***
Маринетт в третий раз чуть не стошнило в мусорное ведро. Алья поправляла корсет на своем свадебном платье, что было очень трудно сделать, когда невеста так много двигалась. — Мари, стой спокойно! — прошипела Алья. — Ради всего святого… Почему вы с Адрианом так нервничаете? Вы женаты уже несколько месяцев! — Да, но я ненавижу публичные выступления, — Маринетт поморщилась и выпрямилась. — Они никогда не были моей сильной стороной. — Ты была перед камерой тысячу раз. Почему этот должен быть чем-то другим? — Потому что это свадьба! Что, если я споткнусь? Ты прекрасно знаешь, что если кто-то и облажается на своей свадьбе, то это буду я. — Но… — Колокольчик, если ты споткнешься на этой свадьбе, я никогда тебя не прощу, — последовал ровный ответ из-за спины Маринетт и Альи. Пораженные, они обе оглянулись, и брюнетка обрадовалась, увидев Дэвида, стоящего там и выглядящего таким красивым в костюме. — Дэвид! — воскликнула Маринетт в приподнятом настроении. Алья повернулась, чтобы увидеть мужчину, зная его только по имени, и подняла бровь. — Ах да, вы, должно быть, лисья подружка Маринетт, — небрежно сказал Дэвид, но Алья услышала резкость в его голосе, отчего чуть не подавилась слюной. — Дэвид, приятно познакомиться, — он протянул руку. Сезер настороженно взяла ее. Маринетт, казалось, совершенно не заметила напряжённой встречи и обняла Дэвида. Он держал ее на расстоянии вытянутой руки. — Прости, ты пытаешься испортить свой макияж? Неужели я ничему тебя не научил? — Дэвид отчитывал, но в этом была доля юмора. Маринетт застенчиво улыбнулась и повернулась к Алье. — Дэвид был нашим тренером по имиджу. Он помог нам быть менее… неловкими. — Я не чудотворец, дорогая, я просто сделал тебя немного лучше. Маринетт закатила глаза, но только сейчас заметила пакет под мышкой Дэвида. — Эй, это что…? — Подарок? Да. Для тебя? Я не знаю, — он улыбнулся, прежде чем вручить его ей. — Поздравляю, колокольчик. Ты заставила меня выиграть пари у Григория. Она нахмурилась. — Он сказал, что мы расстанемся? — О нет, он сказал, что ты будешь ходить вокруг да около годами, прежде чем соберешься с мыслями. Я сказал, что ты не протянешь и года. Маринетт рассмеялась. — Как ты узнал? — Открой подарок. Она так и сделала, и Алья оглянулась через плечо, ахнув, когда коробка открылась. — О, Дэвид… — прошептала Маринетт, ее глаза наполнились слезами. Это была их фотография, увеличенная, в красивой серебряной рамке. У Маринетт были остатки смеха в уголках губ, а Адриан закрыл глаза так нежно, что они казались бабочками, готовыми взлететь. Мари стояла на цыпочках, и пальцы Адриана едва касались ее щеки. — Только мне кажется, что это немного жутко, что у тебя она есть? — спросила подруга. Дэвид хмыкнул, но сдержался, чтобы не расхохотаться. — Колокольчик говорила, что ты забавная, — ответил Дэвид, и Алья, вопреки себе, просияла. Маринетт убрала рамку в коробку и отложила ее в сторону. Разглаживая платье, девушка глубоко вздохнула. — Хорошо, терять нечего.***
Как и в начале их любви, свадьба произошла так, что они даже не заметили. В одно мгновение они были на расстоянии прохода друг от друга, в следующее его пальцы нежно переплелись с ее, а потом его губы оказались на ее губах, и зал взорвался аплодисментами. Маринетт и Адриан чувствовали, как снова и снова гаснут огни камер, и они знали, что завтра попадут на первую полосу, но это не имело значения. Важен только сегодняшний день. Это имело значение, когда они сели в лимузин, оба усталые, но улыбающиеся. Маринетт взяла его руку и с преданностью поцеловала. — Мадам Агрест… — Адриан почувствовал вкус ее имени на своих губах, но