Нить судьбы

Голова не просто раскалывалась. У Дины было ощущение, что всё её тело состоит из сотен, тысяч маленьких осколков, которые кто-то разбил, а после склеил, поместив внутри звучный колокол, начинающий вибрировать от любого неосторожного движения и грозящий окончательно взорвать хрупкий внутренний мир. Глаза не открывались, но сейчас девушка была этому только рада. Издевательское солнце довольно заглядывало в окно, где вчера никто не задёрнул шторы, и проникало сквозь тонкую кожу век, принося неприятную щекотку. Надина громко застонала, но из пересохшего горла вырвался полудохлый хрип. Во рту стоял неописуемо отвратный привкус, чем-то напоминающий прокисшую клубнику. Сейчас Дина особенно ненавидела Генриса. Это всё его вина! Если бы он не уехал, если бы не изменил, если бы она не узнала… Насколько проще была жизнь до этой годовщины. Дина приложила усилие, чтобы приподняться, но тут же рухнула обратно на подушку. Тело отозвалось вспышкой боли и гулом в голове. Вместо уютной кровати Надина лежала на мягкой куче какого-то тряпья, невероятным образом закутавшись в одеяло. Она не смогла сдержать нервный смешок, прозвучавший в голове звонким колоколом, и уткнулась в подушку. Тело мелко дрожало, а отвратительный привкус во рту стал невыносимее. Сил не было вовсе. Дина застонала, ощущая себя желе и буквально ненавидя себя. Сначала таблетки, которые превратили в подобие зомби, теперь алкоголь… Несчастная ощутила себя увязшей в паутине мухой — апатия планомерно захватывала мысли, безжалостно избавляясь от эмоций и желаний девушки. Ей хотелось поддаться этому подобию спокойствия. Забыться ещё на пару часов. Глаза открывались с трудом, но организм недвусмысленно намекал на необходимость вставать. Хотелось в туалет, живот снова исполнял арию голодного желудка, а отступившая под действием дискомфорта хандра оставила в голове тяжёлую липкую муть. Подняться с пола оказалось значительно проще, чем думалось. Но добираться до ванной пришлось буквально по стеночке и ощущалось это настоящим подвигом. Дина вздрогнула, когда кран выплюнул ей на руки ледяную воду, почти моментально сменившуюся обжигающим кипятком. Она судорожно вздохнула от неожиданности и побежавших по телу мурашек, и, не давая себе передумать, плеснула в лицо водой, оказавшейся на самом деле чуть тёплой. Умывание принесло столь необходимые освежение и бодрость, но зеркало безжалостно отражало неприятную реальность — припухшее лицо, красные глаза и мешки под ними. Дина ещё раз умылась, не надеясь на чудо, и с вожделением уставилась на зубную пасту с ядрёным мятным вкусом, который начисто избавил от всех невозможных привкусов. Но она повторила процедуру ещё по меньшей мере два раза, прежде чем жгучий ментол намертво заморозил её рот, и лишь после этого отправилась на кухню. Погром в гостиной вызвал оторопь. Дина прикусила губу, со стыдом вспоминая, как вчера скидывала на пол столь любимые Генрисом безделушки, безобразно воя и бессвязно лепеча невнятные жалобы на всё и вся. Как разбивала рамки, глядя на счастливые мордашки и рыдая от этого. Как исступленно мазала по клавишам, в попытке избавиться от Генриса во всех сетях. И, со стыдливым злорадством, вспомнила как заблокировала ему доступ к своим картам. Девушка беспомощно смотрела на живописный бардак, не испытывая в себе ни сил, ни желания заниматься уборкой. К тому же желудок глухо заворчал, напоминая о себе. Первый же шаг в сторону кухни едва не закончился травмой — под ногой оказалась одна из треснутых фигурок. Надина окинула комнату тоскливым взглядом и сделала шаг назад. Хоть болезненная вялость отступила, но не ушла окончательно, а потому идти по минному полю на полу девушка не рискнула. Да и холодильник… Дина жалко