Любовь хранит тройной тулуп

2031ый год США, Калифорния, Лос-Анджелес Нейтан проснулся от боли в спине и едва не заскулил в подушку. Не то чтобы подобные пробуждения случались с ним с особой частотой, но если уж случались, то боль, несмотря на таблетки, преследовала его несколько часов, и забывался он только под утро, когда усталость брала верх надо всем остальным. Циферблат показывал два с четвертью, уличный фонарь высвечивал на ковре чуть зеленоватую полосу. Рядом с Нейтом, по-детски обняв Винни-Панду, лежал Юзуру. Хотя бы что-то в пробуждении оказалось приятным. Нейтан осторожно встал, стискивая зубы, чтобы не заорать совсем уж в голос. К счастью, до комода, где у него лежали таблетницы с «экстренным набором» и просто лекарства в оранжевых баночках, был всего-то шаг. Но этот шаг дался ему тяжелее, чем чёртов аксель на последней Олимпиаде. Он закинул в себя таблетки, постоял немного, опираясь о комод — а, к чёрту, лучше он доковыляет до ванной сейчас, чем ляжет, а через четверть часа его снова побудит встать зов природы. Обратно в постель он вернулся, согнувшись загогулиной и периодически хватаясь за стены. Разумеется, в компанию к спине разнылось ещё и бедро, и в какой-то момент Нейтан почти всерьёз испугался, что рухнет посреди коридора. Но обошлось. Зажмурившись, он улёгся, кое-как набросил на себя одеяло и вздрогнул, когда в волосы вплелись пальцы Юзу. Чёрт. — Разбудил? — Интонировать он просто не мог, поэтому прозвучал вопрос сдавленно и даже чуть виновато. Юзуру тихо вздохнул в ответ: — Нет. Я не спал. Спина или нога? — Всё сразу, — выдохнул Нейтан. От руки Юзу шла приятная прохлада и вообще, как ни удивительно, покой, и Нейтан даже не стал бороться с желанием потереться макушкой о его ладонь. Оставалось только замурлыкать для полноты картины. — Лежи. — Юзу убрал руку, но сил протестовать у Нейта не было. — Сейчас воды принесу. И куда ты дел мазь с прошлого раза? — В холодильник, — сквозь зубы пробормотал Нейтан. — Только сам же знаешь, не поможет. Юзуру вздохнул так, словно Нейт был малым ребёнком, не желающим есть на обед брокколи: — Поможет или нет, а намазать нужно. Поверить не могу, что это я тебе объясняю такие вещи. — Иди уже, — хрипло выдохнул Нейт. Ему казалось, что боль от поясницы добралась уже до головы, до самых глазниц, и неважно было, сомкнуты веки или нет — ни то, ни другое облегчения не приносило. Пульсация вокруг позвоночника ощущалась бешеной и хаотичной, и от осознания, что сердце его сейчас стучит вот так, словно пытается соблюсти баланс скорости в короткой, становилось почти дурно. Давно его так не прихватывало. Юзу с кровати почти что соскользнул, на ходу сажая Винни-Панду в кресло, за дверью исчез тихо и едва ли заметно, вернулся — быстро: с холодным полувыдавленным тюбиком и стаканом, откуда торчала то ли синяя, то ли сиреневая гибкая трубочка. — Сам перевернёшься? — Не знаю. — Вместо голоса — стон, вместо попытки собрать тело — страх, но Юзуру просто не стал церемониться и уложил Нейта на живот одним движением, ухватив за плечи и как-то умудрившись сделать это так, что не захотелось орать. Нейтан частенько забывал, что Юзу вообще-то физически силён, несмотря на всю астению, тонкость рук и собственные травмы. В губы ткнулся конец трубочки, Нейт жадно всосал в себя воду — после таблеток она была ему очень нужна, но он не чувствовал в себе возможности дойти до кухни. Ладонь Юзу требовательно задрала на нём футболку, ледяная мазь коснулась поясницы, и Нейт тихо выругался. По-русски, разумеется: с какого-то момента материться на родном стало тупо недостаточно, мало для полного выражения обуревавших Нейтана чувств. А словечки, выдаваемые Рафом и, реже, Алиной были куда как колоритнее и помогали лучше. Мази, аккуратных прикосновений Юзу и, наверное, подействовавших наконец-то лекарств оказалось достаточно, чтобы боль из разрывающей постепенно перешла в тупую, а пульсация