С моей смертью покончено

      День за днем Дориан все больше погружается в рутину жизни в красном амбаре. Утренняя охота, дневные поиски зелени, уход за садом, стирка белья… Через неделю Каллен соглашается взять его на охоту за мусором, хотя в течение восьми месяцев он уже нашел множество полезных вещей, предложенных пустующими окрестностями. В нескольких милях к западу стоял крепкий дом с еще одной рассадкой фруктовых деревьев. В основном дикие яблони и вишни, но в октябре здесь также вырастут черноплодные сливы.       — В округе помимо кроликов ещё живут и гнездятся дикие куры, — разъяснил ему Каллен, пока они гуляли в округе, — иногда я их замечал, но они жутко скрытные. Канюк убил одну и я чуть с ума не сошел, но он не знал способа получше. В любом случае, мы её съели. Если бы мы смогли поймать несколько живьём…       Яйца. Было бы неплохо снова ощутить их вкус.       Один из вечеров был настолько жарким, что даже снизу сарая становится невыносимо. Они оба без рубашек, потеют над своими делами. Наконец Каллен бросает собственноручно наточенное лезвие, и издает долгий, болезненный вздох.       — Хватит на сегодня. — Он достает из шкафа потрепанное полотенце и жестом приглашает Дориана следовать за ним.       Ему настолько осточертело штопать, что мужчина с радостью бросил починку ткани и последовал за ним. Ткань двух собственных футболок изношена уже настолько тонко, что новые стежки не задержатся надолго.       Они пересекают пастбище с собакой, следующей по пятам, и поднимаются по дороге примерно на километр. Побродив по редкому лесу, те наконец добираются до берега небольшого озера. Под ногами шебуршат камешки пляжа, но они не останавливаются, пока не дойдут до иссиней ложбинки, где вода становится глубже.       — Берегись пиявок, — предупреждает Каллен, а после без особого проявления стыда стягивает с себя джинсы и брифы, и заходит в воду.       — Ты привел меня сюда… купаться голышом?       — Не думаю, что ты увидишь что-то новое, — оскалившись, бросает Каллен через плечо.       «Ошибиться может каждый» — как там говорили в Риме… И он не ошибается. Дориан расстегивает ремень и сбрасывает одежду в кучу, затем идет босиком по нагретым солнцем галышам и заходит в воду по щиколотку. Как же круто. Свежее, влажное прикосновение к его разгоряченной коже.       — А там действительно есть пиявки?       — Угумс, — Каллен садится на мелководье и брызгает себе на грудь и лицо. Он оборачивается и видит, что Дориан все еще колеблется у берега, — но не слишком много, — поправляется он. — Они в основном болтаются в камышах, да и вода сегодня всё же колышется. Уф, этот ветерок…       Волны совсем неуловимы, но они есть. Значит, есть и ветер. Две медленно рокочущих грозы проплыли над ними на прошлой неделе, изливая воду обратно в пересохшую потрескавшуюся землю. И в сарай. Им пришлось натянуть брезент на потолочный люк, чтобы не дать течи намочить их постели.       Ну, вообще, если подумать, пиявки как насосутся — отваливаются. Если они не присосутся к какому-нибудь уж совсем деликатному месту, Дориан полагает, что это не такой уж и неоправданный риск.       — И часто ты это делаешь? — Спрашивает Дориан.       Он пожимает плечами, покрытыми россыпью веснушек.       Молчун, угрожающий жизни незнакомец, дал ему кров над головой. Как он продержался так долго в одиночестве… В голове возникают вопрос за вопросом, и все они остаются без ответа. Перед мысленным взором Дориана возникает образ зимы здесь, в этом самом месте. Наполовину замерзшее озеро, деревья — лишь ряд голых ветвей, скрюченных и выделяющихся на фоне белого неба. Каллен в толстом меховом жилете парит облаками дыхания, отбивая куски льда, чтобы отнести их обратно в сарай и растопить в воду…       — Насколько долго ты планируешься здесь остаться? — спрашивает Каллен, прерывая момент задумчивости.       — Если хочешь от меня избавиться, так и скажи.       — Нет, я… я просто спросил, — он тянется мокрой рукой к кудряшкам на затылке, и чешет кожу, — Вообще, куда ты направишься после?       На соседнем берегу сидит маленькая коричневая птичка. Она подпрыгивает среди травы, переворачивая сор в поисках закуски. Пернатая посмотрела на них, быстро наклонив голову; сначала в одну сторону, потом в другую. Их присутствие не особо мешает ей заниматься своими делами.       Дориан бросает взгляд в сторону и видит, что Каллен смотрит на него карими глазами, полными чего-то искреннего. Он задерживает на ней взгляд на несколько мгновений, а затем позволяет своему фокусу рассеяться. Птица взлетает и исчезает в кронах деревьев.       — Конкретно? Никуда, — наконец, произносит он. — На запад.       Тот кивает, и зачерпывает воду обеими руками, выливая на свою белокурую голову, затем откидывает мокрые кудри назад. Как бы он их ни приглаживал, они высохнут вразнобой.       — Я слышал, есть пару мест неподалеку, куда можно пойти, — говорит он.       — Например?       Каллен снова поворачивается к нему, вода все ещё капает с его висков на бороду. Этот ублюдок действительно красив, черт бы его побрал.       — Ты не знаешь? Но ты же только что сказал —       — Не потому, что у меня был какой-то план. Неужели я похож на человека, у которого есть план? Я подстригся месяц назад, а еды в моем рюкзаке едва хватало на две недели. Бродил в одиночестве по пустошам… — И заблудился, теперь рассевшись в озерце по пояс с человеком, которого едва знает, и гадая, вдруг он тоже… по мужчинам. Забытый всеми известными богами бардак в голове — вот что такое Дориан.       — Эй, — окликает Каллен. Его ладонь, влажная от озерной воды, хлопает по коже спины Дориана. — Все в порядке. Это уже звучит как план, по крайней мере, сейчас. Он поднимает взгляд на верхушки деревьев, и Дориан тоже волей-неволей туда смотрит. Изрешеченное зелеными листьями небо мягкой синевой заполняет его взгляд.       — Всё образуется. Встанет на свои места.       Или нет. Такова жизнь. Идёт своим чередом.       — И мне нравится твоя причёска, — добавляет Каллен. Это прозвучало достаточно серьезно, но когда Дориан смотрит на него, в подчёркнутой шрамом ухмылке появляется плутоватый оттенок.       И Дориан не выдерживает, брызгая на него со всей силой, на которую только способен.       — Скотина! Чья бы корова мычала!       Рассмеявшись, Каллен плескается в ответ. Но на этом все и заканчивается. Они оба знают, что не должны производить слишком много шума. Дориан наблюдает за Калленом, думая, когда вдруг он начнёт снова, но его желудок сжимается, когда странное, широко раскрытое и нечитаемое выражение появляется на лице блондина.       — Что? — спросил Дориан.       — Эм, пиявка…       — Да ладно тебе, я на это не куплюсь.       — Как знаешь, — говорит ему Каллен, выразительно указывая на какое-то место в озере, прежде чем подняться и броситься к берегу. Дориан всматривается в воду и видит темное пятно, змеящееся к его ногам.       — Ох, твою мать!       И мужчина тоже выбегает из воды.       На суше он тычет Каллена, тот толкает в ответ, и их сгибает пополам от смеха. Хихикая, как пара школьников, они делят свое единственное полотенце и одеваются, собираясь идти обратно в сарай.