***
Улицы Раккун-Сити были объяты пламенем, отовсюду доносились крики и вопли умиравших и пытавшихся спастись людей. Машины сбивали несчастных, разбивались вдребезги, вывески магазинов отваливались, и эпидемия распространялась молниеносно, как чума. Из этого кошмара не было выхода, не было спасения. Это был ее персональный Ад. Джилл стояла на краю дороги, где все загородили разбитые автомобили, упавшие фонари и разворошенные мусорные баки. Все вокруг было объято адским пламенем. Угарный газ засорял легкие, и дышать становилось все труднее с каждой секундой. Она озиралась по сторонам, искала путь отхода и вдруг заметила хлипкую пожарную лестницу в пустынном переулке, измазанном багровой кровью. Резко ринулась к ней, а в следующее мгновение свалилась с ног, потому что чья-то противная липкая щупальца схватила за лодыжку. Валентайн ударилась грудью об асфальт, чувствуя, как что-то сломала, и кое-как обернулась, замечая ненавистного монстра, ростом под два с лишним метров. — Sta-a-ars, — прохрипел он, и Джилл, сцепив зубы, успела достать из-за спины дробовик и выстрелить этому уроду прямо в лицо или его подобие. Выстрел позволил выиграть одну-две минуты. Валентайн быстро (насколько это было возможно) подскочила с земли и рванула к лестнице. Забралась наверх, чувствуя, как сердце вот-вот выскочит из груди, пара ребер в которой точно раздроблены. Крики погибающих и стоны мертвецов смешивались в жуткую какофонию, резонируя от стен и эхом отдаваясь в ушах. Она успела забраться в открытое окно чьей-то квартиры, успела выбежать в коридор, но не успела пробежать и метра, как стена разлетелась в щепки под напором устрашающей силы. Валентайн злобно зашипела, ринулась в противоположную сторону, но огонь охватил весь коридор, и выхода больше не было. Она задыхалась, перед глазами все поплыло, и собственный пронзительный крик заполонил пространство... Джилл резко подскочила на постели, проснувшись от очередного кошмара в холодном поту. Дыхание сбилось, и сердце в груди колотилось точно так же, как и во сне. Понадобилось несколько долгих минут, чтобы осознать, что сон всего лишь пережиток прошлого и уже никакой Немезис никогда не будет охотиться за ней. Валентайн сжала переносицу пальцами, поднялась с кровати и побрела в ванную, где умылась холодной водой и вновь уставилась на свое уставшее и осунувшееся с темно-синими кругами под глазами лицо. Господи, как же плохо она выглядит. И никакие таблетки не помогали справиться с кошмарами, а снотворное здесь было категорически запрещено. Видите ли, оно отрицательно сказывается на нервных клетках и мозгу, не восстанавливая здоровый сон. Вернувшись обратно в спальню, Джилл села на край постели и перевела взгляд на часы, показывающие полтретьего ночи. Больше сегодня она точно не заснет. Только чем заняться до самого утра? Непонятно. Вдруг в глаза бросилась маленькая визитка, на которой был аккуратно выведен черными чернилами номер телефона. Недолго думая она схватила визитку и бесшумно вышла из комнаты. Коридоры пустовали, а свет в них немного приглушен. Хождение по ночам не воспрещалось, как и посещение комнаты отдыха на верхних этажах (но Джилл там практически не бывала). Хотя бы с этим было не так строго. Валентайн ускорила шаг, спустилась по белоснежной лестнице на первый этаж и быстро сократила расстояние до заветной телефонной будки, дверь в которую заперла на замок. Руки немного дрожали, а пальцы то и дело попадали не на те цифры, но в итоге ей все же удалось набрать нужный номер. В трубке раздались долгие-долгие гудки, тянувшиеся словно целую вечность. Она прижалась лбом к аппарату, думая, что ответа уже не будет, и начала нервно шептать как мантру: — Ну, возьми трубку. Пожалуйста… пожалуйста. Наконец спустя две минуты настойчивого дозвона, на другом конце провода раздался хриплый голос. Джилл виновато поджала губы, понимая, что разбудила человека, и извиняющимся тоном заговорила: — Прости, что я разбудила тебя, Леон. — Ничего страшного. Я как раз… как раз хотел сходить на кухню, чтобы выпить воды, — но это было больше похоже на ложь, вероятно, чтобы она не испытывала слишком сильные угрызения совести. Он прочистил горло