heroes fall

«Бог — одинокий ребенок, брошенный всеми в пустом магазине игрушек. Бродя среди полок, убивающий время. Понимая, что взрослым не нужен, Он собрал уже тысячи конструкторов разных, он распечатал всех кукол, Но он все еще ищет детали для пазлов, он все ещё ходит по кругу» Его качают морские волны, убаюкивая и прижигая красные пятна ожогов соленой водой. В голове шумело второй час кряду, а в горло будто песка насыпали, даже вторая порция двойного эспрессо не спасала от иррациональной слабости во всем теле. Хотелось лечь на кожаный диванчик и уснуть. Ну и посторонние звуки выключить заодно. Обычно у него такое состояние после нескольких косяков из не очень хорошей травки наблюдалось, но в этот раз он ничего не курил. На протяжении трех месяцев зачем-то в зож играл, видимо совсем с ума сошел. Возможно, у него просто упало давление из-за большого количества кофеина, плохой погоды и ударов головой об стену. Такими темпами он к двадцати заработает порок сердца, если, конечно, доживет и не скоптится, как колбаска на вертеле, из-за собственной причуды. Он просто сидит на диване, но ему кажется, что тело превращается в песочные часы, а песок из головы начинает пересыпаться куда-то в ноги. Тоя зевает и кладет голову на сцепленные руки, напротив него сидят Кейго и Двойник, принявшая свой истинный облик, и строят башню маджонг. Вместо белого шума играет песня Синатры, что очень странно для такой забегаловки как Seven-Eleven. Обычно подобная музыка встречается в более презентабельных заведениях, а в закусочных можно услышать только новомодную попсу. Двойник выбрала зал для курящих, видимо, решив позаботиться о нем, что одновременно разозлило и смутило Тою. Он не привык, что людям есть до него дело, но в последнее время, с появлением Кейго, а после и хитрой девочки, привычная картина мира стала трещать по швам. Они пытались его накормить! Двойник даже готова была заплатить за него на первых порах, пока не вспомнила о рюкзаке с деньгами. Интересно, если он спросит настоящее имя, Двойник ответит ему или просто отшутится? Кейго отпивает из запотевшего стакана еще Колы и нечаянно задевает им башенку. Конструкция рушится и пытается упасть на пол, но от грохота их уши спасают перья расстроенного Ястреба, — у него почти получилось выиграть. Двойник смеется, хлопает в ладоши и объявляет себя победителем. Идиллия. Тоя точно уверен, что Кейго знает ее настоящее имя, но опять тихушничает и молчит. Если бы Тоя присоединился к их игре, то происходящее стало бы полностью абсурдным, сюрреалистическим и безумным. Преступник, играющий в маджонг — полный бред и фантазия из детских сериалов по Netflix. Но эти дети, хоть и работают на преступную организацию, детьми быть не перестают. Они могут выражать эмоции, веселиться, играть в автоматы и настольные игры. Дети, научившиеся выживать, но не потерявшие способность веселиться и радоваться мелочам. Им за это ничего не будет, потому что взрослые их не замечают. Очень даже зря — считает Тоя, как по нему, от детей больше всего проблем. Они непредсказуемы, а значит, опасны. Ярко смеющийся мальчик с заправленными за уши чуть вьющимися волосами несколько раз был на грани перерезать ему горло. В глазах Двойника нет и намека на улыбку, но есть безумное животное веселье, похожее на радость хищника, заметившего жертву. Страшные дети, он в свое время несмотря на вечные пинки отца, страх в глазах матери таким не был. Он почти не жил на улице. Да, он видел изнанку их общества, разделившего мир на плохих и хороших, на нужных и балласт, на прогнувшихся и восставших, на заслуживающих прощения и не заслуживающих, но эта изнанка его не сильно затронула — так, прожевала и выплюнула. Тоя не убивал чтобы выжить, он убивал ради денег — быстро и почти безболезненно. Можно считать, что ему хотя бы в чем-то