— Знаешь, когда ты сказал, что сделаешь что-то сентиментальное на мой день рождения, — Дазай не может перестать улыбаться, — я действительно думал, что это будет просто подарочная открытка или типа того.
— Какой же ты всё-таки
придурок.
— Даже в мой день рождения?
—
Особенно в твой день рождения, — возмущается Чуя.
Дазай не пытается
сдвинуть повязку с глаз, и он находит
милым, как сосредоточен Чуя на том, чтобы вести его, следя, чтобы он ни обо что не споткнулся.
— Мы собираемся в Диснейленд?
— Сейчас девять вечера, с какого перепугу нам туда собираться?
— Прокрасться тайком в нерабочее время было бы довольно сентиментально!
— Ну,
нет, Дазай, — Чуя закатывает глаза, продолжая держать руки на локтях Дазая, — Я не нарушаю закон даже на твой день рождения.
— Очень жаль, — дуется Дазай, — Это было бы довольно сексуально.
— Ты
уже считаешь меня сексуальным, — снова закатывает глаза Чуя.
— Да, — бесстыдно отвечает Дазай, — и я
очень хотел увидеть тебя в ушках, — признаётся он, пожимая плечами.
Чуя
в который раз закатывает глаза. Он бы сказал: "Тебе повезло, что я люблю тебя", но ответ Дазая
по-любому был бы: "А то!", и Чуя пытается
сосредоточиться.
Они наконец останавливаются на тротуаре, и Чуя делает глубокий вдох.
— Хорошо... прежде чем ты что-нибудь скажешь, ты должен пообещать, что скажешь мне, если испугаешься, хорошо?
Дазай поворачивает голову в направлении голоса Чуи, и это
так чертовски мило, когда он выгибает бровь с завязанными глазами.
— ...Это тигр?
— Нет, — вздыхает Чуя, мотая головой. Хотя, на самом деле, в случае Дазая, живой тигр мог бы напугать его
меньше, — но мне нужно, чтобы ты пообещал мне.
И Чуя
звучит серьёзно, поэтому Дазай даёт ему серьёзный ответ.
— ...Обещаю, я скажу тебе, если испугаюсь.
— Спасибо, — Чуя приподнимается на цыпочки, протягивая руки, чтобы развязать сзади повязку, и когда он это делает, Дазай пользуется случаем, чтобы обхватить его руками за поясницу и поцеловать.
— М-мф—! Дазай— Я пытаюсь...
— Прости-прости, — повязка
наконец спадает, и Дазай моргает, привыкая к тусклому свету уличных фонарей, его глаза с любопытством заглядывают через плечо Чуи... и он выглядит
озадаченным. — ...Ты даришь мне
машину? — Чуя открывает рот, чтобы объяснить, но... — Ты же знаешь, что я не умею водить, да?
— Я не дарю тебе
машину, она моя.
— Ты купил
машину? — у Дазая падает челюсть и Чуя осторожно кивает.
— Мори подумал, что это хорошая идея, а у меня ещё много осталось с компенсации.
— А когда ты вообще водить научился?
— Ода научил меня, но это вообще не важно сейчас, — Чуя прикусывает губу, — У них нет железной дороги туда, куда мы едем, а ты ненавидишь Уберы...
— ...потому что ты знаешь, что быть запертым на заднем сиденье чужой машины звучит как...
— История ужасов, — заканчивает за него Чуя со вздохом, потому что они уже говорили об этом. — Я подумал... Я мог бы отвезти туда. Если ты не против.
Дазай колеблется. С одной стороны, нет никого, кому он доверял бы больше, включая самого себя. С другой, в последний раз, когда он был в машине, и самый важный человек в его жизни был за рулём...
— ...Ты напуган?
— ...Нет, — осторожно отвечает Дазай. Ему не
нравится эта идея, но он и не оцепенел.
И широкие жесты, как правило, с самого начала не являются коньком Чуи, так что Дазай не хочет сбивать того с настроя, особенно когда Чуя выходит из своей зоны комфорта, чтобы сделать Дазая
счастливым.
— Ты
уверен?
Дазай медленно кивает.
— Это далеко?
— Нет, чуть больше часа, — Чуя мотает головой.
— После полутора часов с Фёдором, я с этим справлюсь, — Дазай кивает, покачиваясь на пятках.
— Хорошо, — Чуя вздыхает с облегчением.
