The Two Of Us / Только мы вдвоем

— О. — Да. — Хорошо. — Ты разочарована. — Нет… — Да. — Я поменяю рейс. — Адриан, нет, — сказала Маринетт. — Это не твоя вина, что работа задержалась на пару дней, но и не их тоже, — она вздохнула. — Кто бы мог подумать, что в Лондоне будет такой сильный дождь? — Все, Мари, — невозмутимо произнес Адриан. — Буквально, все. — Хорошо, да, достаточно справедливо, но суть остается та же, — надавила она. — Ты не можешь вернуться пораньше, потому что твоя жена хнычет. Адриан обиженно фыркнул. — Конечно могу! — затем через секунду. — И ты не нытик! Маринетт мягко улыбнулась выходкам Адриана. Глядя на него через экран телефона, она, конечно, чувствовала себя несколько меланхолично, но, черт возьми, прошло всего три дня! Она не могла провести всю свою жизнь, тесно прижавшись к нему. — Адриан, все в порядке, — успокоила его девушка, храбро улыбнувшись. — Я все уладила. Твой отец фактически сделал меня своим помощником, пока Натали нет. Адриан нахмурился, и Маринетт поняла, что это было неправильно сказано. — Что? Почему? Маринетт пренебрежительно махнула рукой. — Он, наверное, пытается наладить связь! — сказала она, хотя и знала, что это наглая ложь. — Да… — ответил Адриан, не убежденный. Но в его глазах светилась надежда. Она знала, что эта ссора с отцом сводила его с ума. Именно поэтому Маринетт хотела, чтобы он остался в Лондоне на несколько дней. Может быть, если бы они снизили уровень мятежа на несколько дней и сделали, как просил Габриэль, то он, возможно, успокоился бы. Однако, если Адриан решит снова бросить вызов и все равно вернется… что ж, они никогда не найдут выход из этой враждебной дыры, в которой оказались все трое. Теперь дело было не в том, что она была готова уступить всему, о чем просил, но, возможно, выполнение более простых просьб было хорошим способом начать. Оставаться еще четыре дня в Лондоне не было неразумно, если работа не сделана. Адриан вздохнул. — Хорошо, я останусь, — парень посмотрел на брюнетку через экран телефона. — Но только потому, что ты попросила меня об этом. Маринетт лучезарно улыбнулась ему. — Ты лучший, Котенок. Адриан посмотрел на нее с теплотой. — Я действительно скучаю по тебе, Багиннетт. — Я тоже, — тихо ответила девушка, и это немного разбило ей сердце. — Но все в порядке, ты вернешься раньше, чем я подумаю об этом, верно? Это придало Адриану немного бодрости. — Верно. А потом ты снова сможешь надрать мне задницу в видеоиграх. Я куплю парочку на обратном пути. — У тебя есть несколько дней на подготовку. В качестве преимущества с моей стороны, — пошутила она. Блондин рассмеялся. — Хорошо, я воспользуюсь им сполна. А сейчас мне нужно идти… Я люблю тебя, Мари. — Я тоже люблю тебя, Адриан.