повезло. Синатра замолкает, а из колонок начинает доноситься "Венский вальс" Чайковского. Тоя вопросительно вскидывая бровь в сторону подошедшей безликой официантки. Она все понимает и жеманно улыбается. — У нашего управляющего необычный вкус. — Передайте ему мою признательность. Она кивает, наполняет ему кружку новым кофе, забирает стаканы детей и спрашивает, что они хотят заказать. В итоге их маленькая банда договаривается о сэндвичах с тунцом и еще одной порции Колы. Конечно же, они едят на деньги Тои, которые он прятал на черный день. Славно богу, что не узнали о нескольких счетах на липовое имя в государственном банке, а то и эти бы потратили на очередную чепуху. В стране кризис, а они развлекаются! — Нам далеко ехать? Тоя морщится от голоса Двойника, раздавшегося прямо над ухом; девочка перелезла на его диван и уселась рядом. — Относительно, — он пожимает плечами и прикидывает в голове нахождение близлежащей станции метро. — На такси раскошеливаться я не собираюсь. — Жлоб. — Конечно-конечно. Японский метрополитен занимает почетное место в топе пяти ненавидимых вещей в жизни Тои из-за своей сверхсекретной загруженности и отсутствия свежего воздуха. Он каждый раз, заходя в вагон, чувствует себя как селедка в бочке, — задавленным и помятым, отчасти мертвым. Ассоциация с рыбой — плохая ассоциация, а значит еще один минус в копилку метрополитена. Он ничего не имеет против лабиринта, являющегося частью старого метро, но имеет претензию к толпам людей, заставляющим чувствовать себя блохой на фоне муравейника. Кейго только утвердительно кивает головой, не имеет ничего против такого средства передвижения. Его рюкзак еще больше раздулся после того, как мальчик утрамбовал в него часть своих перьев, перемешав их с хрустящими банкнотами. Тоя только на это действие осуждающе промолчал, а Двойник предложила маскировать перья под деньги, чтобы разыгрывать закладчиков. Пироман внутренне содрогнулся: только бы эти двое на него свои розыгрыши не направили, а то он и вспылить может, и от детей останется два обугленных уголька. В окне, прямо напротив Seven-Eleven, на другой стороне улицы, виднелся билборд с изображением хмурого Старателя и надписью: «Сделаем улицы чище и безопаснее!». Как будто реклама по уборке территории, а не геройского сообщества. — Клоуны, — подумал про себя Тоя и перевел наконец взгляд на Кейго, который отследил, куда он смотрел, и тоже теперь рассматривал билборд. — Мне в детстве нравился Старатель, — выдал этот заморыш. — Он тогда был не очень популярен, но результативность у него была высший класс. У меня даже игрушка с ним была. — А мне больше всего сущий Мик нравится. У него прикольные шутки и забавная причуда, — поддерживает его Двойник. — Но он тоже не популярный. Нужно предложить Каю ввести запрет на фанючество по героям, и каждому новому члену проводить допрос с пристрастием вплоть до любимой марки трусов. — Он и сейчас непопулярное говно. Еще раз выдашь что-то подобное, и я тебе все перья сожгу, — Тоя даже через стол перегнулся, чтобы большую угрозу создать, но мальчик не стал отпираться и только головой закивал, как послушный болванчик. Сидящая рядом с ним Двойник предпочитает отодвинуться подальше на край дивана. Пиздит, конечно же, еще как будет. Возможно, даже назло. Кейго стал снова собирать башенку. Тоя прикинул план действий на случай потери возможности выкрасть деньги из рюкзака, а то эти сороки все растащат, стоит ему только отвернуться. — Ты когда-нибудь ездил на метро? — Двойник ткнула ножкой в красной, похожей на игрушечную, туфельке Кейго по колену. — Пару раз, — задумчиво нахмурил брови Ястреб и подергал себя за отросшую прядку пшеничных волос. — К тому же, у меня есть крылья, и я редко, даже по работе, куда-нибудь далеко заходил. Но, не бойся, я не потеряюсь. В голове Тои