Красная нить судьбы. Часть 2. Продолжаем рукоблудить!

             — Это… — еле выдавил Вэйлан, сделав огромные-огромные глаза.       — Не стоит переживать, что о тебе не вспомнили в такой-то момент, — Карас крепко обнял его за плечи.       — Я не хочу рожать! — с явной паникой завопил Вэйлан и пустил два ручья слёз.       — Ушаштик мой, у тебя на животике уже милая чудесная лапка. Ты же от неё не избавишься. Ну, вернее избавишься, когда родишь, — встав перед истерично оруще-ревущим возлюбленным, Карас прижал его к себе и обнял.       — Не хочу! — сквозь рыдания выдавил Вэйлан и как заорёт: — давай я аборт сделаю?! Я ещё молодой! Успею родить! Хоть десяток! Не хочу-у-у!!!       — Вот что ты несёшь? — вздохнул Карас. — Ну, какой тебе аборт? Совсем спятил? Я категорически против.       Вэйлан попытался что-то на это сказать, но из-за страха и откровенного ужаса грядущего он так переволновался, что не смог ни единого понятного слова выдавить. Большую часть букв он проглатывал. Вторую недоговаривал. Без остановки шмыгал носом и лил литры слёз.       — Вэй, вот чего ты так испугался? Из тебя его достанут, и не почувствуешь! А потом тебе будет радоваться твой маленький малявочка. Здорово же! Я прям жду не дождусь!       — Это не тебе рожа-а-ать! — проревел Вэйлан.       — Я с тобой на родах буду присутствовать и держать за руку! — пообещал Карас, подхватывая его на руки и относя к дому, а то на ветру со слезами стоять такое себе. — Скажи, чего ты конкретно боишься?       — А если рожу, а он гибрид?! — задыхаясь пробормотал Вэйлан.       — И чего? — Карас недоумённо изогнул брови. — Какая разница, каким он будет? Ты вон, посмотри на Агела и Иллиана…       От упоминания о них Вэйлан разрыдался, надрывая голосовые связки. Карас только хотел рот открыть, что это не совсем то, что он имел в виду — не в плане, что их тошнит из-за беременности. Он-то уже, буквально за пару секунд, такую речь о них придумал, и что они и при мужьях оба, и что семья вон какая здоровская, и что никто никого тут не бросает. А оно вон как обернулось.       — А с этим-то что? — шёпотом спросил Кристан. Раз братец крепко-крепко уснул, напившись молока, то нужды сидеть с ним не было. Хотя Рэйкс всё равно остался. Но это понятно.       А Вэйлан всё надрывался, что не хочет рожать. Так доистерил, что ножки держать перестали, и Карасу пришлось его на руки взять.       — Интересная у вас семья, — протянул Кнотт.       — Ты верно заметил, друг мой — семья! — Кентрис хитро подмигнул.       — Так-с, — подойдя уверенным шагом, Волкан вытащил братишку из хватки Караса и прижал к себе. — Что за истерика на ровном месте? Покраска дома не в твоём вкусе?       Вэйлан сквозь рыдания принялся чего-то из себя выдавливать. Никто толком ничего не понял, но Волкан так внимательно слушал, что складывалось впечатление, что он понимает всё.       — Ты явно давно ремня на жопу не получал, — после занимательного монолога братишки вздохнул Волкан. — Вот как в твоей чудесной красивой головке родился этот глупый план? — поставив Вэйлана на ноги и крепко держа, он вытянул платок, вытирая тому мордашку и давая высморкаться.       — Я не готов…       — А всё уже. Сделали дело, теперь до конца доводите. Надо было сначала решать, а не хоп и сделали, а теперь жалеть. В конце концов, даже если он родится гибридом, чего ты так жутко боишься, ничего страшного в этом нет. Посмотри на наших болванчиков. Что один, что другой при мужиках. Мапуха вон какой у одного. Поддержит.       — Сам ты папуха! — Лаимм погрозил ему кулачком. Хестан за его спиной не смог сдержать смешка.       — Ещё нет! — хихикнул Волкан и смачно лизнул Вэйлана в щёку. — Прекращай, тебе сейчас категорически противопоказано нервничать.       — Щас бы кексиков нашлёпать! — протянул Лаимм, закидывая руки за голову.       — Я бы не отказался, — встрепенувшись, Сяо даже подпрыгнул. — От каких-нибудь вкусненьких!       — Из воздуха готовить собрались? — кашлянул Хестан, и несколько пар глаз сердито уставились на него. — Чего? Пялилки свои выпялили. Особенно ты, — он постучал кончиком пальца Лаимма по носу.       — Ся как откусь! — тот клацнул зубами.       — Вот нет, чтобы поцеловать, понежить, обнять, потискать! Вечно: то ладошкой, то кулачком, то «Злой, Кися!», — от того, как Хестан попытался спарадировать сердитый голос своего любимки, народ выпал ржать. Даже Вэйлан на мгновение забыл, что закатил истерику, и захихикал.       — Тё ты меня перед народом так?! — шикнул на него Лаимм. — Сяс будут думать, что я тиран тиранский! А это же не так! Я же тебя люблю! Сина-сина люблю! Прям пресина! — встав на носочки, Лаимм вытянул губёшки. — Тьмок!       Гоготнув, Хестан наклонился и, сгребя пискнувшего от неожиданности любимку в охапку, смачно чмокнул. А потом ещё и куснул. Лаимм висит себе, ножками в воздухе шувелит, глазки большие делает — влюблённые-влюблённые — и солнышком светится.       — Кисичка у меня такой замурчательный! — прижав к подбородку сцепленные в замок руки, томно вздохнул Лаимм.       — Подлизываешься? — с хитрым прищуром спросил Хестан и нисколько не удивился, когда любимка кивнул.       — Ты мне ещё кухню покажешь, и я тебя под сугробиком похороню, — шепнул Лаимм, и народ в очередной раз принялся гоготать.       — У Лаимма кухня — больная тема, — на немой вопрос выпавшего в осадок Кнотта ответил Кентрис. — Хочет, чтобы она была голубенькая.       — Вот именно! — встрепенулся Лаимм. — Голубенький же красивый цвет! — и он мечтательно закатил глаза. — Ассоциируется со свободой!       — Это на какую это свободу тебя потянуло? — Хестан несильно тряхнул любимку.       — Свободную, — заявил Лаимм и демонстративно отвернулся, вздёрнув носик.       — С ребёнком свободы не будет… — прошептал Вэйлан и опять разревелся.       Тяжко вздохнув, Волкан покрепче обнял младшенького, погладив между ушей. Вот как ему доказать, что ребёнок это не хомут на шее, который утянет его на самое дно и не даст всплыть. Сяо с ним такие беседы интересные проводил! Описывал кучу плюсов и минимум минусов. Даже свои фотки из детства показал, где он был таким милым крохой, что Волкан нагло спёр несколько фоток и вставил в рамку, да на стену. Потом ещё так довольно бухтел, что их малыш будет таким же милуном, как мапуличка в детстве. Сяо на это всеми конечностями махнул: раз мужик вбил себе в голову, что у них будет плодоносящий тушканчик, пусть так. Тут ясно как белый день: легче согласиться, чем пытаться переубедить, как это не единожды делал Маркус. А толку? Да, пусть речь у него поставлена. Пусть говорил с толком, прибегая к веским аргументам. Да, они друг друга тысячу лет знают. Всё равно же никакого успеха это не возымело. Волкан упрямо стоял на своём.       А Сяо всё напирал, что вот ляжешь на кровать, милашечку своего ушастенького с собой положишь и смотришь на него влюблёно-влюблёно! Приобнимешь осторожненько, а он тебе чего-то агукает, крохотными ручками-ножками шевелит, пальчиками твой пальчик зажимает и улыбается. Ну чем не прелесть?       Восторгаясь своим рассказом всё больше, Сяо перешёл на… переодевашки!!! Вернее — одевашки. Типа накупишь всякой милашливой чепухи, всякие там костюмчики дракончиков, пчёлок, ещё кого-нибудь — тут неважно, главное чтобы было мило! Напялишь на малышыка и ну фоткать и умиляться! А потом ещё вручить ему конфетку и совсем растечься от умиления.       