Гук:
Эй, могу я тебя кое о чем спросить?
Джун:
Зависит от вопроса. Так что?
Гук:
Чимин… Чимин что-нибудь говорил обо мне?
Джун:
Он думает, что ты отлично ладишь с Минджи!
Гук:
Что-нибудь не связанное с Минджи? Хотя, конечно, я очень рад, что он доволен моим стилем преподавания.
Джун:
… Гук, что ты задумал?
Гук:
Ничего! Просто… Мы собираемся пообедать вместе.
Намджуну потребовалось почти три минуты, чтобы ответить, и Чонгук начал беспокоиться, что перешёл главную границу. Его нога начала дёргаться ещё быстрее, пока он жевал внутреннюю часть губы.Джун:
Гук, это здорово!
Гук:
Правда?
Джун:
Да. Постарайся, чтобы ему было комфортно и приятно. Заставь его смеяться. Он не особо любит общаться. Я удивлён, что он сказал тебе да.
Чонгук понял, что широко улыбается, ведь это означает, что, возможно, между ними были хорошие отношения. Были ли это отношения учитель/родитель, друзья или что-то ещё... он не был уверен. Но это не имело значения, потому что, как бы то ни было, это удивило лучшего друга Чимина, поэтому Чонгук должен был не напортачить. Он выскочил за дверь, когда его менеджер сказал, что до конца его смены осталось пять минут и он может идти. Чон вытащил из кармана салфетку, на которой Чимин написал адрес. Он поджал губы и понял, что это всего в нескольких минутах ходьбы от кафе. Ну, тогда понятно, почему Чимин каждый раз заходит туда. Глаза Чонгука расширились, когда он приблизился к зданию, которое стояло по адресу с салфетки. Его приветствовала большая красно-чёрная табличка с надписью "Пак Доджан". Он заглянул в большие затемнённые окна и потянулся к двери. Место казалось пустым, за исключением пары парней, сражающихся на шестах. Он открыл дверь и вошел внутрь, его приветствовал громкий треск шестов, ударяющихся друг о друга во время поединка. Взгляд Чонгука упал на несколько газетных статей на стене о доджане и, в частности, о том, что Чимин возглавляет его. Рядом с новостной статьёй висела фотография с изображением Чимина, получившего статус мастера от человека по имени Великий Мастер Су. Глаза Пака исчезли за его полными щеками, его улыбка сияла, было видно, что он гордился. Чонгук тоже улыбнулся. Ещё один треск шестов вытащил его из мыслей. Когда он повернулся, его встретил образ Чимина, сражающегося с другим мужчиной. Чонгук затаил дыхание, упиваясь сценой. *Добок Чимина раскрылся на груди, его мышцы блестели от пота и напряглись от усердия. Его накаченные бедра натягивали верхнюю часть штанов, но он двигался свободно и элегантно против своего противника. Чимин, чувствуя отчётливое ощущение того, что за ними наблюдают, оглянулся через плечо, достаточно отвлекаясь для того, чтобы Кихён дотянулся до него шестом. Чимин хмыкнул, когда его спина коснулась коврика. — Отличная работа, сабом-Кихён, — фыркнул он, прежде чем встать на ноги. — Теперь ясно, что тебя так отвлекало, — поддразнил Кихён, после низко кланяясь Чимину, а затем слегка в сторону Чонгука. Мужчина повесил свой шест и ушёл. Чимин тоже убрал шест обратно на стену и повернулся к Чонгуку с яркой улыбкой на лице. — Чонгук! Добро пожаловать в мой доджан! Чонгук уставился на него с открытым ртом. — Ты… это было... вау. Это было удивительно. Чимин громко рассмеялся, его глаза закрылись и исчезли за этими восхитительными пухлыми щеками. — Ты видел, как я проиграл, — он провел руками по своим влажным волосам. — Хотя всё в порядке, я уделал его в трёх раундах до этого. — Значит, это твой доджан? Типа… — Ага, всё моё. Я учился здесь, черт, почти всю свою жизнь, и когда мой мастер Су упомянул, что собирается уйти в отставку и продать доджан… ну, я воспользовался шансом возглавить его, — босыми ногами Пак подошёл к месту, где Чонгук стоял на краю коврика. — Ты когда-нибудь изучал боевые искусства? — спросил он с лёгким блеском в глазах. Чонгук опустил голову, чувствуя, как уши нагреваются, краснея. — Родители записали меня на нечто подобное, когда я был в возрасте Минджи. Это длилось недолго. Думаю, у меня было слишком мягкое