Глава 14
19 октября 2020 г. в 22:04
Усопших он видел только в снах. Так с ним было всю жизнь и благодаря такой причине он верит, что его родители, давно ушедшие на тот свет, ещё живы. Его сны ясные и цельные, как наяву, но с достаточным количеством засветов, похожи на размытые старые фотографии. Мягкая сепия подернула дымкой запечатлённые моменты реальности, чуть менее прочные чем настоящее, изменчивые, хоть и уже канувшие в Лету.
В его сне он стоит бок о бок с Феликсом рядом с дверью на балкон их квартиры. Вместе они наблюдают за тем как кружатся падающие снежинки в счастливом зимнем воздухе вечера. Дориан, попавший сюда из будущего, не может притворяться, что ему здесь место. Он как будто скукоживается, когда льнет к Феликсу, все органы чувств направлены на то чтобы втянуть в ноздри запах, который уже больше не существовал. Феликс держит его, он выглядит куда больше, чем в реальной жизни. Они разговаривают, вернее говорит Феликс, болтая так, словно Дориан уже сто лет вел эту беседу, смысл ясен как день, несмотря то, что слова в этом чудаковатом сне так и не были сказаны.
Активизировавшиеся нейронные сети вмиг заполняют пробелы. Он знает этого мужчину, знает эту квартиру и как скрипит их мебель, как и знает как поцеловать его так, чтобы он бросил проверку заданий и пошел с ним в постель.
«Никак не могу найти очки, представляешь», — говорит Феликс.
Дориан тоже это помнит. Непрекращающаяся сага об оставленных где-то очках. Феликс как всегда забудет их, а Дориан подберет, спрятав в безопасное место, пока его не попросят вернуть ценность.
Однако на этот раз он не знает, где очки. Он плачет.
«Прости, милый», — бормочет он ему в шею, рядом с родинкой, где заканчивается щетина. — «Я не знаю где они, я их потерял».
А Феликс смеется, держа его в объятьях, и смеется вовсе не злобно.
«Ты не виноват, Дориан».
Но он виноват. В этот раз, как и во все остальные, он должен был стараться лучше. Слишком поздно…
Выстрелы. Проснувшись, он понимает, что лицо мокрое от слез. Снова звучит выстрел, где-то далеко впереди дороги, но все равно близко, чтобы просто так взять и проигнорировать. Канюк поднимается из насиженного места у ног Дориана и, тяжело дыша, мечется в узком пространстве кабинета, где они спрятались.
Нужно уходить немедленно. Дориан начинается подниматься, понимает, что озяб и полон тоски по нависшим над ним воспоминаниями. Слезы срываются с глаз, он подавляет всхлип, но звук стает комом в горле и это все. Ужасные рыдания выколачивают из него воздух, и свернувшись в клубок, он обхватывает голову руками.
Рядом с ним раздается спертое дыхание, щеки касается длинный и влажный язык, а после утыкается такой же влажный, но холодный нос. Он выдавливает из себя легкий смешок, разворачивается ровно настолько, чтобы обнять пса, прижаться к его шее и избежать настойчивого облизывания.
Канюк приглядывает за ним. Собачья любовь, пожалуй, не такая уже и простая, как может показаться на первый взгляд, но Канюк доверяет ему. Он умное животное и понимает, что такое распустить слюни, как и понимает, что Дориана нужно утешить и Каллен бросил их, однако не понимает почему. Он хочет помочь, о чем свидетельствуют его полные вонючего дыхания попытки поддержать. Дориан жмется к нему, и пес этому не против. Этого достаточно.
Чтобы не случилось, ему нужно доставить собаку туда, где о ней смогут позаботиться. И как только ему это удастся, его уже ничто не будет мешать встретиться лицом к лицу с забвением. Как ни крути, а встретиться со смертью способов хватает.
— Пора уходить, — шепчет он в собачий мех. Уже почти рассвет. Они покинут город, подальше от выстрелов и криков, он найдет новое пристанище и приготовит завтрак.
Вперед. Движение вперед притупляет острую боль от потери. Пока он движется, его внимание сосредоточено на происходящем вокруг, он едет уверенно, словно стрела, следя за дорогой и периодически поглядывая на уровень бензина в баке. Везде есть указатели потерянного мира. Артефакты в виде гниющей рекламы домов на колесах, домиков, аквапарков и ресторанов быстрого питания. Которые все исчезли.
Впереди него раскинулась серая лента разрушенной дороги. Его голова полна мимолетных образов, как солнечный свет падает в пепельно-русые кудри. Эфир заполняет воспоминание постарше, но окруженное тем же светом, в нем стоящий в один трусах Феликс готовит тосты на их кухне.
Пальцы Дориана крепче впиваются в руль, мужчина туго сглатывает. Все идёт дальше своим чередом, всё.
