heroes fall

кто сказал, что фортуна — охотник, а ты — добыча, мол, смирись, подчиняйся, приветствуй ее игру? нет, судьба — будто глина, податлива и пластична: если хватит решимости сесть за гончарный круг. © эванс | timevans Руми по-доброму ухмыляется, наблюдая за тщетными попытками Тойи укрыть ребёнка за своей неширокой спиной. Мальчик с орлиным взглядом и бардаком из растрёпанных и мокрых волос на голове ощетинивается на нее сотней алых саблей-перьев, готовый в любую минуту сорваться с места, непроизвольно хватает пиромана за плечо. Руми кажется, что это невероятно мило. Как маленькая собачка, зная, что все равно ничего не сможет против превосходящего её противника, на одних голых инстинктах пытается защитить хозяина. Она видит этого ребенка первый раз в живую, но он кажется ей самым прекрасным созданием на свете. Самым преданным и несчастным. Вот только у таких преданных существ срок жизни краток: они обычно выбирают смерть вместе с хозяином или за него. Тойя не похож на того, кто позволит за себя умереть. Годы идут, а он, как назло, не хочет меняться. Лезет вперёд, зная, что не справится в одиночку, но все равно предпочитает отдать себя на съедение, чем других — тех, кто ему по-настоящему дорог. Их очень мало, но такие люди ещё есть. А общество все продолжают твердить, что героями не рождаются. Герой — второе значение слова «идиот». И как бы не процветала в последнее время профессия героя, настоящих среди них можно по пальцам одной руки пересчитать. И сейчас она стоит перед одним из них. Перед тем, кто добровольно поставил на себе крест, только бы не стать частью прогнившей системы. Один очень важный винтик, который, если будет нужно, способен заставить механизм работать по иному. Руми чувствует усиливающийся запах гари и обращает внимание на перебинтованные руки от запястей до плеч, иррационально торчащие из большой черной футболки с символикой какой-то баскетбольной команды. От сереющих бинтов тянется черный дым и бегают всполохи синего пламени. Блик огня — дыхание адской жаровни. — Успокойся, придурочный, я не воевать с тобой пришла, — одергивает его крольчиха и, обойдя злобную парочку по периметру, плюхается в противоположное их столику кресло, забрасывая мощные ноги, забранные в черные щитки защиты, на подлокотник. — Ты все такой же вредный и недалёкий. Ничего не поменялось. Сам посуди: если бы я хотела тебе навредить, то не стала бы церемониться, а сейчас я сижу пред тобой и веду — ну, или пытаюсь вести, — светскую беседу. Ни на какие мысли не наводит? Уйми свое пламя уже, оно только тебе вред причиняет. И птицу свою успокой, а то об тебя же поранится. — Чисаки начал игру, но забыл оповестить об этом окружающих? — желчно выплёвывает пироман. Он погасил огонь и дёрнул Кейго обратно, на диван. Мальчик удивлённо посмотрел на него, но Даби только отрицательно головой покачал. Красные перья неуверенно спикировали на пол и сложились маленькой кучкой, готовой в любой момент преобразиться в щит и закрыть пиромана от опасности. «Славный мальчик», — подумала Руми, невзначай рассматривая сгорбленную фигуру. — Кай живёт по принципу: «Свободный трон не может меня не искушать*», — туманности в фразе столько, что на метр ничего не видно. — Ты же его лучше меня знаешь. Каю плевать чем править, главное самоутверждаться за чужой счет, а остальное по ходу дела приложится. Он собирает сторонников, причем в спешке. Довольно-таки несвойственная ему манера, не правда ли? Такими темпами можно и лохануться на ровном месте, и вся затея полетит к чертям. — С чего ты стала дружить с Каем? Тебе же не нравились эмоциональные манипуляторы, или это кризис личности. — Мы с тобой давно не виделись, так что может теперь они мне стали нравится. Времена сейчас такие: ради достижения цели приходится и с хитрыми тварями вроде Чисаки «дружить», — её амуниция издала ужасный хруст, когда пальцы показали кавычки. — У нас взаимовыгодное сотрудничество с конца декабря, а значит уже три месяца, и, знаешь, я ещё не успела в нем разочароваться. Да, он та ещё двуличная сволочь, но с ним я по-собственному желанию. — Ну, конечно. Лапшу на уши он