежда висит на веревке под сеновалом, в основном носки и трусы, пара футболок.
Здесь… уютно. Сухо. Пахнет старым сеном и древесным дымом. Пылью и собакой.
Дориан оглядывается через костер.
— Можно мне… Можно мне остаться здесь на день или два?
В воздухе повисли тонкие шипы напряжения, потрескивающие в унисон с дровами в огне. Каллен вынимает изо рта зубочистку и бросает ее в огонь. Его под бровями взгляд становится жестче.
— Какие у меня есть гарантии, что ты меня не убьешь? Что ты не был… тем, кого послали сюда, чтобы подвести итоги и рассчитаться? — Подобные подозрения были бы изматывающими, если бы не были абсолютно обоснованными. Дориан поднимает руку и качает головой.
— Мы с тобой на одной стороне. Или были, в какой-то момент. Ты не застрелил меня, я твой должник. Если хочешь услышать, я очень серьезно отношусь к своим долгам. — Никогда еще Дориан не чувствовал себя настолько честным, до момента, пока не произнёс эти слова. — Можешь запереть меня в старом стойле на всю ночь, если того пожелаешь, но я должен спросить… а какие у меня есть гарантии, что я не закончу так же, как этот кролик?
Наступает гнетущая тишина. Воздух в комнате становится плотным, словно кисель. Каллен вынимает кусок мяса из сковороды и кладет его в старую миску, а рядом кладет несколько ложек горячего горошка. Он отходит от костра и сует блюдо в руки Дориана.
— Это дерьмо не по моей части, — отвечает он тихим рычанием. Отступая, он берет вторую миску и накладывает собственную порцию, — и я не буду держать тебя в плену. Держи этот лом при себе, — он кивает подбородком на длинный острый инструмент, лежащий в грязи рядом с рюкзаком Дориана, — и у нас не будет никаких проблем.
Неплохо для последнего приговора, думает мужчина.
Что бы ни ждало его в будущем, у него есть укрытие на ночь, и миска горячего кролика с рассыпчатым горошком — лучшее, что он пробовал за последние месяцы.