она хихикнула. — Я думала: мы остановились на месье Дюпен. — Уверен, что смогу убедить тебя… — сказал Адриан, поворачивая кисть и нежно беря ее за руку, целуя запястье. — За эти месяцы я стал очень убедительным. Просто спросите мою жену. Маринетт, даже несмотря на весь свой макияж, покраснела. Как этот мужчина — ее муж — все еще умудрялся заставлять ее краснеть, было совершенно выше ее понимания, но это не имело ни малейшего значения, и ей это нравилось. — Да? Что ж, я бы хотел посмотреть, как ты попытаешься. — Ты думаешь: я не смогу? — Адриан удивленно приподнял бровь. — Нет, я имею в виду, что действительно хочу посмотреть, как ты попытаешься, — она усмехнулась. — Звучит забавно. Минуты текли сквозь их пальцы быстрее, чем следовало, и не прошло и секунды, как они уже были на приеме, Адриан протянул руку Маринетт, чтобы помочь ей выйти из лимузина. В этот момент, обрамленный дневным светом и камерами и контрастирующий с темнотой лимузина, Адриан выглядел сюрреалистично, и на секунду девушка была в полном восторге от существования этого человека. Блондин думал о том же, когда Маринетт вышла из машины, ее белое платье было похоже на цветок с черными волосами в центре, голубые, поразительные глаза смотрели на него, а раскрасневшееся лицо улыбалось, как будто весь мир принадлежал ей. И он обязательно отдаст его ей. Они вошли в приемную, и в комнате воцарилась тишина, когда заиграли пианино и скрипки. Они оба просили о чем-то более утонченном, но Габриэль и слышать об этом не хотел, но отказался от того, чтобы весь Парижский симфонический оркестр играл на свадьбе Адриана. Вместо этого был просто довольно впечатляющий струнный оркестр, который они оба нашли более чем приятным. Танец начался медленно, совсем как их первый, когда Маринетт была в красном платье, в тот вечер, когда они представили ее как его жену. Каким-то образом казалось, что они улавливают моменты из своих отношений и переживают их снова, зажатые в стенах своего праздника. Это было похоже на дань их любви. Вскоре мадам Чен вошла и взяла Адриана за руку, и, к большому удивлению девушки, Габриэль ступил за Маринетт. Неудивительно, что мужчина был весьма искусен в танцах. Даже сквозь музыку брюнетка услышала, как он тихо заговорил с ней, в голосе было что-то почти знакомое. — Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, но в его голосе не было ни недовольства, ни раздражения. Маринетт прекрасно понимала, что он тоже никогда не разговаривал таким образом. На мгновение ей показалось, что от яркого света у нее случился тепловой удар. — Я бы хотел, чтобы мать Адриана была здесь. — Я… — как она могла извиниться? В конце концов, это она отказала ему в камнях. — Тебе не нужно извиняться, — тихо сказал Габриэль. И все же Маринетт чувствовала себя виноватой. Она посмотрела на Адриана через плечо его отца и увидела, как он медленно танцует с ее матерью с улыбкой на лице во время их тихого разговора. — Просто сделай моего сына счастливым. На это Маринетт улыбнулась. — Я обещаю. С другой стороны Адриан и Сабина тоже вели беседу. Сабина одной рукой обхватила его щеку, а другая лежала у него на плече. Она ласково посмотрела на него, и блондин почувствовал, что вот-вот лопнет. — Я всегда болела за вас, — сказала она. — С тех пор, как тебе было пятнадцать. Адриан покраснел и слегка рассмеялся. — Тогда я этого не заметил, — признался он. — О, все в порядке. Я знала, что все закончится именно так. Назови это материнским инстинктом, — Адриан мягко улыбнулся. — Спасибо, что доверили ее мне, — услышал он собственный голос, к своему большому удивлению. Сабина рассмеялась. — Ты говоришь так, будто у нас был выбор в этом вопросе, — женщина улыбнулась. — Маринетт своенравна, и она сама выбрала тебя. Мы просто были очень рады это слышать, — прежде чем Адриан успел отреагировать, Сабина поцеловала его в щеку. — Добро пожаловать в семью.***
