С моей смертью покончено

      — Здесь пусто, да.       Никакого ответа. Дориан оборачивается к Каллену, ожидая от него согласия.       Каллен по локоть в банковских ящиках, набитых папками с файлами. Стопки с ними находятся в угловом офисе в здании, расположенном над главной улицей Джаспера. Хмуро поджав губы, Каллен отрицательно мотает головой.       Возле цокольного этажа они увидели джип ныне почивших вооруженных сил, — на его капоте гордо блестела эмблема Цикад, — взобрались по нему на балкон второго этажа магазина и после уже проникли внутрь. Похоже, судя по брошенному снаряжению и стопкам книг, здесь раньше была их база, но они уже давно ушли, забрав с собой все самое ценное.       — Эта твоя подруга, она тоже состояла в Цикадах? — спрашивает Дориан.       Листая дряхлый фермерский альманах, Каллен не отвечает и не проявляет никаких признаков напряжения.       — Типа того, — отзывается он, не глядя.       — Типа того?       Должно быть, он расценил книгу полезной, потому как прячет ее в сумку. На полке папки выставлены чередой над столом у окна, Каллен берет сразу охапку, отчего воздух насыщается затхлым запахом.       — Она была военной, если честно.       Дориан не верит своим ушам.       — Ты, должно быть, хотел сказать бывшей военной.       — Ну, не тогда. — Каллен трясет головой. — Может, сейчас. Если ещё живая. — Он просматривает бумаги, выуживая схемы и большой чертеж. Технические характеристики. Он убирает чертеж прочь. — Армия здесь… немного не такая как на юге, — замечает он. — Она состояла в конной полиции, но когда все пошло наперекосяк, «конюхи» пали так же, как и основная армия. Достичь объединения фронта, все это… фигня на публику. — Повернувшись, он чешет бок. Должно быть, зуд от швов надоедает ему уже пару дней — хороший знак. — Как бы то ни было, некоторые из них были куда более заинтересованы сотрудничать с Цикадами, чем воевать с ними.       — Это все конечно хорошо, но я так понимаю, они до сих пор убивают людей.       Каллен окидывает его тяжелым взглядом исподлобья.       — Как и мы.       Не в таком диалоге он бы хотел участвовать сегодня. Взамен, он обращает внимание на карту Британской Колумбии, висящую на стене. Южная часть вся в красном фломастере — стрелками указаны загадочные точки, которыми они могли когда-то быть, объяснение этого могли сохраниться на стикерах, но они сорваны на пол и смахнуты в сторону блуждающим сквозняком. Дориан находит парочку заметок, но слова либо смазаны, либо это просто набор бессвязных букв или цифр. Должно быть шифр, только вот взломать его у него не было возможности.       — Это бессмысленно, — бурчит Каллен минутой спустя. — Пошли в машину.       Они припарковались за городом, хорошо спрятавшись подальше от трассы, потому что переживали, что гул мотора мог привлечь лишнее внимание возможных оставшихся жителей. Пёс развлекался, обнюхивая всё вокруг ниже по улице, оставленный здесь с четкими приказом ждать мужчин. И это значило перефразированное им придётся окликнуть его обратно от очередной кучи с мусором.       — Что думаешь? — Дориан указывает на карту и стикеры с заметками, что держал в руках.       Каллен выхватывает у него листки и быстро пробегается по ним взглядом. Морщины у него на лбу становятся заметней, когда он нахмуривается.       — Не уверен. — Он косится на карту, на ней нет названий городов, — это топографическая карта — только с разделением по регионам. Пальцем мужчина проводит по красным линиям. — Камлупс, — бормочет он — Келоуна, Голден, Принс-Джордж…       — А ты более знаком с провинцией, чем я, как погляжу.       — Я, ну, долгое время просидел за баранкой, — говорит он. — Проехал много городов.       Вот так новость. Дальнобойщик. Каким-то образом эта работа одновременно ему идёт… и нет.       — Хах. — Подойдя ближе, Дориан также вглядывается в карту, он смотрит в то место, куда указывал Каллен. — Никаких зацепок?       Ответом стало отрицательное покачивание головы.       — Могут быть города, где они планировали расположить гарнизоны, но…       Когда все произошло, оно произошло очень быстро. В один день Дориан покупал себе утренний кофе в своей любимой кофейне, проверял почту и заказывал новые учебники для планирования весеннего учебного курса, а на следующий — полиция оцепила половину города, следом за ними въехали военные со строительной техникой.       Вглядываясь в карту, он замечает на ней какие-то выемки. Должно быть кто-то сильно надавливал на нее, царапая давно исчезнувшую записку. Он наклоняется то вправо, то влево, чтобы получше рассмотреть писанину под разными углами.       — С/х… ком… зэро-три? — читает он вслух, изменяя угол наклона карты, чтобы прочитать все.       — Гм. Есть какие-то идеи? — спрашивает Каллен.       — Не особо. — Это написано было над объектом, как понимает он, что называется Оканаган, — в этом регионе сходятся несколько нарисованных стрелок. — Думаю, чем бы это ни было, оно находится здесь, — указывает он. — Либо пан, либо пропал.       — Келоуна, или где-то рядом с ней. — Каллен пожевывает щеку изнутри. После длинного выдоха он шепчет: — Это будет длинная поездка.       — Если сможем найти ещё бензина, то… почему нет? — Все равно трудно сказать. Если они направятся туда, и там ничего не будет, то они потратят все ресурсы даром, хотя в этом мире трудно оспорить, что любая затея едва ли стоит свеч.       Выражение лица Каллена становится непроницаемым, он выпрямляется по струнке, настолько, насколько это возможно при его худобе и зудящему боку.       — Не знаю, в каком состоянии сейчас нынешние дороги, но… Что скажешь? Стоит рискнуть?       Какой бы дурацкой не была затея, у нее есть конечный путь. Мельчайшая крупица возможности. Глубоко вздохнув, Дориан кивает.       — Поехали.       Готовясь к большой поездке, они курсируют по главной дороге, заезжая в маленькие улочки в поисках хоть пары литров бензина. От одного из домов у Дориана идут мурашки по коже, и как только они толкают входную дверь, он сразу замечает ленивый поток спор в луче света, тянущийся от лестницы в подвал. Так что, закрыв дверь, они уезжают. В другом доме, он находит неповрежденный телефон, лежащий на кофейном столике; тонкий, без царапин и совершенно бесполезный. Взяв его в руки, он притворяется, будто наводит камеру на Каллена.       — Улыбочку, — дразнится он.       Каллен прыскает со смеху.       — Что, соскучился по этому?       — А ты нет?       На мгновение кажется, что он хочет что-нибудь сказать, его губы дергаются, но после снова выравниваются в тонкую полоску.       — Думаю, я куда больше скучал по хлебу, — говорит он взамен.       Дориан рассмеялся и отбросил телефон на диван.       — Лично я тоже думал о нем, он у меня где-то между шоколадом и манго.       — М-м-м, да. У меня так с мороженым и кофе, — присоединяется Каллен.       Они не задерживаются надолго. По пути из города переезжают через железнодорожные пути, и снова едут на юг. Это узкая старая трасса и первое испытание, которое им придется преодолеть через несколько минут, когда не останется никаких вариантов, кроме как проехать по хлипкому мосту: его неровная поверхность оказалась чуть подтопленной ввиду отсутствия технического обслуживания. Дориан едет медленно. Вроде ничего не разваливается. Вместе они выдыхают от облегчения и радостно смеются.       Они проезжают мимо ряда хижин, обнесенных цементным забором, но не подающих каких-либо признаков жизни. Главные ворота украшает угловатая военная надпись. Остается гадать, как они собирались пережить здесь зиму. Возможно, в них теплилась надежда, что сильные холода будут препятствовать распространению инфекции, а диких животных разведется достаточно для охоты. Однако, судя по тому насколько здесь пусто, он готов поспорить, что все пошло не по плану.       