и уже не так хрипло заговорил привычным баритоном, который в последнее время действовал на Джилл как успокоительное. — Что-то случилось? — Мне приснился очередной кошмар, — честно призналась Джилл, растирая лоб рукой. — И я бы… я бы позвонила Клэр, но почему-то в последний момент увидела твой номер. Я решила, ч-ч-что мне так будет спокойнее. Я бы х-хотела… — она вновь начала кусать губы, заикаясь и нервно подбирая слова в голове, а Леон терпеливо дожидался, — я бы хотела поговорить с тобой, Леон. Т-только если ты не против. — Нет. Конечно, нет. — Хорошо, хорошо, спасибо тебе большое, — с облегчением выдохнула Валентайн и съехала по стене кабины на самый пол, крепче сжимая телефонную трубку в руке, а спиной прижимаясь к холодному стеклу. — Честно говоря, кошмары мне снятся каждую ночь… и я каждую ночь просыпаюсь в холодном поту. И-и сердце в груди так бешено колотится, — говорила она, чувствуя, как в горле образовывается знакомый ком, и голос начинал предательски дрожать. — Я очень плохо сплю, а здесь снотворное не выдают. Говорят, это отрицательно скажется на моем здоровье. — Может, если ты выговоришься и расскажешь мне немного об этих кошмарах, тебе полегчает, Джилл? — его спокойный, немного с хрипотцой голос сладко обволакивал и даровал ощущение полной защищенности. Джилл сильнее прижала трубку к уху, пытаясь так быть немного ближе к нему. Ей так хотелось, чтобы он оказался прямо сейчас здесь и обнял ее. Ей не хватало банального человеческого тепла, и порой казалось, что все это лечение без тактильных ощущений просто бессмысленно. Джилл испытывала дичайшее одиночество и сейчас слишком сильно погрузилась в свои мысли, потому что в трубке Леон снова повторил ее имя. — Да-да. Хорошо. Я-я расскажу, — шмыгнув носом, нервно закивала Джилл и кончиком пальца стерла выступившие слезы. Она кое-как перевела дух и начала рассказывать сегодняшний кошмар, а потом и все предыдущие. Слова сами собой находились, а Леон лишь изредка задавал вопросы, успокаивал и снова просил продолжать. Их разговор длился не один час и даже не два. Сквозь стекла кабины Джилл заметила, как на улице стало светлее. Приближался рассвет, а они все говорили и говорили, как будто никак не могли остановиться. Ей стало намного спокойнее. Смятение и нервозность окончательно исчезли. Валентайн с уверенностью могла сказать, что этот разговор помог успокоиться и, может быть, как она вернется в комнату, попробует снова заснуть. Сейчас Леон немного говорил о себе, а Джилл слушала, изредка улыбаясь от его шуток или сарказма в голосе. — Леон, — тихо позвала его Валентайн, и он замолчал. — Леон, спасибо тебе большое. — Не за что, — ответил он. — Я могу приехать завтра… Кхм, вернее, уже сегодня пораньше, если так можно. Или… хочешь я приеду прямо сейчас? Наверняка никто не запретит, если мы с тобой немного посидим на шезлонгах на заднем дворе, мм? — Я в этом очень сомневаюсь, — смущенно рассмеялась Джилл, накручивая провод на палец. — Они фиксируют здесь каждого посетителя в специальном списке, насколько мне известно. Если ты придешь прямо сейчас, то это будет незаконное проникновение на охраняемую территорию. Да и… — она оперлась на стекло, выглядывая чуть вперед, чтобы видеть главный вход, — двери точно закрыты. — Я что-нибудь придумаю, — серьезно отозвался мужчина, а Джилл удивленно вскинула брови. — Буду через полчаса. — Леон, но… — попыталась возмутиться она, но в ответ раздались короткие гудки. Валентайн в полном ступоре уставилась на трубку, думая, что вся эта затея с приездом просто нелепа и глупа, и Леон ни за что не поедет сюда в такую рань. Да и каким образом он собирался проникнуть на территорию центра, огороженную высоким забором? Она очень надеялась, что Кеннеди пошутил. Надеялась, только так и не смогла подняться на второй этаж, в свою комнату. Джилл ходила из стороны в сторону перед настенными часами, стрелки которых стремительно приближались к пяти утра. Холод пола отзывался в пятках, и легкая дрожь от каждого шага проходила по всему телу. Валентайн нервно кусала губы, поглядывала то в один конец коридора, то в другой, на двери. Неожиданное предложение Леона приехать ей показалось сейчас