успокоилась. Нейт глухо выдохнул в подушку: — Что бы я без тебя делал. — Страдал, — с тихим спокойствием припечатал его Юзуру. — Пожалуйста, не мешай мне. Вообще-то оказавшись спиной кверху, Нейт даже не шевелился, и именно это ему подсказало: Юзу просил не мешать чему-то иному, не массажу. Нейт замер и замолчал, стараясь не пропустить ни слова из того, что он скажет. Он уже давно знал такие предисловия. С того самого Финала знал, будь он проклят. — Я действительно думал, соглашаться или нет. — Голос его сделался тише, а тон стал каким-то напевным, словно он пытался Нейтана убаюкать. — Даже прилетев сюда, думал. Мне казалось, ты предлагаешь мне нечто безумное. Или просто… безумие. Моё безумие, если размышлять с прицелом на будущее. Нейту стоило многих усилий не вскинуться, не начать протестовать, просто промолчать, даже не хмыкая чего-то вопросительного в подушку. Просили же не мешать. Но внутри, честно признаться, всё замерло от таких откровений. — Я ведь в последние два года не был ни на одном шоу, — неторопливо продолжал Юзу всё с теми же интонациями, будто сказку рассказывал. — Ты сам знаешь. Но я не говорил тебе, почему. — Не говорил, — отозвался Нейт, потому что Юзу как раз тут сделал паузу достаточно многозначительную, чтобы счесть её приглашением к диалогу. — А я не спрашивал, потому что ты бы не ответил. — Да, не ответил бы, — легко согласился Юзу, чуть сильнее проходясь ладонью вдоль позвоночника. — Легче? — Не очень, — буркнул Нейт и оказался вознаграждён ещё одной порцией мази на кожу: — Плохо. Так вот, после того цирка в Италии в двадцать девятом, ты его помнишь, я уехал к себе и думал, думал, Нейтан, ты представить себе не можешь, сколько и чего я тогда передумал. И только одно понял: если в ближайшее время просто увижу лёд — вернусь. Не в шоу. И закончится это именно тем, о чём ты тогда сказал мне после Пекина — в лучшем случае носилками и коляской. Ты помнишь? — Помню, — потрясённо выдохнул Нейтан. Он прекрасно помнил и тот их диалог, и собственную безжалостность, и реакцию Юзу, и как за пару дней молчания с его стороны чуть не решился на прихлёбывание вискаря в одиночестве. Он тогда тоже много чего передумал. А потом… ладно, потом было потом, а сейчас есть сейчас, и этот разговор, может статься, для Юзу был важнее, чем вообще все их важные разговоры — корейские, туринские, московские, пекинские, да мало ли их было. — Я не хочу в коляску, — с сухой и лишённой всякого веселья усмешкой признался Юзу. — Я и до твоего предложения думал начать делать что-то подобное: может, кого-то учить, может, кому-то что-то ставить, но… Ты удивишься, если я скажу, что мне было страшно? — Нет, — отозвался Нейтан как можно спокойнее. Даже боль постепенно ушла на задний план: как-то не до неё стало. На самом деле, они давненько так не откровенничали. — Нет, не удивлюсь. Людям свойственно бояться, а я, сам знаешь, никогда не забывал, что ты человек. Теперь горечь в смешке, донёсшемся сверху, была гораздо более явной: — Иногда мне казалось, что ты вообще единственный, кто никогда об этом не забывал. Так вот, я боялся. И продолжал бояться после твоего предложения. Я не стал сходу отказываться только потому, что ты бы потребовал объяснений и имел бы на них полное право, а мне сложно говорить тебе всё это даже сейчас. Его ладонь замерла прямо на пояснице, там, где ныло сильнее всего, чуть слева от позвоночника, отдавая в проклятое бедро. Разогревшаяся от массажа, эта ладонь всё равно умудрялась нести какую-то прохладу, словно… словно и правда в какой-то степени Юзу и лёд были неразрывны, как о нём частенько писали все, кому не было лень. То есть все. — А потом я проснулся в этой самой постели, — к Юзуру вернулся мелодичный тон, — рядом с этой самой пандой. И ты сидел на кухне, завтракал. И примерно тогда я понял, что решаю задачу неправильно. Как будто прыгаю ритт не с той траектории. Он помолчал, всё ещё не убирая руку. Нейт