Волей небес

      — Кот? — Маринетт бродила по бесконечным комнатам и коридорам, и её шаги отдавались эхом в их пустоте. — Кот!       Тишина.       Она вздохнула. Иногда его было просто невозможно найти. Зачем ему тогда такие длинные, заострённые уши, если он даже не слышит, когда она его зовёт?       — Может, стоит подарить ему бубенчик.       Она прыснула, вообразив эту картину. То ещё было бы зрелище: бог разрушения с премиленьким серебряным бубенчиком на шее, который бы звенел всякий раз, стоило бы тому сделать хоть шаг. Она бы даже могла выгравировать на нём его прозвище. Хотя, скорее всего, он бы не оценил шутку, а может быть, и вовсе оскорбился.       Её затихающий смех утонул в безмолвии, словно его затушили, как свечу. Теперь окутывающая замок тишина, казалось, давила на неё ещё сильнее. Магия дала ей возможность самовыражаться, но даже это не изменило того обстоятельства, что вокруг неё были лишь те же каменные стены, а единственным её компаньоном был бог, который при желании мог быть неуловим, как ветер.       Сдержав очередной вздох, она продолжила свой путь. Ноги принесли её в тот дворик, где она обнаружила его в первый раз, однако сейчас на скамейке никого не было. Странное, мёртвое дерево всё также возвышалось над местностью, как скрюченная гаргулья, искривлённое и тянущееся к небу своими когтистыми ветками. Сказать по правде, выглядело оно весьма уродливо.       — Где ты, Кот? — прошептала она.       Постойте, записки! Когда они не разговаривали, он посылал ей записки, чтобы дать знать, когда пришла пора идти в столовую. Возможно, у неё получится сделать нечто подобное.       Сев на скамейку, она представила всё, что ей было нужно: бумагу, чернильницу и перо. Предметы появились один за другим. Она схватила перо, обмакнула его в чернила и быстро начеркала слова на бумаге.       — Ладно, — произнесла она, оценив результат своих трудов. — Как бы поступил он?       Магия рождалась из мыслей. Может, ей нужно представить его с запиской в руках?       Она выровняла дыхание, как он её и учил, и сосредоточилась на единственной картине: представила, как он держит записку, которую она написала. Магия отозвалась в ней дрожью, вызывая покалывание, словно по её жилам, как паучья сеть, растекалась энергия. Записка вылетела у неё из рук и дрожа запарила в воздухе.       А затем упала на землю.       — Я что-то сделала не так? — нахмурилась она.       Маринетт пыталась снова и снова, но ей удалось лишь заработать головную боль и добиться того, что перед глазами замелькали чёрные пятна. В раздражении она скомкала записку и швырнула её в сторону. Смятая и бесполезная, та теперь лежала в тени мёртвого дерева.       — Дурацкая затея, — пробормотала Маринетт, подняв ноги к груди и утыкая лицо в колени.       Что-то зашуршало, словно мантия волочилась по камням.       Она торопливо вскочила:       — Ко…       Маринетт остановилась на полуслове, сердце заколотилось. Во дворе стояла женщина, и в руках у неё была смятая записка, которую та внимательно разглядывала. Она была худая и высокая, а её кожа имела странный синеватый подтон, напоминая лёд. Волосы у неё тоже были синие, глубокого сапфирового оттенка, забранные в аккуратную причёску, которую венчала изысканная тиара филигранной работы. Даже её платье было синим и плотно облегало тело, словно перчатка, пока не перетекало в шлейф, расшитый изумрудами и золотом.       Она была красива. Без сомнения, богиня.       — Эм, чем я могу вам помочь? — спросила Маринетт.       — Так ты с ним не свяжешься. — Голос богини был холоден, как зимняя ночь, а взгляд – пугающе пронзителен.       — Прошу прощения?       — Твоего мужа здесь нет, смертная. — Она бросила записку на землю. — Тебе потребуется куда больше сил, чтобы отправить ему сообщение за пределы замка.       Маринетт сглотнула, чувствуя себя маленькой и нелепой. Почему Кот не сказал ей, что собирается уйти? Она потратила столько времени на его поиски. От этой мысли у неё неприятно засосало под ложечкой.       Богиня отвернулась.       — Что ж, я удовлетворила своё любопытство. — Она расправила свои чёрно-сине-зелёно-фиолетовые крылья.       — Погодите! — Сердце Маринетт заколотилось, стремясь вырваться из грудной клетки. — В каком смысле любопытство?       «Зачем приходить, чтобы посмотреть на меня?»       Богиня посмотрела на неё своими пронзительно синими глазами, холодными, как мороз, что отнимает жизнь быстро и незаметно.       — Мне лишь было интересно, почему он выбрал тебя.       — Мой муж?       Её смех одновременно был подобен и шёлку, и льду, и Маринетт почувствовала, как дрожь пробежала по её позвоночнику.       — Прощай, смертная.       Богиня взмыла ввысь, не удостоив Маринетт и взглядом, исчезая в туманном небе. Её очертания становились всё меньше и меньше, покуда она вовсе не пропала из вида.       Маринетт сжала руки в кулаки. Кто, скажите на милость, это вообще был?

