Её глазами
23 апреля 2020 г. в 14:54
Женщина открыла глаза, оглядываясь вокруг. Взгляд её терялся. Она лежала у стены в каменной келье, прорубленной в известняке. Желтоватые стены, по которым местами, будто паутина, пробегали мелкие трещинки, были испещрены всевозможными незнакомыми ей символами и знаками. Боль оглушила её. Женщина подумала, что на неё обрушилось само мироздание — болела каждая её клеточка. Сама её сущность болела. Она попыталась неглубоко вдохнуть, лёгкие отдались пронзительной болью.
— Элеор, — позвала она чуть слышным голосом.
Сквозь пелену брызнувших слёз она увидела мужчину в простом черном балахоне с костяными застёжками, какой носили только выдающиеся своей силой и искусством чародеи. Упав на колени, он склонился над ней. Женщина почувствовала, что он поднял её на руки. Всё тело пронзила острая боль, женщина не смогла сдержать вырывающийся стон. Мужчина уложил её на соломенную подстилку и укрыл мягким покрывалом.
— Ида, выпей это, — знакомый голос звучал совсем рядом. Значит, Элеор в порядке, он жив. У них получилось. Но это значит, что...
Мужчина поднёс к её губам стеклянную чашку, наполненную каким-то тёплым напитком.
— Что это? — спросила она, пытаясь сделать глоток.
— Отвар болотного аира. Обезболивающее.
После пары глотков мир начал возвращаться к ней. Как и более детальная память о том, что произошло. Боль потихонечку отступала, как вода во время отлива.
Взгляд прояснялся. Элеор сидел рядом, поглаживая её руку. Его длинные серые волосы спутались, в бездонных ореховых глазах читалась боль и страшная усталость, но он тепло улыбался ей и тоже потягивал из чашки отвар аира.
— У нас получилось, — сказал он коротко и протянул ей серебряный кинжал. — Как бы я хотел, чтобы этим всё и завершилось. Но теперь очередь моей жертвы, Идалия. У нас осталось совсем немного времени, — его голос дрогнул, — ты сделала всё от тебя зависящее, всё, что могла. Ты держалась молодцом, я горжусь тобой.
Холодная сталь рукояти успокаивала, внутри всё потеплело, стоило ей только прикоснуться к кинжалу. Но вместе с теплотой чувствовалась глубокая и тяжёлая пульсация потусторонней тьмы. В неверном сиянии пары светящихся сфер на клинке блеснула изящная филигранная гравировка «IDALIA VAELIOSST».
Их глаза встретились.
— Я дал клинку твоё имя. Ведь теперь ты глубоко связана с ним, ты — его хранитель и его дух. Имя клинка «Хранимый Идалией».
— Это честь для меня, волшебник Элеор, — женщина поцеловала его руку. — И спасибо за отвар, свет мой. Мне намного лучше.
— Нет, это для меня честь, Исповедница Идалия.
— Я чувствую эту пустоту, вот здесь, — она положила руку на грудь и отвела взгляд. — Я больше не Исповедница.
Элеор склонился и нежно дотронулся пальцами до её плеча.
— Эта пустота ненадолго. Как только мы закончим заклинать этот кинжал, ты снова будешь чувствовать целостность. Конечно, это будет другое ощущение, отличное от того, что ты чувствовала, имея силу Исповедницы. Но я обещаю тебе, всё будет хорошо. А волшебники всегда держат слово. — Он оглядел её, — как твои раны?
— Раны? Я не чувствую. Боль отступила, — но голос всё ещё был ей не верен.
Он указал на пол, и Идалия начала вспоминать. Этот символ, Благодать, что описывает устройство мироздания. Внутренний круг — мир живых, внешний круг — граница мира мёртвых, мира Владетеля, квадрат, вокруг которого описан внешний круг и в который вписан внутренний — завеса, разделяющая миры. Восьмиконечная звезда в центре — символ света Создателя, и лучи, исходящие от этой звезды, что обозначают магические силы, пронизывающие мир живых и мир мертвых.