улыбнулась, понимая, что если бы не разбросанные по полу безделушки, она бы даже не вспомнила бы про свои принципы, малодушно удовлетворив голод тем, что наготовил Генрис. Резко развернувшись, Милова пошатнулась от простреливший виски боли, и отправилась в спальню, подальше от соблазнов. Спальня по уровню порядка не сильно отличалась от гостиной, с той лишь разницей, что здесь была разбросана одежда, которую спросонья она приняла за тряпьё. Девушка закрыла глаза руками, чувствуя как от стыда начинают гореть уши и радуясь, что никто не видел её поведения. Она спала на куче одежды. Сейчас даже не вспоминалось, о чём она думала, делая себе это импровизированное ложе. Живот снова негромко забурчал, напоминая о более важных вещах, да и язык уже начал оттаивать от ментола зубной пасты. Дина с усилием отняла руки от лица и с сомнением посмотрела на гору шмотья, большую часть которого она даже не помнила и, уж тем более, никогда не носила. Короткие юбки, открытые платья, фривольные блузки — яркие, женственные… То, что она могла бы надеть исключительно ради Генриса, и ни за что — на улицу. Надина рассеянно рассматривала тряпки, пытаясь найти в этой мешанине что-нибудь не слишком официальное, но в то же время пристойное. С сомнением заглянула в шкаф и шумно выдохнула, расслабляясь, заметив сиротливо лежащие джинсы. Пусть штаны она носила не очень часто, предпочитая длинные юбки, соответствующие офисному стилю, но сейчас как никогда хотелось изменить своим привычкам. Джинсы, свитер, связанный отцом, и Дина почувствовала себя чуточку увереннее. Едва не наступив на стекло в коридоре, так и не убранное со вчерашнего дня, девушка осторожно переступила осколки, и лишь обувшись в кроссовки решилась ногой отодвинуть травмоопасный мусор к стене. И виновато пообещала себе, что после еды обязательно сделает уборку. Лифт приветственно подмигивал, показывая, что стоит на этом этаже, но Надина решила воспользоваться лестницей. Похмельная слабость почти прошла и тело требовало движений. Быстрый и неожиданно лёгкий спуск, и Дина приветственно кивнула охраннику в вестибюле. Она замерла в паре шагов от подъезда, щурясь на слишком яркий, несмотря на хмурое небо, день. — Ишь, дрянь, — нарочито громко пробурчали со стороны лавки, сбивая начавшее улучшаться настроение. Дина осторожно покосилась влево, с удивлением отмечая двух местных старичков-сплетников. Словно два жирных воробья в луже, они сидели на мокрой лавочке и сверлили девушку подозрительными взглядами. — Говорю тебе, Генрочка узнал! — вчерашний сосед выглядел донельзя довольным. — А такая порядочная, — вздохнул его собеседник, глядя на Дину с жалостью. — И не скажешь ведь… — Да точно тебе говорю! И месяца не пройдёт, как все увидят… На коленях за ним поползёт! — в голосе старика слышалась злорадная уверенность. Надина вздрогнула от упавшей за шиворот капли и словно отмерла, быстрым шагом направляясь прочь от двух сплетников. Ощущение, что они перемывают её косточки, было неприятным. Но понимание, что они за что-то считают дрянью её, а Генриса — невинным агнцем, вывело её из установившегося эмоционального равновесия. Ей хотелось не плакать. В кои-то веки она испытывала желание плюнуть на воспитание и банально нахамить двум старикам, лезущим не в своё дело. *** Негромко зарычавшая машина привела Дину в себя. Она растерянно посмотрела на руль, который сжимала в руках, на магазин, виднеющийся буквально в десятке метров за оградой, на стариков, которые продолжали коситься в её сторону. Надина не сомневалась, что едва она вылезет из машины, чтобы отправиться в продуктовый, как старики начнут снова и снова обсуждать её. И наверняка постараются подобрать побольше некрасивых эпитетов к её возвращению. А она снова почувствует