Six

— Может, сделаешь лицо попроще? — Заткнись, Дин. Сэм кисло поморщился и сел за стол. Есть не хотелось. Комментарии Дина аппетита не прибавляли. В одной из комнат бункера, на кровати, лежал архангел. На которого, по-хорошему, Сэму стоило наорать, сказать, наконец, какой он придурок, что должен прекратить лезть туда, куда его не просят. Только вот что-то сжималось в груди холодным комом и не получалось. Сэм уже пытался. Слова застревали в горле от одного только взгляда на подбитого Габриэля, от того, как тот подволакивал раненое крыло, как постоянно морщился, потому что множественные ссадины на лице причиняли дискомфорт. Особенно ему, много лет звавшему себя Трикстером и привыкшему к активной мимике. Особенно тогда, когда последние силы были потрачены на перенос собственного тела и ещё двоих из эпицентра взрыва, и исцелиться теперь не было никакой возможности. Когда у Сэма в третий раз не вышло выдавить и слова, он ушёл, хлопнув дверью и оставив на тумбочке бинты. — На тебя смотреть больно. Неужели из-за Гейба? — не унимался Дин. Хотя скорее, просто не знал, чем себя занять. Сэм бросил на него хмурый взгляд. Вздохнул. — Я просто не понимаю, зачем он туда полез. Мы даже на охоту его не звали, он сам увязался. И теперь он валяется с больным крылом и неизвестно, когда поправится. Летать точно не скоро сможет. — Ты ещё скажи, что это мы виноваты. — А мы и виноваты, Дин! Надо было остановить его до того, как он наломал дров, с ним всегда так, ты сам отлично знаешь. Сэм осёкся и замолчал. Наверняка, Дин не знал. Не вдавался в такой подробный анализ всего происходящего, да и вряд ли слушал болтовню Габриэля, из которой становилось понятно, что и без Винчестеров он побывал во множестве неблагоприятных историй, виновником которых частенько сам и становился. — Обо мне болтаете, ребятки? — донёсся из коридора голос архангела. Сэм обернулся. Габриэль так и не перевязал крыло. Кровь всё также запёкшейся коркой покрывала золотые перья, липко путаясь в мягком пушку. Да и сам архангел выглядел неважно — болью поблёскивали карие глаза, а лицо было на несколько тонов бледнее обычного. Сэм снова почувствовал, как внутри грудной клетки расползается неприятный холод. В повисшей тишине глухо щёлкнула открываемая Дином банка пива. — Значит так. — Банка указала на моргнувшего Габриэля. — Ты, слушай сюда. Прекращай лезть в самое пекло в попытке доказать, что твою задницу нельзя спалить. Мы, а особенно он, — банка переместилась в сторону Сэма, — волнуемся. Переживаем. Льём слёзы над каждым твоим золотистым пёрышком. Так что изволь ценить наши нежные чувства и не расстраивать их по желанию своей левой пятки. А ты. — Дин на мгновение умолк, глубоко вздохнул и закатил глаза. — Поговори с ним. Не знаю о чём, только перестань ходить с такой рожей, словно кто-то умер. Покрепче сжав банку, Дин протиснулся мимо приосанившегося архангела и скрылся в коридоре. Габриэль белозубо улыбнулся. — Значит, волновался?