во все времена умел вешать, — перебинтованная рука неопределенно махнула в сторону больших кроличьих ушей на голове участницы Эсминцев. — Сейчас Кай гуру в этом деле. Руми ревностно схватилась за свои пушистые уши и показала Даби язык. — Надеюсь, если Кай решится использовать освобождение линии поля**, то он хотя бы поставит меня в известность. — Надейся, — слова Руми так и сочились сарказмом. Она слабо верила в то, что Чисаки кого-нибудь из своих союзников или подчиненных хотя бы в треть плана посвятил. — И прекращай говорить заумными фразами — это тебе интеллекта не прибавляет. Я все ещё помню, как ты по часу над дифференциалами тупил, чуть ли не плакал, пока я не давала тебе списать. Даби задыхается гневными словами, пока крольчиха покатывается со смеху. Кейго молча сидит на диване и выглядит так, будто единственное желание в этой жизни — уйти от стрёмных, тихо ругающихся персон подальше. Наконец, Даби успокоился, прошествовал к стойке и открыл кран с темным охлаждённым пивом; жидкость хлынула в запотевшие бокалы, пенясь и разбиваясь брызгами о края. Руми довольно облизнулась и села ещё развязнее, так, как будто собиралась посмотреть матч своей любимой баскетбольной команды, а не обсудить проблемы минимум регионального масштаба. Она за эти годы стала ещё мощнее: раньше её бедра были способны переломать Тодороки шею, что уж думать о сейчас. На тренировках единственным его козырем был столб пламени и полное выжигание местности вокруг себя против ее скорости и силы. Обычно они расходились с переломами и ожогами разной степени тяжести. Руми была для него самым неудачным противником, потому что в ближнем бою ей никогда не было и не будет равных. Даби глотнул пиво из своего бокала, а вторую порцию протянул старой знакомой. Она счастливо сощурилась и тут же, одним глотком, выпила половину. Пирра присвистнул. — Ты знаешь Томуру Шигараки? — спросила она, вытирая камуфляжными перчатками пену вокруг рта. — Да, видел мельком, — кивнул он. — Бешенный мальчик с очень сильной причудой и довеском в виде врага номер один Всемогущего — ВЗО. Ничего интересного, в общем: много амбиций, но мало мозгов. Его все сторонятся, даже свои. Облеплен руками сверху до низу, проще говоря — человек-многоручка. На этом — всё. Руми подавилась пивом и чуть было не рухнула с дивана от смеха. Темная жижа полилась на дубовый стол, растекаясь неприятной кляксой. В другом конце бара истерически хихикнул Кейго. — Возможно, ты прав, — растрёпанные волосы делали её и так хорошенькое лицо ещё более молодым. — Но, мы сейчас не об этом. Кай хочет заключить с ним союз и скорее всего у него получится. Я по глазам мальчишки все поняла: он согласится, только выебывается для острастки, но это напускное. Шигараки не дурак: он набивает себе цену в глазах Чисаки, — она поставила бокал на стол и вдруг резко стала серьезной. — А это значит, что скоро хитровымудренный план по уничтожение Геройской системы придет в действие. Буквально год, и начнётся война за власть. Асгардрейя*** с ножами за спинами и улыбками на лицах. Она перевела дух и продолжила. - Славная революция! Знаешь, мне до сих пор небезразлична твоя судьба: когда ты сбежал, я думала бросить все и ринуться следом. Я терпеть не могу этот театр абсурда, который сейчас из себя представляют все силовые структуры нашей страны. Но потом я поняла, что ты прицепился к мафии, и мое рвение поутихло. Прошло порядочное количество времени, но я все равно, несмотря на все твои поступки, не желаю тебе зла. Я, в какой-то степени, восхищаюсь тобой… — Ближе к делу, иначе я решу, что твои сладкие речи имеют двойное дно. — Хорошо-хорошо. Мы, как главная военная служба страны, не можем допустить революции и вспышек агрессии. У нас с Каем договор: мы помогаем ему, а он в конце своей шоу программы позволяет нам бессрочный отпуск и отсутствие следствия. Но до этого будет бойня. Самая настоящая. Эсминцы не могут подобное допустить. Но для достижения цели частью населения придется пожертвовать — мы приняли это, но Чисаки хочет пойти дальше; он хочет убрать всю правящую верхушку и объявить смертную казнь для всех «виновных». Я… Я