Волей небес

      Маринетт проводила с Котом не всё своё время. Иногда она не могла найти его, сколь бы громко ни звала. Порой ей попросту хотелось побыть в одиночестве. Тогда она занималась, чем только могла придумать: бродила по замку, рисовала в альбоме, продолжала вышивку, которую взяла с собой из дома.       Но этого было мало. Она страдала от безделья, и руки у неё так и чесались. Взгляд часто оказывался прикован к пейзажу за окном, и она пыталась разглядеть, что же скрывается за туманной завесой. А ещё она вспоминала тот мир и людей, что покинула.       — Кот, — сказала Маринетт, когда они встретились снова. — Может, займёмся сегодня чем-нибудь новым?       — Например? — нахмурился он.       — Не знаю. Что ты обычно делаешь, когда тебе скучно?       — О, эм, да ничего особенного, — ответил он, слегка розовея.       Она улыбнулась и подалась вперёд.       — Ты ведь в курсе, что покраснел, да?       — Неправда.       — Правда-правда.       Он прижал ладонь к щеке, словно от этого полыхающий румянец должен был тут же исчезнуть.       — И что же такое ты от меня скрываешь, хм-м? — ткнула его пальцем в грудь она. — Выкладывай.       — Я… — Он посмотрел на её палец, затем ей в лицо, а после отвёл взгляд в сторону. — Иногда я…       Конец предложения он пробормотал слишком тихо.       — Что-что? Я не расслышала.       Он что-то сконфуженно пробубнил и поморщился.       — Иногда я скатываюсь по перилам на главной лестнице.       Молчание.       Маринетт закусила губу. Её плечи затряслись, а щёки раздулись, но она больше не могла сдерживаться. Она звонко рассмеялась.       — Так и знал, что ты будешь надо мной смеяться, — проворчал он.       — Прости, я просто… — смех, — я так и вижу: ты, великий и могучий бог разрушения, скатываешься по перилам и…       Он застонал.       — Я жалею, что рассказал тебе.       — Нет, погоди! — Она схватила его за предплечье, удерживая от побега. — Я больше не стану смеяться.       — Ты смеёшься прямо сейчас.       Опершись на его руку, она поднялась на мысочки, чтобы сравняться с ним по росту.       — Я это исключительно по-дружески, клянусь.       Он надулся, выпячивая нижнюю губу.       — Я ведь тоже каталась по перилам… — Её губы подёрнулись, грозя испортить серьёзное выражение лица. — Когда была маленькой.       — Ты теперь постоянно будешь дразнить меня этим, да?       — Я не настолько жестока. — Она взяла его за руку. — К тому же я хочу увидеть это своими глазами.       — Чт…       Она потянула его к двери, улыбаясь через плечо.       — Пойдём, Кот! Нас ждут перила!

