Непозволительные удовольствия

― Согни уже, пожалуйста, колени! ― Мишель сдерживала раздражение с особым старанием, лишний раз избегая делать мне замечания, но в отражении я улавливал, как выбиваюсь из чётко сложенного рисунка: светловолосый мерзавец сильно портил синхронность непринуждённо двигающихся жарких тел. Удержаться от комментариев в роли хореографа и я бы не смог, видя как у танцора напрочь отсутствует чувство ритма. Бывает, тело от чего-то непослушно, и его невозможно растанцевать ― неудачный день ― мой затянулся на полмесяца. Это не могло не выбивать из колеи и добавляло нервозности, ведь отборочный этап конкурса был намечен на завтра. Давно смело и не скрываясь я изучал состояние лапули, отразившееся на её внешнем виде: в преддверии отборочного этапа брюнетка не собирала в хвост свои шёлковые гладкие волосы, они трепались за время тренировки и пушились, от этого женский облик принимал особый интимный вид, как во время нашего уединения. Усовершенствованный танец предполагал элементы ненавистного ей стриптиза: взглядом хореограф неловко и с брезгливым удовольствием проскальзывала по моему полуголому телу и торопилась схватиться взором за что бы то ни было, только бы это не был я. Мишель не прятала печаль и едва горящий влюблённый огонёк в глазах, но мне приходилось чувствовать в каждом её действии окончательное разочарование ― что бы девушка не испытывала, она была настроена решительно через это перешагнуть и стала преувеличенно равнодушна во многих отношениях ко мне. Я начал страдать. Жизнь превратилась в вымученный набор запланированных действий, больше не включавший в себя алкоголь и мимолётные знакомства ― две недели привели заядлого ловеласа в сексуальное истощение и беспамятство о себе как о привлекательной личности. Последние тренировки превращали организм в сублимированный овощ, я приходил домой поспать, чтобы на утро снова тренироваться, слабо отдавая отчёт в своей мотивации. Это ли не ради выигрыша для Мишель? Мишель... Теперь, когда девушка отдалилась, я изводил себя душевными терзаниями. Вместо очередной галочки в списке самоуверенного бабника зародилось гнетущее, болезненное чувство сожаления. Зачем она только появилась в моей жизни? Официантка дешёвого паба, профессиональный хореограф и мать детсадовской малолетки. Раньше мне бывало всё равно, кто готов раздвинуть передо мной ноги, социальные роли в обществе не заботили, ведь жажда удовольствий свойственна любым категориям женщин. А что сейчас? Связь с Мишель неприятна, терзает мою из ниоткуда появившуюся совесть. Мне искренне жаль, что я добавил ей неприятностей, а не сожалеть было невозможно ― каждый день лицом к лицу мы сталкивались на репетициях. Танцы, а вечерами бесцельное передвижение по квартире, сопровождала тяжесть в грудной клетке; при редкой возможности уловить взгляд светлых блестящих глаз на себе организм испытывал ноющую боль, заземляющую и приводившую меня в странное живое состояние. Вдруг особенно остро я ощущал широкое пространство студии, ограниченное стенами, тяжесть потолка, осознавал, что танцуем мы на метрах пяти от твёрдого асфальта под окнами на отёкших ватных ногах, а при взгляде на зеркальное отражение напротив улавливал пугающую глубину так, что перед глазами темнело. На душе делалось пусто, а впереди у самых зеркал стояла стройная милая Мишель, невзначай подарившая мне один взгляд, и её присутствие уже начинало казаться естественно привычным и необходимым в моей жизни. Постепенно приходило смирение. Думать о ней становилось немного легче, и я уже осознавал, что добровольно отдаю себя в рабство мыслям о Мишель как о главной причине не только моего душевного беспокойства, но и восхищения. Я привык видеть её сильной и морально собранной, упорствующей в работе и требовательной, а зная её жизненную ситуацию, становилось очевидно, что она несёт своё бремя достойно, как бы не было трудно. И даже в редкие моменты уязвимости при взгляде на меня хореограф оставалась непоколебимой, хоть и будучи отрезвлённой мерзким поведением бабника. Девушка сторонилась меня, старалась избегать любого телесного контакта во время тренировок и боязливо озиралась после их окончания, не желая сталкиваться со мной лицом к лицу наедине. А я ни за что не собирался этого делать... Маленький ребёнок оставался большой проблемой, как и нежелательные чувства. Я однозначно ничего не собирался предпринимать, ощущая как органы ноюще тлеют изнутри, стоит мне только уловить знакомый образ. Стараться реабилитироваться в её глазах, взращивать свои и женские надежды, когда между нами всегда будет стоять её дочка. Я не смог пойти бы на это и под пушечным выстрелом... Такая ответственность уготовлена не для меня. ― Блондин, на тебя смотреть больно! Ты всё портишь! ― Джастин крепко сжал пальцами моё плечо, вырывая из заученной автоматической хореографии и тягостных размышлений. ― Соберись уже, а