Дазай подходит к пассажирской двери, и на
мгновение он колеблется, его пальцы зависают над ручкой. В глубине его сознания всё ещё слышится громкий, испуганный, терзающий голос, говорящий ему не входить...
Но сейчас немного тише, чем в последнее время.
— А куда мы едем?
Чуя мотает головой, забираясь внутрь и пристёгиваясь.
— Ты провёл меня всю дорогу до Аомори, не сказав, куда мы направляемся. Ты сможешь справиться с небольшой неизвестностью.
Дазай надувает губы, но Чуя
прав.
— Наверное, это справедливо.
И, по сравнению с Фёдором, ехать с Чуей на водительском сиденье
гораздо менее страшно. Он осторожен в своих движениях, делает плавные повороты, никогда не ускоряется слишком быстро и не тормозит слишком сильно.
Это не избавляет Дазая от тревоги, но благодаря всему вышеперечисленному, это
терпимо.
— А почему из всех людей именно Ода научил тебя водить?
Чуя мотает головой, не отрывая взгляда от дороги.
— Мори пытался, но... — он обрывается. — Анэ-сан попросила Оду сделать это.
— И ради этого он приехал сюда из Токио?
— ... — Чуя скорчил лицо, — Я почти уверен, что его подкупили, — Дазай
фыркает. — Заткнись! Это было мерзко!
Дазай борется с желанием выдать, что у
Оды иные мысли по этому поводу, но по виду Чуи можно сказать, что он нормально так испытывает тошноту. Дазай откидывается на спинку сиденья, обхватывает себя руками, пытаясь расслабиться, и ему это
вроде как удаётся, даже если его зубы болят от того, как он их сжимает.
Что касается дня рождения... он не может сказать, что его двадцатилетие вышло плохим. Ода вернулся домой на выходные, они все страдали на фильме, который Дазай захотел посмотреть, и потом у них был приятный ужин. Мори даже купил ему новый ноутбук для универа.
Но когда он смотрит на удаляющиеся огни города, он не знает, чего ожидать. Широкие жесты всегда были его коньком — Чуя находит их смущающими, и он предпочитает показывать свою заботу в мелочах. Например, вспоминать, как Дазай любит свой кофе, или придираться к нему, чтобы убедиться, что он ест достаточно. Так что он вообще не знает, что
это должно быть.
— Учитывая тот факт, что ты признался, что никогда в жизни не был в походе, — комментирует Дазай, — я заинтригован.
Чуя закатывает глаза, сворачивая с шоссе в сторону Хаконэ.
— Ну, это
не совсем поход.
— Но это
что-то вроде похода? — спрашивает Дазай, гордый своей способностью вытягивать информацию. И он может сказать по хмурому выражению лица Чуи, что тот не
хотел делиться этой деталью.
— Может, ты отстанешь?! Мы уже почти приехали.
Дазай смеётся, но подчиняется. И он не сразу понимает, что это такое, потому что Национальный парк Фуджи-Хаконэ-Идзу — довольно распространённое туристическое место, хотя он и не может точно определить, почему Чуя думал, что это то, что Дазай хотел бы получить на свой
день рождения.
— ...И мы едем
не в поход?
— Ты же сказал, что отстанешь, разве нет?
— Так точно, сэр, мои извинения, — Дазай изображает пальцами застёгивание губ.
— Для того, кто так любит сюрпризы, ты как-то хреново находишься на стороне тех, кто получает их.
Дазай делает вид, будто его слегка обидели.
— Ты должен быть добрее ко мне.
— Я
достаточно добр к тебе.
Дазай не может с этим поспорить.
Этот конкретный парк достаточно большой и покрывает тысячи квадратных километров, поэтому он
удивляется, когда Чуя поворачивает к озеру Аши.
Что просто невероятное совпадение.
— Раньше я всё время сюда приезжал... — медленно говорит Дазай, оглядываясь на знакомые ориентиры, тёмную гладь воды, виднеющуюся со стороны дороги, и лесистые холмы на противоположной стороне.
Чуя не кажется
удивлённым этим.
— В самом деле?
Дазай с подозрением смотрит на него, когда тот въезжает на стоянку для посетителей, и тут до него доходит.
Он просто ехал в машине больше
часа, и... почти не паниковал.
— Так... — Чуя заглушает мотор, оставляя машину на стоянке. — Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня перенёс.
— В мой
день рождения? — Дазай драматически вздыхает, но это добродушное нытьё, если такое существует вообще.