Будь обстоятельства не такими ужасными, поездка бы выдалась сногсшибательной. Покатые горы вдалеке возвышаются во всех направлениях, а склоны холмов пестрят вечнозелеными деревьями и сочной травой — самые высокие пики еще хранили шапки из снега. Далекие облака окаймляли голубизну позднолетнего солнца. Не такая уж и тайная часть Дориана мечтает, словно они находятся в отпуске, и самой большой их проблемой стала бы встреча с медведем. Он воображал себя прежнего, того, который жил в более добром мире, согласившегося на поход с новым другом-любителем природы, чтобы произвести на него впечатление. Разумеется, у него ничего бы не вышло, и спустя две ночи они бы заселились в маленький домик, соскучившись по горячему душу, мягкой постели и вай-фаю, не говоря уже о чудесной еде из ресторана.       Мечта исчезает, быстро улетучившись. Её заменят пустая тоска по Феликсу, по воспоминанию одного из их совместных завтраков в кампусе, прежде чем они уходили преподавать. Он сглатывает тугой ком в горле. На обочине дороги лежит опрокинутая деревянная преграда с проржавевшим правительственным знаком, который предупреждал о наличии смертельной заразы и необходимости ехать дальше с предельной осторожностью. Он удивлен, что никто не растаскал заслонку на дрова для костра.       Они едут в тени скалистых пик, огибая речку Атабаска, пока Каллен не бурчит что-то о нужде размять ноги; его любимый эвфемизм опорожнения мочевого пузыря. Дориан тормозит и трое разбредаются по своим делам в разные стороны. После еще немного гуляют неподалеку, желая действительно размять засиженные конечности.       — Хочешь сесть за руль? — интересуется Дориан, протягивая ему ключи.       Каллен глуповато смаргивает, словно и не раздумывал, что такое вообще возможно.       — Ох. Конечно.       С пассажирского сидения дорога кажется бесконечной. Он периодически засыпает, доверившись, что Каллен знает лучше него, куда ехать. Машины, съехавшие на обочину, немногочисленны и расположены далеко друг от друга, некоторые выглядят так, будто их водитель ушел минут десять назад, если не считать испорченных шин и налета пыльцы с сосновыми иголками, закрывающих лобовые стекла. Они едут сквозь свежую зелень, лишенную человеческого вмешательства, пока не спускаются в ледяное поле.       Каллен тормозит рядом с поворотом.       — Хочешь посмотреть на ледник?       Отказываться кажется чем-то неправильным. Приехать в такое место и просто тупо направиться дальше…       — Давай.       Припарковавшись у основания пешеходной дорожки, они следуют по ней до края отступающего льда. Местность пестрит линиями безопасности и предупреждениями, но они не выходят далеко за их пределы. Он знает, что правильная реакция — это трепет, почтение к древнему миру геологического времени, ощущение того, что он муравей на муравейнике, но на душе не возникает ничего и близко похожего на это. Собака катается в лужице со старой водой, стекающей с подтаявшей горы.       Пальцы переплетаются с его ладонью. На него смотрит улыбающийся Каллен, кожа в уголках его глаз поморщилась, а на носу проступили веснушки. И только потом Дориан понимает, что вызывает трепет. Это улыбающийся мужчина, стоящий на леднике в этом конце света.       Он прикрывает рот и вытирает глаза, прежде чем слезы выливаются на поверхность, дышит глубоко и смотрит в облака. «До свидания», — думает он очень тихо, прислушиваясь к струйкам тающего льда, ко всем и ко всему, что движется дальше.       Вернувшись в джип, они поехали дальше.       Здесь быстро наступают сумерки. Переход от солнечного света к тени приводит к значительному изменению температуры. Они уже некоторое время не проезжают мимо городов, замечают только пустые палатки и одну придорожную будку.       — Похоже, нам придется переночевать в ней, — бормочет Дориан, взглянув через плечо, и мысленно прикинул, как они все поместятся в таком крохотном помещении.       Каллен притормаживает. Он смотрит на огромный прицеп, отстегнутый от грузовика.       — А может и нет. — Где-то метрах в пятнадцати над дорогой виднеется грунтовый холм, где они оставляют джип, пряча его из поля зрения, и возвращаются к фуре. Забравшись на капот, Каллен с несколько секунд вглядывается в лобовое стекло и после снова спрыгивает на землю. — Пусто.       И заперто, разумеется. Из глубин своего рюкзака, он достает кусок проволоки и начинает ковырять замок на двери со стороны пассажира. Проходит десять минут. Сгорая от скуки, Канюк навострил уши и смотался на охоту, выслеживая неподалеку какого-то бедного зверька, что станет ему сытным перекусом.       Наконец, раздается щелчок.       — Есть. — Спрыгнув вниз, Каллен открывает со скрежетом дверь. Он запихивает внутрь голову, одобрительно хмыкает, и залезает уже полностью, а после подает руку Дориану. — Не хоромы, конечно, но черт, здесь куда лучше, чем в драндулете, что я когда-то рулил.       Позади двух сидений есть лежанка с относительной большой постелью и верхней койкой. Дориан всегда знал, что дальнобойщики спят в своих машинах, но не ожидал, что салоны окажутся крохотными гостиницами. Коротко хохотнув от удивления, он садится на край кровати. Удобней, чем ожидалось.       — Верно подмечено, — говорит он, скидывая рюкзак с плеч.       На ужин у них энергетические батончики и вяленое мясо, а также военный паек, когда-то представляющий собой курицу, а теперь же просто перемороженный до неузнаваемости. По крайней мере, таким образом можно было легко хранить запасы пресной воды.       С заходом солнца уходит и тепло, и они ютятся на кровати под шерстяными одеялами, пахнущими плесенью.       — Сегодня, на леднике, я… — Каллен фыркнул, сомневаясь. — Хотел спросить, но…       — М?       — Ты терял кого-нибудь? — бормочет он, руками крепко прижимая к себе Дориана за талию. — Партнёра, то есть.       Тяжесть тишины выдавливает из Дориана вздох.       — Да, — наконец говорит он. — Где-то несколько месяцев назад. Мы были вместе еще… еще с конца света.       Позади него Каллен прижимается чуточку сильнее.       — Мне жаль.       Он мотнул головой, все так же лёжа на подушке.       — Я скучаю по нему, но… Ну. Что было, то было. — Он будет грустить по Феликсу, пока все не закончится, какая бы судьба не поджидала его, подняв свою уродливую голову с раскрытой пастью. Туго сглотнув, он накрывает руку Каллена ладонью. — И я… я рад, что ты рядом.       Кончик носа упирается ему в шею, а мозолистая ладонь Каллена скользит вверх и вниз по его животу, словно пытаясь облегчить несуществующую боль. Это приятно, и Дориан расслабляется от прикосновения, начинает скользить в иллюзию безопасности, которую обеспечивает грудь Каллена за его спиной, и усиливается присутствием дремлющей собаки у их ног.       — Это напоминает тебе о прежней жизни? — шепчет он в темноте, заметив очертания салона в лунном свете.       Смех опаляет ему шею, но горячее дыхание вмиг остыло, превратившись в конденсат.       — Представь ещё шум транспортного потока и тарахтенье радио, а меня — менее костлявым, и будет почти идеальный образ.       Ему требуется мгновенье, чтобы построить сценарий: Каллен, опережая график, залез на кровать, чтобы отдохнуть перед выгрузкой. Он выглядит моложе и крепче. Приятный образ. Он переворачивается к нему лицом.       — Я был учителем, — говорит он. — Английской литературы.       Каллен улыбается.       —Не сомневаюсь, студенты были от тебя без ума.       Дориан позволил себе слабый смешок.       — Ох, один-два точно. Может, ещё парочку. — Тяжело вспоминать все это, все те юные лица. Некоторые сумели выжить, он в этом уверен, но мысль все равно не приносит комфорта, учитывая, сколь крохотные остались шансы на безмятежное будущее. Несмотря на нарастающую тоску, он закрывает глаза, когда его губ касается Каллен, оставляя на них нежный поцелуй.       — Поспи немного, профессор, — говорит он голосом тихим и усталым.       Остаётся либо спать, либо плакать, но он слишком устал от слез. Снова получше уложившись на подушке, он засыпает.