то как пюре, размазанное по тарелке! Выглядишь невкусно... Как и обещал, я не агрессировал, и это даже не составляло мне большого труда. Сложно провоцировать на злость “размазанное по тарелке пюре”. ― Кого ты там имел опять всю ночь до смерти? До своей собственной! ― Никого. Весь коллектив видел и знал о наших теперь напряжённых отношениях с хореографом, как и об очевидном легкомысленном флирте в недалеком прошлом, наверняка увенчавшимся концовкой моего излюбленного сценария. Ведь так и было. Никто не смел подавать виду и хоть как-то открыто осуждать девушку, и только Джастин охотно пихал меня в её объятия, а как только понял, что я больше не состоятелен в качестве её возлюбленного, начал воздействовать на Карлоса. Мы оба справились бы и без капитана команды стриптизёров в любовных делах, но Джастин считал своим долгом обеспечить Мишель эмоциональную занятость и отвлечь от любых серьёзных мыслей о выигрыше. Пока девушка погружена в душевные переживания, принятые решения ускользнут мимо её невнимательного взора. И хоть я знал, что нас взаимно друг к другу тянет, на место нездорового наслаждения заступила провоцирующая невыносимый сердечный ритм тревога, унять которую никак не удавалось, как и Карлос упорно стремился занять моё место в сердце хореографа. Он осторожно и едва заметно для Мишель шёл к этому с самого первого дня ― спокойный, рассудительный, мужественный, надёжный ― и теперь у него были все шансы заполучить её доверие. Карлос и детей не боялся, и был готов к серьёзным отношениям, а в стриптизе оказался лишь чтобы помочь родителям с тяжелым материальным положением. Это похоже на саму Мишель, и это благородно. На месте здравомыслящей матери-одиночки я бы не упустил такого шанса, поэтому я бы точно понял интерес хореографа к благородному красавчику-мулату. Я бы понял... Но он активизировался так некстати! В реалиях жизни ― я скотина, которой лучше к Мишель не приближаться, но в мыслях... Там я способен извиниться достойно, предложить ей попробовать общение, и... Любить хореографа? И хоть это был для меня роскошный, непозволительный риск, я опрометчиво продолжал фантазировать о ней, а про ребёнка и думать забыл. В мыслях девушка стала моей. Сегодняшняя последняя тренировка перед отборами вынуждала меня чувствовать себя паршиво, как никогда в этой беззаботной жизни. Его симпатия, ранее не выходившая за рамки любезностей, переросла в настойчивое желание касаться её хрупкого тела. Я сбивался на каждом шагу, портил тонко созданную атмосферу номера, с неприязнью улавливая каждое тактильное взаимодействие Мишель и Карлоса, самопроизвольно представлял на моём месте, грубо ласкающего нежное податливое тело, мускулистого мулата. Сожаление и тихая злость на себя томили в груди мучительную горечь, я готов был искусать локти до алой крови: для Мишель наглый, требующий внимания блондин уходил на второй план её жизни. Соблазнительный энергичный танец был доведён парнями до желаемого идеала: пластичные рывки голых торсов и массивных рук, волнообразные перемещения корпусов в пространстве на присогнутых крепких ногах напоминали вальяжные львиные повадки. Амплуа самоуверенного, сознававшего масштабы своей безграничной сексуальности опасного животного безупречно приходилось по нраву каждому амбициозному танцору нашей команды, Джастину, Карлосу. Но впервые в подобной роли я чувствовал себя не в своей тарелке, машинально оттанцовывая заезженный мною номер. Пока напарники наслаждались ролями искусителей, вкладывая осознанный смысл в движения, я мысленно метался между удушающим страхом и желанием подойти к Мишель после тренировки, чтобы хоть ещё на несколько секунд завладеть напряжённым вниманием хореографа, перетянуть его на себя и тлеть в воспоминаниях о коротком разговоре оставшийся вечер. ― Я должна вас похвалить. Вы проделали огромную работу, выглядит достойно! ― она вымученно выдохнула в завершение сегодняшнего муторного вечера. ― У вас есть все шансы занять завтра лидирующую позицию. Собираемся за час до начала в предоставленной нам гримёрке. Подготовим ваш внешний вид и будем ждать выхода, ― Мишель обвела парней облегченным и слегка радостным взглядом, а потом остановилась на мне, теряя всякие задатки веселья. ― Брэндон... Девушка нервно сглотнула слюну, чем привела меня в окаменелое состояние. ― Я надеюсь, что завтра ты соберёшься. Джозеф и Кристиан уже шли по направлению раздевалки, по пути подбирая мокрые стянутые майки с пола, Джастин недовольно копался в сумке. Я хотел было сделать шаг в сторону отключающей музыкальное оборудование Мишель, с трудом сдерживая дрожь в теле, как Карлос оказался на два шага вперёд. Парень уверенно обхватил тонкую талию, предлагая хореографу свою помощь. ― Мишель, мы совсем тебя утомили! Отдохни, я сам всё приведу в порядок... Какая идиотская была затея... Я быстро сник, удаляясь вслед устало беседующей пары в раздевалке.