ждал — сейчас его ответов не требовалось, они могли скорее помешать. — Мне казалось, я всё учёл. И то, что мне захочется на лёд не в тренерских коньках, и то, что я могу захотеть… чтобы меня воплотил на льду кто-то из подопечных, и я его убью такими темпами. Но пока ты тем утром наливал мне воды, я понял, что не учёл в этом уравнении тебя. Он неожиданно дёрнул вниз ткань Нейтовой футболки, легко перелез через него, нашёл в тумбочке пачку салфеток, вытер руки… Нейтан осторожно повернулся к нему лицом. Болело в основном слева, так что лежать на правом боку получалось, да и Юзу явно ждал возможности взглянуть ему наконец в лицо: — Такая глупость, да? — Глаза у него чуть посверкивали, но он улыбался, улыбался слабо, почти не растягивая губы, то есть самой искренней из своих улыбок. — Ты с самого начала предложил мне совместную работу, а я про это вообще не думал. Но подумал. И вспомнил… сразу многое, знаешь. Особенно Турин. — Не напоминай. — Нейт поморщился. Иногда тот самый момент с тренировки, когда Юзу рухнул с четверного акселя едва ли не ему под ноги, до сих пор снился ему по ночам. Засыпалось после этого тяжело. Юзу дёрнул подбородком: — Ты меня понял. Нейт, я… — Он шумно втянул воздух, сужая ноздри до щёлок, и сжал его ладонь. — Если кто-то из нас двоих и был всегда голосом разума, то это определённо не я. И сейчас я понимаю, что если меня начнёт заносить — ты меня удержишь. Я знаю, что удержишь. Ну и… Ты должен знать всё это. Теперь необходимость удерживать не станет для тебя… чем-то неожиданным. — Можно подумать, она меня и так бы удивила, — брякнул Нейтан, ответно вцепляясь в его руку. Чёрт, слова Юзу ощущались почти как удар головой в бортик. То есть, Нейт мог бы предположить всё это, особенно если бы чуть глубже задумался, но получив согласие, он почти отпустил ситуацию, да и одно дело — предполагать, а другое — слышать от самого Юзу. Не зная, что сказать ещё, Нейт сжал его ладонь со всей имеющейся у него сейчас силой, и пусть было её не так уж много, но Юзуру этого хватило, чтобы перевести его жест в нечто вербальное — в ответ он улыбался уже и глазами, и Нейт видел это даже без линз и очков. — Удержишь. — Удержу, — эхом отозвался Нейт, хотя думал, что рукопожатие всё сказало за него. Но ладно, слова тоже лишними не будут. — Кстати, напомни мне завтра диван в гостиную заказать. Раскладной. Юзу удивлённо приподнял брови: — Я, конечно, напомню, но почему это «кстати»? — А, — Нейт фыркнул, — потому что мы с тобой ещё ругаться будем так, что… короче, тут разбежаться по разным номерам не получится, так что пусть будет хотя бы «по разным кроватям». Юзуру тихо прыснул, придвигаясь ближе и утыкаясь лбом Нейту в ключицу. Тот приобнял его свободной рукой, всё ещё стараясь особенно не шевелиться, но движение удивительно не отозвалось болью. — Тебе лучше? — Кажется, — бормотнул Нейт, целуя Юзу в макушку. Когда он был таким… словом, внутри Нейтана при виде такого Юзу всё трещало по кускам от нежности, несмотря на прошедшие тринадцать лет тесного общения. — Попробуй поспать, ладно? — Может быть. — Похоже, спать Юзу не давало именно это: отчаянное, невысказанное, грызшее его в той или иной степени уже два года. Да чтоб его, когда он научится?.. Научится. В самое ближайшее время. Нейт поспособствует. Однако вместо того, чтобы отвернуться и попытаться уснуть, Юзуру подвинулся чуть выше и лежал теперь так, что их лица были на одном уровне. И усмехнулся так, что у Нейта едва голова не закружилась — он хорошо знал эту усмешку, знал, что обычно следовало за ней. Юзу вплёл пальцы в его волосы, мягко, но настойчиво потянул к себе и поцеловал — долго, как-то очень сосредоточенно. И очень нежно — надо сказать, настолько нежно он вообще давненько его не целовал, их предпочтения в основном сводились к «поймай меня, если сможешь», и в одно время Нейту казалось, что свою борьбу они продолжают даже в постели. Ладно, тогда