The Two Of Us / Только мы вдвоем

      Проблема труса заключалась в том, что ты всегда убегал от чего-то, но никогда не знал, к чему именно.       Итак, в пять утра Адриан прогуливался в преддверии зимы, слева от него была Сена, справа — просыпающиеся улицы Парижа.       Он сбежал из дома. Это было то, чего он никогда не делал с Габриэлем. Неважно, насколько ужасными стали события, неважно, насколько иррациональным стал Габриэль, Адриан никогда по-настоящему не убегал.       На Рождество произошел тот небольшой инцидент, но он просто вышел подышать свежим воздухом. Он никого по-настоящему не оставлял в подвешенном состоянии. Он никогда, честное слово, ни от кого не убегал.       И он называл себя супергероем? Как он посмел?       Он пробежал лоб в лоб по стольким горящим зданиям, уничтожил столько одержимых предметов и упал с такой высоты. Он тысячу раз рисковал своей жизнью ради безопасности ЛедиБаг, и все же… … И все же он ушел от нее.       Он предпочел ей своего отца. Он ушел от нее в слезах. Он отвернулся от ее усилий, ее защиты и всего, за что она боролась.       Потому что в том, что сделала Маринетт, была вся… вся Леди Баг.       А потом она обратилась к нему за поддержкой. Стоило всего лишь сказать ей, что она поступила правильно, защитив его. Но вместо этого парень набросился на нее так, как никогда ни на кого раньше не набрасывался.       Как получилось, что он причинил боль единственному человеку, которому удалось пробить дорогу в его сердце? Или, еще лучше, человеку, который заполнил каждую щель в его сердце?       Он никогда не был так счастлив, как с тех пор, как женился на Маринетт. Она дала ему дом там, где он дал ей дом, и она подарила свою истинную, глубокую любовь там, где он подарил ей свою дружбу.       Все, что он дал ей, она умножила. Даже сейчас, когда она предлагала ему защиту.       Но тогда… что-то глубоко внутри него тоже пыталось защитить ее.       Когда-то он обещал быть ее рыцарем в сияющих доспехах, и оказалось, что именно она всегда была той, кто справлялся за них обоих. Теперь девушка пыталась стать щитом для Адриана, и вместо того, чтобы защитить ее, он разозлился.       Блондин знал, как защитить ее физически, но понятия не имел, как защитить ее от Габриэля.       Адриан остановился.       Это оно.       Страх, который он испытал, когда она говорила с Габриэлем, — это оно.       Не страх за него. Это было для нее.       Для Маринетт было так часто пренебрегать своей безопасностью ради других — для ЛедиБаг это было так же часто, — что он знал, что должен вмешаться. Адриан лучше, чем кто-либо другой, знал, каким человеком был Габриэль и на что он был способен. Он мог быть ужасным, и пугающим, и…       Адриан вцепился в перила, окружавшие реку.       Все это время все, что он делал, — это искал одобрения Габриэля. Единственный человек в его жизни, на которого он пытался произвести впечатление снова, и снова, и снова, но никогда не было достаточно. Адриана никогда не было достаточно для Габриэля, и, возможно, никогда не будет.       Но он всегда был достаточно хорош для Маринетт.       Как Кот, как Адриан, как друг и муж. Маринетт всегда была готова получить именно то, что парень был способен дать. Его дружба, или его любовь, или его жалкие попытки защитить.       Прошлой ночью он сделал такой, такой неправильный выбор.       Вместо того чтобы резко окликать Маринетт, ему следовало окликнуть Габриэля. Он должен был сказать ему, чтобы тот уходил. Держаться подальше от его жены и друга.       Но что бы это дало? Расторгнули контракт? Привязали бы снова дома? На домашнем обучении?       Он предпочел свою безопасность безопасности Маринетт. И это было худшее, что он мог сделать. Не для нее, конечно, потому что хуже всего было то, что она простила бы его.       Потому что Маринетт всегда будет такой.       Он пересек улицу, уличные фонари освещали его путь в никуда. Его дыхание было туманным и холодным. Он помнил только, что Маринетт ненавидела холод, и сейчас она, наверное, замерзала.       Замерзшая и в слезах.       Спираль внутри него оборвалась.       Адриан поджал хвост и побежал обратно в квартиру.