***

Будильник громко затрещал, отрывая меня от двухчасовых утренних размышлений. Другой мужчина в её жизни превратился в откровенный для меня вызов и непреодолимую проблему. Завладеть вниманием Мишель, ухватить в ласковые объятия, спутывая густые волосы, гладить губами теплеющую от дыхания кожу, прижимать и чувствовать, как она покорно позволяет к себе прикасаться, с осторожностью вбирать чувственные губы во влажный рот и пробовать их от сладости до солёной крови – эта роль должна принадлежать только мне; я хотел во что бы то ни стало её согласия на мои бесконечные трепетные ласки. Этим утром меня уже не так сильно пугал ребёнок, как высокий смуглый мужчина, щедро одаривающий Мишель заботой. Я готов был смириться с мелюзгой в юбке! Я посчитал теперь, что это делает Мишель той, кем она является. Ответственная, серьёзная, чуткая, выгорающая на любимой работе ради своей семьи... У девушки есть семья. А где же отец её ребёнка? Почему он оставил её... Кольца у неё точно не было. Босыми ногами я вскочил на холодный пол и с тревогой заметался по квартире, беспорядочно сгребая вещи для сегодняшнего выступления в ком на не застеленной кровати. Нужно собираться, чтобы быть за кулисами вовремя и не заставлять нервничать хореографа. Словно находясь в бреду, я задвинул шуршащую, полупрозрачную шторку в ванной, давно неконтролируемо представляя, как Мишель находилась бы рядом, прижимаясь ко мне голым тёплым телом, и крутанул холодный вентиль. Под расползающимися по телу струями прохладной воды я какое-то время шептал губами вслух свои беспокойства. Наверное, в детях нет ничего страшного... Мы все были когда-то детьми, и до тех пор, пока родители могли давать поддержку. Некоторые дети ограничены выбором только в силу возраста, но бывает, что они уже обременены ответственностью не по годам. А эта девочка явно не погодам серьёзная, раз они с Мишель разлучены... Это отталкивало меня ещё больше, чем просто тупое дитя. Что может чувствовать мама маленькой дочки, когда ей приходится бегать на короткие встречи с ребёнком? Как же вообще вышло, что они не вместе... Вытирая тело махровым полотенцем до красноты, я встретился в зеркале с отражением холодного беспокойного взгляда. Мишель растит такую же сильную, самостоятельную и выносливую девушку, как она сама ― с такой принцессой было бы тяжело налаживать контакт. С любым ребёнком было бы тяжело, но с её... Особенно. Потому что я мог бы иметь к ней непосредственное отношение. Сомневаюсь, что из меня вышел бы хороший заботливый отец, но я мог бы отвозить её в школу на машине. Девочка могла бы спать в гостиной на моём любимом кожаном диване, если, конечно, она умеет контролировать нужду по ночам... Да какая разница. Главное, что не в спальне же? Столкнувшись в зеркале с удручённым побледневшим лицом, я шумно выдохнул и удивился своим мыслям.