не могу допустить гибель стольких невинных, даже для создания лучшего будущего. Мы позволим совершить переворот, но… — Все лидеры Восьми Заветов Смерти должны умереть или быть схвачены, — подвёл итог ровным голосом Тоя. Его выражение совсем не изменилось, даже после услышанного приговора. — Чего-то подобного я от вас ожидал. Ты пришла предупредить меня. Нет! Сказать, что препятствий мне чинить по старой дружбе не будут, но я должен буду срочно покинуть страну и больше здесь никогда не появляться. Руми утвердительно кивнула. — Ну, офигеть. Пир на наших костях решили устроить? Даже для вас это верх мразотства. Мируко поправила ремни амуниции, съехавшие на талию в процессе её неровного сидения, и достала из специального кармана телефон, разблокировала его и стала набирать сообщение. Закончив, она встала, развернулась к Тойе и серьезно посмотрела на него. Последний ждал продолжения словесной эпопеи. — Я видела в ваших рядах детей, — она кивнула в сторону тихо сидящего Кейго. — Много детей, которых... — А вот сейчас не надо играть в святую невинность! Вы хотите спасти несколько жизней только бы потешить свою совесть! Для чёртовой галочки! Посмотрите, какие мы хорошие — дали нескольким людям второй шанс! А у них даже первого не было… — Не смей меня перебивать! — рявкнула Мируко, хватая его за грудки и дёргая ближе к себе. Глаза девушки светились чистой яростью, не хуже чем причуда Кремации. Первый раз в жизни он видел столько отчаянной борьбы в глазах вечно уверенной Мируко. — Мне плевать на твои умозаключения; я пришла поставить тебя в известность, и на этом всё. Мне вообще нельзя сюда соваться. Я еле-еле уговорила Кая помочь, пока руководство смотрит на все сквозь пальцы. Не смей упрекать меня в отсутствии моральных ценностей; у тебя их почти не осталось, иначе я начну трактовать наличие рядом с тобой милого мальчика совсем по другому. — Вы не помогли мне, когда я реально в этом нуждался, а теперь решили кинуть мне кость, или в вашем понимании это божье благословение? Грош цена такой помощи. — А ты просил о помощи? Уж прости, что среди нас нет ни одного телепата. Даби зашипел. Одним ударом в плечо отодвигая девушку от себя на два шага. Футболка жалко хрустнула, но не порвалась. Кейго на диване снова подобрался, готовый в любой момент напасть на Эсминца. — Заткнись. Обойдёмся и без твоих домыслов. Нам не нужны подачки от вас. — Тогда ты ещё больший кретин, чем я думала, — устало вздохнула девушка. — Впрочем, ничего нового. Упертый говнюк, твоя гордыня тебя и погубит. Даби срочно хотелось закурить, чтобы проветрить голову и собираться с мыслями, но в присутствии Мируко нельзя было отвлекаться: с какими бы добрыми намерениями она не пришла, поведение говорило о ее внутреннем метании, а значит в любой момент Руми могла передумать. Её руки нервно сжимались в кулаки, а грудная клетка ходила ходуном. Видимо, проблемы с агрессией передаются воздушно-капельным путем. Мируко бросила на него странный взгляд и, крадучись, направилась к Кейго, который пытался вжаться в кожаный диван. Загорелая рука в броне потянулась к светлым волосам и совершенно материнским жестом потрепала Ястреба по макушке. Глаза мальчика удивлённо расширились, а Руми только грустно улыбнулась. — Мне очень жаль, Таками Кейго. Мы не смогли тебя спасти. Надеюсь, ты справишься лучше нас. Она наклонилась к нему и прошептала последнюю фразу на ухо, загородив белыми волосами свое лицо от раздражённого взгляда Даби. — Не дай ему умереть, хорошо? Он - кретин, но хороший, поэтому будь осторожен и смотри в оба. Ястреб заторможено угукнул, но потом с силой закивал. Поведение Руми было ему не до конца понятно: то они с Даби переговариваются как старые друзья, то чуть было не начинают драку. С чувством выполненного долга Руми хлопнула дверью бара, направляясь в сторону Восточного побережья. У нее ещё много дел и Томура Шигараки в подарок от Оверхаула. *** Этой ночью ему снилась какая-то неясная муть, в которой черный король гонял по всей шахматной доске поломанную пешку цвета слоновой кости, а остальное фигуры стояли по краями и молча наблюдали, периодически