***

— Ты закончила те отчеты, которые я просил? — спросил Габриэль. — Да, отец, — ответила Маринетт. — Расставила список дел по алфавиту? — Да. — Отправила электронные письма? — Да. — Хорошо. Маринетт не спала четыре дня. С тех пор как она проснулась, чтобы проводить Адриана, она спала не больше часа за ночь. Видите ли, чтобы соответствовать бесконечным требованиям Габриэля, ей пришлось пожертвовать сном, временем с друзьями и несколькими приемами пищи. Не было ничего странного в том, что она уже чувствовала головокружение и слабость, но она ни за что не сказала бы этого вслух. К счастью, был один человек, который поддерживал ее во всем, и она была почти шести футов ростом. Наступил обеденный перерыв, и Маринетт сидела за своим столом, когда услышала стук высоких каблуков. Девушка не отрывала взгляда от компьютера, пока не услышала шорох сумки, которую практически уронили на ее стол. — Ешь, — команда была произнесена без всяких предисловий. — Все в порядке, Джен, я… — Это не вопрос, — настаивала Женевьева. — Я не видела, чтобы ты ела с тех пор, как тебя перевели. Если ты не съешь весь панини, клянусь, я позвоню Адриану. — Что? Нет! — Тогда ешь. Позже, когда Женевьеву спросили о самых впечатляющих вещах, которые она когда-либо видела, девушка ответила: «Однажды я видела, как моя подруга съела панини за пять укусов», как одно из самых впечатляющих. По мере того как шел день, Габриэль все больше спрашивал с Маринетт. Единственным утешением, которое она нашла, был тот факт, что, казалось, требовалось поразительное количество работы, чтобы сломить ее, и это о чем-то говорило, говоря о бывшем Бражнике. Маринетт проскальзывала сквозь трещины своей жизни и задавалась вопросом, как она вообще доживет до возвращения Адриана, когда зазвонил домофон. — Маринетт? Это встряхнуло ее и разбудило. — Да, отец? — Я хочу, чтобы ты была здесь на встрече. — Да, отец. Она задавалась вопросом, сколько раз Адриан, должно быть, произносил эти слова, когда рос. Габриэль встал, как будто ему совершенно некуда было спешить в этом мире, и повел Маринетт через дверь, которую она никогда не пересекала. На самом деле, она и не замечала ее раньше. Честно говоря, она всегда следила только за главной дверью, когда была здесь, как будто всегда искала способ сбежать. Но другая дверь вела их дальше, в комнату, о существовании которой она даже не подозревала. В этом не было ничего странного, просто причудливый длинный стол из красного дерева, за которым стоял современный 72-дюймовый телевизор. Черт бы побрал этих богатых людей. — Присаживайся, Маринетт, — спокойно пригласил Габриэль, занимая место во главе стола. Как только он это сделал, телевизор включился сам по себе, и большое женское лицо заполнило экран. — Мистер Агрест! — дама плакала через экран. Маринетт вздрогнула. Ее тон был чересчур звонким и слишком громким. — Черт возьми, какая честь! Ах, и она была англичанкой. Головная боль Маринетт начала пульсировать. — Стефани, я хотел бы познакомить тебя с моей невесткой. Маринетт, это Стефани. Стефани лучезарно улыбнулась. — О, вы, должно быть, жена Адриана! Он так высоко отзывается о вас. Маринетт нервно рассмеялась. — Это очень приятно… — Стефани является координатором деятельности Адриана во время его пребывания в Лондоне, — объяснил Габриэль, и Маринетт на мгновение успокоилась, почувствовав, что мужчина делает хоть что-то, даже если это мелочь, например, объясняет это для ее пользы. — Это так альтруистично с вашей стороны — позволить нам оставить его у себя на месяц. Глаза Маринетт расширились. — Какой месяц? — вскрикнула она. Стефани выглядела озадаченной. Габриэль и бровью не повел. Без предупреждения Маринетт нажала кнопку «Завершить» на экране управления перед Габриэлем и повернулась к нему, сверкая глазами. — Что? — вскипела она. Мужчина оставался бесстрастным. — Ах да, я еще не сказал Адриану, что мероприятие продлится месяц. — И Вы думаете, он просто скажет «да»? — потребовала она. — Конечно, он так и сделает. И ты будешь поощрять это. — Черта с два я это сделаю, — зашипела она. — Я покончу с этим, Габриэль. Вы плохо обращались со мной снова и снова, Вы заставляли меня