***

За кулисами пахло канифолью, и я с волнением ловил взглядом в свете прожекторов мерцающие частицы пыли между ударными движениями группы танцоров на сцене. На противоположной стороне в разных карманах кулис готовились к выходу Джастин, Кристиан и Джозеф, растирая ладони и разминая шеи; на правой стороне за плотной непроницаемой тканью в полуметре от меня ждал нашего номера спокойный собранный Карлос. Солнечное сплетение и конечности потряхивало, ладони и ступни одолевал озноб в ожидании скорого выступления: я боялся залажать и испортить весь труд Мишель на глазах полного шумного зала. Девушка обошла каждого нашего танцора, заботливо что-то нашёптывая на ухо и вызывая уверенные одобрительные ухмылки, потом юркнула за внутреннюю часть бархата, желая обогнуть сцену. Я наблюдал за этим с нарастающим сердечным ритмом, отстукивающим в ушах, и боязливо ждал, что и ко мне она подойдет тоже. Бесконечных два номера она провела за плотной шторой, беседуя с Карлосом. Я слышал её глубокий звенящий голос, иногда слабо посмеивающийся, и мужской глухой, сгорая от нахлынувших разочарования и ревности. У них наладилось общение, возможно, была и симпатия. Хореограф поддержала капитана, дала хороший настрой Крису и Джо. По-доброму и подолгу ворковала со своим новым поклонником, а наш номер приближался. Мне показалось даже, что ко мне девушка совсем не подойдёт, но среди стихших голосов я вдруг услышал её аккуратные шаги. Страх перед выходом на сцену и её чуткий визит распалили в конечностях мелкую дрожь. В последнюю очередь Мишель неуверенно заглянула в мой карман кулисы: до начала оставалось минуты две, и на моём лице её ждала дежурная ухмылка. ― Волнуешься? ― неужели это так заметно... Она неловко приблизилась и маленькой тонкой ручкой обернула кончики холодных дрожащих пальцев. ― Будь, что будет. Мы сделали всё, что было в наших силах. Вы хорошие танцоры, и я вам благодарна за труд. Стандартные вопросы и фразы, с которыми может поинтересоваться хореограф. Но мы оба знали, что за ними притаились невыясненные отношения и обида. Не дожидаясь моей реакции, брюнетка двинулась вглубь темноты, но я крепко сжал её ладонь в свою и обернулся, закрывая собой её стройное тело от взглядов парней из противоположных кулис. Её дрогнувшее в неизъяснимой тревоге лицо оказалось в моей тени. ― Я хотел сказать, что восхищён тобой... ― Мишель пристально смотрела в глубину моих глаз, от чего в крови перемешались страх, волнение и болезненное удовольствие. У неё светлая, печально-туманная серая радужка. Этот разговор мог бы никогда не состояться, если бы меня не подталкивал к этому смуглый, уверенный в себе Карлос. ― Ты сильная, мне до тебя не дотянуться... Она слабо кивнула, и я рискнул продолжить импровизированную речь. ― Самодостаточная, серьёзная, с ребёнком на руках... Только не понимаю, что тебя сподвигло со мной переспать, из головы не выходит... ― девушка тяжело вздохнула, не разрывая зрительного контакта, а потом уверенно заговорила сквозь басящую на сцене из мониторов музыку. ― Я влюбилась в тебя, ― Мишель смущённо опустила взгляд блестящих глаз на наши переплетённые дрожащие руки. В рёбрах пронзительно остро выстрелил залп уколов; меня бросило в жар. Вот так вот прямолинейно и честно, отсекая все мои догадки... ― Ты так легко об этом говоришь, после того, как я повёл себя... ― долгие несколько секунд я собирался с мыслями, заставляя себя перешагнуть через трепещущий в груди страх, чтобы признаться во взаимных чувствах, но девушка расцепила наши руки и оборвала долгожданный разговор. ― Мне казалось, своих чувств стыдиться нельзя. Но больше я так не считаю. Я натянул наглую улыбку на смазливое лицо прежде, чем смог хотя бы разочарованно кивнуть, и вместе с командой вынырнул из-за кулис на сцену под ослепительно белые лучи софитов, раздавливая внутри грудной клетки новый болезненный залп. Грубая вызывающая музыка заполнила просцениум и плывущий перед глазами визжащий зал энергичными битами. Мы не выходили на публику долгих два месяца, а на такую большую сцену ― никогда. Всё волнение моментально перетекло в ноги, а потом испарилось под игривыми уверенными шагами манерного танца, стоило нам вступить. Необъятная сцена, тёплый зрительский приём, отточенный безукоризненно номер. Я всё думал, какая разница, что я чувствую, если ей оказалось так больно... Гнилая улыбочка не сползала с моего лица ни на секунду: всё как во время выходов в ресторанах. Насмешливое лицо, ловкие руки, расстегивающие со звоном бляшку ремня и отгибающие край белых облегающих брюк. Сочные движения, на удивление синхронные, находили бешеный отклик в завывающем зале, и я понял, что мы близки к победе, как и говорила Мишель. Пёстрые футболки отправились в сторону зрительниц под финальные биты, оголяя мускулистые мужские тела, ритмично и ловко обрисовывающие в пространстве намеченные хореографом контуры. На одном дыхании мы оттанцевали номер, приняли восторженные овации и дождались результатов отборочного этапа. Непокорное взволнованное сознание до последнего трепетало в теле, не давая покоя и долгожданного расслабления. До момента, когда я услышал от харизматичного ведущего, что наши труды окупились прохождением в финал и возможностью выиграть деньги.