Адриан танцевал с Алией, Хлоей, Женевьевой и, казалось, со всеми женщинами, которых он когда-либо встречал, а Маринетт просто искоса смотрела на него и смеялась каждый раз, когда к нему подходила новая девушка, как будто она знала, что он чувствовал. Он просто хотел вернуться к ней. Маринетт танцевала с Нино, ее отцом, Джейкобом и мальчиками, с которыми она выросла. Они танцевали, танцевали и танцевали, пока музыка, наконец, не закончилась, и они снова были вместе, как будто магниты, которые всегда притягивали их, наконец-то активизировались и снова притянули их друг к другу. Аплодисменты разразились, когда прозвучали последние ноты вечной песни. Адриан рискнул и поклонился ей так же, как он всегда делал, когда был Котом Нуаром, и Маринетт, узнав это, засмеялась и ткнула его в нос. Всем остальным это казалось странным. Для них это была своя шутка. Адриан предложил девушке руку и повел ее к столу, за которым расположились остальные члены их семьи и друзья. Справа от Маринетт сидела Алья, преданно улыбаясь в камеры с легкостью, которая заставляла ее даже немного ревновать. Но Маринетт заметила, что вообще забыла, что там были камеры. Она бы оправдалась тем, что они всегда были там, так что она привыкла к ним, но не было смысла лгать самой себе. Она забыла, потому что была с Адрианом. Он — как Адриан, как Кот — каким-то образом всегда умудрялся вытащить ее на свет, не бросая бликов на ее лицо. Как будто он защищал ее от самых ярких лучей солнца, не мешая теплу баюкать. Он защищал раньше и теперь всегда будет защищать. И она все равно будет защищать его в ответ. Как только все было улажено, Нино встал для своего тоста шафера. Маринетт наклонилась вперед над столом, готовая слушать. Парень прочистил горло, и Адриан выпрямился, когда Нино повернулся, чтобы посмотреть на него с явной любовью. — Ты знаешь, у меня никогда не было братьев, — начал Нино. — Или, ну, я не думал, что будет. Но, эй, он есть, — Адриан заметил, что друг немного заикался, но, вероятно, это было от нервов. Хотя как странно было видеть Нино — уверенного в себе, блестящего Нино — нервничающего. — У меня действительно был брат, и я не находил его, пока мне не исполнилось четырнадцать, и этот маленький симпатичный мальчик не вошел в класс, — он указал на Адриана, который почесал затылок и смущенно рассмеялся. — Я имею в виду, что потом мне пришлось соревноваться за самого красивого парня в классе, — он сделал жест, как будто открывал секрет. — Между прочим, я выиграл. В толпе раздался смешок, но Нино, казалось, не собирался расслабляться. — А Мари? Я немного боюсь описывать свои мысли о ней, когда мы впервые встретились, особенно при моей девушке, которая подружка невесты, — еще один смешок из толпы. Адриан обернулся и увидел улыбающуюся Маринетт и весело смеющуюся Алью. — Но давай поговорим серьезно, — Нино прочистил горло. — Адриан — мой брат. Я понял это в тот момент, когда мы встретились. Не было никакого способа, чтобы кто-то мог быть таким привлекательным, умным и обаятельным и при этом оставаться самым милым человеком, которого вы когда-либо встречали. А потом появился ты. Внезапно я понял, что не могу не быть частью его жизни. Мне нужно было, чтобы он был моим другом так же сильно, как мне нужно было быть его другом, если в этом есть какой-то смысл. — А еще есть Маринетт: президент класса. Дизайнер. Величайший