себя облитой помоями. Машина заурчала громче от случайно задетой педали, и Дина решилась. Проверить документы, пристегнуться, включить погромче радио и вырулить со двора. Дорога — неплохой способ проветриться. Тем более, что сплетники вряд ли будут сидеть у подъезда несколько часов в ожидании её возвращения. У Дины не было цели куда ехать, ей нравился сам процесс. Отработанные до автоматизма действия, отсутствие пробок, приятная музыка… Надина слабо улыбалась, умудряясь не задумываться ни о чём, кроме дороги под колёсами. Светофоры, повороты… Лишь мигающий значок на приборной панели заставил свернуть, выискивая бензоколонку. Небольшая заправочная станция появилась словно из ниоткуда, когда девушке уже начало казаться, что машина сейчас попросту заглохнет от недостатка топлива. Вместо уютного помещения под крышей, здесь была маленькая будка, в которой пряталась одна-единственная работница заправки. Но Дина порадовалась, что по негласной традиции, здесь продавались лёгкие закуски и бутылки с водой. Значительно дороже чем в любом магазине и исключительно приторно-липкие, но это было всё же лучше, чем совсем ничего. А бутылка хорошей минералки помогла окончательно примириться с собственной недальновидностью. Этот квартал девушка не знала совершенно и ей не хотелось плутать по крошечным улочкам в надежде наткнуться на продуктовый, рискуя ободрать все бока своего внедорожника об кирпичи близко-стоящих домов. Торопливый перекус прямо за рулём, и она снова тронулась в путь. Сейчас Дина точно знала, куда стремится. Постепенно дома стали ниже, деревья выше, а трасса — шире. Но плотные заросли вдоль дороги заставляли оставаться настороже даже несмотря на удивительно-пустую трассу. Помня об опасном перекрёстке, хитро спрятавшемся за деревьями, Дина перестроилась в левый ряд и невольно притормозила, хотя других машин по-прежнему не было ни видно, ни слышно. Удар! Машину повело, Дина мотнулась вперёд, но нога уверенно нажала на тормоз, фиксируя колёса и не позволяя внедорожнику окончательно улететь с дороги. Надина потрясла головой и несколько раз моргнула в попытке избавиться от скачущих перед глазами бликов. Мотор, не выдержав издевательств, заглох, но девушку это волновало меньше всего. В голове неприятно шумело, прокушенная губа кровила, а рёбра неприятно ныли, мешая сделать глубокий вдох. Девушка потянулась отстегнуть ремень, но промахнулась, не в силах сфокусироваться. Лишь третья попытка оказалась удачной. Даже точно зная местоположение ручки на двери, искать её пришлось буквально наощупь. Ещё один щелчок, и Надина практически вываливается на улицу. Прохладный воздух и мелкая морось остужают лицо, возвращая глазам ясность. Дина медленно обошла свою машину и тупо уставилась на нежно-розовый внедорожник. Больше чем её собственный зверь, он стоял посередине дороги и практически не пострадал. В отличие от автомобиля самой Надины. Она с грустью посмотрела на вмятую дверь пассажирского сидения, колесо, выгнувшееся буквально восьмёркой и подозрительного вида лужу, растекающуюся под днищем. Вроде не смертельно, но и «спустить на тормозах», как вчера, не получится. С пассажирского сидения розового авто вылез мужчина и Дина успела услышать обрывок гневной фразы: «Ещё скажи я виновата?!». — Здравствуйте, эээ… — мужчина запнулся, рассматривая Надину. — Это снова вы, — он неловко улыбнулся. — Вы в порядке? — А-эм, — Надина от растерянности издала невнятный мычащий звук, внимательно рассматривая мужчину. — Я вчера врезался в вашу машину, и сегодня вот… Опять, — он смутился. Девушка растерянно кивнула, с сомнением глядя в сторону настоящего виновника аварии, который, или точнее которая, предпочла отсидеться в машине. — Мы… — он замялся. — Я всё возмещу. — Не