***

Стеклянные стаканы зазвенели, расплескивая на барную стойку липкий алкоголь, и мы залпом осушили их содержимое. ― За нас и нашего дорогого хореографа! ― от переслащёно-наигранной интонации капитана, я поёжился, но с удовольствием допил до дна расслабляющий напряженное тело виски. Объявления списков прошедших в финал команд мы ждали около нескольких часов, незаметно пролетевших за кулисами в разговорах. К тому моменту уже стемнело, и, узнав о присвоенном нам втором месте, мы направились в бар, чтобы отметить успех. Я не мог и предположить, что мы сможем пройти отборы и претендовать на эти треклятые деньги, но авантюра зашла слишком далеко. Азарт обыграть соперников - этого дружка Мишель со своей командой, увести у них из под носа круглую сумму, резко сыграли на впечатлениях от сегодняшнего выступления. Погрязая в тренировках, я забыл думать о ещё одном своём поступке, который норовил раскрыться после такой досягаемой победы. Речь не только обо мне, все мы приложили к этому усилия, хоть и не ведали, что творили... Совесть раскалывалась и отстукивала в груди гадким предчувствием на фоне ликования. Хотелось выиграть, но не хотелось разоблачения своего бесчестия. ― Ми-шель! Ми-шель! Ми-шель! ― Мужские голоса громко загудели и их сразу же поглотили оглушающие басы клубной музыки. Девушка испытывала неожиданный для себя восторг и вместе с этим тяжесть ответственности и лёгкую тревогу за будущее, отражающиеся на её усталом, но счастливом личике. ― Пока все ещё в состоянии говорить, давайте обсудим, чем мы будем удивлять публику... Ты знаешь, дорогуша, финал через две недели?! ― Крис получил в ответ удивлённый взгляд и заговорщически склонился к уху хореографа, неразборчиво для меня что-то довольно нашёптывая. ― Ты что! ― Брюнетка откинулась на мягкую спинку, отгораживаясь от улыбающегося танцора сложенными на груди руками. ― А почему нет? Ты видела как эффектно смотрятся твои знакомые в большом составе? Уверен, по этой причине они сейчас и лидируют. ― Крис, поделись и с нами тоже! ― Карлос опрокинул шот и пододвинулся к хореографу, приобнимая её и парня за плечи и сокращая между всеми тремя расстояние. Мои мышцы ощутимо напряглись, пока я пытался уловить суть разговора. ― Да что тут думать, давайте станцуем вшестером! Вы только представьте, как заиграет фокус с раздеванием, если к команде мужчин добавится стройная красивая девушка, ― шумно прыснув, Джозеф прикрыл рот ладонями и расхохотался, глядя на пунцовые от смущения щёки Мишель. ― Это то, что нам нужно! Пять накачанных красавчиков и знойная брюнетка в финале! Моё тело встретило предложение Криса неоднозначно: от идеи танцевать с самой желанной мною девушкой в одном номере и снова участвовать в её раздевании внизу живота приятно заныло, но это походило на издевательство над чувствами хореографа и моим не бесконечным терпением. ― Я не буду танцевать стриптиз! ― Мишель ухватилась за полупустой стакан, нервно взбалтывая жидкость до шипящих пузыриков. ― Это будет не просто стриптиз! Это будет атмосферный изящный танец, дадим тебе роль печальной сердцеедки с глубокой историей и покажем на сцене искусство! Всё, как ты любишь, просто придётся немного оголиться. Девушка крепко задумалась, не скрывая на своём раскрасневшемся личике борьбы с нравственностью и желанием заполучить деньги. Все замерли, ожидая её вердикта. ― Почему печальной? ― Потому что ты всё время грустная, лапуля, ― я впервые за весь день после её неожиданного признания обратил на себя внимание не только хореографа, но и всей команды. ― Нам больше нечем удивлять требовательную публику, и без тебя выиграть уж точно не удастся... Сама же видела... ― Я понятия не имел, как она отнесётся к моему мнению: не без удовольствия прислушается или решит избегать и дальше, даже несмотря на вероятный проигрыш, но Джастин быстро посчитал идею Криса удачной для финала и принялся закатывать Мишель под свои жестокие аргументы. ― Эта идея просто гениальна! Ты должна согласиться, Мишель! Иначе мы можем не попасть даже в тройку, и речи ни о каком выигрыше не будет идти! ― Все знали, что хореографу нужны деньги, но понятия не имели на что. Получается, знал один я. ― Это отвратительно! ― Она запустила пальцы в свои волосы, сдавливая ладонями виски. ― Про наш стриптиз ты тоже так говорила, а потом включила его в программу! ― Крис добивал хореографа воодушевлённым взглядом, а потом резво схватил за руку, упрашивающе потряхивая. ― Дава-а-ай, красотка! Соглашайся! Быстрее ты снимешь с себя одежду, чем мы научимся за две недели танцевать на уровне балетной академии... Видимо, прозвучал весомый аргумент. Мишель поёжилась, допивая через силу голубой коктейль, а потом слабо неуверенно кивнула. ― Ну хорошо... Раз вы все за, ― парни одобряюще застучали кулаками по столу до звона стекла и радостно взвыли, пока я высматривал огорчение на лице девушки напротив меня. Что