антихулиган, которого я когда-либо встречал. Такая милая, она, наверное, даже божьей коровке не причинила бы вреда, — Нино подмигнул ей, и Адриан почувствовал, как она вздрогнула. Верно. Она не знала. — Итак, знание того, что два лучших человека, которых я когда-либо встречал, были вместе, просто заставило меня поверить в любовь, — его голос немного дрогнул, и Адриан понял, почему друг был так напряжен. Их глаза встретились, Нино ощетинился, но не пролил и капли. — Видеть, как они преодолевают все, что бросала им дерьмовая жизнь, было вдохновляюще, — он глубоко вздохнул и поднял свой бокал. — И быть твоим другом — это моя привилегия. Поздравляю вас обоих. Я люблю тебя. Адриан вскочил на ноги прежде, чем Нино успел сесть, и они крепко обнялись. Блондин всегда знал, что друг любит его, но слышать это так… что ж, это было очень эмоционально. Следующей встала Алья. — Нелегко быть новенькой в классе, полном людей, которые всегда знали друг друга, но это совершенно не сложно, когда ты находишь лучшего друга в мире. Маринетт потребовалось целых пять минут, чтобы представиться и устроить меня поудобнее в мой первый день, и я больше никогда не чувствовала себя одинокой, хотя бы потому, что знала, что она всегда была на расстоянии телефонного звонка. — Я не знаю, что сказать, кроме того, что уже было сказано, поэтому я просто скажу следующее: жизнь трудна, но она чертовски намного проще, когда у тебя есть кто-то удивительный, с кем ты можешь жить. Поздравляю, каждый из вас нашел единственного человека в мире, который так же удивителен, как и вы: друг друга, — Алья мягко улыбнулась. — И, может быть, у меня действительно есть сестры. Мари знает это лучше, чем кто-либо, — усмехнулась она, — но это не значит, что Маринетт для меня меньше семья, чем они, и я не смогла бы прожить все эти годы, если бы не знала, что ты присматриваешь за мной. Мари, девочка, ты — лучшее, что когда-либо случалось с Адрианом… и со мной. Я люблю тебя. Маринетт оказалось немного труднее, чем Адриану, скрыть свои слезы. Алья мягко улыбнулась и села рядом с ней, вытирая уголок глаза, чтобы не испортить макияж. Брюнетка крепко обняла ее. Ко всеобщему удивлению, встал Габриэль. В этот момент он был гораздо менее внушителен, чем когда-либо. По крайней мере, так казалось Адриану и Маринетт. Для них в этот момент Габриэль был человеком. Таким же человеком, каким оказался для меня Бражник. — Я горжусь своим сыном, и моя жена тоже была бы горда, — заявил Габриэль без всякой привязанности в голосе. Казалось, мужчина просто констатировал факт. Затем он посмотрел на Маринетт. — Беатрис бы полюбила тебя, — его глаза немного смягчились. — И это самая высокая форма комплимента, которую я когда-либо мог выразить. Маринетт не осознавала, что сжимает скатерть, пока Адриан не переплел их пальцы, и ей пришлось сморгнуть слезы. Каким-то образом тост Габриэля задел ее сильнее, чем она ожидала. Может быть, это было просто потому, что Габриэлю всегда было трудно принять ее, поэтому, сказав, что мама Адриана с самого начала полюбила бы ее, все стало бы лучше. Но, может быть, дело было и не в этом. Потому что, если бы мать Адриана была жива, он никогда бы не стал Бражником. Они никогда бы не стали героями. Они бы никогда не поженились и никогда бы не влюбились. Это все было из-за Беатрис странным образом. Так что знать, что она одобрила бы Маринетт, было очень важно — все это было приятно. Ко всеобщему удивлению, Хлоя потянулась к микрофону. Она посмотрела в сторону Маринетт, и на секунду невеста подумала, не будет ли это ужасно, но Адриан сжал ее руку. — Адриан был моим первым и единственным