The Two Of Us / Только мы вдвоем

Адриан не отвечал на звонки. Из всех времен, из всех кризисов именно этот был моментом, когда Адриан решил не брать трубку. Маринетт сидела в приемной больницы, в ушах громко звенело, и это никак не прекращалось. Она была там одна, на заднем плане слышался звук телевизора. Девушка тупо уставилась на свой телефон, ожидая. Ожидая, когда Адриан ответит. Ожидая, когда придет доктор. В ожидании. Конечно, все слышали ее крик. Охрана и работники верхнего этажа ворвались в конференц-зал и обнаружили Габриэля Агреста лежа на полу, на спине, Маринетт делала ему массаж груди. Он упал, и девушка попыталась нащупать пульс, как ее учили на занятиях по искусственному дыханию. Пока никого не было она начала отчаянно пыталась что-то предпринять. Через десять минут «скорая» была на месте. Это было похоже на кошмар в замедленной съемке, ее мысли были разделены и удалены из головы. Медики спросили, есть ли кто-нибудь из членов семьи, кто поедет в машине скорой помощи с Габриэлем, и Маринетт не помнила, как вышла вперед, но через несколько минут обнаружила, что смотрит на его бледное лицо, кислородную маску, затуманенную конденсатом. Его глаза были закрыты, и она задавалась вопросом, откроет ли он их когда-нибудь снова. Оказавшись в больнице, медсестры остановили ее, когда мужчину срочно доставили в отделение неотложной помощи. Ее вела невзрачная ассистентка, и брюнетка села в кресло, с которого так и не сдвинулась. Все это могло произойти несколько дней назад, но нет. Она сидела всего час. И Адриан не отвечал на звонки. — Члены семьи Габриэля Агреста? Раздался бестелесный голос, и Маринетт чуть не подскочила со своего места. Она обернулась и увидела врача, молодого, с рыжими волосами, который звал ее. Девушка поспешила к нему, пытаясь прочесть что-нибудь в выражении его лица. Он секунду смотрел на нее. — Какие у вас отношения с пациентом? — До. Невестка, — заикаясь, произнесла она, затем прочистила горло. — Он отец моего мужа. Доктор кивнул. Его голос был низким и спокойным, и каким-то образом излучал чувство контроля, хотя это и сводило ее с ума. — Месье Агрест жив, — сказал он, и Маринетт чуть не заплакала от облегчения, но доктор еще не закончил. — У него был сердечный приступ. Слова словно затопили девушку. Доктор не видел ее смятения. — Нам посчастливилось доставить его вовремя. Процедуры были начаты в срок, и он должен полностью восстановиться… Сердечный приступ. Сердечный приступ. Сердечный приступ. — Но в данный момент он находится в тяжелом состоянии и останется в отделении интенсивной терапии. Его сын приедет? Ошеломленная Маринетт покачала головой. — Он не отвечает на звонки, — ее рот будто был набит ватой. — Что насчет жены? — Вдовец. Доктор серьезно кивнул. — Понимаю. Так что, я полагаю, вы его единственная семья. Маринетт кивнула. — Часы посещений только начались. Вы можете войти, но не напрягайте его, — объяснил врач. — Вероятнее всего, стресс привел его сюда в первую очередь, — затем, когда мужчина увидел призрачное лицо Маринетт, добавил. — Накопленный стресс в течение длительного периода времени, связанный с плохим уходом за собственным здоровьем. И тут внезапно до нее дошло. Девушка никогда не видела, чтобы Габриэль ел. Не совсем так. В первый вечер, когда они ужинали с ним, его отозвали вскоре после начала трапезы. Еда еще не прибыла. В ту ночь, когда они с Адрианом пригласили его к себе, он едва притронулся к еде, как началась ссора, и мужчина выскочил вон. Всякий раз, когда они с Адрианом заглядывали в офис в обеденное время, он всегда работал. Мужчина всегда приходил первым, еще до восхода солнца, и уходил поздно. Когда она проходила ночью мимо офиса, то