Братья?

Ещё пару дней Феликс кое-как продержался, питаясь едой, которую заказывал на дом. Но какого чёрта в Корее она настолько дорогущая? Этот факт определённо не радовал. Накопленных ещё в Австралии денег было не так много, поэтому тратить всё на еду было нереально, а просить у отца точно не входило в его планы. И сейчас нужно было выбирать: либо голодать, либо есть то, что готовит Лин. Выбор сложный, ведь оба варианта ужасны сами по себе. Феликс отвлекал себя от проблем, рубясь в онлайн игры на пару с Чаном, который являлся единственной отдушиной в его жизни и был на связи двадцать четыре на семь. С ним Феликс не чувствовал себя одиноким и преданным, мог поделиться любым своим переживанием. Конечно, бывали и такие моменты, когда Чан признавал его неправым, например, когда отругал за то, что он пререкался с отцом. Но самое главное – Крис никогда не врал. Феликс ценил в людях честность, но никак не мог заставить себя полюбить голодовку, поэтому, перешагнув через свои принципы, всё же потихоньку выполз из своей норки. Сначала он просто решил прозондировать обстановку, а немногим позже впервые скушал то, что приготовила Лин. Это был мясной пирог, от которого он отломил сперва один кусок, потом второй, третий... Стряпня Лин оказалась необычайно вкусной и с этим фактом невозможно было поспорить. И если бы Ли встретился с Лин при других обстоятельствах, она бы ему определённо понравилась. И тогда признать правду было бы легче в разы. Хотя, наверное, длительное чувство голода и стресс сыграли свою роль, отчего он съедал всё до крошки. И дело вовсе не во вкусе еды... Я просто устал и давно не ел домашней еды. Вот и всё. Феликс противоречил себе, устроив настоящую борьбу собственных мыслей за очередным истреблением линовой еды. На этот раз он жадно уплетал сырные гренки, запивая молоком. Благо, отец и Лин возились в саду и Феликс мог съесть всё, что пожелает без лишних глаз, наслаждаясь самим процессом. Но недолго длилась его трапеза... На кухне внезапно появилась Лин. В домашней одежде и в садоводческих перчатках, вся перепачканная в грязи она выглядела совсем иначе. В голове Ли даже пронеслась мысль, что ей пошла бы работа садовода больше, чем работа риэлтора. Тогда, возможно, отец не познакомился бы с ней, и всё было бы как раньше... – Я рада, что ты теперь питаешься на кухне, – осторожно начала Лин, зашедшая явно не за тем, чтобы это сказать. – Ты не видел здесь горшочки? На всё это Феликс лишь пожал плечами и начал прибираться за собой, так и не доев начатое. – Не нужно уходить из-за меня. Если тебе неприятно моё присутствие, лучше уйти мне, – по голосу можно было понять, что Лин расстроилась. Наконец, найдя то, что искала, она как можно скорее ретировалась к выходу. – Тебе не нужно нас избегать, Ëнбок-а. Внутри Феликса всё буквально всполошилось, когда он услышал собственное имя из уст совершенно чужого человека. Нет, этого нельзя было допустить, ведь только мама называла его так. Лин наверняка не знала об этом, но в глазах Феликса это её не оправдывало. Руки сжались в кулаки то ли от обиды, то ли от злости. А возможно все чувства перемешались, овладевая им целиком и полностью, отчего юноша грубо выдал: – Этим именем называла меня только моя мама. Больше не смей. Резко соскочив с барного стула, Феликс ракетой вылетел из кухни, оставив Лин в полном замешательстве. Она даже не успела и слова произнести, не то что извиниться. Если бы Лин знала, как сильно это ранит Феликса, она бы никогда в жизни не стала так говорить и вообще делать то, что его заденет или обидит. Ведь она прекрасно понимала, как много значат для Феликса воспоминания о матери. Сейчас уже было поздно что-то кричать вслед в попытке всё исправить, и от собственной беспомощности Лин опустилась на колени. По щекам покатились тёплые дорожки слёз. Душу