другом в течение долгого времени, поэтому никто не любил его так сильно, как я, — она на секунду перевела взгляд на Маринетт, и выражение ее лица смягчилось. — По крайней мере, я так думала. — Маринетт Дюпен-Чен, — Хлоя произнесла ее имя обычным тоном. — Мы с ней никогда не сходились во взглядах, и я почти уверена, что никогда не сойдемся. Но это не имеет значения. Все, что имеет значение, — это то, что она делает Адриана счастливее, чем я когда-либо видела, и даже я могу оценить, насколько это редко. Так что, Маринетт, не облажайся, — она закончила предложение добрым тоном, что брюнетка обнаружила с удивлением. Она украдкой взглянула на Адриана, который, казалось, ничуть не удивился. Может быть, это было потому, что он всегда знал, что у Хлои есть сердце, кто знал. Когда церемонии закончились, пришло время по-настоящему насладиться вечеринкой. И они сделали это. Сабина, ко всеобщему полному недоумению, сумела втянуть Габриэля в разговор с ней и Томом, и Габриэль, казалось, действительно наслаждался. Адриан ошеломленно посмотрел на них, когда Маринетт присоединилась к нему с бокалом шампанского, проследив за его взглядом и смеясь. — Ага. В этом вся моя мама, — сказала девушка, когда Адриан взял стакан. — Она кого угодно во что угодно втянет. Блондин удивленно покачал головой и снова повернулся к Маринетт. Конечно, он уже заметил, как великолепно она выглядела, но ему все еще очень нравилось видеть ее вблизи. Он завел руку ей за спину и притянул к себе для поцелуя. Она улыбнулась в ответ, и он тоже, и в этот миг парень был почти уверен, что в истории человечества не было никого, кто чувствовал бы себя таким же счастливым, как он в этот самый момент. Его задумчивость и пристальный взгляд на свою теперь настоящую, официальную жену были прерваны прочищением горла, и Адриану пришлось сознательно отвести взгляд от Маринетт, но не раньше, чем увидел, как на ее прекрасном, прекрасном лбу появилась небольшая морщинка. — Натали, — сказала Маринетт, изо всех сил стараясь быть любезной, хотя Адриан знал, что Натали была совсем не такой. Однако они достигли соглашения, когда им обеим пришлось прикрывать Габриэля, и, казалось, теперь были в лучших отношениях друг с другом, хотя она предполагала, что между ними все еще оставалась некоторая неприязнь. Адриан повернулся к Натали, которая выглядела царственно, как всегда, выглядя абсолютно красивой в брючном костюме, который подходил ей по фигуре. Он широко улыбнулся ей. — Нат! — радостно позвал он. — Большое тебе спасибо, что пришла. Натали улыбнулась так мягко, как никогда, и посмотрела на блондина с тем, что, как он знал, было чистой, искренней любовью. Раздалось прочищение горла, которое совсем не принадлежало Маринетт. Натали покраснела. — Адриан, Маринетт, есть кое-кто, кого я хотела бы представить, — сказала женщина, но в ней было что-то такое, чего Адриан никогда не знал. Натали отступила в сторону, чтобы показать совершенно потрясающую женщину с темной кожей и яркой улыбкой, одетую в прекрасное зеленое платье, которое только подчеркивало ее цвет лица. Он улыбнулся ей. — Привет! — лучезарно улыбнулась Мари, прежде чем Адриан успел заговорить. Она протянула руку, и женщина радостно взяла ее обеими руками, улыбаясь невесте самой солнечной улыбкой. — Большое вам спасибо, что пришли! Женщина посмотрела на Натали, явно ожидая представления, которое, как понял Адриан, заняло несколько секунд слишком много времени, и он сложил кусочки вместе и улыбнулся. — Привет, я Адриан. — Ну, я надеюсь на это! Они всю ночь звали тебя по имени, — она усмехнулась. — Я Кларисса, Натали… — …девушка, — наконец сказала