Похищение художника

Чимину хочется мороженого, мятно-ванильного мороженого, можно просто чего-то холодного и сладкого, хочется фруктового коктейля со льдом, ему слишком жарко, одежда неприятно липнет к телу, ещё и живот разболелся. День начался, как нельзя хуже. Ещё и Юнги ушёл, работа, сказал, что вернётся к обеду. Чимин думает, что не доживёт и тянет свои лапки к окну. Балкон открыт, ветер дует, вот только тёплый, можно даже сказать горячий, и омеге остаётся только обречённо улыбаться и наблюдать за мельтешащими людьми внизу. — И как у них ноги к асфальту не прилипли от такой жары? — причитает Чимин и, не выдержав ещё и минуты на этом пекле, заходит в номер и идёт в ванную. Вода охлаждает нагретое тело, вот только Чимин чувствует себя хуже. Он вялый, не хочется ничего, кроме как лежать на чем-нибудь мягком и, вероятно, посапывать в подушку. Он трясет головой, понимая, что нужно собраться с духом, потому что сегодня после пяти они идут на выставку, это важно для Мина, а подступающие признаки течки подождут. Омега проводит в ароматной ванне несколько часов, подливая себе горячую воду, когда остывает, и просто дышит, настраивая себя на положительный лад. Состояние во время течки у него скакало, как температура на термометре, первые были болезненными, доходило до обмороков, врачи говорили от нервов, и они были правы, а Чимин жил далеко не спокойно, и каждую минуту было о чем подумать. С Тэхеном было легче, но они не кувыркались весь этот период, Чимину было неловко, и дело было не в сексе, в самом человеке, который ублажал его. Сейчас его рядом нет, рядом есть другой альфа, и его запах он чувствует отчётливо, стоит тому войти в квартиру. Мина сбивает с ног ягодный мусc, слишком яркий даже для него. Он открывает балкон пошире и сканирует дверь ванны, точно зная, что Чимин там, чувствует. Ближе подходит и стучит пару раз, облизывается, но держит себя в руках, что отлично умеет. — Ты можешь зайти, — отвечает омега по ту сторону. — Не думаю. Вылезай и одевайся. Глубоко дыша, Пак вылазит из ванны. Вроде стало полегче. Его уже мутит, а течка ещё даже не началась. Это пугает, и Юнги за дверью пугает тоже. Но, казалось бы, чего ему бояться? Альфа, родной альфа, твой альфа и ничего плохо он не сделает, наоборот, а если это Юнги, то Чимин может только умереть от переизбытка ласки во время секса. От мыслей краснеют щеки, он видит свое отражение в зеркале и тут же отворачивается. Альфу он видит на краю кровати. Он расслаблен, голова опрокинута чуть назад, прикрыты глаза. Медитирует? Тихонько Пак подползает к кровати и забирается на неё с ногами. Чимин мнет в руках подушку, гадая, понял ли все альфа, почувствовал запах, а что об этом думает? Кусает губы, то и дело к нему поворачиваясь и не решаясь поговорить. В животе тянет, но терпимо, и, приподнявшись, он садится на колени ближе к Юнги по правую сторону. — Юнги? — Да, Чимин,— Мин поворачивает голову, смотря все тем же спокойным взглядом. — Послушай, у меня будет течка и… И ты… Ты будешь рядом? — спрашивает Пак, обхватывая руку альфы в районе предплечья, ища поддержку, и получает её в виде ласковой улыбки и поцелуя в лоб. — Буду. Лекарство принесу, спать уложу и крепко обниму, чтобы успокоить. — Рядом в другом смысле, — говорит омега, краснея щечками, но глаз не сводит. Смотрит убедительно, будто просит, умоляет, потому что не хочется мучиться, не хочется быть одному, и таблетки не выход, гадость это все, — Если ты хочешь. — А ты хочешь? — спрашивает Юнги, поглаживая румяную щёчку. Волнуется ли он сам? Определённо да, потому что провести течку со своим омегой это вам не шутки, и такого опыта у него не было, что уж говорить об обычном сексе, который был два с половиной года назад, и то левый(ему за это стыдно, он раскаивается). Но Чимина он сбережет, больно не сделает, заставит плавиться маслом на белых простынях, он обещал заботиться, он это сделает, потому что омега того заслуживает. — Угу. С тобой все хочу.