Он выходит из машины и уже на автомате тянется к багажнику, хотя Чуя ещё даже ничего не сказал.
— Ты мог просто сказать мне, что взять.
— Я был в полном порядке, когда загружал это, обещаю.
Дазай немного насторожен, но всё же смягчается. Чуя подходит, чтобы открыть багажник, показывая спортивную сумку, стопку свёрнутых пледов и большую невзрачную коричневую коробку.
— Можешь взять сумку и пледы?
— Да, дорогой.
Вместо того, чтобы жаловаться на прозвище, Чуя улыбается, и сердце Дазая колотится в груди.
— Спасибо.
И когда они начинают отходить от машины, Дазай пытается убедить себя, что это совпадение, что Чуя
никаким образом не может
знать, где они находятся, и они, вероятно, идут к храму. Но Чуя сворачивает
направо, удаляясь от озера и направляясь к лесу, идя по маленькой, почти забытой тропинке, и...
Теперь это уже
не может быть простым совпадением.
— ...Как ты узнал о—?
— Ты мне немного рассказал, — объясняет Чуя, поднимая коробку чуть выше на руках, — а Мори дал мне карту, так что я приехал проверить это в марте.
— Ты планировал это с
марта? — в груди у Дазая
так тепло.
— ... — Чуя быстро заливается румянцем, — ты спланировал наше первое свидание примерно за год, это не странно—
— Я и не говорил, что мне это кажется странным, — Дазай улыбается так широко, что становится
больно.
— ...Не говорил, — Чуя немного расслабляется.
До поляны примерно двадцать минут ходьбы, и она точно такая же, как помнил Дазай, может только немного заросшая.
Он прикусывает губу, внезапно чувствуя небольшое потрясение.
— Я... правда не могу поверить, что ты помнишь это.
Чуя моргает, ставя коробку на землю.
— Ты говорил, что это одна из тех вещей, по которой ты больше всего скучаешь.
Дазай поднимает взгляд. В Йокогаме таких звёзд действительно не увидишь. Требуется
по меньшей мере полчаса езды, чтобы световое загрязнение исчезло, но вся дорога до сюда? Небо кажется бесконечным. И можно даже увидеть полосу Млечного Пути, извивающуюся в ночи, как пугающе красивая, забытая дорога.
Он не был здесь с тех пор, как... что ж, как и сказал Чуя. Это то, что он обычно делал с ней, и по чему он всегда скучал
больше всего.
—
Но, — продолжает Чуя, забирая пледы из рук Дазая, пока тот стоит и
не может оторвать взгляд, — Ты со мной, и мне нравится чувствовать себя комфортно, так что...
Дазай улыбается так ласково, что Чуя почти не раздражается от того, что тот говорит дальше:
— Отличный способ сказать, что у тебя высокие запросы.
Чуя одаривает его
взглядом.
— Прости?
— Я не жалуюсь! — напевает Дазай, когда его парень расстилает пледы на лесной подстилке, — Мне нравится!
— Разумеется, — Чуя закатывает глаза, открывая сумку.
— Разумеется!
Содержимое сумки кажется бесконечным, когда Чуя вытаскивает подушки, и... у Дазая упала челюсть, и Чуя, похоже, смутился из-за сентиментальности своего широкого жеста, потому что он покраснел до
ушей.
— Это
пикник?
— Нет, мы уже поужинали, — тихо отвечает Чуя, ставя вещь вниз. — Но это твоё двадцатилетие, так что... — он ставит вниз бутылку вина и два бокала. — Анэ-сан сказала, оно шикарное, — он пожимает плечами, смущённо отводя взгляд.
Дазай должен сопротивляться желанию проявить большую реакцию, потому что он
хочет этого, но Чуя уже смущён, поэтому просто
улыбается.
— Я уверен, мне понравится, — его взгляд скользит в сторону, — Что там в коробке?
Чуя пожимает плечами, доставая из сумки штопор.
— Почему бы тебе не открыть её и не посмотреть?
Дазай бросает на него любопытный взгляд, но открывает.
— ...Ты даришь мне телескоп? — он удивлён, но не может скрыть
восторга в своём голосе, потому что он на самом деле этого не ожидал.
— Ну... я ничего об этом не знаю, так что... — Чуя вытаскивает пробку, — Я подумал, что ты мог бы меня научить.
— ...Ладно, — сердце Дазая колотится в груди, а щёки горят, — Это
определённо сентиментально.