всегда видела, что у него горит свет. Габриэль Агрест работал до полусмерти. И единственным человеком, который ждал его, была она. — Мадам? Вы идете? — спросил доктор, вырывая ее из задумчивости. Едва приходя в сознание, Маринетт кивнула. Его палата была изолирована, заметила девушка, когда врач повёл её в угол отделения интенсивной терапии. Она предположила, что это было какое-то VIP-обслуживание. В конце концов, нетрудно было догадаться, что Габриэль, вероятно, знал нескольких влиятельных людей. Доктор остановился у двери и жестом пригласил ее войти. — Время посещений заканчивается в шесть. Пожалуйста, будьте пунктуальны, — сказал он и оставил ее в покое. Маринетт смотрела, как медленно закрывается дверь, прежде чем набралась смелости взглянуть на Габриэля. Он выглядел… сломленным. Образ плачущего на полу Бражника не шел ни в какое сравнение с этим. В тот день она видела, как он разрывался — от боли, — но то, что она видела прямо сейчас, выглядит как марионетка с перерезанными нитями. Это была оболочка могущественного человека, который за всей этой пылью в глазах был не более чем худым седовласым мужчиной, которому нужна была маска, чтобы помочь дышать. Маринетт почувствовала, как ее дыхание участилось, а затем ногти впились в кожу ладони, и каждая частичка тела побуждала бежать. — Месье Агрест? — тихо позвала она. Мужчина не открыл глаза, поэтому Маринетт подошла ближе и села на стул рядом с его кроватью. — …Отец, — прошептала она. Ответа не последовало. — Я… так сожалею, — тихо продолжила девушка, и, вскоре, покалывание в ее глазах, наконец, превратилось в первую зарождающуюся слезу на веке. — Я так сожалею обо всем. А затем, в тишине и только под тихое попискивание мониторов в комнате, Маринетт позволила себе заплакать. Прошло несколько минут тихого сопения, прежде чем она услышала его. Голос был низким и хриплым, и брюнетка едва могла разобрать его, но вскоре узнала слова. — Как ты узнала? — голос был сиплым и тихим. Маринетт поспешила поближе. Мужчина посмотрел на нее, словно сквозь маску — слабая, усталая, побежденная. Маринетт потянулась к его руке, почти ожидая, что Габриэль уберет ее. Он этого не сделал. Девушка ничего не сказала, и внезапно мужчина кивнул, как будто понимая. — Сколько тебе было лет? — спросил, затем он… усмехнулся? — Я был побежден ребенком… — Месье Агрест… — Все в порядке, — тихо сказал он. — Я просил тебя называть меня отцом. На несколько мгновений воцарилась тишина. — Я думала, что не очень вам нравлюсь, — сказала Маринетт и тут же почувствовала себя глупо. — Ты делаешь моего сына счастливее, чем я когда-либо видел за последние годы, — тихо сказал он. — Я могу это очень ценить. Маринетт сжала его руку. — Мне… жаль. Габриэль провел большим пальцем по костяшкам пальцев девушки. На мгновение Маринетт задумалась, видит ли он ее, а не кого-то другого. Так они и сидели в тишине. Это было как-то неловко, но в то же время успокаивающе, и Маринетт подумала, насколько нелепой была эта ситуация: она утешала Бражника на том, что могло быть его смертным одром. — Ты говорила с Адрианом? — спросил мужчина в тишине, которую прерывал ровный писк аппаратов. — Он не отвечает на звонки, — тихо сказала Маринетт. — Насколько я понимаю, он все еще в Лондоне. Габриэль ничего не сказал. Брюнетка прочла его молчание. — Он прилетит, как только узнает. Вы ведь знаете это, верно? И снова Габриэль промолчал. Маринетт понимала, что не ее дело давить. К счастью, голос, доносившийся из динамиков, приятно объявил, что часы посещений закончились. Маринетт тихонько встала и поняла, что Габриэль спит. Она выскользнула из комнаты и еще раз попыталась дозвониться до Адриана. На этот раз он взял трубку.