In Darkness, In Light

Разве не должен он был разбиться насмерть, падая с такой высоты? Разве не должен был сойти с ума от боли? Вэй Ин с трудом поднял голову — вокруг танцевала тьма, будто приглядывалась к нему и надсмехалась над ним одновременно. В груди тягуче и тоскливо зияла пустота — смириться с утратой Золотого ядра оказалось не так просто, как думалось сначала. Поднявшись на локтях, Вэй Ин попытался вдохнуть, кровь тут же собралась во рту, выплеснулась струйкой, очертившей подбородок, за рёбрами разлилась мучительная боль. «Всё-таки разбился? — усмехнулся он сам себе. — Отчего же не умер?» «Зачем тебе умирать? — возразила темнота. — Я могу дать тебе сил. Ты сможешь отомстить за себя, за нас, за всех нас. Ты сможешь получить всё, что хочешь!» Во мраке проступили лица. Тысячи лиц, тысячи голосов, они смеялись, они кричали, они смотрели — с укором, с ненавистью, с жалостью, с мольбой. «Всё?» — Вэй Ин закрыл глаза. Запоздалая боль нахлынула на него, и он потерялся в ней полностью, почувствовал себя лишь лёгким лепестком, который кружит водоворот. Наверняка он уже не жилец. Если бы у него оставалось Золотое ядро, была бы и надежда выжить, а теперь… «Покорись, и я помогу тебе выжить. Мы поможем тебе выжить, — запела тьма на разные голоса. — Дадим сил. Ты сможешь всё». Вэй Ин представил вместо них голос Лань Чжаня. Представил, как тот разрывает тьму, как звучит гуцинь. Но образы сразу померкли, а тьма стала гуще, насыщенный мрак лился со всех сторон. Да и стал бы Лань Чжань спускаться за ним на дно темноты? Тот самый Лань Чжань, что называл скукой всё, о чём бы Вэй Ин ни говорил?.. «Так вот чего ты хочешь, — зашептались призрачные голоса. — Не мести? Отдал всё другим? Одному — Золотое ядро, второму — сердце? Попроси — и получишь силу, которая поможет получить то, о чём мечтаешь?» «Мечтаю?» — усмехнулся окровавленными губами Вэй Ин. Он видел Лань Чжаня — отвернувшийся, тот стоял на тропе. — О чём же я, по-твоему, мечтаю? — из последних сил вслух сказал он. Тьма засмеялась на разные голоса. Тьма обступила его, вложила в его ладонь клинок. «Попроси — и получишь». Вэй Ин судорожно вздохнул. Он не верил тьме, но разве не всё равно теперь — умереть обманутым, в иллюзии, что темнота поможет, или остаться совсем без ничего?.. — Так дай мне то, что ты обещаешь! — закричал он, последние силы вложив в этот крик. И тьма подступила ближе, влилась в него, обняла, точно была ему матерью. Внутри, на месте пустоты, вдруг появилась боль, а затем — нечто другое, тяжёлое, чёрное. Вэй Ин закричал и забылся, сознание раскололось на тысячи кусков. *** Он очнулся, всё так же сжимая меч, но не почувствовал боли ни в костях, ни в груди. Он вытер тыльной стороной ладони губы, но на коже не осталось крови. «Бери, что хочешь», — прошептала тьма изнутри. Вэй Ин засмеялся. Он смеялся так долго, так громко, запрокидывая голову. Над ним клубился мрак, но теперь он сам был его частью. — Что хочу?! — смеялся Вэй Ин. — Что хочу! У него появилось так много желаний. Но одно оказалось сильнее всех. *** Выследить Цзян Чэна и Лань Чжаня не составляло труда. Стоило уничтожить с десяток Вэней, и они примчались на место, осматривали тела, гадая, как так вышло, отчего все эти воины погибли. Наблюдая из теней, что теперь стали частью его самого, Вэй Ин усмехался каждому предположению. — На всех амулетах — четыре дополнительные черты, — показывал Лань Чжань. — Выполнены одной рукой. Это полностью меняет их смысл. — Хочешь сказать, теперь они притягивают тьму, а не… — Цзян Чэн мотнул головой. — Но кто мог это сделать? — Очень жестокий человек, — задумчиво ответил Лань Чжань. Внутренне Вэй Ин рассмеялся. «Жестокий человек»? Так вот каким он видит его? Что ж… Он скрылся в наступающей ночи. *** Наверняка Цзян Чэн и Лань Чжань спешили, но Вэй Ина вела тьма, ничто не могло ему помешать. Он