Чуя стонет, откидываясь на пледы.
— Я знаю, станет только
хуже...
Дазай смеётся сам того не желая, потому что
боже, Чуя такой
милый, но его метод вручения подарков
уморительный.
— Да?
Чуя кивает, протягивая руку в сумку и размахивая листом бумаги.
— Я уже прошерстил все места, куда мы можем пойти, как только окажемся в Киото, — он бросает его Дазаю, который неуклюже пытается поймать его, — Ты же говорил, что ездил так несколько раз в год, верно?
— ... — Дазай кивает, крепко сжимая бумагу, — Да, — он может сказать по маленьким заметкам на полях, картам и отзывам, что Чуя вложил в это
время. — ...Хуже
стало.
Чуя поднимает глаза, обеспокоенный тем, что это было как-то
слишком банально, но Дазай выглядит таким
счастливым, и Чуя улыбается.
— Я же говорил.
Следующий час или около того проходит с Дазаем, суетящимся над сборкой телескопа, и тот на удивление
дорогой. Достаточно дорогой, что у него есть
несколько частей и специальные настройки...
Но это также, вероятно, заняло больше времени из-за дурачества с Чуей в процессе и благодаря двум бокалам вина. Дазай уже знает, что ему больше нравится что покрепче, но он
ценит этот жест, и правда, вино не такое уж плохое. Чуя, кажется, получает от этого
огромное удовольствие, даже если ему приходится ограничиться одним бокалом.
— Ага, — Дазай сияет, ведя себя, как взволнованный маленький ребёнок, — Вот как-то так, — он подстраивает телескоп так, чтобы они могли смотреть в окуляр, не вставая, — во-первых, есть очевидные вещи, такие как Большая Медведица.
— Ты имеешь в виду Большой Ковш?
— Да, — Дазай так
увлечён, рассказывая ему об этом, прогуливаясь с Чуей по всем своим любимым созвездиям или по тому, какие созвездия попадутся ему на глаза первыми. Каждый раз, когда Чуя наклоняется, чтобы посмотреть в телескоп, Дазай украдкой целует его, и Чуя говорит себе, что он не жалуется на нелепое поведение Дазая потому, что у того
день рождения, но...
едва ли.
В какой-то момент, когда ночь медленно продвигается вперёд — Дазай почти уверен, что время должно быть где-то после полуночи, — они оказываются лежачими на пледах, лениво целуясь под одеялом шума слабого стрёкота цикад и воды из ручья неподалёку.
— Нам пора возвращаться, — Дазай начинает, хотя неохотно, садиться обратно, и Чуя следует за ним, опираясь на локти.
— Есть ещё одна вещь, — Чуя тяжело вздыхает, а Дазай поднимает бровь.
— Ты серьёзно заставляешь меня чувствовать, что мне придётся поднять ставки в следующий раз.
— Не
смей, — угрожает Чуя.
Дазай наклоняет голову набок, лукаво улыбаясь.
— Ничего
не обещаю, — в конце концов, они
не смогли отпраздновать свою первую годовщину, живя в нескольких часах друг от друга, но у Дазая уже есть планы на вторую.
— Ты хочешь получить последнюю часть своего подарка или нет?
— Хочу, — Дазай садится обратно, изображая из себя "примерного".
Чуя закатывает глаза, но всё же лезет в сумку и достаёт оттуда последний контейнер.
— Я больше
никогда этого не сделаю, так что тебе лучше наслаждаться этим, — Дазай озадаченно хмурится, и Чуя продолжает, — Поскольку тебе нравятся эти штампы из
сёдзе... — он начинает поднимать крышку, и когда это происходит, Дазай ловит проблеск—
— Чуя... — его мозг медленно вращается до полной остановки. — Это что,
домашний торт?
— Ну, да... это было как бы в последнюю минуту, так что я не смог заказать его в магазине... — Дазай поднимает руку, прежде чем Чуя может полностью поднять крышку.
—
Подожди.
— ...Что? — Чуя останавливается с этим восхитительно озадаченным выражением на лице.
У Дазая кровь стучит в ушах, но он не может этого упустить.
— Если ты хочешь, чтобы это было похоже на
сёдзе, ты должен предложить его как следует.
— ... — глаза Чуи сузились. — Это самая неловкая вещь, которую я
когда-либо делал, и ты хочешь, чтобы я сделал её ещё более
слащавой?
Дазай умоляюще смотрит на него.