И вчера она рисовала эту Благодать на полу кельи собственной кровью. Она провела рукой по левому запястью. Разрез был длинным и глубоким, но не кровоточил. И второе ранение. Кинжалом в сердце. Она дотронулась до груди — тот же результат, тонкая полоска, скрывающая глубокую рану, не кровоточила и даже не болела.
— Это — особенность той силы, что теперь у тебя есть, Ида. Совсем скоро раны затянутся и от них останутся лишь тонкие шрамы. Надо только закончить заклинание. И уже никто тебя не сможет ранить.
— Эта сила... — её голос едва не сорвался. — Неужели нет другого способа? Переместить её как-то иначе, чем...
— Боюсь, что нет. Огонь жизни волшебника — единственное, что может сдержать при перемещении и направить ту силу, которая сейчас находится в кинжале. Я много лет работал над расчетами, но всё свелось к одному. К огню жизни волшебника. И во имя будущих жизней мы должны принести жестокую жертву. — Он нежно проводил рукой по её волосам, но женщина чувствовала дрожь в каждой его клеточке, что прикасалась к ней.
Идалия до последнего надеялась, что Элеор, как волшебник-творец, найдет обходной путь в создании Идалиа Ваэлиосст, каждый день молясь добрым духам, чтобы ниспослали ему озарение. Но с каждым закатом надежды таяли, а угроза миру живых через истончение Завесы росла. И теперь им ничего не оставалось, как идти намеченным жестоким, раздирающим душу и сердце планом.
— Слушай меня внимательно, Ида, — Элеор держал её за руку, — после того, как кинжал будет завершен, не медли и найди Искателя Истины. Он уже был наречен, я знаю это точно. Первый Волшебник Мариус отведет тебя к нему, если Искатель сам прежде не встретит тебя. После того, как вручишь кинжал Искателю, расскажи ему всё, что знаешь об этом оружии. Абсолютно всё. И передай ему мои слова: «Кинжал засияет в руках Искателя. Рази Скрийлинга и Скрина в основание черепа. Гончую Сердца бей в сердце». Помни, что без твоего духа, Идалиа Ваэлиосст — всего лишь кусок стали. Воссоедините дух с оружием, прежде чем пускать его в бой. Ты знаешь, как. — Волшебник глубоко вздохнул и опустил глаза.
— Милостивый Создатель, за что же нам эти страдания... — Ида села на импровизированной из соломы подстилке и обвила Элеора руками, уткнувшись лбом в его плечо. Серебряный клинок выскользнул и отразив блики от сияющих сфер со звоном прокатился по известняковому полу. Слёзы оставляли влажные бороздочки на её щеках и падали на черный балахон волшебника, голос перестал её слушаться.
Весь мир, вся жизнь, которую создавали они с Элеором, всё рушилось в этот день. Мир будет жить и дальше. Но не этот исключительный волшебник-творец. Её сердце разрывалось от боли. Для Исповедницы долг всегда был превыше эмоций и чувств. Теперь же, когда долг перед живущими встал прямо между ними, и Ида понимала, что иного выхода, кроме как совершить предначертанное, нет, её сердце было готово вырваться из груди.
— Элеор, я хочу, чтобы ты... был со мной сейчас, — сказала она с придыханием, нежно прикоснувшись губами к его шее. Она отстранилась, чтобы встретиться с ним глазами. Серые волосы волшебника в неверном свете магических сфер казались седыми. За пеленой боли и тревоги, что застилала его взгляд, мелькнуло то, что заставило её когда-то раз и навсегда полюбить этого человека. Искра жизни.
Он молчал, чувствуя, что ей необходима эта тишина, и боясь, что голос подведёт его. Это могло напугать и смутить женщину, ведь она привыкла видеть его всегда собранным и уверенным в себе. Благоразумнее всего сейчас было молчать.