сердце. Чимин засмеялся, похлопав Чонгука по плечу. — Это меня не удивляет. Позволь мне немного прибраться и переодеться, и мы пойдём обедать, ладно? — Чонгук кивнул. — Ты можешь подождать в моем кабинете, я не задержусь надолго. Чонгук последовал за ним в небольшой кабинет. Здесь было чисто и хорошо организовано. Чонгук не мог не заметить фотографии Чимина и Минджи на стене, а также в рамке на столе. Была одна, где Минджи была ещё младенцем, Чимин выглядел невероятно молодым — круглые щеки, юношеская искра в глазах. Рядом с ним стояла потрясающая молодая девушка с длинными волосами и маленькой застенчивой улыбкой, которая смотрела на Чимина. Чонгук сглотнул, когда понял, что это, должно быть, мать Минджи. Чимин мягко прочистил горло сзади. Чонгук немного вздрогнул, прежде чем снова повернуться к Чимину. Он ощутил смущение от того, что был пойман на рассматривании такой личной фотографии. Чимин подошёл к нему, смотря на фото. — Юнми, — просто сказал он. — Мать Минджи, — воздух между Чимином и Чонгуком сгущался. Пак знал, что Чонгук хотел спросить, все всегда так и делали. Но он ещё не был готов к этому. — Готов идти? — О, эм, да, — Чон оторвал взгляд от фотографии и улыбнулся Чимину. Они оказались в небольшом семейном ресторане в нескольких кварталах, сидя друг напротив друга в угловой кабинке, где на столе стояла еда. Чонгук сразу завёл разговор о доджане Чимина. — Это невероятно, Чимин. Неудивительно, что Минджи так быстро смогла ушатать Хосока. Смех Чимина разнесся по ресторану, серебристым звоном, приятным для ушей Чона. — Минджи была в восторге от тхэквондо с тех пор, как едва научилась ходить. Было очевидно, что она хочет научиться. Она всегда приходит к концу уроков, и она посещает мои занятия для детей в возрасте от трёх до шести лет по субботам — хотя она явно более продвинутая — не то, чтобы я был предвзятым или типа того. Чонгук рассмеялся вместе с ним. — Бьюсь об заклад, ты очень гордишься ею. — Она — свет моей жизни, Гук, я бесконечно горжусь ею. Чонгук сделал глоток чая. — И ты… ты должен гордиться тем, как хорошо ты воспитываешь её. Она потрясающая, Чимин. Губы Пака изогнулись в нерешительной улыбке. Минджи была удивительной, это правда… Но Чимину никогда не казалось, что он достаточно хороший отец. Он всегда сильно переживал, если у него что-то не получалось, постоянно думал, что мог сделать лучше, чем уже сделал. — Я делаю все возможное, — сказал Пак тихо. — Это не всегда легко, — он остановился на мгновение, прежде чем усмехнуться. — Однажды я потерял её в торговом центре. — Серьёзно? — ахнул Чонгук. — Ага. Если честно, не так давно, только в прошлом году. Мы закупались всем нужным для её подготовительных занятий для школы. Она примеряла одежду, а когда я отошёл, чтобы взять другой размер блузки, и потом вернулся обратно в примерочную, её там не было. Боже, Гук, я так запаниковал. Сначала я подумал, что какой родитель не терял своего ребёнка из виду, верно? Но потом ко мне пришла мысль о том, что её кто-то забрал, и я сорвался. Я обежал весь магазин, требуя, чтобы все входы и выходы были закрыты, пока её не найдут. Это были худшие шесть минут моей жизни. Мы нашли её в отделе с мягкими игрушками. Она спряталась между ними и сказала, что устала примерять одежду, — закончил Чимин с коротким смешком. — Однажды я ушел из магазина, в котором был с мамой, чтобы купить мороженое в ларьке, когда мне было около шести или семи лет. Я никогда не видел её такой испуганной. Я уверен, что Минджи чувствовала себя ужасно. — Так и было. Знаешь, это послужило напоминанием о том, как трудно делать все это в одиночку. — Юнми… — медленно начал Чонгук. — Она не помогает? Чимин опустил взгляд на тарелку, начав бесцельно мешать лапшу. К настоящему времени Чонгук уже вписался в жизнь Минджи, возможно, было бы неплохо, если бы он знал больше об их семейной структуре. Он снова посмотрел на Чонгука, чей взгляд был наполнен тревогой. Без сомнения, он чувствовал, что, вероятно, это был слишком личный