очень романтичным. Она была определенно польщена таким вниманием к себе, и как же странно было поймать себя на таких мыслях. Впервые за долгое время. Внезапно в стекло двери, ведущей на задний двор, раздался негромкий стук. Джилл очнулась от своих размышлений, бесшумно сократила расстояние до двери и заметила Леона, не сумев сдержать глупую улыбку. Женщина открыла замок и выскользнула на улицу. Прохлада раннего утра заставила моментально поежиться, и Валентайн пожалела о том, что вместо теплых пижамных штанов и рубашки, спала в коротких шортах и тонкой майке. Изо рта вырвалось облачко пара. Легкий туман ластился по округе, и, кажется, моросил мелкий дождь. Птицы пели где-то далеко в лесу. Она отвлеклась от утреннего пейзажа пустынного двора и перевала взгляд на Леона все в той же черной кожаной куртке и джинсах. Мужчина выглядел не выспавшимся, но улыбка все равно замерла на его губах. Кеннеди смело сократил между ними расстояние до одного небольшого шага. — Иди сюда, — шепнул он, притягивая Джилл в свои объятья. Женщина удивленно выдохнула, но не стала сопротивляться, устраивая руки на широкой спине и прислушиваясь к тому, как размеренно стучало сердце в его груди. Рука Леона смело легла на талию, ласково поглаживая, а вторая оказалась в волосах. Валентайн закрыла глаза, чувствуя, как тепло растекается волнами по телу, заполняя каждую клеточку. Боже, как же ей этого не хватало. Она бы отдала все деньги, все таблетки и проклятое расписание сеансов за то, чтобы кто-нибудь вот так вот обнял ее. — Как ты сюда пробрался? — с любопытством спросила Джилл, вскинув голову и уткнувшись подбородком ему в грудь. — Забор здесь оказался не таким уж и высоким, знаешь, — прыснул Леон и погладил ее по волосам, убирая пряди с лица. Он внимательно всмотрелся в ее глаза, чувствуя, как странное и давно забытое чувство заполняет все естество. Такое с ним бывало очень редко, и Леон не знал, чем тепло внутри вызвано сейчас. Неужели Джилл, лицо которой освещали ранние и еще холодные лучи солнца, вызвала эту маленькую бурю внутри? Боже, так глупо. Они общались меньше недели, и сейчас Леон готов был поклясться, что все его поездки сюда были больше похожи на свидания, чем на обычное общение. Джилл была привлекательной, красивой, и он часто ловил себя на этих мыслях, когда она смотрела куда-то в сторону или уходила в себя. Может быть, стоило поддаться порыву этих чувств хоть раз в жизни? Джилл заметила эту странную перемену в его взгляде и то, каким он стал задумчивым. Руки машинально переместились со спины на его талию, сжимая ткань куртки. Она прекрасно знала такой взгляд, за которым обычно следовало что-то, о чем оба могли пожалеть. Поэтому пришлось как-то разрядить эту волшебную тишину, чтобы они не наделали глупостей. — Что? — голос подвел, и вопрос прозвучал полушепотом, давая понять Леону, что внутри нее творился тот же странный ураган. Валентайн не привыкла к таким стремительным развитиям в каких-либо отношениях, будь то дружеские или нет. Долгая последовательность устраивала куда больше. Или это ее просто испортило ожидание, длинною в бесконечность? Потому что все происходящее выглядело как естественный и закономерный результат общения в течение недели. Они просто понравились друг другу. — Ты очень красивая, Джилл, — шепнул в ответ Леон, отчего она смущенно улыбнулась. Все. Это был конец. Назад пути нет и не будет. Джилл наплевала на всякий здравый смысл и позволила Леону наклониться к лицу, чтобы накрыть ее губы поцелуем. В последнее мгновение в голове пронеслась мысль о том, что пусть уж это случится наедине, вдали от всех несчастных лечащихся, чем на глазах у всего центра. Джилл закрыла глаза, и голова так сладко закружилась от его нежного поцелуя. Пальцы сильнее сжали куртку Леона, чтобы не потерять окончательно равновесие. Ноги предательски стали ватными, и весь мир сузился только до одного мужчины, который тратил свое личное время на нее. Джилл шумно вздохнула сквозь поцелуй. Волны давно забытой эйфории уносили куда-то в неизвестность, в бездну настоящего блаженства. Боже, да она совершенно забыла, каково это. Это просто волшебно. Головокружительно. Невероятно. Так