The Two Of Us / Только мы вдвоем

Конечно, Маринетт не рассказала Адриану о своем разговоре с его отцом. Я имею в виду, в конце концов, это был просто еще один способ для Габриэля косвенно контролировать будущее Адриана. Это то, что он сделал, верно? «Достойная» Маринетт в качестве жены. Вот что он должен был делать. Габриэль иногда может быть слишком хитрым. И все же, и все же, и все же. Маринетт не могла остановить свое трепещущее сердце, когда возвращалась в комнату Адриана в этом ненужно большом доме. Я имею в виду: было очевидно, что тот факт, что Габриэль дал свое благословение, не означал, что это было то, чего хотел Адриан, или то, что было лучше для них в первую очередь. Но это было похоже на малейший знак, когда она прижалась спиной к двери, чтобы успокоиться. У нее было странное ощущение в лодыжках, и она посмотрела вниз, чтобы посмотреть на Плагга, наблюдающего за ней большими, зелеными, прекрасными глазами. Она взяла его на руки. Шесть месяцев. Адриан привел Плагга, завернутого в его куртку, оба промокли до костей, и они взяли его вместе. Их первый шаг в качестве семьи, почти. И вот теперь он был здесь, большой, но не такой большой, каким мог бы стать. Он будет расти все больше и больше. Маринетт знала, что ее любовь к Адриану будет только расти все больше и больше. Вместе или порознь, девушка была уверена в своем сердце, как когда-то она была уверена во всем, когда была ЛедиБаг, что Адриан был любовью всей ее жизни, даже если она случайно не была его любовью. Она почесала Плагга за ушами и села на кровать. Это было, конечно, то, чего она всегда хотела. Принятие Габриэля. Любовь Адриана. Было ли действительно возможно, чтобы все это произошло так, как она хотела? Маленькая часть ее кричала «да!». После всего, через что она прошла, всех недель, месяцев, жестокого обращения, холодного обращения, да, она заслужила это. Но люди не часто получали то, что заслуживали. И все же эта мысль исчезла, как облачко дыма, когда дверь со скрипом открылась с уверенностью, как это было, когда кто-то владеет этим пространством, и улыбка расцвела на лице Маринетт еще до того, как она увидела копну светлых волос. — Вот вы где, ребята! — Адриан улыбнулся, и да, у нее снова екнуло сердце. Как могла в нем поселиться такая доброта? Когда ей было пятнадцать, она была уверена, что он блондин не из-за своей матери, а из-за того, что из него лился солнечный свет. — Я искал тебя повсюду! Маринетт пожала плечами. — Это большой дом. Адриан подошел ближе и опустился на колени перед Маринетт, глядя на Плагга у нее на руках. Как, должно быть, они были похожи на семью в тот самый момент. Она только надеялась, что это продлится долго. — Эй, привет, — Адриан почесал живот Плагга, который отверг его своей лапой. — Нам нужно посадить тебя на диету, ты начинаешь расти, как другой Плагг. Ей потребовалось все ее силы, чтобы не вздохнуть. После всего этого времени Адриан все еще иногда говорил о Плагге в настоящем времени, как будто он был всего в нескольких милях отсюда, ожидая встречи с ним снова. Вместо этого она схватила его за руку и нежно поцеловала тыльную сторону ладони. Парень оторвал взгляд от кота и улыбнулся, прежде чем поцеловать ее в губы. — Ужин скоро будет готов… И здесь это что-то вроде протокола. Маринетт запомнит этот ужин как ночь вилок. Ужин был восхитительным, Габриэль оказался на удивление хорошей компанией, Адриан был благословением. Но вилки. Сколько вилок может быть в доме? Она могла бы сделать траншею с таким количеством развилок, и ни одна армия в мире не прошла бы мимо нее. Ладно, это было немного преувеличено, но суть оставалась в том, что было абсурдное количество вилок. Первые три раза, когда она ошибалась, Натали неодобрительно прочищала горло. После этого она просто сосредоточилась на том, чтобы наблюдать, как Адриан выбирает правильный вариант, а затем повторила его. После этого больше никаких прочищений горла. Как только они закончили, Натали извинилась и ушла на ночь. Она наблюдала, как брови Адриана приподнялись на полпути, когда женщина сказала это, а затем и в то время, когда Габриэль довольно мягко пожелал ей спокойной ночи. Судя по всему, это была странная ночь в доме Агрестов. Когда с ужином было покончено, Габриэль медленно поднялся, и они с Адрианом бросились ему на помощь. Он принял ее, к большому удивлению. — Спасибо, — выдохнул он. Такое простое движение — встать со стула — далось ему с трудом. Это напомнило Маринетт, что, в конце концов, он все еще был хрупким. Его медсестра появилась практически в клубах дыма и увела его, кроткого и тихого. Девушка смотрела, как Адриан зачарованно смотрит на своего отца, пока его уводят. — Я никогда раньше не видел, чтобы он принимал помощь, — сказал блондин полушепотом. Он слегка улыбнулся, как будто все еще мог лишь отчасти поверить в то, что происходило у него на глазах. — Как будто он новый человек. Маринетт переплела свои пальцы с его и поцеловала костяшки. Габриэль уже исчез за одной из гостевых комнат, которые они придумали для него, чтобы он не поднимался по лестнице. — Это благодаря тебе, знаешь, — сказала Маринетт. — В больнице все, о чем он мог думать, был ты. Ты, и как он тебя воспитывал, и как сильно он тебя любил. Он думал, что ты его ненавидишь. Адриан нахмурился, но его глаза все еще были прикованы к закрытой двери. — Я бы никогда не смог, — тихо сказал он. — Даже не… …когда узнал, что он Бражник. Но Маринетт не нужно было слышать эти слова. Между ними был момент чудесной тишины, той уютной тишины, которая говорит вам, что вы с нужным человеком. Необходимости переполнять их момент разговорами не было, и их присутствия было достаточно, чтобы успокоить оба их чувства. Адриан посмотрел вниз на Маринетт и улыбнулся, и на мгновение девушка почувствовала себя самой драгоценной вещью в истории мира. Ощущение было ошеломляющим, но в то же время приятным. И когда это исчезло, все еще было в порядке, потому что она была с Адрианом. — Пойдем прогуляемся, — сказал Адриан и предложил ей руку. Брюнетка очаровательно улыбнулась. — Конечно.

