— Да, он конечно супер классный. Горячий юноша, но я бы с ним — никогда. Он ведь карлик, — пожаловался Андре перед камерой Кнуда в скайпе. Юноша лишь пожал плечами и отвел задумчивый взгляд на окно, где расцветал розовый воскресный рассвет.
— Нельзя так говориь, Андре, Торфинн вовсе не карлик, просто немного низковат.
Кнуд очень внимательно прошелся взглядом по тёмным верхушкам густого леса, окружавшего его дом. Сквозь ветви и стволы забрезжил яркий свет солнца, пробивая сумрак, чтобы проникнуть в комнату принца и победно раскрасить белые стены с серебренными узорами цветов. Словно солнце захотело, чтобы эти неживые растения набрались жизненной энергии. Только так они смогли бы распуститься, но разве такое возможно?
— … Вот и тогда я сказал Гансу: … Кнуд, ты вообще меня слушаешь? У тебя сейчас слюна потечет изо рта, — Кнуд выпал из фантазий, тут же обои, окна, свет и деревья потеряли значимость и он неловко облизнул до этого момента раскрытые губы — ссохшиеся, но к счастью не слюнявые. Для точного результата Кнуд обтер щеки и лицо ладонями. Не стоило до поздна, вернее, до утра, смотреть аниме и сериалы с Андре. — Мда, ладно, я пойду. Раз тебе так неинтересно!
Кнуд хотел возмутиться и обеспокоенно склонился над камерой своего яблочного ноутбука.
— Андре, Андре, нет, мне правда интересно, я просто отвлекся! Ох, Боже, за что мне это, — к сожалению, на том конце провода ему уже никто не ответил, а звонок сбросился и превратился в белый интерфейс, предлагающий юноше выбрать зеленую кнопку вызова или вообще закрыть скайп. Почему-то Кнуд сделал второе и выдохнул через нос, разваливаясь спиной на своей огромной мягкой постели с пятью одеялами и дорогущим постельным бельем. Сейчас он лежал, глядя в балдахин своей кровати под потолком, такой розовый бархатистый с шелковыми прозрачными оборочками и узорами, тоже ловящими свет утреннего солнца. Глаза сонно щурились, но Кнуд сам по себе спать не хотел, лишь наматывая одной рукой волосы на палец — вчера не мыл, уже запачкались, но сейчас неважно, выходные же. Вторая рука трогала пижамку из белого хлопка с розовыми смешными сердечками из меха. Надоело так жить — сколько глупого пафоса в этом куске ткани над кроватью.
Розовый бархат, мать его, вишневого оттенка и узоры цвета мадженты Крайолы! (911e42 и f664af) Ох, нет, так нельзя говорить! Кнуд прижал ладони к губам, стискивая до боли бледную кожу, от чего и она сама обрела очень быстро оттенок мадженты. Если бы здесь их семейный кутюрье Аскеладд, он бы рассказал побольше, но Кнуд точно знал, что маджента — не просто цвет, а определение многих оттенков в ряду пурпурного, а Крайола название художественной фирмы, которая долгое время, а возможно и до сих пор, одна из первых, одна из лучших и прочее… Но то в США, Кнуд не особо знал про Штаты, поэтому постепенно отвлекся и отпустил лицо, рассмотрев и руки — аккуратные ноготки, покрытые прозрачным лаком, приклеенный Уиллом, его другом, по шутке стразик на одном из них, нежная кожа и светлые волосы, показавшиеся из-под рукава пижамки.
Может их сбрить? Так Торфинну понравится больше?
Что вообще нравится Торфинну? Нравится ли ему Кнуд в прицнипе внешне? Он досадно перевернулся на бок и подергал тачпад, чтобы тот скорее открывал гугл. Кнуду искренне стало интересно, сможет ли он найти Торфинна в фейсбуке (у меня фейсбук нормально оформленная интересная сеть аля вк, намного лучше выглядящая, чем оригинал, поэтому представим просто вк)? Его не добавляли в общую беседу класса, никто в друзьях так же не засветился новичком, есть ли он вообще в интернете? Кнуд сел, утащив ноутбук себе на колени и ловко вбил в поисковую строку самое банальное — «Торфинн Карлсефни».