Ида ловко расстегнула пальцами одной руки небольшую костяную пуговицу на балахоне волшебника, чёрная льняная ткань соскользнула, обнажая его торс. Она нежно дотронулась до его груди и повела рукой по светлой коже вверх, к плечу. Он молча сопровождал каждое её движение взглядом.
— Я хочу запомнить каждую твою чёрточку, — прошептала Ида, — у меня будет вечность, чтобы потом вспоминать. Вечность без...
Он приложил палец к её губам, не давая возможности договорить, и помотал головой. Длинные серые волосы рассыпались по плечам.
— А теперь, Исповедница Идалия, вспомни, что я тебе говорил в таких ситуациях уже не раз. Неужели ты так ничему и не научилась? — он улыбнулся одним уголком губ и дотронулся пальцами до её шеи.
— Ты говорил, «не нарушай целостность момента», волшебник Элеор, — ответила Ида, чувствуя неловкость.
— Вот, именно что, — кивнул он, и повалив женщину на импровизированное из соломы ложе, слился с ней в поцелуе, — потеряйся в моих глазах.
И она потерялась.
Ида чувствовала, будто плывёт в бескрайнем океане тёплого золотого свечения. Этот свет проникал глубоко, в саму её душу, отгоняя холод и мрак, таившийся где-то внутри. Будто исчезали грозовые тучи, она тонула в безмятежности. В сознании проносились самые добрые в её жизни воспоминания, ушли страхи, ушла боль. С ней было только спокойствие и безграничное золотое сияние. Она дышала размеренно и глубоко, стараясь вобрать в себя как можно больше этого света. Воздух вокруг стал упругим, будто сжалось само бытие, время и пространство текло золотым гелем сквозь сознание Иды. Постепенно наступал отлив, мерцание гасло, реальность снова обретала привычные очертания. Но стоило только сознанию вернуться в привычное русло, реальность навалилась на неё, как лавина. Элеор лежал рядом с несколько отстранённым видом, положив голову на согнутую руку.
— Я надеюсь, тебе понравилось? — хитро улыбнулся он.
— Что это было? Как? — Ида ещё не совсем пришла в себя.
— Ну... — Элеор посмотрел куда-то словно сквозь неё, — ты же хотела, чтобы я сегодня был с тобой. Вот это я и был, ну и плюс немного магии. Ты чувствовала то, что я чувствую к тебе, в магической интерпретации, конечно же, — загадочно сказал волшебник.
Ида не сомневалась, что он применял дар — отстраненный вид Элеора говорил об этом красноречиво. Она хотела было возразить, что не следовало применять к ней дар не спросив, но поняла, что весь гнев растворился в наполняющем её чувстве теплоты, завершенности и любви. Он подарил ей именно то, что было нужно. В этот день. В этот час. Исцеляющая сила Магии Приращения разливалась по венам и пульсировала в сердце, отзываясь в сознании непередаваемым чувством единения с самой Жизнью.
Элеор сел на колени и застегнул свой балахон, пока женщина приходила в себя и наслаждалась послевкусием. Он смотрел на неё, отстраненно улыбаясь. Он знал, что такой новый для неё магический опыт не только произведет на Иду сильное впечатление, но и сможет нейтрализовать, поможет пережить шок от предстоящих событий, изменить или предотвратить которые Элеор был не в силах. Когда она, снова обретя реальность, присела на соломенной подстилке, волшебник устроился позади и стал собирать в аккуратный хвост её длинные черные волосы, а потом заплёл их в косу, закрепив серой лентой. Ида перекинула косу через плечо.
— Как странно, — проговорила она в полоборота, — я никогда не носила раньше косу.
— Напрасно. Мне кажется, тебе очень идёт. К тому же, эта коса станет одним из элементов заклинания. Ты ведь помнишь? — спокойным голосом ответил Элеор.
— Да, свет мой. Я помню. — Она проводила ладонью по собранным волосам.
Не отрывая взгляда от Иды, волшебник нащупал на холодном полу выпавший серебряный кинжал, плод его многолетней работы. Металл был тёплым на ощупь от наполнявшей оружие силы, требующей уравновешивания и завершения.