***

Очевидно, Хлоя вернулась в Италию. Ее время, проведенное вместе с Сабриной, было коротким — всего три дня, — но этого было достаточно. Сабрина знала, что она восстановила этот мост с Адрианом, и это в какой-то степени сделало ее счастливой, но только потому, что она знала, как сильно Хлоя действительно любила Адриана. На ее столе раздался звонок. Она подняла трубку телефона. Как оно смотрится? Хлоя сделала зеркальное селфи, выглядя совершенно сногсшибательно, но в этом не было ничего удивительного. Сабрина всегда считала Хлою красивой. Великолепно. Конечно! Это из последнего сезона Габриэля. Она могла прочесть самодовольство в сообщениях Хлои, но сделанное с любовью. Она знала, что блондинка не нуждалась в ее одобрении — никогда не нуждалась в ее одобрении — в выборе гардероба. Это был просто повод поговорить, и Сабрине нравилась каждая секунда этого разговора. Что за событие? Ты же не думаешь, что кто-то вроде меня свободен в субботу вечером, не так ли? У меня свидание. Улыбка расцвела на губах Сабрины. Хлоя счастлива. Это все, чего она когда-либо хотела. Ее лучшая подруга счастлива. Очевидно, она была бы счастливее, если бы они были ближе друг к другу, но этого… этого было для нее достаточно. Сабрина услышала звонок в дверь и нахмурилась. Было девять вечера, ее отец был на патрулировании, а мать была на собрании университетского персонала, так что она снова осталась одна. В последнее время она чувствовала себя все более и более одинокой, но это было нормально, потому что теперь у нее была Хлоя в конце очереди. Она направилась к двери, снова держа в руке электрошокер, и взялась за дверную ручку. Заглянув в глазок, она увидела с другой стороны крупного темнокожего мужчину в костюме. Ее хватка на устройстве не ослабла. — Да? — спросила она, и ее голос отразился от дерева в нескольких дюймах от ее лица. — Мадемуазель Ренкомпри? — спросил мужчина. Его голос был хриплым, и у него был небольшой акцент. — Мэр хотел бы официально поговорить с вами Электрошокер со щелчком упал на пол.