***

Вечер на выставке проходит гладко, это смахивает на званый ужин, только с намного большим количеством людей. В дорогих элегантных костюмах, обворожительных платьях, украшениях, с красиво уложенными прическами, все, как полагается людям высшего общества. Чимину не по себе находиться в такой обстановке, как и в тот раз, потому что кем-то похожим на них он себя не считает. Да, на нем иссиня-черный костюм с брошью на левой стороне в виде изящного пера, белоснежная рубашка с позолоченными пуговицами и такими же манжетами, лаковые туфли, и единственное, что при нем осталось, это прическа, почти выцветшие персиковые волосы аккуратно спадали челкой на глаза, а мешающие локоны заправлены за ушки. Юнги проделывает эту махинацию чуть ли не каждые пять минут, ссылаясь на то, что ему это нравится. Не врет, не ищет отговорок, как всегда прямолинеен, и омегу это как нельзя радует, потому что не нужно все вытаскивать из человека клещами, думать, гадать, что он там имел в виду, Мин прост в своих ответах и крайне честен, и эмоции его тоже настоящие, правда только с Чимином, к остальным людям в зале, кто смазливо ему улыбается, это не относится. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает альфа, придерживая Чимина за талию, пока они проходят вдоль стола с напитками. — Да, слабость повысилась, но это мелочь,— отзывается Пак, разглядывая пирожные, не упускает возможности схватить одно из них и с удовольствием смаковать во рту. — Мне это не нравится. Поедем домой. — Но, Юнги, это неуважительно, банкет только начался, и мы… — Здравствуй, Мин Юнги, — к ним подходит немолодая женщина, альфа, одетая в роскошное красное платье. Она выглядит статно, смотрит на них сверху вниз, стоя на высоченных каблуках и улыбается, держа в руках бокал шампанского,— Наконец-то я познакомилась с тобой лично, — она протягивает ладонь в чёрной бархатной перчатке, Юнги пожимает её с осторожностью. Видно, что он не в восторге от встречи с ней, но остаётся вежлив. — Не мог не принять вашего приглашения, это честь для меня, Ким Суана. — Хм, приятно слышать, — она делает глоток шампанского и косо поглядывает на Чимина, стоящего приобнятым рукой своего альфы. — Кто твой спутник? Мин хмурит брови, но отвечает спокойно. — Мой омега. Чимин нутром чувствует его беспокойство, оттого и жмется ближе, и не только от этого. Лёгкая пелена обволакивает голову, ноги еле стоят и от взгляда женщины, что буквально пожирает его глазами, становится только хуже. Юнги все чувствует и, забирая из рук Чимина бокал, кланяется хозяйке дома. — Ещё раз было приятно встретится, но нам пора. — Ещё увидимся, — её хитрая улыбка исчезает в бокале, а глаза неотрывно следят за удаляющейся фигурой. Стоит ли говорить, что ей как альфе симпатизировал Чимин? Думаю, слова тут излишни. Чимин был готов к тому, что будет больно, и морально себя настраивал, однако таких сильных спазмов не было, лишь головокружение и жажда тепла. Это он находил в Юнги, у которого лежал на коленях всю дорогу домой. Он молчал, лишь гладил по голове, почесывая за ушком и старался лишний раз не двигаться. Чимину очень жарко, в номере ещё и душно, он готов на стены лезть, но в итоге лишь заваливается на кровать в надежде стянуть с себя верхнюю одежду. Юнги, видя его метания, приподнимает его с подушек и аккуратно стягивает пиджак, за ним рубашку и брюки. Пак не стесняется, ему, если честно, вообще все равно, ему очень жарко и дышится безумно тяжело. Он чувствует, как становится влажно меж ягодиц, и неосознанно тянет руки вперёд, к альфе, к его запаху, телу. — Юнги… Я хочу в ванную. Пойдём в ванную, — альфа без слов кивает и, аккуратно подхватывая разгоряченное тело, несёт в ванную. Чимин обнимает его со спины, пока Мин настраивает воду идеальной температуры, достаёт с полок душистую пену, по желанию омеги, и, разбалтывая воду, делает пузырьки. Пак трется носом о чужую спину, обтянутую футболкой, дышит исключительно Мином, даже не чувствуя кружащийся запах в комнате. Когда все было готово, Юнги поворачивается к омеге и целует в лоб, сгорая от желания прижать его обнажённое тело к себе и ласкать до потери пульса. Снимая последний атрибут одежды, Чимин залезает в ванну и блаженно выдыхает, ложась на спину по самую шею. Ароматная вода обволакивает тело, охлаждает, но возбуждение никуда не пропадает, и сидящий на бортике ванны Мин только подливает масло в огонь. Пак резко садится и тянет Юнги за руку, тот смотрит ошарашенно и часто-часто дышит, но помнит, о чем обещал, и, видя в глазах омеги просьбу, принимается стягивать через голову футболку. Сильное тело пристраивается