сладко. Нисколько не хочется останавливаться. Но воздух в легких заканчивался так некстати. Леон отстранился, прижимаясь лбом к ее, и не смог сдержать улыбки. Джилл улыбнулась в ответ, погладив его по плечам. В это мгновение все проблемы исчезли, и лечение, реабилитация, ей показалось таким бессмысленным и ненужным. Но, конечно, это был лишь временный эффект. Словно она первый раз в жизни попробовала сильный наркотик. — Ты же не думаешь, что мы совершили глупую ошибку? — с надеждой в глазах поинтересовалась Валентайн, а Леон в ответ покачал головой. — Если бы я так думал, то не приехал бы сюда в пять утра. Джилл снова улыбнулась и выдохнула с некоторым облегчением. Если он продолжит приходить и дальше, то она с трудом представляла, куда заведет их этот «курортный» роман. Но подобное очень поможет отвлечься от лечения и всех кошмаров. По крайней мере, сейчас Джилл чувствовала себя просто превосходно, как будто никаких проблем и кошмаров вовсе не было. Она с благодарностью посмотрела на Леона, который вдруг заметил, что она совсем замерзла и задрожала от холода. — Тебе нужно вернуться обратно. Я приеду после двенадцати, как обычно, — пообещал Кеннеди, и женщина, молча кивнув в ответ, засеменила обратно к двери в здание. Он не смог сдержать ухмылки, глядя на Джилл, которая помахала на прощание.***
Как только телефон освободился, Джилл зашла в кабину и быстро набрала знакомый номер. Гудки шли недолго, потому что в прошлый раз они с Клэр договорились созвониться спустя неделю, и, видимо, Редфилд уже дожидалась звонка. Валентайн заправила за уши выбившиеся пряди волос и негромко поздоровалась с подругой, которая скороговоркой начала расспрашивать обо всем. Рассказывать, к счастью, было много чего. Первый месяц в реабилитационном центре подходил к концу, и с психотерапевтом и другими врачами она смогла добиться крошечного, но ощутимого результата. А еще Леон продолжал приезжать, и мысли о Крисе Редфилде совсем как-то отошли на задний план. И, словно почувствовав, что Джилл сейчас подумала о Кеннеди, Клэр с какими-то игривыми нотками в голосе спросила: — А как там Леон? Он приезжает к тебе? — Да, каждый день, даже на выходных, — со смущенной улыбкой ответила Джилл, чувствуя себя так нелепо. Как будто она была маленькая девочка, которая первый раз в жизни влюбилась. Конечно, то чувство, что Валентайн испытывала к мужчине, с большой натяжкой можно было назвать влюбленностью. Но это точно была симпатия, и симпатия взаимная. — О Боже, Джилл, неужели ты улыбаешься, когда говоришь о нем? — Что? Вовсе нет, — возмутилась она, а Клэр рассмеялась. — Ну, да. И что? Ты думаешь, что я влюбилась? — Насчет тебя не знаю, но он, кажется, да, — задумчиво протянула Редфилд, и женщина едва поверила своим ушам, опираясь на стену кабины. — Мы с ним недавно созванивались. Я спросила невзначай о тебе, и целый час он точно проговорил только о тебе, о том, как он был «приятно» удивлен таким знакомством, а еще сказал, что мой брат полный идиот. Успешно вспоминать, конечно, — прыснула Клэр, пока Джилл слушала ее и нервно кусала губы, пытаясь принять все это за чистую правду. Верилось с огромным трудом. Может быть, это потому, что Джилл совсем забыла, каково быть предметом воздыханий мужчины. Она усмехнулась от собственных мыслей, утыкаясь лбом в телефонный аппарат. — Вы там случайно уже свидания не устраиваете? — Нет. Что за чепуху ты несешь? — фыркнула Джилл, не в силах сдержать улыбку. — Да и здесь не очень-то романтичная обстановка, знаешь ли, Клэр. — О, ну вот ты и спалилась, подруга. — Что? — Я так рада за вас обоих. Интересно, как вы смотритесь рядом? Надо точно как-нибудь приехать одновременно вместе с ним, — рассмеялась Редфилд, а Джилл раздраженно закатила глаза. — Нет, правда, Джилл. Я рада, что ты смогла хоть немного отвлечься от… лечения. И он смог отвлечься от своей... пассии в красном. — И я, — полушепотом призналась Валентайн, тихо вздохнув. Клэр во всем была права, и спорить тут бесполезно. Джилл отвлеклась от разговора, заметив, как медсестра в коридоре ей указала на настенные часы, тем самым попросив поторапливаться, потому что впереди ее ждал очередной сеанс у психотерапевта.