вопрос, чтобы задавать его. — Прости, я не должен был… — Она скончалась. Почти пять лет назад. Пространство вокруг них, казалось, замёрзло, весь звук рассеялся, оставляя их в моменте, который, похоже, подразумевал, что следующий шаг был решающим. — Так что моя мама, — продолжил Чимин, — как правило, больше всего помогает Минджи. Она действительно сыграла важную роль. Но я оставляю Минни с ней только при крайней необходимости. Я не… мне не очень нравится быть вдали от Минджи. Чонгук нерешительно протянул руку и мягко положил её на предплечье Пака. — Прости, Чимин. Я не могу себе представить, как тяжело это должно было быть… как это всё ещё тяжело. Кожа Чимина покрылась мурашками от прикосновения Чонгука. — Всё в порядке, — пожал плечами Пак. — Должно быть, приятно иметь такую маму, готовую всегда тебя поддержать. Минджи упоминала её несколько раз, рассказывая мне, что у неё есть пианино и как она практикует на нем свою игру. Чимин кивнул и мягко улыбнулся. — Да, моя мама великолепна… — А твой папа? — спросил Чонгук полным еды ртом. — Мой папа… — Чимин фыркнул. — Мой отец — воплощение эмоционально недоступного, сверхмужского, авторитетного отца. Адмирал Пак. Вооружённые силы Республики Корея, — закончил Чимин с поднятым бокалом. Его лицо исказилось, будто последнее высказывание оставило во рту неприятный привкус. — Адмирал Пак? Ты имеешь в виду адмирала Пака, который встречался с послом США по поводу... — Он самый. — Ух ты. Никогда бы не подумал. — Конечно, нет. Я не особо его упоминаю, — пожал плечами Чимин. — Он не мой самый большой поклонник, как и я — его, конечно же. Что насчёт тебя? — Ах, хорошо, — Чонгук пожевал внутреннюю часть щеки, думая о своем детстве и своих отношениях с родителями. — Мои родители, если честно, не особо занимались моим воспитанием. Они почти постоянно работали и много путешествовали ради своей работы. Так что, думаю, можно сказать, что меня в основном воспитывала моя бабушка. — Ах! Бабушка Ким! Намджун всё время говорит о ней, — ярко улыбнулся Чимин. — Она самая, — рассмеялся Чонгук. — Мама моей матери. Она прожила с нами по сути всю мою жизнь. Она всё ещё единственный человек, который знает обо мне всё. Ты ничего не сможешь скрыть от бабушки Ким. Сколько бы я ни пытался скрыть, она всегда видела меня насквозь. На лбу Чимина появились морщины от того, что он нахмурился. — Что ты имеешь в виду под скрывать? Ты был проблемным ребёнком, Чонгук? Пил, будучи несовершеннолетним? Тайком? — поддразнил Пак. Чонгук усмехнулся. — Нет причин скрывать подобное, когда твоих родителей нет дома. Но нет, на самом деле, я был хорошим ребёнком. Просто пытался скрыть, кем я был — кем я являюсь. Хотя бабушка… Она знала. Думаю, что она всегда знала, и именно она заверила меня, что со мной все в порядке. Что я всегда буду по своей природе хорошим, не важно, какой пол мне нравится, — он отвернулся от Чимина, краснея до кончиков ушей, обеспокоенный его реакцией. Конечно, Джун упоминал, что пытался свести Пака с парнем из офиса. Но каминг-аут всегда был опасным моментом.— Когда я пытался рассказать своим родителям, всё стало немного напряжённо. Они пытались мне сказать, что я запутался, что не знаю, о чем говорю и что действительно хочу. Бабушка Ким была той, кто пришла и поговорила с ними, уверяя их, что я более чем способен знать, какова моя ориентация и что это не меняет того, кем я был, — он нежно улыбнулся воспоминаниям. — Прошло ещё некоторое время, прежде чем они полностью приняли меня, но строгая речь бабушки, по крайней мере, сняла их с позиции "ты просто запутался". Голос Чимина был тихим, когда он ответил. — Хотелось бы, чтобы у меня была бабушка Ким, — Чонгук молчал, уважительно позволяя Чимину решить, хочет ли он сказать больше. Чон ещё немного поел, запил всё чаем, прежде чем Чимин снова заговорил. — Мои родители однажды застукали, как я целовался с товарищем из футбольной команды за нашим гаражом, — он поднял глаза на Чона и уставился на него. — Я играл в команде, где были