сзади, и Чимин автоматически придвигается ближе, прижимаясь бедрами к альфе. Тот дышит глубоко, зарывается носом в чужие сладко пахнущие волосы и обнимает поперёк талии, чувствуя напряжённые мышцы. Чимин млеет в объятиях, он почти не чувствует боли, лишь неприятное покалывание внизу живота и выделяющуюся природную смазку. Он смущен и рад, что Юнги не видит, как он сгорает, возможно чувствует, он знает, что чувствует, ведь запах ягод заполнил комнату. — Больно? — спрашивает Юнги, лаская лебединую шею ладонью. — Неприятно и немного жжётся, но мне намного лучше, чем было в прошлый раз. — Ты принимал лекарства? — Старался этого не делать, ведь это химия, а мне не хотелось губить ею свой организм. Говорить о прошлом совсем не хотелось, вспоминать ту боль, тем более это дико разрывающее чувство, которое мучает тебя на протяжении нескольких дней и хочется лишь одного. Чимину хочется этого и сейчас, хоть и не лезет на стены от боли, но сидящего за спиной альфу чувствует каждой клеточкой тела, он сейчас очень уязвим и чувствителен. — Юнги, — Чимин чуть поворачивается корпусом к альфе, сталкиваясь с ним носами,— Сделай мне приятное, пожалуйста, — Чимин смотрит томно, выжидающе, и, наконец, получает свой поцелуй. Тягучий, горячий, влажный, Юнги делает что-то невероятное, но Чимину мало. Он сам над собой не властвует, приподнимается и, перевернувшись, перекидывает ногу через альфу, полностью садясь на его бедра. Юнги чувствует этот яркий контраст его кожи, он будто горит и плавно превращается в мягкую субстанцию, пластилин, податливый и мягкий. Он водит руками по его спине, спускаясь к ягодицам, и на пробу проводит пальцем по колечку мышц, откуда вытекает смазка. Чимин весь сжимается с непривычки и отрывается от поцелуя, сталкиваясь с альфой лбами. Опуская взгляд, он видит выпирающие косточки ключиц, притягивающие взгляд, они кажутся такими хрупкими и досягаемыми, что он не отказывает себе в удовольствии, и чуть отьезжая назад, касается их языком. Хоть Мину и приятно, но такое далёкое расстояние омежьего тела ему совсем не нравится. Положив ладони на ягодицы, он резко притягивает его к себе, прижимает вплотную, чувствуя его возбужденный половой орган упирающийся в свой живот. Вода ожидаемо расплескалась вместе с пеной, от которой Юнги очень хочется избавиться, чтобы полностью видеть обнажённое тело своего омеги. Мин водит руками по ягодицам, раздвигая их в стороны, чувствуя пальцами медленно стекающую смазку, которую ощущает и на своих бёдрах. Кружится голова, он упивается сладким запахом, водя носом по шее, задевает влажную кожу губами, но не кусает, не позволяет себе, лишь сладко целует, оставляя покрасневшие пятна. Обнимая за шею, Чимин по инерции двигает бедрами, потирается о чужое тело, хлопая ресницами, словно крыльями бабочки, от получаемого удовольствия и хочет ещё. В заднем проходе до сих пор неприятное жжение, и стоит альфе надавить на проход, как Чимина передергивает, и стон, вперемешку с писком, вырывается из уст. Мин целует его гладкий подбородок, мягко выраженные скулы и тянется к местечку за ушком. — Я... Чимин-а, пойдём в комнату,— просит альфа, понимая, что ванна не самое подходящее место, но Чимин мотает головой и оплетает конечностями. — Не-а, хочу остаться здесь. Давай останемся здесь, мне хорошо, — он смотрит на Юнги влюблённым взглядом полным желания и хочет, чтобы его сейчас любили именно здесь, в ароматной ванне. — Тебе будет неудобно,— стоит на своём. — Мне с тобой везде удобно. Сделай пожалуйста приятно, как только что делал, — омега целует в раскрытые губы, положив руки на румяные щеки, — Мне было приятно, хочу, чтобы ты сделал приятно, хочу тебя. Чимин говорит последние слова, после чего все как в тумане. Горячие ладони, длинные пальцы приятно ласкали его задний проход, он млел, сидя на чужих бёдрах, терся о них и сладко целовал в благодарность. Ванна была широкая, круглая, так что она позволяла Чимину шире раздвигать ноги. Мин брал его нежно за бедра и толкался в истекающий смазкой проход. Он проходил плавно, без какого-либо дискомфорта для омеги, тот лишь цеплялся за плечи альфы и гортанно стонал от удовольствия. Давно забытое чувство настоящего наслаждения накрыло Юнги неожиданно, стоило Чимину кончить и сжать альфу настолько сильно, что терпеть было невозможно, и он кончил внутрь, не успев выйти, да и омега не давал, не желая терять дарованное приятное тепло, растекающееся по телу. Кажется, Юнги допустил ошибку, которую Чимин в сознании эйфории и тумана даже не ощутил. Он млел на чужой груди, теряя ниточки сознания, не осознавая, что произошла сцепка.