***

— Ты думаешь: он собирается это сделать? — Конечно, теперь тс-с-с-с! Они идут! — Я не думаю, что он собирается это сделать. — Конечно сделает, он очень храбрый. — Тогда он собирается облажаться. Закатывание глаз. — Перестань ставить против него. Усмешка. — Я не ставлю против него. Я просто говорю, что он облажается. — Просто помолчи.

***

— Эй, детка, — позвал Нино. Голова Альи покоилась у него на плече, пока они смотрели какое-то шоу по телевизору. — Хм? — она запихнула попкорн в рот. — Должны ли мы сказать им, что знаем? — Сказать кому, что мы знаем что? — Мари и Адриану. Кем они были. Жевание прекратилось, и Алья села прямее. — Что хорошего это даст? — Я не знаю. Может быть, им было бы с кем поговорить об этом. — Они есть друг у друга. — Да, но разве это не немного грустно? Все это время у них никого не было, и теперь все, что у них есть, — это один человек, с которым они могут поделиться своими секретами. Я не знаю, просто это кажется странным. Я чувствую, что мы должны немного больше доверять друг другу. Алья подняла бровь. — Ты не сказал им, что ты Карапас, а я Рена. Нино закатил глаза. — Но они уже знают. Где мы вообще взяли эти камни в первую очередь? — Да, но ты никогда не говорил им. Они могут знать, но не из-за тебя. Единственный человек, с которым ты когда-либо говорил об этом, — это я. Так в чем же разница? Нино несколько секунд молчал. — Я бы хотел, чтобы они сказали нам, — тихо сказал он. — Должно быть, это тяжело — возвращаться в прошлое, — ответила Алья. — Для нас это было короткое время. Но для них — они были иконами. Мы заискивали перед ними. Нино вздохнул. — Я просто скучаю по Адриану и Мари. С тех пор как они поженились, стали похожими на сиамских близнецов. — Мы были точно такими же… Просто дай им время. Особенно с учетом всей этой истории с Габриэлем. Нино уткнулся носом в ее волосы. — Ты такая умная. Я хотел бы жениться на тебе. Но Алья не напряглась. Она просто напела. — Может быть, когда-нибудь.

***

Нат поднялась по ступенькам к дому, который не был ее. Она открыла дверь своим запасным ключом и наблюдала, как огромный золотистый ретривер приветствовал ее, а голоса на кухне предупредили, что она почти опоздала на ужин. Натали улыбнулась. Может, это и не ее дом, но она была дома.