они были гораздо моложе, чем сейчас, но… всё равно, он почти не ожидал такого. Разорвав поцелуй, Юзу прижался лбом ко лбу, ладонь его скользнула с затылка на щёку, коротко огладила… — Нет, — с лёгким сожалением выдохнул он Нейту в губы. — А то завтра ты просто не встанешь. — Даже если?.. — Он не договорил, но для этого не было нужды: уж в этих-то вопросах они более чем неплохо друг друга понимали. — Даже если, — серьёзно отозвался Юзу. — Ложись как удобно и постарайся уснуть. Я посмотрю, как ты спишь, и сам захочу. — Потому что тебя всегда вдохновлял мой пример? — против воли чуть рассмеялся Нейтан. Юзуру осторожно толкнул его в плечо, предлагая лечь на спину. Получилось, и даже без боли. — Конечно. — Слово почти утонуло в зевке. — Ты — моя мотивация, забыл? Нейтан улыбнулся в полумрак, закрывая глаза: — Никогда. *** Следующее утро, начавшееся довольно поздно, принесло с собой лёгкую перепалку из-за кофе, которого хватило только на одну чашку, неожиданную для Калифорнии прохладу и почти полное отсутствие боли, хотя Нейт ночью успел предположить, что поездку на каток придётся переносить. Но нет, в память о вчерашнем лишь слегка ныло бедро, ну и долго сидеть он не мог — не дольше получаса. Но путь до катка отнял у них всего минут двадцать, да и за руль Нейт, категорически заявив, что не хотел бы их угробить, пустил Юзуру. Тот поворчал для приличия — водить он не любил — но довёз. К своему удивлению, первой, кого Нейт увидел у дверей катка, была Алина — он, конечно, писал ей о планах, но уж точно не думал, что она станет их здесь ждать. Впрочем, ему быстро стало не до размышлений — едва завидев, как они вылезают из машины, она чуть ли не на месте подскочила и с радостным воплем помчалась навстречу, чтобы с разбегу повиснуть у Юзу на шее. Тот со смехом обнял её в ответ, и Нейт вытянул у него из пальцев ключи — поставить авто на сигналку он бы так и забыл, они это уже проходили где-то три года назад и чудом отделались лёгким испугом. — Сторожишь? — с улыбкой поинтересовался Нейтан, опуская брелок в карман. Алина, отступив от Юзу лишь на полшага, сердито тряхнула головой: — А иначе когда бы мы увиделись? У меня работа, у вас тоже сейчас дел будет… дофига и больше, и начнётся с обеих сторон — ой, я не могу, ой, мы не можем… Ну и к тому же я к вам, в общем, по делу. Они переглянулись. Вот уж в чём Алине никогда нельзя было отказать, так это в умении появляться внезапно, как снег на голову. И как тот же снег на голову вываливать какие-то сведения. — Вам нужно набирать группу. — Она наконец отпустила руку Юзу и вцепилась в локоть Нейтана, таща его ко входу. — Я не знаю, где вы народ возьмёте, хотя есть у меня такое чувство, что как только вы объявите о намерениях, к вам очередь выстроится. Ну и… в общем, уже выстраивается. — Ты привезла кого-то из ваших? — подал голос Юзу — говорил он чуть встревоженно, явно не зная, чего ожидать что от Алины, что от неизвестного пока выходца из Лейквуда. Алина качнула головой, останавливаясь у самых дверей: — Пока не привезла, пока я с вами поговорю. Про Эйсона. Юзу поднял брови. Нейт не удержался и присвистнул — вот уж чего он не ждал, так этого того, что начинать работать им, возможно, придётся сразу с топовым одиночником. Он помнил Эйсона Эллингтона ещё новисом: в свои двенадцать тот увидел пекинские Игры и потом совершенно достал родителей просьбами, мольбами и немного требованиями — хочу, мол, кататься у тренера Нейтана Чена, и всё тут. Раф потом признавался, что был уверен: не добейся этот мальчишка своего — прибежал бы из своей Небраски пешком и свернулся на крыльце Лейквуда калачиком. «И что бы мне после этого оставалось делать?» — ворчал он, сокрушённо качая головой, пока Эйс, упрямо закусив губу, вращался, вращался и вращался — и довращался до столкновения с бортиком. Ойкнул, встал и начал снова, предусмотрительно отойдя ближе к центру катка. Первые полгода он хвостом ходил