— Это мой
день рождения.
— ... — Чуя резко поворачивает голову в сторону, резко выдыхая, и его лицо становится ещё
более красным... Но это его
день рождения. — ... — глаза Дазая не отрываются от указательного пальца Чуи, когда тот поднимает его вверх, слегка нервно накручивая на него прядь своих волос...
Как
персонаж сёдзе.
И тут раздаётся
фальцет.
— О...
Осаму-кун... — он нервно барабанит пальцами по краю контейнера, и серьёзно, Чуе дорога в актёры, потому что он
продаёт это, а Дазай
ловится на крючок. — Я... я сделала это на твой день рождения, — он наклоняет голову и с притворной нервозностью показывает контейнер, — пожалуйста, прими его!
Дазай хочет заявить, что его любовь к своему парню, делающему это выражение,
совершенно чиста и только для комедийных целей... но она
делает с ним разные вещи.
Серьёзно, это не просто застенчивое
"Осаму-кун~!", потому что Чуя теперь чаще зовёт его по имени, и да, иногда это происходит, когда они в
постели, но никогда не "-кун". А когда он называет Дазая по имени на
публике, это обычно потому, что они с его семьёй, и он хочет отличить его от "других Дазаев", или потому что у Дазая
неприятности.
И он даже не может объяснить Чуе, что: "Я правда просто хочу слышать, как ты называешь меня по имени непринуждённо, потому что это захватывающе". Потому что это было бы
слишком легко.
— Дазай? — Чуя машет рукой перед его лицом. — Ты в порядке?
— ...А? — он вяло моргает, — Что?
— Я спрашиваю, ты хочешь свой грёбаный торт или нет?
Дазай почти невольно улыбается. Чуя не совсем общепринятая, но он
самая лучшая сёдзе-героиня из всех.
— Да, хочу, — он берёт контейнер и полностью поднимает крышку.
Это удивительно аккуратная ручная работа, но он вообще не должен удивляться, Чуя всегда был довольно хорошим поваром. А
ещё это жёлтый бисквит со взбитой глазурью и клубничным вареньем — любимый Дазая, — и при виде его взгляд Дазая смягчается. Как он и говорил раньше, Чуя всегда лучше показывал свою заботу в мелочах — доказательство того, что он всегда обращает внимание.
И тут он замечает надпись, сделанную аккуратной розовой глазурью:
"С Днём Рождения, Даз—".
Дазай корчит лицо и
отчаянно стонет.
— Серьёзно? — Чуя рассмеялся
во весь голос. — На моём
собственном именинном торте, — стонет Дазай, мотая головой, — это просто
подло, Чуя, перестань
смеяться!
Но Чуя переворачивается, хватается за бок и смеётся до тех пор, пока
слёзы не потекут по его лицу.
— Это была... идея Элис—!
— Да что я
ей такого сделал-то—?!
Отбросив
неловкое прозвище в сторону... торт был
восхитителен.
_________________________
Остаток лета проходит
очень быстро, и когда остаётся чуть больше месяца до конца, Чуя упаковывает
последнюю коробку,
оставшуюся в его комнате. Ему потребовалось гораздо меньше времени, чтобы собрать вещи, чем тогда, когда они собирали Дазая, но это
неудивительно.
Подавляющее большинство вещей Чуи никогда не покидало его старый дом, и б
ольшая часть того, что ему удалось накопить за последний год, была ограничена предметами первой необходимости.
Но это заставляет его задуматься, с окончанием суда... его старая комната выглядит по-прежнему?
— Чуя? — он поднимает глаза и видит Дазая, стоящего в дверях и несущего сразу две коробки. — Ты всё собрал?
Чуя смотрит вниз, последняя коробка почти заполнена.
— Да, — кивает он, — я спущусь через минуту, — он потягивается, протягивая руку к скотчу на своём столе.
Дазай кивает, направляясь вниз по лестнице, и Чуя слышит, как тот подшучивает над Мори в гостиной.
(Дазай весь день
пытался использовать юмор, чтобы занять доктора.)
Чуя бросает последнюю вещь, оставшуюся на полу — старый школьный бомбер Дазая, который Чуя украл до того, как Дазай переехал в Киото, — в коробку, запечатывая её скотчем.
(Чуя настоял на том, чтобы взять его, сказав, что он тёплый, но на самом деле вещь просто пахла шампунем Дазая.)