***

К удивлению Маринетт, они пришли в кафе недалеко от универа. Ей оно никогда не нравилось. Кофе не был каким-то особенным, и выпечки, конечно, не хватало, но это была единственная вещь в ее ценовом диапазоне, когда все с Адрианом началось. Она немного согрела руки, прежде чем снять пальто, наблюдая, как несколько посетителей кофейни занимаются своими делами. Адриан подбежал к ней сзади. — Хэй, — улыбнулся он. — Тебе что-нибудь нужно? Его улыбка была достаточно заразительной, чтобы согреть комнату. Но не буквально. — Что-нибудь горячее. — Я понял, — кивнул блондин и исчез за стойкой. Она огляделась вокруг, пока не нашла едва освещенный столик на двоих в конце комнаты. Девушка заняла свое место и стала ждать. Посетители уходили: в конце концов, кафе скоро закрывалось; и она подышала на свои руки, чтобы согреться. Веселая рождественская музыка немного согрела ее, но она медленно, но верно затихала, и ее место заняла прекрасная фортепианная мелодия. Свет потускнел, и на секунду она испугалась, что ее забыли внутри, но это не имело смысла. Она обернулась, чтобы поискать остальных посетителей, но там никого не осталось. Это было маленькое местечко, свет был тусклым, и она была одна. — Адриан? — позвала она почти отчаянно. — Адриан! — Я здесь, — это был почти шепот, но он донесся через стол. Она не слышала, как он вернулся. Должно быть, в нем осталось что-то от Кота Нуара. Сердце Маринетт должно было немного успокоиться, но вместо этого при виде него оно затрепетало еще сильнее. Он не делал ничего особенного, просто сидел на другом конце стола, но этого было достаточно, чтобы растопить ее. Он протянул ей напиток, который она с благодарностью приняла. — Слава богу, я думала, что меня заперли. — Как тебя могли запереть? — нахмурился Адриан. Маринетт поняла, какой глупой была. — Я… не знаю. Свет, а затем музыка исчезла… Я не знаю, — прежде чем она смогла продолжить, Адриан взял ее за руку и переплел свои пальцы с ее. Этого было достаточно, чтобы успокоиться. И это снова было похоже на момент с зонтиком. Его глаза, полные доброты, сменились добрыми глазами, полными храбрости и сострадания, и в нем было все, что Маринетт когда-либо могла любить в человеке, заключенном в одном мужчине. — Я люблю тебя, — тихо сказала девушка. Даже не знала, почему она это сказала. Это просто казалось правильным. Но случайность не беспокоила Адриана. Вместо этого он притянул ее руку ближе к себе и изучил ее. — Знаешь ли ты, — начал он, — что моя жизнь стала на тысячу процентов лучше с тех пор, как ты в ней появилась? Экспоненциально — я мог бы нарисовать тебе график, если хочешь, — но серьезно. На тысячу. Маринетт улыбнулась, тронутая. — Как и я… но я не могу составить график, извини, — брюнетка огляделась по сторонам. — Ты велел им держать кафе открытым для нас? Адриан оторвал взгляд от ее руки и обезоруживающе улыбнулся. — Это наша шестимесячная годовщина. Конечно, я так и сделал. О боже. Она забыла об этом. — Подарок! Я была так занята с… — Адриан поднял руку. — После всего, что ты сделала для меня и моего отца, тебе определенно не нужно беспокоиться о подарке. Маринетт почувствовала острую боль вины. — Адриан, насчет этого, — начала она. Парень открыл рот, чтобы прервать ее, но она подняла руку. — Дай мне закончить. — В день происшествия… Мы с твоим отцом поссорились. Я… была причиной сердечного приступа. Она зажмурилась, ожидая ответной реакции. Вместо этого она почувствовала поцелуй бабочки на тыльной стороне своей ладони. Она осторожно открыла левый глаз, а Адриан все еще сидел на другом стуле, держа ее за руку. — Я сражался с тобой целый год, рука об руку, плечом к плечу. Я был с тобой в тот день, когда пал Бражник. Я наблюдал за тобой снова и снова, ты не повредишь ни единого волоска у него на голове. Ты думаешь, я поверю, что это из-за тебя? — он покачал головой. — Не ты делаешь человека больным, Мари. Не из-за тебя он заболел. Если бы это была не ты, это было бы что-то другое. И что-то такое, что возможно, не спасло бы его. Маринетт, возможно, заплакала бы от радости, услышав его слова. Ох, ладно, ну, там были кое какие слезы, догадалась она. — Знаешь, — начал он, — я написал около шести речей к нашей годовщине. Ни одна из них не была достаточно хороша. Я просто все время возвращался к одной вещи. Маринетт склонила голову набок. Адриан подняла руку. — Чего не хватает? — сказал он просто. — «Чего не хватает?» Чего не хватает? Адриан усмехнулся. — Посмотри внимательно на свою руку. Очень близко. Маринетт так и сделала. На целых десять секунд она сосредоточилась. Чего не хватало? Когда она посмотрела на Адриана, его там больше не было. Он был на полу. В его руках была коробка. В ее легких не было воздуха. Он улыбнулся по-кошачьи, но в глазах был ужас. — Обручальное кольцо, — сказал парень. Она все еще не дышит. Стабильно. Сердцебиение пропало. — Итак, здесь, за тем же столом, что и шесть месяцев назад, я спрашиваю тебя еще раз, и на этот раз со всей силой моего сердца и души. Со всем намерением довести дело до конца. С обещанием многих лет счастья, чудес и новых вещей. — Я спрашиваю тебя еще раз: Маринетт Агрест-Дюпен-Чен, — он слегка улыбнулся, пробуя ее имя на вкус, — ты выйдешь за меня замуж? По-настоящему? Маринетт упала со стула на колени, и это снова была ночь их исповеди. Но на этот раз она не испугалась. У нее не было сомнений. Девушка погладила его по щеке, просто чтобы знать, что он здесь. А потом она улыбнулась. — Конечно.