стоит… Надо вызвать полицию, — Дина качнула головой и поморщилась от мимолётной мигрени, сдавившей виски словно обручем. — Разумеется, — мужчина кивнул и, отойдя в сторону, стал звонить. Надина поморщилась от хлёсткого порыва ветра и поспешила вернуться в авто. От дождя тёплый свитер не спасёт, в отличие от железной крыши. Да и смятая дверь на тепло в салоне никак не повлияла. Мотор отказался заводиться, и за полчаса ожидания Дина успела основательно продрогнуть. И даже отвлечься не получалось — телефон благополучно остался дома. Мелкая морось сменилась медленным снегом, который таял не долетая до земли. Машины полиции, показавшиеся из-за поворота, показались девушке настоящим спасением. А нравоучения отца относительно вождения густо замешанные со стыдом от ночной пьянки, буквально вытолкнули Надину из авто, навстречу ветру и патрульным. — Добрый день, — женщина-полицейский вежливо улыбнулась. — Старший сержант Дворцева. А вы?.. — Дина. То есть Надина Вениаминовна Милова, — она мимолётно порадовалась, что ветер дует на неё и сержант не сможет учуять даже намёка на запах алкоголя. Женщина кивнула, записывая данные в бланк. Её вопросы: куда ехали, с какой скоростью, как случилось столкновение, — сыпались как из пулемёта, не давая тщательно обдумать ответа. — У меня вопросов больше нет. Распишитесь, что всё записано верно и можете ехать. — Извините, — Дина натянуто улыбнулась, останавливая полицейскую.- Моя машина не заводится, а телефона у меня нет… Не могли бы вы… — Понимаю, — Дворцева взглянула на внедорожник и сожалеюще качнула головой. - Эвакуатор и такси уже едут, — неопределенный жест в сторону города. — А… Спасибо, — растерянно произнесла Дина. — Это наша работа, — сержант дежурно улыбнулась, протягивая закреплённые на планшете документы. Надина невидящим взглядом уставилась на ровные строчки данных. Азиат словно ждал, когда полицейская закончит свою работу, чтобы подойти снова. — Мне правда очень жаль. И за вчерашнее, и за сегодняшний инцидент. Вы уверены, что… — Мне ничего от вас не надо, — Дина покачала головой. Она прекрасно понимала кто на самом деле виноват в аварии, но не собиралась устраивать из-за этого скандал. В конце концов она девушка, а он всего лишь мужчина. — Хорошо, — мужчина печально вздохнул и виновато посмотрел на Дину.- Если всё же… Это моя визитка. Мне правда, очень жаль, — он по-японски поклонился и отошёл к своему авто, понимая, что его присутствие тяготит девушку. Милова вздохнула и покрутила в руках картонный прямоугольник. Не решившись выкинуть, она засунула её в карман джинс и отрешённо посмотрела как розовый внедорожник буквально рвёт с места, провожаемый взглядами оставшихся полицейских. — Госпожа Милова, — к ней подошла Дворцева. — Эвакуатор заберёт вашу машину. — Спасибо, — Дина благодарно улыбнулась полицейской. Такси и эвакуатор приехали практически одновременно, и Дина с облегчением назвала водителю адрес родительского дома и откинулась на спинку заднего сидения. Совершенно некстати вспомнилось, что она так до сих пор и не поела ничего существенного. *** Водитель не отличалась разговорчивостью, вид за окном был достаточно однообразным, и Дина от скуки изучала единственный доступный предмет — визитку. «Мацумото Акира — хирург третьей городской больницы». Девушка хмурилась, в попытках вспомнить, отчего имя кажется знакомым, но мысль ускользала. Подменяясь красочными картинками еды, она напрочь сбивала весь настрой докопаться до правды. Из-за туч робко выглянуло солнце, как будто вспомнив, что сейчас весна, а не осень с её вечными дождями. Надина отвлеклась от разглядывания визитки и выглянула в окно. Родительский дом, спрятавшийся за высоким сочно-зелёным забором, выгодно выделялся на фоне грязи