нагнал Вэнь Чжулю и Вэнь Чао в лесной чаще и полюбовался на то, как послушные ему лютые мертвецы и ожесточённые духи разрывают их в клочья. Не из мести — месть теперь не казалась столь необходимой. Нет, он ждал, что, наткнувшись на зверство, Лань Чжань и Цзян Чэн разделятся. Так и случилось. Заклинатель в белом остался на лесной тропе один. И Вэй Ин следил за ним из ветвей. — Кто здесь? — почувствовал Ванцзи. Но ответил ему только ветер. Вэй Ин улыбнулся. Появись он сейчас, что сказал бы ему всегда строгий, всегда прекрасный второй Нефрит? Осудил бы? Напомнил бы, что следует придерживаться пути меча?.. «Спроси — и узнаешь», — предложила тьма. — Выходи! — потребовал Лань Чжань. Вэй Ин опустился на тропу перед ним. — Вэй Ин? — удивился тот. — Так это… Это был ты. — Я, — не стал отрицать Вэй Ин. — Отомстил за Цзян Чэна. За Пристань Лотоса. Лань Чжань сделал шаг к нему навстречу, присмотрелся, затем лёгким движением вытащил Суйбянь и подал его на вытянутых руках. — Твой меч. — Мне не нужна эта безделка, — повёл плечами Вэй Ин. Лань Чжань непонимающе посмотрел на него. — У меня есть игрушки получше, — усмехнувшись, Вэй Ин поднёс флейту к губам. Несколько нот, и перед ними на тропе показался лютый мертвец. Лань Чжань тут же схватился за Бичэнь, но Вэй Ин не мог позволить ему навредить призванному, потому тут же отправил его в темноту. — Они мне послушны, зачем ты хочешь обидеть моих союзников? — протянул он. — Это не похоже на тебя, Лань Чжань. — Тьма разрушает и тело, и душу, — холодно ответил Лань Чжань. — Вернись со мной в Гусу… — В Гусу? — засмеялся Вэй Ин. — Зачем мне возвращаться туда с тобой? Отчего тебе не нравится моя сила? Или, быть может, хочешь её у меня отобрать? — он вытащил печать и подбросил в воздух. Медленно вращаясь, та зависла у него над плечом. — Видишь это? Никакой Вэнь Жохань теперь мне не соперник. — Вэй Ин! — Лань Чжань смотрел на него со странным выражением. — Лань Чжань, — он отвернулся, вспоминая все мгновения, что раньше ранили сердце, — что постороннему человеку до моей души? Мне хорошо известно, чем платят за могущество, — он запрокинул голову и рассмеялся. — А ещё — почему за него готовы платить! И он снова вскинул флейту. Мелодия сорвалась быстро и зло, над печатью заклубился мрак, дымно-чёрный поток хлынул прямо к Лань Чжаню. Он поднял Бичэнь, чтобы встретить его, но слишком поздно. Чернота ударила в грудь, проникла сквозь ткань ханьфу, пролилась прямо в сердце. Закончив играть, Вэй Ин с усмешкой посмотрел на него. — Теперь ты будешь мне послушен, Лань Чжань. *** Лань Чжань проследовал за ним до покинутого надзирательного пункта, не говоря ни слова. Он был послушен и подчинялся каждому слову, и Вэй Ина затопляло торжеством и — отчего-то, он не понимал отчего — горечью. — Сделай нам чай, — приказал он, расположившись в одной из комнат. — И найди жаровню, мне холодно. Лань Чжань исчез в сумерках, а Вэй Ин опустил голову: «Разве такой была мечта?» Он не мог вспомнить. Вскоре и чай, и жаровня были готовы. Лань Чжань нашёл для него вино, орехи и фрукты, а теперь сидел на полу напротив, глядя в лицо. Вэй Ин сделал несколько глотков, не чувствуя вкуса. «Теперь он мой, полностью мой, отчего же я медлю? — спросил он себя. — Разве не хотел я узнать его губы на вкус?» «Не только это, — напомнила тьма, затопив его образами, столь смелыми, что даже страницы любовных романов Не Хуайсана не смогли бы подобное вынести. — Посмотри, что ты можешь». Вэй Ин с улыбкой наклонился вперёд, протянул руку, кончиками пальцев очертил скулу Лань Чжаня. — Говорил я тебе когда-нибудь, что ты красив? — спросил он. — Нет, о красоте рассуждал Не Хуайсан, а ты, осыпаемый лепестками, даже не думал, что у кого-то сердце бьётся быстрее от одного взгляда на тебя, — помрачнев, Вэй Ин рванулся к Лань Чжаню и опустил ладони ему на плечи. Лань Чжань хранил