Гендерный враг

Никифоров прекрасно замечает, как красивое лицо японца медленно бледнеет и как он с каждой секундой все крепче и крепче сжимает в своих пальцах край мягкого одеяла. С каждым шагом расстояние между ним и Юри становилось все меньше и меньше. В комнате Юри прибрано, но абсолютно темно и тихо, шторы зашторены, не давая свету даже шанса пройти в комнату. Наверное, он и вправду спал сейчас или собирался, а Виктор помешал ему. Но, кажется, Кацуки совершенно не желал находиться так близко к нему и вжимался в стену позади себя, видимо, надеясь, что та скроет его в свои объятиях от приближающийся «женской» фигуры. Виктор остановился в паре сантиметров от кровати, смотря в испуганные и большие карие глаза. По ним было видно, что парень устал плакать и это делать было уже больно… Ему безумно сильно хотелось обнять его, утешить… Больно было понимать, что именно твои поступки заставили твоего любимого человека плакать и страдать. Снова проснулись ненависть к себе и мысли: Никифоров, ты чудовище… — Уходи… — резко попросил Юри, опуская глаза на свои колени. — А? Что?.. — спрашивает Виктор с явным удивлением и грустью не лице. — Юри, я… Он резко замолчал, и наконец дойдя до кровати, сел на самый край, чтобы сильно не тревожить Юри. Было больно слышать, как тот его прогоняет, но пока что он не собирался уходить, сначала разговор. — Юри… Послушай, пожалуйста… — просит Виктор, протягивая руку к плечу парня, но почти сразу убирая ее назад. — Я не хотел… В ответ лишь угнетающее молчание. Юри вдруг отворачивается от него всем телом, не желая чтобы он видел его эмоции и нежеланные слезы. — Мне очень стыдно, что пришлось обманывать тебя… Но я могу все объяснить, хотя бы попытаться. В ответ снова ничего, и посчитав, что молчание — знак согласия, Виктор начал: — Да, я не девушка… Я парень с рождения и не чувствую себя женщиной. Не трансгендер, — он коротко вздохнул и посмотрел на возлюбленного, слыша лишь тихое дыхание. — Я с рождения воспитывался как девушка благодаря своей матери… Так вышло. Никифоров стал рассказывать о том, почему Валерия воспитывала сына как дочь, и почувствовал, как по щекам текут слезы. Да, вспоминать такое Виктору неприятно… Для него это травма, которую он никак не может отпустить и забыть, так как все еще притворяется не тем, кем является и чувствует себя на самом деле. Юри сидел все также молча, отвернувшись от Виктора, даже не думая повернуться обратно, лишь тихо слушая. Закончив свой рассказ, Виктор шмыгнул носом. Наверняка у него вся тушь и подводка размазались по щекам… Поняв, что Юри никак не реагирует на его рассказ, он вздыхает, и поднимается с кровати. — Я правда люблю и ценю тебя, и приму любое твое решение, даже если ты не захочешь продолжать отношения со… со мной. Он снова вздыхает и вытирает слезы с глаз, разворачивается и идёт к двери. — П-подожди… Не уходи. — Вдруг раздается просьба нежным и дрожащим голосом Юри. Виктор останавливается, убирая руку с ручки двери, и оборачивается к кровати. — Мм?.. Кацуки развернулся к нему, открывая вид на заплаканное лицо. Видимо, тот тоже плакал все это время. — Останься, прошу… — повторяет он, снимая очки и вытирая мокрые глаза. — Не уходи, пожалуйста… Виктор сглатывает ком, застрявший в горле, и, легко кивнув, подходит обратно к кровати, садясь на ее край. Юри смотрит на него, и Виктор видит, как дрожат его губы. Вдруг парень резко обнимает его и прижимается к чужой груди носом. Никифоров явно удивляется, но также обнимает его, крепко прижимая к своей груди. Они сидят так около пяти минут, в абсолютной тишине, которую нарушает разве что дождь за закрытым окном спальни. Виктор начинает гладить парня по темным шелковым волосам, успокаивая его и сам немного успокаиваясь. — Юри?.. — Мне не нравятся парни, совсем. Но я люблю тебя и не знаю, что мне делать… Прости, — резко, и снова начиная рыдать, выдал Юри, после извиняясь. Юри явно тоже чувствовал вину. Видимо, он пытался понять за эти два дня нравятся ли ему мужчины и сделал вывод что нет… Виктор удивился, а после поднял к себе лицо Юри за подбородок. — Я понимаю. Ты меня прости… Не нужно было тебя втягивать в мою дурацкую жизнь, ты не заслужил. Юри смотрит в красивое и заплаканное «женское» лицо, и снова всхлипывает, утыкаясь носом в плечо. — Тише, все в порядке… Я дам тебе время, и если ты поймешь, что тебе совсем противно быть со мной… Хорошо, я не буду держать. Юри снова поднимает голову и вытирает слезы с щеки о рукав кофты. Лицо Виктора выглядит еще… хуже. Под глазами пятна от туши и подводки, которые размазываются еще больше из-за новых слез, да и белки глаз красноватого цвета. Кацуки и самому невыносимо больно смотреть на это лицо, понимая, что оно принадлежит не милой Виктории, а какому-то парню. Но ведь по сути это один человек? У них одинаковые поступки и характер, даже черты лица одинаковые… Только, у одной из этих личностей есть секрет, вторая же его не имеет, и ей легче без него жить… — Пожалуйста, не плачь, я не знаю, как тебя еще успокоить, — попросил Никифоров, с болью смотря на плачущего парня. — Все в порядке, мне немножко полегче… Виктор вздыхает и целует парня в щеку. — Просто будь рядом сейчас… — снова просит Кацуки, опуская темные длинные ресницы. — Пожалуйста…