Он достаёт маркер, которым подписывает коробки, и пишет сбоку "Удобные вещи". Дазай не очень любит систему маркировки Чуи (он предпочитает просто подписывать коробки в зависимости от того, в какой комнате они окажутся), но Чуя предпочитает импровизировать.
Он оглядывается по сторонам. Прошло уже больше полутора лет с тех пор, как он пришёл сюда. И
уходить оказалось труднее, чем он ожидал. Он и сам толком не знает, когда перестал думать об этой комнате, как о комнате для гостей Мори, и начал думать о ней, как о своей собственной.
Он кладёт ладонь на половицы и глубоко вздыхает.
Он совсем не так представлял себе свой отъезд в университет.
Когда Коё переехала в Токио, было много слёз над её старыми школьными фотографиями. И Чуя не может сказать, что он хотел бы, чтобы его
отец был здесь прямо сейчас, но... Он бы солгал, если бы сказал, что не скучает по своей маме хотя бы немного.
— Чуя-нии! — кричит снизу Элис, отвлекая его от размышлений. — Папа говорит, что если ты не поторопишься, то вы попадёте в пробку!
Чуя поднимается на ноги, неся коробку с собой.
— Иду!
С последней коробкой, засунутой внутрь, машина полностью забита, и выражение лица Мори напряжено.
— Ты позвонишь, когда вы приедете туда?
Дазай кивает, прислонившись к боку машины.
— Я буду рад сообщить о своем чудесном выживании—ай! — он морщится, когда Чуя хлопает его по руке.
— Ты же сказал, что нормально относишься к моему вождению!
— Это
относительно.
Они ведут себя беззаботно по этому поводу, но вокруг этой темы есть напряжение. Так бывает
всегда, когда дело доходит до этого. Но не придавать этому большого значения, кажется,
помогает Дазаю, так что они шутят.
Дазай быстро обнимает Мори и направляется к пассажирскому сиденью... а Чуя задерживается.
Они стоят один момент, глядя друг на друга. Есть так много чего
сказать. И Чуя не очень хорош в выражении
слов.
— ... — Мори прочищает горло, — Остальная мебель уже доставлена?
— Она будет ждать, когда мы туда доберёмся, — рыжий кивает, потирая руку.
— Хорошо, хорошо... — Мори медленно кивает, выдыхая воздух, — и ты позвонишь мне, если..?
Чуя кивает, и его ответ звучит тихо.
— Позвоню.
Мори снова кивает, стараясь сохранить ровное выражение лица.
— Хорошо, так... ты должен будешь—
Он обрывается, когда его внезапно заключают в крепкие объятия, ворча, и поднимает руки, чтобы ответить на них. Лицо Чуи прижато к переду чужой рубашки, и ему за столько
многое нужно поблагодарить Мори. Он не думает, что когда-нибудь сможет отдать ему
должное, но...
— Я никогда не забуду обо всём том, что вы для меня сделали, — бормочет Чуя. И это
очень искренне. Если бы Мори прогнал его в ту первую ночь или в любую другую после... Чуя не знает, был бы он сейчас здесь или нет.
Мори прижимает его так
крепко, что на мгновение становится трудно дышать.
— Ты ведь тоже много для меня сделал, — мужчина вздыхает, наслаждаясь объятием ещё на мгновение, прежде чем отпустить его. — Если бы мне пришлось проделать всё это снова, я бы так и сделал.
Чуя кивает, немного потрясённый. Он протягивает руки, чтобы снова крепко обнять Элис, поднимая её с земли.
— Убедись, что он действительно ест, пока меня нет, хорошо? И не позволяй Фукузаве-сану пытаться поднять что-нибудь тяжелое.
— Можешь на меня рассчитывать! — ответила Элис, звуча довольно уверенно для подростка в своей способности спорить с двумя мужчинами. — И мы приедем навестить вас, хорошо? — Чуя кивает и ставит её на землю.
Он, наконец, садится в машину, в последний раз махая рукой дому и его обитателям. Дазай расположился на переднем сиденье, пристегнувшись ремнём безопасности, а Баки стоит у него на коленях, положив передние лапы на приборную панель, чтобы лучше видеть.
— Ты выпустил его из переноски?
Дазай пожимает плечами.
— Он ненавидит эту штуку, — это
правда, и Чуя не может сказать, что ему очень хотелось провести следующие три часа, слушая, как кот выражает своё недовольство своей маленькой пластиковой тюрьмой, так что...
— Готов ехать?