молчание, лишь на краткий миг он закрыл глаза, чтобы тут же встретить взгляд Вэй Ина. — Ты отравил меня — красотой, благородством, неприступностью. Я думал о тебе, отчаянно хотел быть тебе близок, а что получал взамен? — запрокинув голову, Вэй Ин сдержал слёзы, непрошенные и злые. — Скука, бессмыслица, бестолочь?.. Он чувствовал, как Лань Чжань вздрогнул. — Молчи, — прошипел он. — Молчи, теперь мне не нужны никакие слова. Он поцеловал — зло, прикусив чужие губы, втолкнув язык против воли. Повалил на пол, прижав всем телом. Лань Чжань не мог ему противиться, но в глазах его сияло непонимание, и Вэй Ина затапливало жаждой обладания. Он мог приказать раздеться, но срывать белую ткань было интересней. Он мог приказать касаться, но самому целовать, кусать и сжимать в руках оказалось приятней. Вскоре белую кожу Лань Чжаня раскрасили следы зубов, царапины, синяки от слишком сильно сжимавших пальцев. Вэй Ин сидел у него на бёдрах и рассматривал холодное лицо. Желания смешивались. Он смотрел и не мог насмотреться, не мог прочесть эмоций по глазам, и внутри всё клокотало от ярости, от страсти, от жажды, имени которой он прежде не знал. Обнажённый Лань Чжань был ещё прекраснее, чем в тех образах, что рисовала темнота. Вэй Ин вжимался в него, чувствуя поток ци, ощущая сбившийся пульс. «Не так уж я безразличен ему!» — ликовал он. — Будь со мной ласков, — приказал он, поднялся и отошёл к постели. — Будь со мной ласков, ведь только так я могу получить твою ласку, — он засмеялся, но сразу затих — сильные ладони скользнули по его плечам и спине. Лань Чжань раздевал его медленно и оставлял поцелуи на обнажившейся коже. Он опустился на колени, и Вэй Ину пришлось закусить губу, когда он понял, что произойдёт дальше. Но разве мог он это остановить? И разве желал останавливать? Губы Лань Чжаня были нежны, язык — горячим. Он захватил член Вэй Ина губами, позволил зарываться пальцами в волосы и даже вбиваться в горло. Налобная лента скользнула на пол, никем не замеченная. Вэй Ин не сдерживал стонов, но это было далеко не всё, что он хотел получить. Не дав Лань Чжаню довести себя до пика, он отпрянул назад, грубо поднял его с колен и толкнул на затаившуюся в углу неприглядную постель. Тьма помогала ему и вела его, она научила подхватить под колени, направить, ворваться, сминая сопротивление непривыкшего к подобному тела. Лань Чжань впервые за всё это время вскрикнул, и его голос опьянял подобно вину. Вэй Ин не смог удержаться, потерялся в восторженной страсти, вбился быстрыми толчками, входя на всю длину, чтобы тут же податься назад и снова… Он прижимал Лань Чжаня к смятым покрывалам, торжествуя, хотя если бы Лань Чжань не был околдован, он легко бы оказал сопротивление, вырвался бы, разгневанный и оскорблённый. — Да, только так я могу получить тебя, только так, — почти закричал Вэй Ин, ощущая, как колкая радость заполняет до краёв. — Только когда призываю тьму на помощь! Ощущения его были настолько ярки, настолько всеобъемлющи, что он вжался до предела, изливаясь в теперь уже податливое тело. Он растворился в собственном наслаждении, а когда пришёл в себя, понял, что утратил контроль. Лань Чжань легко высвободился и поднялся. Чуть шатнувшись, он склонился и поднял налобную ленту с пола, сжав её в кулаке так, точно выместил на ней всю злость. Вэй Ин видел поблёскивающий след спермы на внутренней части бедра, и отчего-то это показалось ему ужасным. Он сжался на покрывалах, нагой и опустошённый, пока Лань Чжань неспешно одевался, подбирал небрежно брошенный Бичэнь. «Что я наделал? Я… Я ведь любил его, как я мог?» — мысли раздирали его на части. — Лань Чжань, — позвал он, зашарив по покрывалу в бесполезном поиске флейты. — Лань Чжань… «Как мне теперь остановить его?!» — Ты ошибаешься, — сказал Лань Чжань, на вдох остановившись у двери, и вышел, оставив Вэй Ина во тьме.