волны бьются о причал, дробя камни в крошево, извещая своего хозяина о грядущих проблемах. *** Он потерялся. Не специально, а совершенно случайно; его оттеснила толпа, смяв крылья и рюкзак, а пока он собирал перья по вагону, нужная станция осталось далеко позади. А телефон Двойник из их квартиры забрать не потрудилась, поэтому со средством связи тоже все плохо. В итоге, он остался один на пересечении Тиеда и Маруноути без телефона и знания маршрута, зато с кучей помятых банкнот и легкой паникой в кармане. Банкнот в евро — а значит, опять не повезло. — Чертов Тоя! Зачем ему столько неудобной валюты? — вопрос без внятного ответа крутился в голове Ястреба уже десять минут. Им нужно через час быть на Акихабаре, но до нее около двух пересадок, если он поедет по Маруноути, являющейся почти кольцевой. Кейго схватился за голову и попытался отодвинуться подальше от напирающей со всех сторон толпы. Грохот поездов раздражал его рецепторы и мешал адекватному восприятию происходящего. Крылья за спиной висели мертвым грузом. Ястребу становится нечем дышать, и он закрывает себя перьями на манер кокона, одевается в спасительный панцирь со всех сторон. Все рецепторы сходят с ума, сигналя об опасности: крики, запахи, жар людских тел рушится на него со всех сторон, и он вываливается из вагона, спотыкаясь несет по лестнице наверх — к спасительному свету. И чуть было не сшибает девочку, спускавшуюся вниз со стаканчиком кофе в руках. Перья разлетаются пытаясь поймать напиток, но все тщетно, и кофе некрасивой кляксой расплывается на ступеньках. Но он все-таки успевает подставить руки и поймать пострадавшую. Температура резко снижается, и Кейго бросает из жара давящей толпы в арктический холод. На ступеньках появляются ледяные узоры, кончики пальцев начинает покалывать, а на ресницах оседают снежинки. Он опускает взгляд вниз и видит примерзший стаканчик, похожий теперь на немного подтаявшего снеговика. Оу. — Мне очень жаль, — начинает рассыпаться в извинения Кейго. — Ваш кофе! Хотите куплю вам другой? Девочка смотрит на него из-под стекол съехавших на кончик носа очков и тушуется. У нее белые волосы, светлая кожа, одежда в светлых тонах и серые, но теплые и добрые глаза. Она краснеет ещё сильнее и стряхивает снежинки с его волос. — Да ничего. Это я виновата: задумалась и забыла посмотреть по сторонам, — она поправляет очки и выпрямляется, оказываясь одного роста с Кейго. С грустью в глазах смотрит на погибшее кофе, но после этого ее выражение лица становится еще более виноватым, и она указывает на пятно, растекшееся по футболке Кейго. — Кажется, я тебя залила. Мне очень жаль. — Это не смертельно, — тараторит Ястреб и не зная, что сказать, выдает первое пропавшееся. — У тебя классная причуда. Я слышал, что стихии очень редко встречаются и зачастую являются очень сильными. За всю свою жизнь я видел только одного человека, обладающего стихией, а теперь я вижу второго. Это потрясающе. То, что должно было подбодрить, наоборот заставляет девочку нахмуриться, заломить тонкие брови и покривить губы, будто ее оскорбили. — Возможно, но я плохо ее контролирую, — равнодушно пожимает плечами «Снежная королева» и перебирает браслеты на тонких запястья. — Может быть, я могу как-то возместить ущерб? Кейго хочет было отказаться, но вспоминает, что у него не та валюта, и он заблудился в не самый подходящий момент в совершенно не знакомом квартале, поэтому согласно кивает. Она первая предложила, поэтому грех не воспользоваться. — И кстати, меня зовут Кейго. Это так — на всякий случай. Она поправляет еще раз очки и мило улыбается, кланяясь в традиционном японском стиле. Ледяная корка у их ног начинает трескаться. — Приятно познакомиться, Кейго. Меня зовут Фуюми. *** — Ты специально потерялся! — Как можно вообще специально потеряться? Человек не может