Дазай кивает, слегка зевая и опускаясь всё ниже на сиденье.
— Я зашёл дальше и принял таблетку, так что я, вероятно, отключусь на первую половину, но... — он снова зевает, — я буду в порядке к тому времени, как мы туда доберёмся.
Честно, Чуя просто счастлив, что Дазай сделал это по
собственной воле.
— Не храпи слишком громко, понял?
— Ничего не обещаю, — Дазай сонно улыбается.
_________________________
Дорога длинная, чуть больше пяти часов. Дазай большую часть времени спит у окна, а Баки всё время пытается перелезть через центральную консоль, чтобы сесть с Чуей, протестующе мяукая каждый раз, когда его возвращают обратно.
К тому времени, когда в поле зрения появляется очертания города, Дазай начинает просыпаться, смутно моргая.
— Уже приехали?
Чуя кивает, сворачивая к их выходу.
— И ты
храпел.
— Неправда! — ноет Дазай, в ужасе прижимая к себе Баки, даже когда кот слегка удивлённо мяукает.
Их дом находится недалеко от кампуса, но
не совсем близко, как обычная студенческая квартира, потому что, ну... Дазай составил шикарный бюджетный лист с суммой из компенсации Чуи, так что они знают, что могут себе позволить. И Чуе нравится
комфорт.
Для Киото приличная двухкомнатная квартира — довольно большая роскошь.
— Кстати, почему нам не помогают с этим делом? — возмущается Дазай, кряхтя и пытаясь поднять коробки вверх по ступенькам.
— Потому что в универе тебе удалось подружиться только с тощими ботаниками? — возражает Чуя, неся свою коробку, — Ты сказал, что Фёдор будет бесполезен.
— И он
был бы таким, — стонет Дазай, распахивая плечом дверь в их новое жилище, — он бы нёс одну вещь, жаловался, а потом сказал бы мне, что спину я мог бы сломать и более эффективно.
— Видишь? — Чуя ставит свои коробки в прихожей. — Вот это я и хочу сказать.
—
Но Шибусава обманчиво силён, он, вероятно, мог бы, — ворчит Дазай, — и он
определённо должен мне.
— За что?
— За все его отношения, честно говоря.
И в тот день Чуя узнал, что лучший способ проверить прочность отношений — это передвинуть диван на два лестничных пролёта вместе со своим парнем. Говоря логически, это кошмар. Потому что они два спортивных молодых парня, они могут поднять его без особых проблем. Дело в том, что Чуя — к его
крайнему разочарованию — достаточно низкий, что он вообще не может видеть ни через диван, ни куда они пытаются
идти, так что...
— Немного левее! — Дазай должен руководить. — Не
настолько левее...
— Но ты
сказал—
— Я сказал
немного! Просто... теперь мы должны развернуться...
— Я
уже развернулся!
В конечном итоге они лежат на полу гостиной, тяжело дышащие и измученные, но б
ольшая часть их мебели находится
внутри, и когда Чуя садится, он пытается запечатлеть этот момент в памяти.
Это их первое совместное место, и мысль об этом вызывает у него тихий восторг.
Потому что всего год назад Дазай говорил, что его переезд в общежитие был "хорошей практикой" для того, чтобы у них было своё
собственное место, и
тогда это казалось таким далёким и невозможным, но...
Вот где они сейчас.
— А теперь, — Дазай садится рядом с ним, широко зевая, — ты хочешь перерыв на душ до или
после того, как мы обживём это место?
— Обживём..? — начинает Чуя, а затем Дазай играет на него бровями.
Ах.
Чуя обдумывает это, не торопясь, с намерением заставить Дазая немного
подёргаться.
— Мы бы могли начать обживать его с
душа.
Дазай смотрит на него так, словно снова влюбляется.
— Иногда ты бываешь
таким умным, ты в курсе?
Чуя хмурится.
— Что значит "иногда"?! Эй! — он вскрикивает, когда Дазай отрывает его от пола, практически перекидывая через плечо... но он смеётся, когда они добираются до ванной.
И к тому времени, когда они уже лежали в
своей постели, а Дазай устроился вокруг спины Чуи, обхватив его одной рукой за талию, Чуя поймал себя на том, что держится за руку Дазая чуть крепче, чем это было необходимо, пытаясь запечатлеть в памяти ещё один момент... потому что всё это происходит
так быстро.
И он не ошибается.
Два года пролетают незаметно.