Почти. Любовь остаётся, иссушая его, день за днём. Чтобы не заплакать, он чешет Канюка за ушами.
В нескольких километрах от Сикамауса он останавливается залить горючее в бензобак. В итоге из четырех канистр полной у него остаётся все лишь одна. В маленьком предместье ему посчастливилось отыскать в неприметном гараже новенькую тачку, красная краска до сих пор блестела, словно только нанесённая. Дориан цокнул языком.
— Говорю тебе, они купили ее буквально за день до конца света, — обращается он ко псу. — Какая досада.
Канюк попросту замахал хвостом от того, что с ним заговорили.
Бензина из блестящего пикапа хватило, чтобы наполнить полторы канистры. Он тащит обе обратно в джип, остановившись только чтобы размять окоченевшее плечо и то и дело кряхтя от боли. Он весь в синяках от падения вчерашним утром. На левое запястье пришлась большая часть падения, и он массирует подушечками пальцев сухожилия в надежде облегчить неприятное ощущение. От бездействия наружу лезут воспоминания, обрушиваясь на него одно за другим, словно каскадом. Холодное сияние звезд, горячее дыхание, короткие ногти, зарывающиеся ему в загривок.
Ему стоило поехать следом, или хотя бы попытаться. Стоило сделать что-нибудь, да что угодно…
— Дьявол… — Зажмурившись, он дважды прохаживается по гаражу, чтобы не стоять на месте. Сейчас не время скорбеть. Нужно добраться до конечного пункта, куда они хотели ехать. Каллен может быть там. Идея рождается в уме раньше, чем он может ее пресечь. Несмотря на то, что как никто другой понимает все происходящее, он дает шанс этой бурлящей надежде. Она может быть ошибочной, но на ее подавление нужно вдвое больше сил, нежели просто оставить все как есть.
Назад на перекресток, где трасса разделяется на восточную и южную. Дориан пытается вспомнить ход пальца Каллена по городам на карте, пытается вспомнить их названия. Он трёт глаза и злится на себя, что не придал этому большого внимания. В Джаспере он думал, что чтобы ни произошло, они встретят это вместе. Дурак. Какой же наивный дурак.
— Да гори все пропадом. — Он поворачивает руль и движется на юг. Если это ошибка, тогда… когда закончится топливо, дальше он пойдет пешком.
Пейзаж вокруг зеленеет и кишит жизнью, зазывая его к себе. Река огибает ферму. По ее берегам растут ивы и картинка радует его уставший разум. Невероятно, насколько успокаивающей кажется простая возможность достать воды. К сожалению, существует большая вероятность, что здесь могут быть зараженные. Он устал, но не теряет бдительности. В этих разбросанных по долине деревушках может быть больше людей… Ему нужно держать глаз в остро куда лучше, чем на пустынных равнинах, когда он в последний раз оставался один.
Когда он видит вдалеке серый сарай, то не может не воспринимать его как знак. Он съезжает с дороги и осторожно обыскивает здание, выискивая пищу, пригодную в употребление. Канюк поступает так же, охотясь на крыс у старого зернохранилища.
Позже, почти доехав до места, именуемого Верноном, джип начинает издавать странные постукивающие звуки. Управлять машиной становится трудней, так что приходится остановиться, чтобы проверить что случилось. Осмотр транспорта со стороны водителя ничего не показывает, так что обойдя, он подходит к стороне пассажира, где видит как одно из колес медленно, но уверенно грузно оседает, спуская воздух.
— Блядство. — Он слишком устал, чтобы паниковать. Присев, чтобы получше осмотреть пробоину, он ощущает только мрачное принятие. И когда задумывается, то удивляется, как же он не пробил колесо раньше.
Колесо, обычно прикрепленное сзади на багажнике, уже давно исчезло, вероятно уже годы как пущенное в оборот. К тому же, он еще ни разу в жизни не менял шины и даже не уверен, что справится в одиночку.
— Запаски, я так понимаю, у тебя нет, да? — говорит он Канюку. Пёс только облизывает свой нос и машет хвостом.
Судя по росту придорожных домов, они близко к большому городу. Если там есть СТО, которую еще не разворовали полностью, то есть вероятность… чего-то.
Он делает глубокий вдох, оценивает содержимое рюкзака. В нем лом, револьвер Каллена и коробка с патронами. Винтовка с луком слишком громоздкие, а он явно не стрелок. Еще у него остались две бутылки, наполненные горючей жидкостью и запломбированные тряпьем — они готовы в любой момент стать коктейлями Молотова. Он всегда был на ты с огнем, но одного взгляда на Канюка хватило, что пламя должно быть последним средством. Да поможет ему бог, если он случайно подожжет кобеля. Он себе этого ни за что не простит.
Лямки на рюкзаке нужно подтянуть, что он и делает. После проверяет трижды, на месте ли ломик и как быстро сумеет его вытянуть с уздечки. И только потом начинает свой путь.