разъедало чувство вины. * * * Феликс толком не успел забежать в свою комнату и запереть дверь, как его догнал отец, всем своим видом выказывая злость и недовольство: – Почему ты продолжаешь вести себя, как последний эгоист? Не хотелось говорить с ним вовсе, но ситуация того требовала. – Это я так себя веду? – не выдержал Феликс, обернувшись. – Почему продолжаешь обижать Лин? Что она тебе сделала? – отец был непреклонен. Раньше в такой ярости Ли видел его лишь пару раз. Кажется, Лин и правда была для него всем на свете. Заботишься о её чувствах? А о моих не хочешь спросить? Феликс почувствовал себя настолько ненужным, что захотелось разреветься, но он держался – нельзя было показывать свои слабые места. – Если знаешь, как я ненавижу её, зачем спрашиваешь?! – на эмоциях Феликс повысил голос. – Конечно, нажаловалась на меня, я ведь такой плохой и... – Хватит! – резко прервал его отец. Феликс поневоле проследил, как вздулась венка на его лбу. – Лин никогда не жаловалась на тебя, наоборот, оправдывает. Всё время оправдывает твоё хамское поведение! Уверен, Хëнджин никогда бы не поступил подобным образом. Тебе бы поучиться у него немного нравственности. Опять этот Хëнджин. Чëртов идеал Хван Хëнджин, которого мой родной отец ставит мне в пример. Да чтоб его... – Этот гадëныш тебе так сильно дорог? – голос Феликса снизился до шёпота от обиды. – Было бы лучше, если бы он был твоим родным сыном, а не я. – Вот об этом я и говорю, – сделав тяжёлый вздох, отец устало потëр лоб. Его явно достала вся эта ситуация. – Феликс, прекращай этот балаган, пожалуйста. Ты давно не маленький, но продолжаешь вести себя так, будто тебе пять. У меня складывается впечатление, будто ты до сих пор не созрел. Я действительно начинаю переживать о твоём будущем. – Что ты этим хочешь сказать? – Ли нахмурился. – Боюсь, что ты таким и останешься. Маленьким и несамостоятельным, – во взгляде отца ясно читались тревога и забота о родном сыне. – Подумай над моими словами, Феликс. Я волнуюсь. – сказав это напоследок, отец вышел из комнаты. Прошло много времени с тех пор, когда Феликс в последний раз нормально говорил с ним, и сейчас стало грустно от того, что их разговор состоялся вот таким неприятным образом. Феликс скучал. Очень сильно скучал по папе, и временами ему до ломоты в теле не хватало его присутствия рядом. Но признать это было сложнее, чем он мог себе представить. Феликс несколько часов подряд размышлял над отцовскими словами. Они в самом деле задели за живое. Юноша злился, но вовсе не на отца, а на самого себя. Ненавидел собственную беспомощность и после длительных дум пришел к умозаключению, что отец всё высказал правильно. Абсолютно. В голове, подобно метеорам, одна за другой проносились мысли о том, что он действительно ведёт себя глупо, дуясь и запираясь. Так нельзя. И если рассуждать рационально, Лин была здесь совершенно ни при чём. Судьбой было предначертано, чтобы отец с ней сошёлся, поэтому в том, чтобы что-то менять не было никакого смысла. Феликс наконец признал поражение, но только мысленно. Там, глубоко внутри себя. Ведь заявить об этом вслух смелости всё ещё не доставало. Да, он незрелый и импульсивный, и именно от этих качеств хотел бы избавиться больше всего. Ли отчаянно хотелось доказать отцу, что он может самостоятельно принимать решения, хотелось показать свою независимость и самую лучшую сторону, а пока всё это оставалось лишь чем-то далëким. За своими мыслями Феликс не заметил, как наступила ночь, а вместе с ней и чувство голода. В последнее время он испытывал сильный стресс, и по этой причине есть хотелось больше и чаще обычного. Уверенный в том, что отец и Лин давно спят, Феликс отправился на кухню, где, к счастью, не горел свет. Но, чем ближе он подходил, тем отчетливее слуха касался какой-то шорох. Феликс как можно