ж, ей действительно будет неприятно в этом участвовать, но у неё словно нет выбора. Наблюдать за её торгами с собственной совестью оказалось физически неприятно. Я шлифанул горечь во рту не менее терпким виски. ― Ну же, Мишель! Покажи нам, на что способна! ― Карлос призывающе махнул рукой в свою сторону, подрываясь по направлению танцпола. Девушка послушно потянулась следом, ухватывая со стола новый коктейль, и поспешила оставить позади озадаченные взгляды танцоров. Это были тяжелые изнурительные два месяца в жизни каждого из нас, но особенно для серьёзного хореографа, возложившего на себя обязанность подталкивать к цели пять взрослых мужиков в обтягивающих штанах. Я видел, как на протяжении всего вечера Мишель то и дело выпивала залпом всё новые и новые порции алкоголя, настойчиво пытаясь утопить в желудке хроническую усталость, и оказывалась в так вовремя окутывающих объятиях смуглого внимательного танцора, уберегающего девушку от случайного падения. Заполняющие танцпол зелёные лучи попадали на их кожу, иногда освещая лицо Мишель, и я видел, как пристально и не совсем трезво она смотрит в глаза Карлоса. Запивая ароматным алкоголем сожаление, я морщился, вспоминая её серьёзное и милое от смущения выражение личика, когда она признавалась мне в любви. Как уже сейчас складывалось бы наше общение, если бы я успел признаться в ответ? ― Эй, не тухни! Пошли с нами, ― Джозеф выцепил меня из-за стола, и потянул в сторону зеркальных дверей, за которыми скрывалась пара десятков курильщиков. Створки распахивались под толчками их опьянённых тел, раскачиваясь из стороны в сторону и запуская в фойе клубы плотного дыма; я увидел у входа Джастина с незаметно присоединившейся к его компании рыжей подружкой, и прежде, чем зайти, напоследок проследил за хаотичными передвижениями Мишель по танцполу. Девушка неловко высвободилась из объятий Карлоса и торопливо обходила вокруг бара, направляясь в нашу сторону. Я замер у периодически раскрывающихся дверей и вернул сигарету в упаковку, когда брюнетка, прикрывая рот, свернула в тёмный коридор возле курилки. Ей было плохо, и проигнорировать её состояние я не смог, даже если решил бы оставить затею с перемирием. ― Мишель, стой! ― она забежала в женский туалет и принялась спешно дёргать за ручку кабинки, которая никак ей не поддавалась. Я в ту же секунду залетел следом, сдерживая странный нервный смех на уровне шумных ухмылок, и закрыл нас изнутри. Невозможно было думать о чём-то конкретном, когда девушка опустилась на колени перед туалетом, и её желудок самопроизвольно принялся освобождать организм от многочисленных токсичных напитков. Я лишь намотал её шёлковые волосы на кулак и с облегчением расстроенно выдохнул, отворачиваясь к узкой стенке. ― Глупая девчонка, зачем так нажираться! ― она сдавленно промычала и продолжила громко выворачивать желудок наизнанку. Если бы ты только была моей девушкой, давно бы уже запретил тебе махать тонкой ручкой бармену! Глядя на содрогающееся хрупкое тело, я ощутил прилив жалости, и опустил руку на маленькое горячее плечо. Вспомнил, как Мишель волнительно выглядывала из-за кулис на сцену, её мокрое от счастливых слёз раскрасневшееся лицо после объявления результатов, и подумал, что от такого нервного напряжения, достигшего сегодня своего пика, и под гнётом проблем напился бы любой. Закончив своё грязное дело и промыв рот под струёй воды из-под крана, едва живая девушка покорно уложила голову мне на плечо, когда я повёл её в сторону столиков. ― Чёрт возьми, где вы были?! ― команда ждала нас за напитками в полном составе, с недоумением встречая взглядами от самого коридора. ― Ты что, её в туалет водил? ― Джастин зло и обеспокоенно выскочил навстречу хореографу, повисшей на моей шее и едва державшей равновесие на заплетающихся ногах. Я обхватил её за поясницу, крепко прижимая к торсу. ― Мишель стало плохо, и она прочистила желудок, ― Карлос перескочил через спинку мягкого дивана, не дожидаясь, когда Кристиан с Джозефом отодвинутся, и принялся отдирать девушку от моих уютных объятий. ― Боже, Мишель, как ты? Я сейчас вызову такси и провожу тебя домой... ― одной рукой он обернул женскую талию, оттягивая хореографа от меня, второй схватился за телефон, торопливо набирая номер. ― Не надо, я уже вызвал! ― я тут же подумал: куда он вызовет такси? Не на улицу же, явно к себе домой. Даже не знаю, что хуже... ― Кларос... Кларос... Карлос!.. ― Мишель едва волочила языком, неразборчиво, но настойчиво пытаясь что-то сказать. ― Не надо, он уже... ― Сердце предательски заколотилось, застилая гулкими ударами притупившийся слух, который ласкали пьяные бредни Мишель. Я притянул её к себе, утыкая холодным носом в шею, и безапелляционно повёл в сторону выхода, прихватив с собой наши вещи под провожающие изумлённые взгляды. Карлос остолбенел в безмолвном негодовании. ― Боже, эта девочка совсем не умеет пить!