«Ну, конечно, я не собираюсь ему писать, просто посмотрю!» — ответил Кнуд мысленно самому себе и с интересом слитнул немного ниже каких-то мужчин из Норвегии, Америки, Гринландии. Тем по лет тридцать, смысл их проверять? Наконец-то Кнуд обратил внимание на милую аватарку — юноша спиной к камере в зеленой аляске и красной шапочке стоит на фоне небольшого причала и красивого горного массива. Горы утонули в тумане, а туман в свою очередь накрыл плотным одеялом озеро или залив… По позвонкам Кнуда пробежались муражки, но вот в груди, как воск от свечи, растеклось теплое, не обжигающее чувство. В написании имени и скандинавские особенные умлауты, в месте проживания — так и не сменившаяся Исландия, а городок где жил — какой-то маленький Вик, но судя по первой же отметке геолокации, он обычно проживал в столице, но это Кнуд увидел уже в инстаграмме, ссылку найдя в шапке профиля. Там было всего шесть личных фото — одна в кафе, пицца, рыжевато-русая девушка на фоне вывески в кинотеатре и в принципе все. Кнуд правда предположил, что все же это подставной профиль — он и сам вел под чужим именем, которое даже Андре и другие ребята не знали.
Вернемся к фейсбуку. Там почти ничего, но можно посмотреть, то что он лайкал и добавлял в альбомы (допустим, есть «нравится» как в твиттере), поэтому Кнуд вероломно отправился смотреть сохраненки парня, который ему очень понравился. Будущий парень! Его! Ох, нет-нет, святая Дева Мария, так говорить точно нельзя, он просто посмотрит и все, а парень или нет — на то воля… Точно не Кнуда. Так. Фотографии. Принца интересует наличие картинок, которые все обычно сохраняют по типу «вау, мне нравится, я бы хотел такого\такую себе в пару». Или просто по эстетическим соображениям. Покачивая ножками, Кнуд уже разлегся на животе и задумчиво высунул язык. Интересненько.
Торфинн любил собак. Ничего не подумайте, но он часто добавлял к себе разных щеночков, почему-то Кнуд решил, что он неприменно хочет какую-то ездовую породу себе в компаньоны. Так же ему нравится холодное оружее, он добавлял себе какие-то красивые фотографии коллекционных кинжалов, но Кнуд остановился на версии, что ему просто интересно, но он вовсе не маньяк и точно не коллекционер. Возможно у него есть какой-то кинжал или клинок и поэтому Торфинн интересуется подобным оружеем, но не более. Определенно парню нравится природы Норвегии, Исландии, животные, много фото с небом и горными пейзажами, но это всё не то.
Кнуд уже с разочарованием вздохнул и расстроено хотел закрыть макбук, но в какой-то момент ему попалась нужная фотография в этом складе Норвегии и собачек. УРА. Это милый омега, сохраненный между делом из какого-то паблика. Просто обычный красивый мальчик в свитере, в брюках, но явно не альфа. Кнуд задумчиво рассмотрел его лук — красиво и модно, но цвета приглушенные, никаких дурацких страз или розовых рюш. У него были подранные кеды, как у самого Торфинна и стоял он оперевшись на здание со скейтом в руках. Брюки коричневые. Следующее фото — просто актриса из какого-то сериала, но одетая тоже не слишком броско. Пролистав еще около сотни картинок Кнуд остался убежденный в том, что если он останется таким, Торфинн и никакой нормальный человек на него не позарится. Не то чтобы розовый — плохо. И вовсе Кнуд не хотел измениться лишь ради него, просто… Какое-то сомнение зародилось в душе, что он делает что-то неправильно, что этот розовый-стразочный образ — вовсе не то, каким он хотел быть и себя чувствовал. Может — эта пацанская реалия с дранными коленками, которую ему виртуально предложил Торфинн — куда более подходящая?
***
Кнуду четыре года. В его гардеробной всегда куча вещей частного пошива из лучших для детской кожи тканей. Все дышит и прекрасно сидит на быстро растущем пухлощеком ребенке, но однажды утром вместо трусиков с камуфляжным принтом и майки с Микки-Маусом ему принесли совсем другое. Мальчик удивленно взял в ручки трусики с напечатанным лицом куклы Барби и стандартным для таких игрушек (а он не был глупым ребенком) логотипом, который прочесть он пока не мог, но знал, написано Барби. Розовые буквы, цветочек, или сердечко — уже неважно. На попе бантик, а маечка теперь тоже с кружевными ленточками.
Кнуд прищурился и посмотрел на Рагнара. У того тяжелое лицо и застывшее волнение в морщинах.
— А где моя одежда?
— Теперь, ваше высочество, Вы будете одеваться иначе.
Большие синие глаза мальчика стали еще больше, от чего, казалось, заполнили все лицо и подперли ровную челку по-цыплячьи детских белых пушистых волос. Четырехлетнему ребенку не объяснишь так просто, что его отец Свен получил окончательное генетическое заключение, что младший сын не альфа, а всего лишь галахен, иными словами — омега. Рагнар не понимал, чем плох омега и почему король решил, что неприменно из Кнуда надо сделать принцессу. Не понимал, к чему этот гендерный надлом, но кто в начале двухтысячных станет об этом думать? И вовсе это не его компетенция — выбирать, что носить Кнуду. Одно понятно точно, на розовое Кнуда потянуло не самостоятельно.