***

      Маринетт сидела на краю статуи Кота Нуара и ЛедиБаг, которая была воздвигнута в их честь почти шесть лет назад. Она стояла к нему спиной. Она ни за что не хотела вспоминать, кем она была.       Адриан был прав. Она больше не была героем. Она была обычным человеком без способностей, и на этот раз она ничего не могла сделать, чтобы противостоять тем, кто сильнее ее.       Потому что, что бы она себе ни говорила, Габриэль был сильнее.       Она была ничем в его мире. Все это время она называла его отцом, приглашала на ужин, он приносил цветы… Что это значило? Зачем он это сделал?       Она уронила голову на руки, щеки горели от холода. Девушка так спешила уйти из дома, что ее шарф остался, и она не осмелилась взять его у Габриэля.       Он выразился предельно ясно. Когда Адриан покончит с ней, ее карьере придет конец.       Все, к чему она стремилась, все, что она сделала, чтобы спасти свое будущее, — все было тщетно. У нее была бы степень, которая ничего не стоила бы. Она оставила своего больного отца и одинокую мать, чтобы остаться одной в большом городе, только чтобы разозлить одного из богов индустрии.       Внутри нее загорелся огонь.       Она не жалела об этом.       Все, что она сказала, — да, возможно, это было неуместно, но все это было правдой. Все, что Габриэль делал с Адрианом, было формой жестокого обращения. От недоедания, переутомления, психологического насилия.       И она не была готова уйти от него. Не тогда, когда парень нуждался в ней.       Даже если это может стоить ей карьеры.       Потому что, когда ей понадобился зонтик, Адриан дал его ей. Когда она не понимала математики, Адриан объяснил ее. Когда Натаниэль ушел, Адриан ночевал в ее гостиной.       Когда ей нужно было остаться в Париже, Адриан женился на ней.       Существует миллион профессий, но был только один Адриан. И даже если Габриэль собирался устроить ей ад, Маринетт, черт возьми, собиралась сделать все возможное для индустрии моды, прежде чем бросить ее.       Она получит свой чертов торт и тоже его съест.       На земле все еще не было снега, и она не слышала приближающихся шагов. — Мари?

***

      Он бежал домой, когда заметил ее.       Даже с того места, где был парень, он узнал ее тонкую фигуру и прекрасные полуночные волосы.       Она сидела у их статуи, той, что изображала их обоих, сражающихся бок о бок, как и должно быть.       Вопреки каждому дюйму своего трусливого разума, который кричал «беги», Адриан позвал ее. — Мари?       Маринетт подняла глаза, приоткрыв рот от удивления. Она выглядела глубоко задумавшейся, но, слава богу, не плакала. Он не думал, что его сердце выдержит это.       Но что она делала? Страх охватил Адриана. Что, если девушка не хотела, чтобы он был рядом?       Блондин наблюдал, как облачко дыма медленно слетает с ее губ, слова уносятся ветром. — Нуар? — позвала она.       И это было все, что нужно было Адриану.       Он бросился бежать, хотя ноги болели от холода. Бросившись к ее ногам, он обнял брюнетку за талию, и она удивленно раскинула руки. Адриан крепко обнял девушку, уткнувшись лицом в ее свитер. — Мне так жаль. — прошептал он. — Мари, я…       Но прежде чем он смог продолжить, Маринетт взяла его за щеки и направила его взгляд на себя. На мгновение он испугался худшего.       Но лицо Маринетт выражало только доброту и мягкость.       Она нежно поцеловала его прямо в губы.       Все негативные чувства растаяли прямо здесь и сейчас. Его плечи опустились, лицо расслабилось, а сердце наполнилось.       Он любил ее.       Он любил ее.       Он любил ее.       Адриан положил свою руку поверх ее и нежно погладил. Затем он медленно, не прерывая поцелуя, позволил себе привстать и сесть рядом с ней на статую. Оказавшись там, он обнял девушку свободной рукой за талию и притянул к себе. Она вся дрожала. — Адриан… — начала она. — Я люблю тебя, — сказал парень на одном дыхании.       Маринетт мягко улыбнулась, и он понял, что девушка его не поняла. — Я тоже тебя люблю. — тихо сказала она.       Адриан покачал головой и уткнулся лбом ей в плечо. — Нет, — прошептал он. — Я влюблен в тебя.       Парень почувствовал, как она перестала дышать. Адриан крепче прижал ее к себе. — Ты не обязана отвечать, — продолжил он. — Но знай одно: я всегда буду на твоей стороне. Ты всегда будешь моей Леди Баг, и никакой враг никогда этого не изменит. Даже мой отец.       Вместо ответа Маринетт обняла Адриана, уткнувшись лицом ему в грудь. Он знал, что она, вероятно, чувствовала, как его сердцебиение участилось в десять раз, и ему было все равно. Он хотел, чтобы она знала, что это было для нее и ни для кого другого. Даже если она не любила его. Даже если она не полюбит. Это никогда не изменит того, что он чувствовал.       Он наклонил голову и нежно поцеловал девушку в висок, чувствуя, как она крепче обнимает его.       Они тихо оставались вместе, пока не взошло раннее зимнее солнце.