выйти на улицу, завернуть специально за угол и потеряться: просто так, всем на зло. Да и к тому же, мы ведь успели! Я нашел вас вовремя, а вы даже пальцем не пошевелили мне помочь. — Ложь и провокация! — возмутилась Двойник, принявшая обличие ученицы старших классов одной из элитных школ с Хоккайдо. — Нам пришлось угрожать работникам метро и красть записи с камер наблюдения, только это ничего не дало, потому что система видеонаблюдения устарела. Теперь понятно, почему они проморгали несколько терактов в начале века. Это сборище нахлебников живет на наши налоги! — Ты их не платишь! — возмущённо перебил её Кейго. — Да какая разница? — Заткнитесь, — послышалось угрожающе из конца длинного кабинета, но должного эффекта не возымело, потому что сложно угрожать с сорванным голосом. — Если хотите выяснить отношения, то пиздуйте на улицу, а лучше в соседний квартал, иначе в стену вмурую. Чисаки выглядел пожевано, будто неделю жил на свалке и ел чаек вместо ризотто и королевских креветок. Сидящий рядом в глубоком кресле Хроностазис смотрелся не лучшие: прическа печально обвисла, а лицо приобрело оттенок стены морга. Даже икебана рядом с окном была безличная и потрепанная, как и ее новый хозяин. Новый хозяин. О том, что босс мертв, им сообщили только по прибытии в пункт назначения, остальная же часть Восьми Заветов находилась в блаженном неведении, во избежание внутренней войны. Чисаки темнил и утаивал важные части картины преступления, а значит, был в нем замешен, или в крайнем случае знал о происходящем, но не подал виду. То-то он в последнее время такой вымотанный по базе ходил, видимо, покушение планировал, чтобы власть к рукам прибрать, а то его амбиции в место правой руки уже очень давно не помещались. К тому же босс стал сдавать и терять контроль над ситуацией, что доводило Кая до предела, вот он и не выдержал, а верный Хроностазис его поддержал. Да здравствует новый король! Более сумасшедший, чем старый. Тоя предпочел промолчать и сыграть в дурочка, иначе ему бы пришлось искать новую работу или того хуже — место на кладбище. Поэтому он пускал пыль в глаза и пытался как можно правдоподобнее переругиваться с Кейго, делая вид, что ему плевать с высокой колокольни на смену власти. Кейго, конечно, был хорош: прошлялся где-то два часа, потерявшись на половине пути, а потом обнаружился рядом с выходом из метро на нужной станции. Выглядел он как человек с астмой, пробежавший три километра, но довольный выполненной задачей. Тоя схватил его за ухо и поволок вперед, матеря на чем свет стоит и игнорируя возмущающего Двойника (меня зовут Тога, но только никому). Как будто это ему что-то говорило. Ястреб пытался вырваться, пропищав, что добрая девочка с ледяной причудой помогла ему найти дорогу и даже угостила яблочным пирогом, но Тоя разжал пальцы только рядом с базой, и то, потому что его смутила чужая способность. Он подозрительно уставился на Кейго, потершего опухшее ухо, но все-таки решил вытрясти информацию из мальчика чуть позже, без лишних слушателей и Кая Чисаки на горизонте. В офисе он специально начал ругань по второму кругу, чтобы и так раздраженный Кай их быстрее отпустил и не заострял внимание, а то Тоя чуть было наводящие вопросы не стал задавать. Ему все еще не верилось, что организовав скоропостижную кончину босса, можно было оставить столько белых пятен — Кай слишком умен для этого. Но сейчас главное убраться отсюда поскорее и обдумать план действий. Пусть Чисаки поиграет в новые игрушки, а он посмотрит, что из этого выйдет. В аквариуме на дубовом столике посреди комнаты, беззвучно плавают золотые рыбки, засасывая воду немыми ртами. Когда Чисаки оставит кабинет на ночь, то Тоя их скорее всего пожарит и съест вместе с детьми, потому что безвольные рыбки в аквариуме ему уж слишком сильно напоминают людей.