чахло аплодируя. Откуда у шахматных фигур вдруг выросли руки, он предпочитал не задумываться. Видимо, от обилия хитрых и непонятных, завуалированных намеков со стороны Кая, а потом Мируко, его мозги свернулись в трубочку и норовили потечь из ушей, если он ближайшее время не скинет напряжение. Под осуждающим взглядом Кейго по пути в их новый навороченный дом за баснословную сумму, которую они теперь могли позволить себе потратить, Даби выкурил пол косяка лёгкой травы. Ястреб недовольно косился и бурчал о вреде и так плохому здоровью, но Даби только шикнул на него и сказал, что расширять головные сосуды — полезно. Чтобы унять птицу он затащил мальчика в круглосуточный магазин и купил ему пять пачек чипсов, колы и шоколадок. Ястреб был невероятно рад, а Даби, стоя на кассе прикидывал, через сколько времени у него диагностируют сахарный диабет. Для разбавления этого обилия сладостей он положил в корзину несколько супов быстрого приготовления, замороженной курицы, килограмм бананов и пару яблок — и с чувством выполненного долга оплатил товар. Он все ещё помнил, как выглядят обычные продукты. В аду ему должно перепасть за почти правильное питание. А теперь лёжа на кровати после стрёмного сна и слушая, как на втором этаже квартиры хрустит чипсами довольный Кейго, он сто раз успел пожалеть о своем порыве и приливе щедрости. В голове все ещё было пусто после травки и тяжёлого дня, но главная мысль начала оформляться. Поведение Кейго показалось ему несколько — странным, совсем ему не свойственным: мальчик от природы был невероятно любопытным и вечно лез не в свое дело, а сегодня даже рта не открыл, ни одного вопроса не задал. Кто такие Эсминцы? Причем здесь Даби? Откуда его знает Мируко? Как в происходящем замешанно правительство? Какую роль играет Чисаки Кай? Ситуация с Руми и героями шли в разрез с мировоззрением Ястреба: он любил героев, возможно не как все обычные дети, а по-своему, как взрослый, пытающийся поверить в чудо. Скорее всего слова крольчихи должны были оставить на нем отпечаток. Предупреждение о предстоящей бойне тоже и смерти тысячи невинных людей. Развале старого мира и создании нового. Уничтожение героев и Геройской системы. Кейго упоминал, что Старатель был его кумиром, а до ситуации с отцом он хотел стать героем и спасать людей. Он хотел быть хорошим и полезным (На этой фразе Тодороки обычно передёргивало). Но Даби не заметил даже тени сомнения или раздумий в его вечно сияющий жёлтых глазах. А если взрыва не произошло сейчас, то его стоит ждать в необозримом будущем, что никак не поможет в их ситуации. Мальчик может взбрыкнуть в самый неподходящий момент. Может дать заднюю или заложить их врагу. Ключевое слово, конечно же, "их". Не Даби и Тогу, а Восемь Заветов Смерти и Чисаки Кая. Кай, неровен час, запутается в своей паутине, ошибётся, неправильно поставит фигуру, переоценит свой интеллект — и так бережно лелеемый план революции полетит в самый Тартар вместе с ними. Плацдарма в случае провала у них нет. Шанса на реванш тоже. Белый флаг отменяется и рассмотрению не подлежит. Они вполне могут проиграть. А Кейго, возможно, составит им компанию. Но есть и другой исход — самый омерзительный для Даби, ведь он за несколько лет успел привязаться к ребенку, проникнуться к нему сочувствием. Иногда, смотря на то, как Кейго режется в приставку, он задумывался, каким мог быть Шото, если бы их семья изначально была нормальной. Даби смотрел и видел похожую солнечную улыбку и маленькие морщинки-солнышки в уголках глаз, все ещё детскую неловкость в бытовых вопросах и подростковую нескладность в острых коленях и плечах. Он просто наблюдал, а внутри скреблось противное чувство — ощущение утраченного времени, как огонь выжигавшее его и так искалеченные внутренности. Но несмотря на все это,у Таками Кейго была проблема. Проблема его роли в игре. Пешку могли и убрать, особенно когда на кону целое государство. Пусть Чисаки подавится своей властью, а он сделает все по-своему. Спасти всех нельзя, но Даби чертов эгоист, и поэтому стоит попробовать. Надежда была только на то, что Шигараки окажется умнее, чем все о нем думают.