только мальчики, — Чонгук кивнул в понимании. — Это не прошло хорошо, — раздражённо продолжил Чимин. — Мой отец сорвался. Втянул меня в дом, где, по сути, пытался выбить из меня гея, — Чонгук сильно нахмурился. — Он заставил меня покинуть команду, чтобы устранить "соблазн" в лице того парня, а также сделал тренировки по боевым искусствам более напряжёнными. Не знаю, каково было его понимание ориентации, но принуждение меня вести себя как традиционный мужчина ничего не изменили, — Чимин почувствовал, что воздух вокруг них наэлектризовался, знал, что Чонгук продолжает удивляться. Как так получилось, что у гея появилась дочь? — Вероятно, это главная причина того, почему я связался с Юнми. — Чтобы доказать своему отцу, что ты не гей? Чимин кивнул в подтверждение. — Юнми… Чонгук снова протянул руку к Чимину, слегка качая головой. — Чимин, ты не обязан. Пак остановился, пристально наблюдая за Чонгуком. Обычно люди наоборот просят его рассказать, чтобы услышать трагическую историю о том, как он и Юнми испортили свою юность, а затем о том, как Чимин потерял Юнми. Чонгук же был осторожен, мягко подходя к теме и также заверяя Чимина, что он не обязан этим делиться. Это был уважительный способ Чонгука отойти от темы, что вызвало у Чимина желание продолжить. — Ей было всего семнадцать лет, на год младше меня. Так юны. Боже, мы были так глупы, — он тихо рассмеялся. — Мы с ней дружили годами, — вспоминал Чимин, — мне было лет четырнадцать, когда мы познакомились. На самом деле, она была одним из моих лучших друзей. Мы были неразлучны, и я знал, что она влюблена в меня, понимаешь? Я видел, как её отношение ко мне изменилось, когда ей было около шестнадцати. И я был эгоистом. Чонгук, я был ебаным эгоистом. — Чимин... — Это так. Я так отчаянно нуждался в том, чтобы вернуть милость отца, что воспользовался чувствами Юнми ко мне, зная, что к ней совсем ничего не чувствую. И мои родители… Мои родители были так счастливы, когда мы с ней объявили, что встречаемся, — Чимин слегка пожал плечами. — Правда, они были не так счастливы, когда спустя пять месяцев мы объявили, что она беременна. — Минджи не была ошибкой, Чимин, — тихо сказал Чонгук, и Пак едва не заплакал. Чимин сглотнул комок в горле и кивнул — это было всё, что он мог сделать в страхе, что если он попытается что-то сказать, то потеряет хоть какое-то подобие самообладания. — И ты потрясающий отец, — Чимин поднял голову и обнаружил большие, невинные, насыщенного карего цвета глаза Чонгука, пристально смотрящие на него. Напряжённо, но искренне и с добротой. — Абсолютно удивительный, — тихо сказал он, пальцами поглаживая руку Чимина. — Это так очевидно каждый раз, когда я вижу вас двоих вместе, и она постоянно говорит мне, что её папочка — самый лучший на всем свете. Она так сильно любит тебя, Чимин. — Я знаю, — едва прошептал Чимин. — Но иногда... Я не знаю… иногда она оказывается таким глубоким напоминанием о том, как я всё испортил. Когда она станет старше и поймёт, что я во всем виноват… она никогда не простит меня, — Чимин прикусил губу, а на его глазах выступили слёзы. Чонгук убрал руки, и сердце Пака сжалось от потери, пока он не почувствовал, как тело младшего прижимается к нему, заключая в объятия, когда Чон пересел к нему. Возможно, это был поспешный, безрассудный шаг, но Чонгук не мог смотреть, как Чимин на цыпочках ходил на краю срыва. — Чимин, — выдохнул он в волосы Пака. — Послушай. Боже, ты не облажался. Посмотри на вас двоих. Ты идеальный. Ну, помимо всего связанного с тем, чтобы завести собаку, — Чимин подавился смехом. — Она зациклилась на собаке, как только научилась говорить, — фыркнул Пак. Чимин немного переместился, пытаясь оставить хоть какое-то пространство между ним и Чонгуком. Жар тела Чона скручивал его живот и заставлял сердце замирать. — Но все равно, в конце концов она возненавидит меня. — Она не сделает этого, — сказал Чонгук твёрдо. — Нет, сделает, — сказал Чимин уверенно. — Когда поймёт, что я причина смерти её матери.