Лезвие бросило отблеск, отражая холодное сияние одной из магических сфер. Волшебник зажимал в ладони рукоять, чувствуя разрывающее его ощущение двойственности. Оставлять Иду наедине с вечностью было для него сродни пытке. Но на кону стояли жизни. И их было гораздо больше, чем две.
— Я люблю тебя, сердце моё, Исповедница Идалия, — сказал он, отводя взгляд.
Страх, ненависть, ужас и безысходность, что пытались проникнуть в душу Иды, мгновенно тонули в безграничном золотом сиянии Магии Приращения, что разливалась по её венам, оставляя только любовь и смирение.
— Я люблю тебя, свет мой, Волшебник Элеор. — Это единственное, что она могла сказать ему сейчас и единственное, что могла сделать. Позволить ему совершить необходимое и завершить своё безжалостное творение.
Элеор сидел напротив Иды, направив бритвенно-острое лезвие на своё сердце.
— Во имя Жизни, — сказал он спокойным голосом. — Я всегда буду с тобой.
Идалия закрыла руками лицо. Она только слышала, как острая сталь одним точным движением свершает предназначенное. Она только слышала этот ни с чем не сравнимый звук пронзаемой плоти. Она только слышала, как с последним вздохом упал Элеор на пол кельи из известняка... С последним ударом его сердца раздался оглушающий гром, будто сами горы содрогнулись. Даже сквозь закрытые глаза Идалия видела ослепляющей силы сине-зелёное сияние, казалось, что в пещере взошло сразу несколько солнц. Мощной волной женщину отбросило к стене, по келье метались сгустки света, обе магические сферы взорвались, не выдержав вырвавшейся силы, осыпая всё вокруг мелкой стеклянной крошкой. Огонь чадил, превращаясь в черный удушливый дым. Идалия, которой от удара вышибло из лёгких воздух, резко вдохнула гарь и закашлялась.
Всё закончилось внезапно, вместе с воцарившимся безмолвием белый мир стал чёрным и холодным. С трудом поднявшись, опираясь о стену, в кромешной темноте Ида на ощупь искала то, что Элеор когда-то давно оставлял для неё на случай необходимости — небольшой свёрток, который тоже наверняка отбросило к стене взрывной волной. Сверток оказался совсем рядом, осыпанный мелким стеклом. В звенящей черной тишине женщина извлекла завернутый в ткань тяжёлый металлический подсвечник, кремень и кресало. Она смогла наконец-то зажечь живой огонь и хоть немного осветить единственной свечкой эту келью, где только что произошло то, что казалось Идалии непостижимым и столь далёким. Огонь свечи был единственно живым в этой келье, думала Ида.
Вместе с тем, как постепенно растворялась в её крови сила Магии Приращения, постепенно возвращались чувства и эмоции и только благодаря навыкам, привитым Исповеднице, она могла сохранять в тот час здравомыслие.
В неверном тусклом свете единственной свечи Идалия сначала увидела блики, отбрасываемые кинжалом от одинокого огонька, а потом — Элеора, лежащего на полу, раскинув руки. Множество мелких осколков, оставшихся от магических сфер, покрывали пол и блестели, отражаясь от свечи в черноте, внезапно воцарившейся в келье. Идалии было сложно поверить в реальность происходящего. Она видела себя словно со стороны, слышала своё дыхание со стороны, чувствовала, как мелкие осколки ранят руку со стороны. В голове гудело, в душе оставалась смутная пустота. От смирения и любви, что наполняли её всего лишь несколько ударов сердца тому назад, осталось лишь холодное принятие холодной действительности — Элеора больше нет.
Не поднимаясь, Идалия подползла к распростертому на полу телу волшебника. Кровь из раны пропитывала его черный балахон. Кинжал по имени IDALIA VAELIOSST остановил его сердце и забрал его жизнь, высвободив Огонь Волшебника. Теперь кинжал завершен и готов. То, к чему они стремились много лет, завершено. Во имя Жизни. Ценой смерти.
