— Ты же должен загадать желание! — Вэриан рассмеялся, голос был мягче и тише, чем обычно, так как они были только вдвоем наверху. — Кажется, это довольно глупо... — Это не так. Я нашел Руддигера после того, как я пожелал друга. Мне очень хотелось иметь кого-то близкого.
Хьюго закрыл глаза, может быть, это сработает и для него, может быть, у него будет то, что он всегда хотел, может быть, у него будет семья. Но ведь у него уже была одна дочь, ведь когда-то Донелла была его семьей, а теперь он не был в этом так уж уверен. Рядом с ней он не чувствовал себя в такой же безопасности, как рядом с Вэрианом и остальными. Он заставил себя открыть глаза, глупое желание не могло решить его проблемы, он должен был сделать это сам. Он принял решение, первое решение в своей жизни, которое было ужасным, которое не принесло ему никакой пользы. Он хотел очнуться от этого ужасного сна, и никто не собирался ему помогать. И вот он проснулся сам. Оказалось на удивление легко подсыпать снотворное в бокал Донеллы и тому головорезу, которого она наняла на неделю. Он схватил ключи и направился к камере Вэриана. Он остановился перед ней в нерешительности, отступая в тень, где ему было самое место, где он чувствовал себя в безопасности. Вэриан выглядел хуже, чем он мог себе представить. Раньше он не мог заставить себя смотреть на него слишком долго. А теперь ему пришлось столкнуться с последствиями лицом к лицу. Глаза Вэриана были тусклыми, все еще блестели от непролитых слез, под ними тяжело нависали темные круги. Они тупо смотрели в темноту, и, если он правильно себя позиционировал, то казалось, что они проникают в его душу, вытягивают все его секреты, душат его собственной ложью. Вэриан сидел прямо, его руки все еще были сцеплены за спиной. Его трясло, дыхание то и дело прерывалось в груди. Следы слез запятнали его щеки, часть крови из порезов на щеке размазалась и засохла, под порезами виднелся злой синяк. От пота его челка прилипла ко лбу, скорее всего, от приступа паники, от которого он неизбежно страдал, от приступа, который он пережил в одиночку, и все потому, что он позволил этому случиться. Он знал, какими могут быть приступы Вэриана, он утешал его в это время, и теперь он стал причиной одного из них. Он все еще мог повернуть назад, оставить Вэриана в своем несчастье, прежний он так и сделал бы, прежний он даже не был бы сейчас здесь. К сожалению, к счастью, Вэриан изменил его, он не мог повернуть назад, ему нужно было признать свои ошибки, он должен был исправить их. Поэтому он сделал шаг из тени, направляясь к свету, своему свету.***
Решимость Хьюго рухнула, как только Вэриан резко вздрогнул от его присутствия. Он заслужил это, он заслужил гнев в глазах Вэриана. — Пришел позлорадствовать, вижу? — Горечь, просочившаяся в его голос, была такой же, какой он себе ее и представлял. Несмотря на резкость сказанного, боль была очевидной и хорошо слышимой. — Нет, я... Смех Вэриана эхом оттолкнулся от стен. Он звучал безумно, прерывисто. В нем не было и капли прошлого веселья: — Оставь это. Не хочу тебя слышать, чтобы ты ни сказал. — Это он тоже заслужил. Он не заслуживал того, чтобы ему уделяли столько времени, но ему нужно было вытащить Вэриана отсюда, и для этого ему нужно было его расположение и минимальное доверие. Он наклонился рядом с ним, придвинувшись поближе к Вэриану, чтобы расстегнуть цепи. Вэриан просто отодвинулся. — Я знаю, что ты не хочешь со мной говорить, но я хочу тебе помочь. — Помочь мне?! Как что-либо из этого должно мне помочь?! — Прорычал Вэриан, вытянув ногу. Он держал ее, отделяя себя от Хьюго. Вряд ли он смог бы долго ее удерживать в таком неудобном положении. — Если бы ты только... — Только, что? Разве ты уже не получил то, что хотел? Что еще ты хочешь отнять у меня? — В Вэриане кипела злость, и, если честно, Хьюго не знал, что было больнее — когда Вэриан злился на него или когда он плакал, как раньше. Его сердце разрывалось от этой мысли. Нет, злость определенно была лучше, он мог справиться со злостью, черт возьми, он был зол. Он злился на себя за то, что позволил всему зайти так далеко, злился на Донеллу за то, что она причинила боль