***

― Сиди ровно и не двигайся! ― Мишель ёрзала голыми бёдрами, не прикрытыми моей футболкой, по стиральной машинке, раскачивая её под собой, и отмахивалась от зубной щётки. ― Мишель, хватит! От тебя воняет! ― она громко рассмеялась, прикусывая нижнюю губу, и я устало выдохнул в широкой улыбке. Её голова всё время склонялась по непредсказуемой траектории, как будто внутри неё кто-то выкручивал руль на повороте, и расслабленный нежный взгляд никак не мог остановиться, беспорядочно осматривая ванную комнату. Девушка прочно ухватилась пальцами за мои мышцы рук, теряя равновесие. Ещё сегодня с утра, принимая душ, я бредил её присутствием здесь. ― Брэ.. ― я впихнул щётку с мятной зубной пастой ей в рот и принялся с шуршащим звуком втирать в ровные зубы пенящуюся массу. Мишель с полным ртом всё-таки пробубнила: ― Брэндон, мы у тебя? ― Да, ― она послушно прислонилась виском к моей груди и охватила меня руками. ― Сплюнь, ― впервые хореограф выглядела так беззащитно и по-детски безмятежной. Я подхватил её на руки и усадил в холодную ванную. ― Включаю тебе воду, посиди под душем. Если через десять минут не придёшь мокрая и чистая, придётся к тебе ворваться... Футболка отправилась на пол, и я едва успел отвернуться, запечатлев для себя соблазнительные округлые изгибы женской груди. Надеюсь, она не разнесёт себе голову, пока я расстилаю постель. Ни о чём невозможно было думать и одновременно всё сразу лезло в голову: день был такой насыщенный и переполненный эмоциями, что в голове стоял неприятный гул. Тряхнув светлой головой, я устало отправил её на холодную подушку, выжидая появление Мишель в прохладной спальне. Кто бы мог подумать... Моя, кажется, возлюбленная, приносившая мне столько терзаний по совместно проведённому времени и осязаемой боли от невозможности больше касаться её нежного тела, голая располагалась в ванной через стенку, отмокая под горячими струями воды. Я нервно сглотнул слюну, наполнившую рот, предвкушая тяжёлую невыносимую ночь, и прикрыл дрожащие веки. Нет, уснуть точно не получится. Распахнув глаза, я увидел в дверном проёме мокрую дрожащую Мишель с влажным, сползающим с груди полотенцем. В паху ноюще стянуло. ― Ложись... ― она рухнула под пуховое, пока ещё холодное одеяло и задрожала, прикрыв глаза. Мокрое полотенце отправилось в сушилку в ванной; я выключил за девушкой воду, но потом решил и сам задержаться в душе в надежде, что к моменту, когда выйду, Мишель уже будет спать. Пускай, её пребывание у меня в квартире ничего не значило, но впервые за последние два месяца мне было так спокойно и хорошо. Ни её дочь, ни Карлос уже не омрачали столь реалистичные сбыточные фантазии. Мишель в моей постели. Тёплая вода растеклась по лицу, плечам, до самых ступней. Я взъерошил намокшие волосы, прилипшие ко лбу, и облокотился о ледяной кафель, простояв так бессчётное количество времени. Что если бы не нужно было никуда торопиться? Она ― под моим смятым одеялом, на моих подушках, засыпала бы вечерами, каждую ночь. Что тогда? Торопливо смывая с себя шампунь, пытаясь избавиться от не жалованных мной надежд, я выскочил из душа, растираясь махровым полотенцем. Мне нужно помнить, что девушка здесь не по своей воле и достаточно пьяна, чтобы наделать глупостей, за которые будет стыдно не ей одной. Там, в комнате, брюнетка ворочалась во сне, то жалобно, то недовольно мыча и постанывая. Неплотно задвинутые шторы пропускали тусклый свет фонарей с улицы, нежно ложившийся на её личико. Я следил за её тихим дыханием через приоткрытые влажные губы, мечтал нагнуться к ним с требовательным поцелуем, ощутить тепло сбитого дыхания и упиваться этой фантазией до самых чувственных