Ида взялась за рукоять и вытащила кинжал из раны. Мелкие брызги ещё тёплой крови окропили почерневший известняковый пол, устланный стеклянными осколками. Странное это было ощущение — смешение противоположных сил. Пустота и жизнь проникали в душу Идалии с магией клинка, погашая её гнев и боль, оставляя только холодное спокойствие, свойственное Исповедницам. Две родственные и противоположные силы, слитые в кинжале, измазанном кровью, пьянили и отстраняли от реальной картины происходящего. Это была сама суть всей той магии, что вложили в оружие Идалия и Элеор. Кинжалу не терпелось испробовать себя в бою. Окинув острое лезвие холодным взглядом, женщина опустила его в черные кожаные ножны, украшенные витиеватыми узорами серебряной нити. Она надёжно закрепила их на бедре. Когда-то Элеор сам изготовил эти ножны для кинжала, а Ида придумывала узор. Воспоминания о тех днях отозвались болью в сознании женщины.
Безжизненные глаза Элеора смотрели в пустой закоптившийся потолок известняковой кельи. Родные ореховые глаза опустели, на заострившемся бледном лице читалось спокойствие, длинные серые волосы разметались по полу и спутались. Идалия мягким прикосновением опустила его веки и перекрестила на груди запястья. Пледом, который так давно хранился в келье, что помнил все их годы трудной работы над кинжалом, она укрыла Элеора до самой шеи, чтобы не было видно раны. Теперь казалось, что он просто уснул. Она нежно провела рукой по мягким серым волосам и дотронулась губами до его лба, а потом — до сомкнутых всё ещё тёплых губ.
— Я всегда буду с тобой, свет мой, Элеор, — её голос сорвался.
Идалия подняла с пола подсвечник с горящей свечкой и направилась к выходу. Все стены в келье, потолок и пол были покрыты черной сажей. Она провела пальцами по стене — на руке остался чёрный след. След от Огня Жизни Волшебника. Ида слизнула с пальца сажу, та оказалась сладкой на вкус — это значило, что погибший волшебник пожертвовал собой ради других. Как и должно было быть.
Длинный черный коридор, ведущий вверх к подножию горы, она преодолела быстро, стараясь занять свои мысли только одним — передачей кинжала необходимому человеку. Искателю Истины. Свеча тускло освещала её дорогу, приходилось напрягать зрение, чтобы не оступиться и не упасть. В абсолютной тишине за шорохом своих шагов она слышала, как где-то капает на пол вода.
Впереди показался проём, ведущий наружу. Закатное солнце ещё проникало в коридор, обагряя красными лучами часть белёсой стены, что становилась темнее ближе к выходу. Мелкие мерцающие вкрапления из слюды напоминали тысячи стеклянных осколков, оставшихся на полу кельи. В проходе стало уже достаточно светло и Ида погасила свечу.
Вечерний воздух подарил женщине свою прохладу вместе с холодным горным ветром, как только она вышла из пещеры. С трудом вдохнув глубоко, она сделала пару шагов и упала на колени. Слёзы душили, разрывая её сердце на тысячи частей и не давая дышать. Ида спрятала лицо в ладонях и дала волю чувствам.
Подняв заплаканные глаза, женщина увидела, как по долине по направлению к ней идут два человека. Первого, что носил обычную серую мантию, стянутую на талии расшитым золотыми рунами черным поясом, она узнала сразу — это был Первый Волшебник Мариус. Второго, одетого в дорожный костюм, она не признала, пока не заметила солнечный блик — блеснула богато украшенная перевязь, перекинутая через его плечо — перевязь Меча Истины. Теперь не вызывало сомнений, что человеком, шедшим рядом с Мариусом, был Искатель Истины. Значит, Элеор их успел предупредить. Значит, миссия Элеора завершена и теперь всё в руках Идалии.
Мир снова стал белым...