работать до изнеможения, и я знаю, что Вы меня не уважаете. Хватит, значит, хватит. — Ты, кажется, забываешь, кто я такой, — сказал мужчина, и его тон понизился на октаву. Достаточно, чтобы Маринетт вздрогнула. Она усмехнулась. — Как я могла забыть? Вы собираетесь лишний раз напомнить, что платите за мой университет? Или что Вы можете разрушить мою карьеру? Знаете что? Хорошо. Оставьте свои деньги и влияние. Я так или иначе найду свой путь наверх, просто надеюсь, что Вы поймете одну вещь. — Что бы это могло быть? — его голос был тихим и пугающим. — Я люблю Адриана, — объявила брюнетка. — И он любит меня. Так что Вы можете бросить меня под любой старый мост, какой захотите, но я жена Вашего сына. Может быть, вы бы заставили его выбрать между Вами и мной, но… — она остановилась, не в силах дышать. О боже. Это правда, не так ли? Габриэль всегда будет держать ее под каблуком, не так ли? Потому что, что бы он ни делал, Маринетт хотела лучшего для Адриана. Она хотела того же, чего хотел Адриан, и она знала, что он хотел навести мосты со своим отцом. Если бы она осталась, то заставила бы его выбирать. Но если она уйдет… может ли она уйти? Нет, Боже, нет. Это было единственное, чего она не могла сделать. Просто потому, что она была недостаточно сильной. — Но я бы не стала, — тихо закончила девушка, а затем посмотрела на Габриэля. Она не осознавала, что глаза наполнились слезами, пока первая не скатилась по правой щеке, отмечая путь тепла, который быстро похолодел. Последовало несколько секунд тишины, пока Маринетт собирала осколки своего разбитого «я». Она посмотрела на Габриэля, чье лицо больше не было бесстрастным. Мужчина казался защищающимся. Он знал, за что сражается. — Как Вы можете это делать? — тихо спросила она. — Вы любили Беатрис, верно? Почему Вы не можешь позволить то же самое для Адриана? Быстрее, чем что-либо, что она видела раньше, быстрее, чем она знала, как он может двигаться, Габриэль вскочил на ноги. — Не смей говорить о ней! — зашипел мужчина. Маринетт знала, что переходит черту, но она была слишком раздражена, чтобы беспокоиться. — Или что? Вы разрушите мою репутацию? Попытаетесь разрушить мой брак? — она усмехнулась. — У Вас закончились фокусы, Габриэль. — Тебе бы хотелось так думать, — его голос был низким и опасным, но дрожащим. Он был всего в нескольких дюймах от того сломленного человека, которым был в тот день, когда они победили Бражника. — Нет. Я бы не стала, — она отступила, но не отвела от него взгляда. — Вы были моим героем. Всем, к чему я стремилась. Я через Вас была художником. Просто всем, чем хотела быть, но Вы не такой. Я бы променяла весь Ваш талант на один спокойный день с Вашим сыном. Я бы отдала все, что в Вас есть, чтобы видеть Адриана счастливым. — Ты понятия не имеешь, что я сделал для него… Маринетт потеряла самообладание. — О, Вы имеете в виду, как превратились в суперзлодея и попытались украсть камни Леди Баг и Кота Нуара, чтобы вернуть свою мертвую жену? Тишина поглотила слова. Не было даже эха. В ту секунду, когда эти слова слетели с ее губ, Маринетт поняла, что проиграла, но огонь в ней не угас. — Не смейте притворяться, что сделали это для него, потому что все было ради Вашего проклятого эгоизма, — она закипела. Девушка едва могла что-либо видеть сквозь слезы ярости, но знала, что все эмоции на лице Габриэля выражали крайний ужас и удивление. Она почувствовала, как накатывают волны гнева, и уловила отголоски всего, что сказала. О нет. Девушка выдавила остатки слез и повернулась спиной к Габриэлю. Он ничего не сказал, и на минуту они остались в ошеломленном молчании. Маринетт использовала это время, чтобы успокоиться. — Я… мне нужно идти… — брюнетка бросилась к двери, но не успела ее и открыть, как услышала сдавленный вздох и звук чего-то глухого, упавшего на ковер. Ничто из того, что она когда-либо видела в своей жизни, не подготовило ее к этому образу. Даже разоблачение их врага. Габриэль Агрест стоял на коленях с выражением ужаса на лице, прижимая руку к левой груди и сжимая лацкан пиджака, словно ему было больно. В мгновение ока мужчина оказался на земле. Маринетт закричала во всю силу своих легких.