и страстных исходов. С ужасом для себя я начинал понимать, что это не похоже на вожделение, сиюминутный порыв. Это была как никогда осуществимая навязчивая идея, поселившаяся в моей груди тяжким бременем. Её мокрые волосы рассыпались по подушке и сплетались от беспокойных ёрзаний, я наслаждался этим превосходным видом, пока Мишель вруг не вскочила, надрывно хохоча. Мои мышцы сократились от неожиданности, образуя в желудке спазм. Одеяло чуть сползло, оголяя её выразительные ключицы и очерченную ложбинку на груди. ― Пьяная дурочка, ― я привстал, аккуратно укладывая её обратно на мягкую подушку. ― Испугала меня! ― Я что, заснула? ― Она сонливо и по-прежнему пьяно всматривалась мне в глаза, словно удивляясь, что лежит со мной рядом. ― На целых пятнадцать минут! Мишель приподнялась на локтях, бегло осмотревшись в комнате, но потерянное выражение её лица не давало мне шансов считать её трезвой. Она заглянула под одеяло и сдавленно хохотнула. ― Я голая!.. ― Да что ты говоришь... Вывалилась из ванной в одном полотенце, рухнула на кровать и удивляется. ― Брэндон... Голова Мишель умудрялась пошатываться даже в нескольких сантиметрах от подушки, когда девушка привстала и пододвинулась к моему напряжённому горячему телу своим голым и покрытым мурашками. Она закинула бедро на меня, вдавливая внутренней его стороной давно затвердевший член, вжалась возбуждённой упругой грудью в мои ребра и неловко склонилась надо мной лицом, опаляя горячим шумным дыханием. ― Давай целоваться, ― тело обдало возбуждение, эхом разнёсшееся по солнечному сплетению, низу живота и паху. Я замер, не в силах отказаться от желанного поцелуя. ― Давай. Наши лица потянулись друг к другу, и с закрытыми глазами я наконец-то примкнул к приоткрытым дрожащим губам Мишель, чувствуя, как тело неумолимо ноет от нежности. Её жаркий рот, в который мне было позволено проскользнуть с ласками, я бережно гладил языком, пытаясь запечатлеть для себя её опрометчиво честные прикосновения намертво в памяти. Я так долго этого ждал и не надеялся, что с наслаждением громко простонал ей в губы, и нащупал в комке одеяла её ладонь, укладывая к себе на содрогающуюся от частых ударов сердца грудь. Брюнетка сдавленно выдохнула с дрожью, довольно простонав, а потом, неожиданно поднимаясь надо мной и не обращая внимания на оголившее её прекрасное тело одеяло, накрыла моё лицо влажными гладкими волосами. Она едва справляясь с головокружением, упёрлась ладошками в стену, зажав мой таз крепкими сочными бёдрами и усаживаясь мокрой промежностью на пульсирующий через ткань белья член. Дышать одним воздухом с Мишель становилось невозможно. Перед глазами быстро пронеслись бессонные жаркие ночи с другими девушками в этих стенах, и я вдруг понял, как это было противоестественно, не жарко, как мне казалось, а бездушно холодно. Ни одна из них не вызывала во мне настолько глубокого желания и мучительной истомы, как вызывала она. ― Брэндон, прошу, давай займёмся любовью... ― Мишель рухнула на мой горячий торс, утыкаясь мягкими губами с укусом в шею, и я почувствовал на коже своей груди её упирающиеся твёрдые соски. Девушка забралась мокрым языком ко мне в ухо, пробивая тело на дрожь от мучительного нетерпения, пока её голова кружилась, иногда сталкивая нас лбами. ― Лапуля... Я, наверное, пойду... Однажды я уже воспользовался тобой, и мы оба остались разочарованы. Бережно подняв её на руки, я уложил пьяную девушку на противоположную сторону и ласково поцеловал в лоб. Мишель широко распахнула глаза в испуге, цепко хватаясь за мышцы тонкими пальцами. ― Куда? Я же у тебя дома... ― Пойду спать на кухню. Только бы ты ни о чём не жалела на утро.