Вэриану, злился на себя за то, что причинил боль ему. Поэтому, как последний идиот, он вымещал свой гнев на Вэриане — Довольно, Вэриан! Может быть, ты перестанешь упрямиться и хоть на секунду послушаешь меня?! — Он пожалел о своих словах, как только они слетели с языка. Глаза Вэриана на секунду расширились в испуге. Хьюго знал, что его мысли не здесь, они ускользали в другое место и другое время. Это чувство исчезло так же быстро, как и появилось, оставив Хьюго с чувством вины. — Пошел ты! Убирайся нахуй сейчас же! — Голос Вэриана сорвался, плечи затряслись от новых рыданий. — Теперь ты, блять, счастлив, Хьюго? Это то, чего ты хотел? Ты победил. Рука Хьюго беспомощно повисла на плече Вэриана. Что он мог на это ответить? Никогда он не скажет достаточно. Никакие слова не могли передать того, что он чувствовал, он чувствовал, что каждую секунду он чувствовал, как еще одна трещина образуется в его хрупком сердце. Это была не победа, это было далеко не так. Он проиграл, впервые в своей жизни, полностью и по-настоящему проиграл. Не было никакого шанса исправить это, никакого пути к прощению, никакого счастливого конца для него. Он был глупцом, когда мечтал об этом, когда говорил об этом этой дурацкой звезде, чудо не случается с такими людьми, как он. — Хьюго? — На этот раз голос Вэриана звучал мягче и озабоченно. Почему он так беспокоился? Его голубые глаза были широко раскрыты, отчаянно ища что-то, чего он не знал, ответ, который он не мог дать. — Ты плачешь. Он склонил голову набок. Что за странные слова сказал Вэриан, он не плакал, да и не умел плакать. Он поднес руку к лицу, пальцы стали влажными. О, он плакал. Это было глотком свежего воздуха, облегчением, он чувствовал себя как-то свободно. Он обхватил себя руками, и теперь, когда он осознал, что действительно плачет, он не мог остановить поток слез. — Мне жаль. Мне так жаль... — Он повторял эти слова как мантру, словно пытаясь заслужить прощение Вэриана, чтобы вернуть себе доверие. Он не мог остановить слова, как не мог остановить слезы. Все, что было в тот момент — это слезы, боль и слова. А потом боль прошла, на секунду, на блаженную секунду Вэриан прислонился к нему, неловко пытаясь обнять. Это было все, что он мог сделать, все еще держа руки за спиной, но это было намного больше, чем Хьюго заслуживал. Он заплакал еще сильнее, обхватив руками Вэриана и бесстыдно уткнувшись ему в плечо. Это было одновременно и унижением, и облегчением. Он не знал, как долго они так простояли, но понимал, что это слишком долго, что действие снотворного может кончиться в любой момент. Как бы сильно он этого не хотел, он отстранился от Вэриана, тепло тоже исчезло, он вытер слезы с лица и снял рюкзак. Он двинулся, чтобы открыть замок, намеренно избегая взгляда с Вэрианом. — Там все тотемы. Ты можеешь пересчитать их, если хочешь. Если ты пойдешь прямо, дорожка приведет тебя наружу. Я буду сдерживать Донеллу так долго, как только смогу. Цепи с грохотом упали на пол, и Вэриан, как только руки освободились, принялся растирать свои больные запястья. Хьюго притворился, что ему не больно, когда алхимик заглянул в сумку и пересчитал тотемы. Вэриан встал и поправил ремни, прежде чем направиться к выходу. — Могу я тебя спросить, зачем ты это делаешь? Зачем помогаешь? — Потому что я тоже тебя люблю. — Хьюго не колебался над ответом. Это было единственное, в чем он был полностью уверен. Вэриан вздрогнул, стиснув кулаки: — Она убьет тебя, когда узнает. — Значит, это будет заслуженно. — Он не видел другого развития событий. Он смирился со своей судьбой. Вэриан колебался, глядя то на него, то на выход, в его голове бушевала война. Внезапно он рванулся вперед, подтягивая Хьюго к себе: — Я тоже так думал, но кое-кто думал иначе. Я ... я не могу простить тебя, но и не могу позволить тебе умереть. Ты можешь остаться с нами, пока мы не доберемся до Короны. А оттуда ты уже сам по себе. Хьюго тупо кивнул, это было более чем справедливо, он не мог ожидать, что Вэриан простит его, он никогда не простит его. Поэтому он последовал за Вэрианом, как Луна в эту бесконечную ночь. И может быть, только может быть, у него появится второй шанс.