тише подкрался ещё ближе и увидел Лин, которая сидела на полу и вовсю нарезала кочаны капусты. Она выглядела задумчивой и уставшей. "Почему она возится здесь поздно ночью, да и ещё и свет не включила?" – успело пронестись в мыслях Феликса и ему почему-то стало не по себе. Он вовсе не ненавидел Лин, как ранее бросил отцу в порыве злости. Просто не мог понять, почему всё это происходит именно с его семьёй. Подумав, что лучше вернуться к себе, Феликс хотел было незаметно уйти, но неожиданно Лин вскрикнула. Сердце на мгновение остановилось, затем забилось чаще. Послышался тихий плач. Точная причина непонятна, но, возможно, смерть родной матери, которой он ничем не смог помочь, и слова отца о его незрелости послужили своеобразным толчком, заставив Феликса развернуться. В груди больно защемило, когда взгляд зацепился за плачущую женщину, крепко сжимающую порезанную ладонь. При виде крови Феликс быстро среагировал, в ту же секунду оказываясь на кухне. Резко включив свет, он приземлился рядом с Лин, а та, в свою очередь, застыла на месте. От сильного удивления она даже перестала плакать, позабыв о боли. Конечно, для неё стало огромным потрясением то, что именно Феликс оказался рядом в такой момент. Под завороженный взгляд Лин юноша осторожно взял её кровоточащую ладонь в свою и осмотрел. – Порез довольно глубокий, – протянул он, хмурясь. – Нужно промыть его. – Феликс, – всхлипнула Лин, пытаясь забрать руку, всё ещё не до конца осознавая суть происходящего. – Я сама всё сделаю, не нужно меня жалеть. Ты меня ненавидишь, поэтому не заставляй себя. – Я не ненавижу тебя и не заставляю себя! – Феликс выпалил раньше, чем успел обдумать собственные слова. Удивлению Лин не было предела. Прикрыв глаза, юноша тяжело вздохнул, затем спокойно добавил: – И это не жалость, а теперь позволь промыть рану. Лин послушалась. Естественно, Феликс не знал, что и где лежит в этом доме, поэтому понятия не имел о местонахождении аптечки. Бинт искать было долгим действием, а кровь продолжала сочиться, поэтому, быстро сообразив, он разорвал край своей белой футболки с изображением Грута. Лин не успела слова сказать, как юноша уже усадил её на диван, садясь напротив, и начал аккуратно перевязывать руку. Ли даже представить не мог, что будет кому-то делать перевязку собственной футболкой, а тем более – будет делать её Лин. Судьба вещь непредсказуемая и с этим не поспоришь. Боясь сделать больнее, Феликс с осторожностью продолжал наматывать кусок ткани на чужую ухоженную ладонь. Он так увлёкся, что не сразу заметил внимательного взгляда Лин. Теперь, когда осознание происходящего полностью вернулось к нему, Феликсу стало неловко. В первую очередь, за всё, что наговорил днём, и вообще за своё поведение в целом. Наблюдательный и изучающий взгляд проникал куда-то глубоко внутрь, в нём отчётливо проскальзывало что-то материнское, отчего лëд в сердце чуть сдвинулся с места. – Феликс, – тихо позвала Лин и юноша наконец посмотрел ей в глаза. – Я хочу извиниться за то, что ранила твои чувства. Я правда сожалею о сегодняшнем. – Ты ведь не знала, это мне не стоило грубить. – немного по-детски отозвался Ли. – И всё же прости. И спасибо. На это Феликс лишь кивнул, сжав губы в тонкую полоску. Сердце у него доброе, и Лин это чувствовала. Закончив с перевязкой, Ли постарался сделать узелок с бантиком, который всегда так плохо у него получался. – Оказывается, вблизи они ещё очаровательнее, – сказала Лин и мягко улыбнулась. Феликс вопросительно взглянул на неё. – Твои веснушки. – тихо добавила она. Ли не смог сдержать лёгкой улыбки, ведь веснушки достались ему от любимой мамы и были дорогим воспоминанием о ней. Чуть позже, уже ложась спать, Феликс почувствовал облегчение, будто камень с души упал. Возможно, действительно будет лучше, если он наладит отношения с Лин.