Натали. — Кларисса — моя девушка. Улыбка Клариссы расцвела, когда она потянулась к руке Натали, которая покраснела до корней волос. Маринетт восприняла это спокойно. — Твое платье такое красивое! — девушка залилась краской. Ей потребовалось всего два предложения, чтобы практически подружиться с совершенно незнакомым человеком. Адриану это нравилось. Что ж, он любил все в ней. Обняв Маринетт за плечи, Адриан протянул руку. — Приятно познакомиться с вами. Не каждый день Натали краснеет, — пошутил он, и Кларисса рассмеялась. — Я вижу: ты так же очарователен, как она и сказала. Адриан усмехнулся. — Она так сказала? — Называла тебя своим младшим братом и все такое. — Кларисса! — Натали в ужасе закричала, но Адриан почувствовал, как в груди разливается тепло. — Она немного больше похожа на Мари, но это чувство взаимно, — он посмотрел на Натали, слишком ошеломленный, чтобы говорить. Кларисса снова взяла разговор в свои руки. — Ну, я просто хотела познакомиться с женихом и невестой, чью еду я проглатывала весь вечер, — она посмотрела на Маринетт. — Ты намного красивее, чем она сказала. И это о многом говорит. Натали застонала. На лице Мари появилось неподдельное удивление. — Она сказала, что я хорошенькая? — Конечно, — Кларисса рассмеялась, и это был прекрасный звук. Натали, несмотря ни на что, выглядела такой счастливой, какой он ее никогда не видел, и внезапно его признательность Клариссе возросла в десять раз. — А теперь, если вы нас извините, я думаю, что достаточно смутила ее. Кларисса взяла подругу за руку и потащила обратно в буфет, Натали была красивого красного оттенка, который ей действительно шел, и Адриан почувствовал огромную радость за нее. — Никогда не думал, что доживу до того дня, когда Натали Санкер будет встречаться с кем-то таким игривым, — рассмеялась Маринетт. — Я так же впечатлен, как и ты, — пошутил он. — А теперь, милая жена, могу я пригласить тебя на один танец? — он поклонился, как всегда делал в Нуар, и Маринетт впервые поклонилась в ответ. — На все до единого всю оставшуюся жизнь, — ответила она, и Адриан чуть не подавился ее ответом. — Очень жаль, я надеялся, что у меня будет один, — голос звучал почти нежно из-за спины Адриана, и их глаза расширились в неверии. Это не могло… Но да. Они обернулись, и Габриэль Агрест стоял там, терпеливо ожидая, как никогда раньше. С начала времен казалось, что мир должен был ждать его, а не наоборот. Под ним поставили стулья и без всякой просьбы вручили ручки. Еда приходила к нему, когда он добирался до ресторана, и машины всегда ждали его. И все же он ждал Маринетт.***
В голове у Маринетт было пусто. Только так можно описать ее ступор. Габриэль пригласил ее на танец. Не традиционный свадебный танец свекра. Нет. Настоящий танец. Между ними двумя. О боже. Что поначалу застало ее врасплох, так это то, что он протянул ей руку. Он не взял ее руку. Он ждал, что Маринетт согласится, вместо того чтобы предполагать, что она согласится. Ух ты, ладно, пять звездочек, отец. Маринетт почувствовала, как непрошеная улыбка тронула ее губы, и высвободила свою руку из руки Адриана, который вздрогнул, как будто не ожидал, что она действительно согласится. Но может ли сделать один танец хуже, честно говоря? Она взяла Габриэля за руку и повела на танцпол с грацией, которую никогда не приписывала ему. Власть? Да. Грация? Никогда. Но вот он здесь, нежный и грациозный, и Маринетт никогда не ожидала этого. И начался их танец. Как будто музыка увидела, как они вышли на танцпол, она превратилась во что-то более сдержанное, но приятное. В основном, то, что было у нее перед глазами в этот самый момент. Пока