и слякоти, царящих на улице. Дина улыбнулась, вспомнив, как удивлялась в своё время столь неожиданному выбору, заместо привычных красно-коричневых оттенков. Она потянулась за кошельком, чтобы расплатиться с таксистом, но водитель покачала головой, лукаво улыбаясь. — Поездка уже оплачена. — Спасибо, — после заминки сказала Дина, растерянно вылезая из авто. Пальцы сами собой нащупали в кармане картонный прямоугольник и девушка нахмурилась. У неё не возникло ни тени сомнений в том, кто позволил себе такую вопиющую наглость. Дина даже пообещала себе, что непременно позвонит этому «Мацумото» и выскажет ему своё негодование. И обязательно вернёт деньги. Все, до копеечки. В конце концов это совершенно бескультурно и крайне неловко — позволить мужчине платить за себя. Кнопка звонка утонула в гнезде, но здесь не было слышно ни звука. Дверь распахнулась буквально через пару минут, являя недовольную раскрасневшуюся Милову-старшую. Алевтина цепким взглядом окинула улицу и удивлённо уставилась на девушку. — Доча! — её губы расплылись в улыбке, а руки прижали Дину к груди. Мать буквально отбуксировала её домой и с гордой улыбкой продемонстрировала мужу. Словно это исключительно её заслуга, что Надина оказалась около их дома. — Привет, па, — Дина смущённо улыбнулась, позволяя отцу усадить себя за стол, и послушно взяла подсунутую им же ложку. — Мы тебя только завтра ждали, — мать уселась напротив. — Так, это что такое? Веня, ну она же ни руки не помыла, ни умылась, — укоризненный взгляд на мужа, уже поставившего перед Диной тарелку горячего супа. — Ма-а, — с улыбкой протянула Дина, но даже не подумала спорить и поспешила в ванную. Искренне порадовавшись, что родители не заметили засохшую кровь на прокушенной губе, Дина с удивлением отметила царапину на скуле. Торопливо умылась, чувствуя внутренний трепет от того, что она снова дома. По-настоящему дома. Выйдя из ванной, Дина послушно продемонстрировала родительнице чуть влажные руки и снова уселась за стол, буквально истекая слюной от аромата фирменного папиного супа. В животе вновь заурчало, заставляя девушку покраснеть под перекрёстным родительским взглядом. — Как будто тебя не кормят дома, — прищурившись, усмехнулась Алевтина. А Дина, поспешно опустив голову, начала торопливо есть. — Куда ты так спешишь? Как будто у тебя еду отнимут, — укоризненно покачал головой отец, пододвигая хлеб. Надина неопределённо дёрнула плечами, не поднимая головы. И поэтому же она не увидела недоумённых переглядываний родителей. — Твою машину надо наверно загнать во двор, — Вениамин даже хлопнул себя по лбу словно от внезапного озарения. — Нет, — Дина с трудом проглотила кусок, но глаза не подняла. — Я на такси сегодня. Очередное не замеченное Диной переглядывание было обеспокоенным. — А во сколько приедет твой… Мужчина? — преувеличенно заинтересованно спросила Алевтина. — Генрис? — новый кусок встал комом в горле, отчего Дина закашлялась. — Он… ммм… Уехал. — девушка опустила голову ещё ниже, надеясь что родители не заметят как запунцовели её уши от пусть необходимого, но всё-таки вранья. — Тогда ты может останешься с ночевкой? — осторожно уточнил Вениамин, ставя перед дочерью её любимую кружку с не менее любимым горячим чаем. — А можно? — Надина даже подняла голову, с тихой и какой-то отчаянной надеждой в голосе. Родители снова переглянулись, но уже с тревогой, и молчаливо кивнули друг другу. — Конечно можно, — мать мягко улыбнулась. — Это ведь и твой дом тоже. — Ты кушай, кушай, — отец осторожно приобнял Дину за плечи. Надина рвано кивнула и поспешно опустила голову к тарелке. Ей не хотелось, чтобы родители увидели выступившие на глазах слёзы. Точно так же, как ей не хотелось посвящать их в свои проблемы с Генрисом.