Волкан чем больше слушал, тем больше внутри распалялось его «хочу». Чтобы ребёночек поскорее родился и можно было всё это делать. Он уже был готов броситься в магазин детских всякостей, чтобы набрать побольше этих самых нарядов, чепчиков, обязательно бантов. Как без бантиков-то? Плодоносяшка же будет! Особенно если учесть, что такой же, как мапулик, то объёмные красивые заколочки ему очень даже пойдут. И разного рода платьишки. Попросить Лаимма связать или сшить красоту! Наверняка же не откажет.       Карасу этот интересный монолог — говорил в основном Сяо, и изредка встревал Волкан со своими желаниями — казался здоровским. Он даже сам напредставлял себе ребёнка — не знал, на кого он будет похож, и просто представлял всё подряд. И как они гулять ходят, и как купаются вместе, и как они ему всякие рубашки покупают, игрушечки там. Так вдохновился, что аж захотел. Вот только тупо лыбящийся Вэйлан — сидел как дурак с растянутым в улыбке ртом и большими «радостными» глазами — явно был на самом деле не в восторге. Он потом об этом так и сказал. А после всё же согласился. А сейчас истерит, что не хочет. Ох уж эти непостоянства плодоносящих…       — Итак! — отвлекая всех, Кентрис похлопал в ладоши. — Я так понимаю, можем заканчивать с документами и смело брать дом в свои руки. Так ведь? — он оглядел друзей.       — Готовь поставить свой крестик, — хмыкнул Хестан и покосился на взволнованно запыхтевшего любимку, которого он в руках так и держал. — Ты чего? — шёпотом спросил он, подождав, пока народ вернётся на первый этаж и разместится в столовой.       — Кисичка, — так же отозвался Лаимм. — А сколько домик стоит? Он такой огромедный же!       — С таким количеством существ, которые тут будут жить, поверь, он быстро перестанет казаться настолько огромным. А цена тебя волновать не должна. Мы разделили её на четверых: Кентрис, я, Волкан и Тим. Я же кормилец в доме, значит всё это — моя проблема.       — А моя? — Лаимм ткнул в себя пальчиком.       — Ну-у… навести уют! — Хестан с важным видом кивнул. — И готовить мне вкусности. Но только мне! Не потерплю, если эти охламоны сядут тебе на шею!       — Но я же люблю готовить! — Лаимм насупился и сжал кулачки.       — Нисколько не запрещаю! Но только для меня!       — Кисичка, ну, Кисичка, их же разве дождёшься? А на тебя одного это неправильно.       — У них свои есть! Пусть они им и готовят! — возмутился Хестан. — Тем более что готовить у нас умеешь не только ты, а ещё Сяо. Надеюсь, он будет помогать. Агел, Кристан, Айкен и Олимп не особо в этом руку набили ещё, но стараются же. От Иллиана, хрен знает, дождёмся ли такого счастья, как и от Вэйлана. Но, насколько я знаю, Карас хорошо готовит. А ещё Маркус умеет.       — Манюнь какексиков не напечёт, — не согласился Лаимм, болтая ножками.       — Любовь всей моей жизни, — протянул Хестан, и эльфёнок заметно засветился, — какие к херам кексы? Ты нас только ими собрался кормить?       — Это же кусняшка, идущая в сердечко! — театрально выдохнул Лаимм, прижимая ладошки к левой стороне груди.       Крякнув, Хестан приподнял любимку и чмокнул в щёчку. Лаимм от этого всегда так мило хихикал. А потом вылупливался своими полными любви лупёшками. Как же Хестану это нравилось, прям восторгался. Так и хотелось сильно-сильно затискать и покусать, подурить, похохотать от его визгов и писков. Обязательно куснуть за розовенькую пяточку! Самое вкусное место, от которого любимка верещит так, что аж уши закладывает. А потом вырывается и убегает писить.       — Кисичка! — зашептал Лаимм. — Хочу голубенькую кухоньку, — потыкав указательными пальчиками друг в друга, он сделал верный-верный вид.       — Слушай, Пиражунь, давай, договоримся, что если с ней что-то не так, мы её заменим. Но только позднее. Хорошо? — Лаимм на это активно закивал. — Но ты её ещё не видел. Вдруг так понравится, что захочешь оставить. М?       — А она голубенькая?       — Нет, Пиражунь, она бело-серебристая.       — Тада не нравится, — и Лаимм просиял солнышком.       — Ещё не видел, а уже уверен, — рассмеялся Хестан.       — Псыть, народ! — Волкан, выглянув из-за угла, повёл бровями. — Там без вас не начинают!       Ойкнув, Хестан сбежал по лестнице, поставил любимку на ножки и, взяв его за руку, потопал за другом.       Лаимму убранство дома не особо нравилось. К такой роскоши он не привык, да и недолюбливал. Даже квартира Хестана казалась ему непозволительно роскошной. Да, это добавляло необычности, красоты, волшебности. Но местами определённо царил царский перебор. Лаимм бы половину всего ещё поубирал. А вот кустики в горшках оставил бы — красотенская красота!       Но стоило Хестану утянуть любимку в столовую, где народ расселся за широким резным столом, как тот выдохнул с восхищением. Стены с серебристо белыми обоями, сверкающие снежным блеском. Под ногами вычищенный ковёр — складывалось впечатление, что он новый. Пустые стены так и вопили, что помимо красивых бра на них надо бы и ещё чего-нибудь повесить. На это у них Иллиан есть. Шикарная люстра в виде кроны дерева, раскинувшаяся по потолку, запала в самую душу. Лаиммке такие нравились. Не оставили равнодушными и светлые шторы в серебристую полоску — эльфёнок тут же посеменил проверять их на чистоту. Но…       — Это тиво?! Сервантик под красивую посудку?! — с восторгом запищал Лаимм и пулей унёсся к длинному серванту из светлого дерева со стеклянными дверцами. — Сюда же столько всего разного красивого можно поставить!       — Поставишь, — отозвался Хестан, садясь во главе стола. — Не обращайте на него внимание, — кашлянул он, понимая, что Лаимм был слишком шумным. Впрочем как и всегда.       А как тому не шуметь, если такую красоту увидел?! Сяо тоже не выдержал и подошёл.       — Это тиво? — отойдя от серванта, Лаимм подсеменил к статуе, стоящей у входа в кухню. — Лашатка, што ли? — сделав подозрительную моську, он покрутил головой.       — Какая-то странность, — протянул Сяо.       — Этот шедевр создал знаменитый скульптор Ионн фо Ифлиил, — с нотками торжества, что вон чего он раздобыл, объявил Кнотт.       — Ни наю такого, — Лаимм махнул на него лапкой.       — Она называется «Кони на ветру», — уже без пафоса протянул Кнотт.       — А по мне, будто сопли с крыши падают, — кашлянул вставший рядом с парнями Вэйлан.       — Лашатка, а не сопелька, — шепнул Лаимм.       — Похоже-то на сопельку, — не сдавался Вэйлан.       — Вэй-Вэй, не переживай, мы тебе поможем лялечку поднять, — заговорщицки протянул Лаимм, и Сяо согласно закивал. — А нервничать будешь, молочко пропадёт! Чем ляличку кормить будешь?       — Тебе отдам, — проворчал Вэйлан.       — У меня груди побольше, чем у Лаиммчика! — Сяо глянул на свои и опять покивал.       — Дай отщипну размерчик! — заголосил Лаимм, ущипнув пискнувшего Сяо за грудь и брякаясь сверху, когда тот завалился.       — Это мои титечки! — взревел Волкан, подрываясь на ноги, отчего несчастный стул отлетел к стене, каким-то чудом не разлетевшись на части.       — У вас определённо интересное семейство, — присвистнул Кнотт. — Так что с контрактом-то?..