они танцевали, наступила тишина, но она не казалась неловкой. Это казалось семейным, уютным. Взгляд Габриэля не был враждебным, но и не был откровенно заботливым. Она предположила, что есть стены, которые никогда не рухнут. Танец подошел к концу, когда Габриэль поклонился, как в ранних бальных танцах, и Маринетт почувствовала желание сделать реверанс. Прежде чем Габриэль поднялся, Адриан подошел, чтобы взять ее за руку и продолжить танец. Тихо, но достаточно громко, чтобы она услышала, Габриэль прошептал последние слова, которых она когда-либо ожидала. — Добро пожаловать в семью.***
Маринетт аккуратно положила фотографии своей свадьбы с Адрианом обратно на ткань после полировки серебряной рамки, которую Габриэль подарил им так давно. Рядом с ним на камине были разбросаны фотографии детей: голубые глаза, светлые волосы, черные волосы, зеленые глаза. Каждая комбинация, доступная их генам, была там. Мендель мог бы гордиться. Она улыбнулась, полируя фотографию, на которой были изображены Адриан и Габриэль, сильно отличающуюся от той, которую Габриэль всегда показывал в фойе своего дома. Возможно, отказ от дома был ошибкой, но Мари была более чем довольна домом над пекарней — которая больше не была пекарней, а магазином одежды — им удалось вернуться. Было почти пять, и она услышала, как Адриан вернулся домой. — Привет, семья! — позвал он, как делал каждый день. Это все еще заставляло ее сердце биться быстрее, пятнадцать лет спустя. Какая это была радость — каждый день влюбляться в одного и того же человека. Через ссоры, огонь, пламя, разногласия и все такое, в конце концов, они всегда все решали, как и ее родители. Сабина все еще жила в сельской местности, даже после того, как Тома больше не было рядом. Она снова взялась за выпечку, но на этот раз это было больше из любви, чем из-за чего-либо еще — Бог знал, что Эмма и Габриэль полюбят ездить к бабушке на выходные, и Маринетт была почти уверена, что они каждый раз возвращались более пухлыми. Руки скользнули вокруг талии, и поцелуй достиг макушки ее головы, будь проклят рост Адриана. Маринетт обернулась и улыбнулась, украдкой поцеловав мужа. — Как дела в школе? — спросила она. — Дети все еще ненавидят эту идею? — Может быть, немного меньше, чем раньше? В свою защиту скажу, что я преподаю не им, а другим классам, так что я действительно не вижу проблемы. Маринетт закатила глаза. — Они подростки. Видеть папу в школе, а потом дома, должно быть, отстой. Наверху раздался глухой стук, и внезапно Эмма бросилась вниз по лестнице, за ней по пятам следовал Габриэль. — Я… я буду учиться у Миранды! — крикнула Эмма. — Я тоже! — крикнул Габриэль, перекрывая Эмму. Как будто им не нужно было заканчивать свои собственные предложения. Близнецы. Именно тогда женщина услышала на заднем плане телевизор, объявляющий о пожаре. Маринетт и Адриан обменялись удивленными взглядами, а затем посмотрели на лестницу, точно зная, кто следует за ними по пятам. Тикки и Маринетт обменялись милыми взглядами, не похожими на взгляды Адриана и Плагга, но каким-то образом наполненными той же любовью. — Позаботься о них, — сказала Маринетт. Плагг закатил глаза. — Они хуже, чем вы двое. И это о чем-то говорит. Адриан рассмеялся. — Просто иди! — Пока! — крикнула Тикки, когда они оба ворвались в почти закрывающуюся дверь. — Мы когда-нибудь расскажем им? — спросил Адриан. Маринетт пожала плечами. — Нет, пока они нам не скажут. Мужчина развернул Мари и озорно улыбнулся. — Ну, это значит, что дом в нашем распоряжении. Маринетт хихикнула, точно так же, как в четырнадцать лет, когда целовала любовь всей своей жизни. Жизнь хороша.