***

      Маринетт никогда бы не подумала, что будет заниматься чем-то подобным с богом, а уж тем более с мужем. Лестница была огромной, и два её пролёта изгибались, словно руки, что должны были вот-вот соприкоснуться. Его щёки всё ещё розовели, и он намеренно держался позади, хоть и не высвободил руку. Его ладонь была тёплой и мягкой на ощупь.       — Ты первый, — заявила она, поворачиваясь к нему лицом.       — Ты просто опять хочешь надо мной посмеяться, так ведь? — спросил он, хмурясь.       — Какое недоверие. — Она подняла их соединённые руки, оставаясь верной своей активной натуре. — Я лишь хочу… о.       Вместо чёрных когтей на его пальцах красовались обычные человеческие ногти. Она не замечала этого, пока не коснулась тупого кончика его мизинца.       — Что такое? — спросила она, распрямляя его руку и проводя большим пальцем по ногтю.       — Магия.       — Ну, это я поняла, но с чего вдруг перемены?       Он пожал плечами и потёр шею.       — Вы, люди, такие хрупкие. Я знаю, что ты схватила меня за руку, даже не думая об этом, но мне не хотелось поцарапать тебя ненароком, так что я изменил их форму.       Её сердце затрепетало, пропуская удар.       — О. Эм, спасибо.       — Не стоит благодарности.       Она посмотрела на его руку, снова проводя по ногтю пальцем, ощущая его гладкость, и слегка покраснела.       — А ты, эм, можешь ещё как-то менять свою внешность?       — Да.       — Что, например? — из-под опущенных ресниц взглянула на него Маринетт.       У него на лбу появились морщины – и заострённые чёрные уши исчезли, просто-напросто испарились. Подстёгиваемая любопытством, она поднялась на мысочки и потянулась к его макушке, но вдруг замерла и посмотрела ему в глаза, одновременно и извиняясь, и спрашивая.       — Позволишь?       Улыбнувшись уголком губ, он кивнул.       Она коснулась его волос, которые оказались мягче и гуще, чем она ожидала. Никаких невидимых кошачьих ушей. Они и правда исчезли.       Их взгляды снова встретились, но он лишь молча и внимательно наблюдал за ней, словно ему тоже было любопытно, что она сделает дальше. Почувствовав прилив смелости, она отодвинула мягкую завесу его волос, чтобы посмотреть на человеческие уши, которые он создал. Кончиком пальца она провела по контуру правой ушной раковины, которая на ощупь казалась столь же настоящей, как её собственная.       — Ничего себе, — выдохнула она.       Его щёки вновь покрыл лёгкий румянец. И только тогда до неё дошло, как близко они друг к другу стояли и насколько личным было её прикосновение, несмотря на всю невинность намерений.       Вспыхнув с новой силой, она поторопилась отступить подальше.       — Эм, получается, ты вполне можешь сойти за человека, если захочешь.       — Да. Все боги на это способны, но быть собой гораздо удобнее.       Кошачьи уши вернулись на своё законное место, и выглядели они всё так же притягательно мягкими. Однако Маринетт не осмелилась попросить потрогать их после всего, что было.       Откашлявшись, она повернулась к лестнице.       — Ну что, пора покататься на перилах?       — Я надеялся, что ты про это забыла.       — Держи карман шире. К тому же это ты так развлекаешься. Для тебя в этом уже не должно быть ничего такого.       — Да, но… — Он снова потёр шею, окидывая её застенчивым взглядом. — Я всегда был один.       — Ну, всё бывает в первый раз. — Широко улыбнувшись, она подтолкнула его к лестнице. — Не волнуйся, я скачусь за тобой следом.       — Ладно-ладно. — Он поднял руки, сдаваясь. — Если ты настаиваешь.       Скатываясь по перилам, он выглядел так нелепо, как она и надеялась: тёмная мантия развевалась позади, а кошачьи уши комично хлопали на ветру. Она прыснула, и ей пришлось зажать рот рукой, чтобы приглушить звук.       — Так и знал, что ты будешь смеяться! — крикнул он. — Врушка!       Но, стоя у подножья лестницы, он улыбнулся ей ласково и весело, словно лишь им двоим был известен какой-то секрет. От этой улыбки у неё в животе запорхали бабочки – проходяще и мимолётно. Так, что было легко отмахнуться, не придав значения.       — Ладно, теперь моя очередь!       Она уселась на каменные перила, свесив ноги в сторону ступеней, словно собралась скакать на лошади в дамском седле. Иначе платье бы задралось непозволительно высоко. Поймав равновесие, Маринетт целиком и полностью положилась на гравитацию. Её смех звучал звонко и радостно. Как же давно она этого не делала. Она уже и забыла, как это весело.       — Эй, Маринетт, может, тебе стоит притормозить немн…       Её повело в сторону. Ой-ёй.       Исправлять положение было уже поздно. Сердце забилось где-то в горле, а пол стремительно приближался навстречу. Это будет больно.       Ни с того ни с сего она оказалась в объятиях Кота. Маринетт недоумённо моргнула.       — Ты в порядке? — спросил он, обеспокоенно её оглядывая.       Язык никак не желал отлипать от нёба.       — Маринетт?       — Я упала.       — Да уж, — тихонько засмеялся он.       — Ты меня поймал.       — Ну, я же не мог позволить тебе расшибиться. — Он поставил её на пол, придерживая за талию, чтобы убедиться, что она твёрдо стоит на ногах. — Но, может, тебе всё-таки не стоит больше кататься по перилам. По крайней мере, не так. Это можно делать и проще, знаешь ли.       — Знаю, но… — Она одёрнула подол платья. — Оно несколько меня ограничивает.       — А что бы ты хотела носить? — спросил он, наклоняя голову.       — Сказать по правде? Брюки были бы весьма кстати.       — Вас понял, — улыбнулся он.       У него на лбу пролегла неглубокая морщинка – и её платье превратилось в тёмные хлопковые брюки, затянутые на талии ремнём, и простого кроя рубашку. Её челюсть так и отвисла, и она провела руками по одежде и пошевелила ногами, наслаждаясь новообретённой свободой движения.       — Лучше?       — Шутишь? — засмеялась она, кружась. — Это потрясающе! Ты вот так просто можешь менять одежду?       — Ну, на самом деле не могу, — признался он.       — Что? — замерла она, на мгновение прекращая восхищаться результатами его трудов. — То есть как это? Только что ведь изменил.       — Моя сила – разрушение. Эта магия… — с задумчивым видом оглядел холл он. — Нечто иное.       Она закусила губу, её сердце заколотилось.       — Как… как думаешь, смогу ли я научиться её использовать?       — Честно, не знаю. Ты человек, так что не могу сказать, повлияет ли это. — Его глаза, лучась улыбкой, нашли её. — Но не вижу причин, чтобы не попробовать.       Маринетт улыбнулась в ответ. О, она определённо попробует.