Чтобы не ломать психику мальчика это всё происходило постепенно. В покоях принца заменили игрушки, но уже ненасильственно, просто у него миролюбимый характер и он легко выбирал кукол, замки и плюшевых медведей. Фигурки питомцев с цветочками на щеках и радужные куклы-монстры, Братц и Барби — быстро нашли место в ящиках с изображением диснеевских принцесс, в то время как пулеметы и автоматы полностью исчезли.
С одной стороны Рагнар был счастлив подобному, ведь, возможно, так Свен оберегает юного принца от ужасов большого мира за забором и хочет подчеркнуть, что не омежье это дело, войны и убийства? Но с другой — зачем же эти крайности? Ведь Кнуд может легко забыть, кто он есть на самом деле или испытать большие проблемы в будущем. Поэтому Рагнар при любой возможности изо всех сил напоминал малышу Кнуду, что он мальчик, что да, когда-то он сможет родить ребенка, если захочет, но он все еще мальчик. Что он может носить и любить только то, что он сам хочет.
Но детское сознание — открытая книга. На дне рождении Свена в Лондоне открывали парад. Там Кнуд впервые появился в настоящем бальном платье розового цвета, роскошно расшитом золотом, кружевом и блестками от подола до лифа.
Волосы Кнуда запретили стричь.
В скором времени в журналах появились статьи с заголовками: «Признание Короля Свена: почему его младший сын — принцесса?»
***
Удивительно, как иногда быстро меняется жизнь. Буквально. Как мем до и после. Как любой шикарный загородный дом, у Кнуда во дворе стояла огромная печь — сжигание листьев, всякого мусора. Теперь он забрасывал туда свои розовые вещи. Ему уже скоро шестнадцать. Он всю жизнь плясал под дудку отца и какого-то выдуманного образа. Посвятил свою жизнь конькам, пуантам, верховой ездой, танцам, модельному бизнесу. Удивительно. Удивительно, как правда не дошло до порнографии. С тем же успехом Свен мог продать его в сексуальное порно-рабство. Кнуд горько вытер слезу, а волосы не мешали — он собрал их в хвост. Пламя сжирало дорогие ткани и Кнуд жалея, забрасывал все новые и новые розовые свитера и блузки в жаровню, откуда огонь вырывался и устремлялся темным дымом в небо. Охранники его не беспокоили, видя, что у парня свои планы и он в безопасности. На лице, казалось, не осталось никаких эмоций, но у тела полно энергии. От недосыпа и влюбленности, Кнуд понимал, что нельзя просто отдать эти шмотки на благотворительность, он должен избавиться от них навсегда, чтобы больше никогда не возвращаться к тому, что ему навязал отец.
Любил ли он розовый? Да. Любил ли он эту жизнь? Нет. Он хотел измениться, вспомнить или отыскать себя настоящего, чтобы Торфинн если и полюбил бы, то Кнуда, а не гламурную обложку журнала. Лишь еденицы увлечений могли бы по истинному остаться в сердце парня. Лишь несколько воспоминаний о семье. Остальное — работа, труд, бесконечный график и диеты. Больше никакого образа мальчика-Барби. Ему. БЛЯТЬ. Нравятся женские вещи! Но теперь они будут такими, какими он захочет сам, и это точно не розовое кружево!
Кнуд бросил в пламя последние розовые трусы и с полным злости, отрешения и гнева лицом, захлопнул дверцу печи, легко разворачиваясь в тапках и идя к дорожному подъездному повороту к торцу поместья. Его абсолютно не смущало, что на нем остались лишь белые боксеры и белые тапки из гостиничного номера Ванкувера. И совсем не холодно. В таком виде он подошел к машине с лейблом Икеи и ловко расписался у шокированного курьера.
— В…Ваше величество!
— Только никаких фото, — сухо отметил принц. — Я заплачу вам просто немеренно сверху, если вы не только занесете и соберете новую мебель, но еще и увезете старую куда подальше.
Через три часа Кнуд лежал абсолютно разбитый, перемазанный доставленным из Макдональдса Роял Де Люксом (он съел их ТРИ), совсем с похером понимая, что соус скатывается с подбородка. Томные глаза смотрели в потолок и на крючке больше не висел балдахин. Его окружала не самая дорогая, но милая мебель из икеи, а лежал он не на шкуре убитого когда-то белого медведя, который у него был вместо покрывала, а на нормальном икеевском пледе в клетку. Новый стол, лампы, кресло — все лишилось лоска и викторианских мотивов юной принцессы, осталось только стены перекрасить. В углу комнаты уже стояли пакеты Prada, Askeladd`e, Zara и банально H&M.
Но это уже потом. Сейчас хотелось нажраться побольше, и уснуть до вечера, что Кнуд и сделал, допив колу и грубо вытерев рот салфеткой.