за Нейтаном, над чем за глаза и по-доброму посмеивались все, даже Стив. Но, слава богу, ему хватило пары разговоров один на один: Нейтан пытался убедить мальчишку, что сотворять себе кумира из товарища по катку — далеко не лучшее решение. Потом, почти отчаявшись, брякнул: «Ты лучше сам на себя смотри, а не на меня, если уж хочешь так же, как я» — и это, как ни странно, сработало. Эйсон был достаточно талантлив, особенно в том, что касалось рёберных прыжков и шагов. Вращения впоследствии тоже выровнялись, да и вообще, как говорится, мальчик был хороший, но Раф всё время главным его качеством называл не что-то другое, а «чистейшее упрямство, Нейтан, хуже тебя, честное слово». А его ахиллесовой пятой был страшный дисбаланс между техникой и компонентами — иногда даже складывалось впечатление, что перегиб в ту или иную сторону случался у Эйса чуть ли не от старта к старту, спасибо хоть, что не от короткой к произвольной. Находить равновесие он… нет, на самом деле мог, но с переменным успехом, попросту сосредотачиваясь на одном и подчас забывая о другом. В тридцатом, на Играх, именно это ему и помешало — он стал только седьмым. Зато в прошедшем постолимпийском сезоне Эйс выиграл один из этапов, привёз домой серебро второго и стал третьим в Финале, не добрав до второй ступени всего-то двух баллов. На этот раз не хватило именно компонентов, и он, не сдержавшись, коротко ругнулся в кике — никто не слышал, как именно, но сидевшая с ним тогда Алина не сдержалась и изобразила на лице то ли осуждающую, то ли досадливую улыбку. Потом Эйс вдруг выиграл Национальный, от чего, кажется, обалдел сильнее всех остальных; стал четвёртым на Континентах и пятым на Мире. В общем, ниже пятого места за сезон он не опускался, и Нейт, просматривая его прокаты — из интереса и по старой памяти — уже видел, что ещё немного, и Эйс всё-таки подберётся к золотой середине своего катания. Ему всего-то месяц как исполнился двадцать один год, спешить было некуда, и Играми-34 он, конечно, грезил, но несмотря на всё упрямство, оставался по крайней мере разумен. Во всяком случае, Нейт был уверен в этом до последней минуты. — Он что, хочет к нам? — уточнил он у Алины, решительно проходя на каток — топтаться у дверей было ни к чему, да и холодно, говоря откровенно. — Хочет, — кивнула Алина. — Ну то есть, он к тебе хочет, но думаю, как увидит вас вдвоём… так и всё. Готовься, Нейт, газеты обо… ммм… запестрят статьями, что ты у бывшего наставника учеников переманиваешь. Юзу, державшийся чуть за её плечом, тихо хмыкнул. Нейтан тоже не удержался от смешка: — Надо сказать ему: пусть не забудет написать в инстач, что Рафу по крайней мере коньяк поставил. Алина расхохоталась, хотя и привычно несильно шлёпнула его по плечу: — А помнишь, как мы думали, что эти шутки перестанут быть смешными? — Они с Пхёнчхана будут вечны, — негромко пророчествовал Юзу. — Сам он что, боится? Алина скорчила гримаску и уже собралась было ответить, но Нейт её опередил: — Юзу, он не умеет. Поверь мне, я после Пекина с ним четыре года на одном катке отработал. Не умеет. — Интересный юноша, — задумчиво протянул тот. — Но всё-таки… — Да всё просто, — Алина пожала плечами, — у него сегодняшняя тренировка давно оплачена, не пропадать же… всему. А я сама уже закончила работу. Ну и поскольку кое-кто мне написал, что у вас планы… — Почему бы не совместить, да? — улыбнулся Нейт. Почему-то сейчас, после получения новостей, на катке, который он частично уже мог называть своим, ему стало легко и спокойно. Словно пришла, наконец, непоколебимая уверенность: всё у них получится. — Именно, — звонко рассмеялась Алина. — Ладно, показывайте мне, что вы тут нашли… — Да, Нейтан, — всё ещё негромко подхватил Юзуру, — показывай нам, что ты тут нашёл. Ни одна сила в мире не могла сопротивляться его желанию подхватить обоих под руки и потащить к двери, ведущей на лёд. Не стал Нейтан сопротивляться и сам.