***

      Кот вернулся гораздо позже. Он пытался тихонько проскользнуть внутрь, но Маринетт поджидала его в вестибюле, сидя на нижней ступеньке широкой лестницы, и заметила его, стоило ему только просунуть в дверь свою ушастую голову.       — Где ты был? — требовательно спросила она.       Не совсем так она планировала его встретить, но время, проведённое в ожидании, не оставило ей ничего, кроме колкостей и ядовитых слов, накопившихся за часы одиночества и теперь стремящихся сорваться с языка.       — Маринетт, — напрягся он. — Почему…       — Ты ушёл. — Она уже вскочила, впиваясь ногтями в ладони. — Ты ушёл и ничего не сказал! Почему ты так со мной поступил? Тебе не показалось это важным? Ты посчитал, что я даже не заслуживаю знать, когда ты есть, а когда тебя нет?       Он опустил взгляд.       — Я искала тебя! Даже пыталась воспользоваться магией, а ты просто, ты просто… — У неё защипало в глазах. Она спешно провела ладонью по лицу, отказываясь плакать перед ним. Лить слёзы из-за такого пустяка было глупо. Жаль только, что её набухающие глаза не желали её слушать.       Он так и продолжал смотреть в пол. То обстоятельство, что он ничего не сказал в свою защиту, делало всё только хуже.       — Я думала, мы друзья, Кот.       — Так и есть.       Она подлетела к нему, заставляя посмотреть ей в глаза, встав прямо перед ним – так, что он уже не мог её игнорировать.       — Друзья так не поступают. Ты хоть представляешь, какой дурой я себя чувствовала, когда объявилась та богиня и…       — Постой, богиня?       — Не знаю. Какая-то женщина с синими волосами. Это она сказала мне, что ты не в замке.       — Маюра, — пробормотал он, хмурясь.       — Что, прости?       — Это не настоящее её имя, но так она себя называет. Тебе она, наверное, известна как богиня эмоций.       Маринетт нахмурилась. Это была богиня эмоций? Та холодная женщина с ледяным взглядом? У них, что ли, тут так принято, что боги представляют собой полную противоположность того, что олицетворяют?       — Что она сделала? — спросил Кот. — Зачем приходила?       — Не думай, что я не заметила, что ты уходишь от разговора.       — Это не так. Я лишь…       Она выгнула бровь и скрестила руки на груди.       — Ладно, — закусил губу он. — Ты права. Я не должен был уходить без предупреждения. Прости меня.       — Почему ты просто мне не сказал? Я ведь не жду, что ты будешь здесь со мной всё время. Я была бы не против, если бы ты только предупредил меня об уходе.       — Знаю, но… — Он напрягся, замыкаясь в себе, как улитка, втягивающаяся в свой панцирь. — Я подумал, что ты можешь спросить, куда я иду, а мне… мне не хотелось тебе врать.       В животе у неё поселилось нечто холодное и тяжёлое.       Он посмотрел на неё с опаской, как ожидающий пинка котёнок:       — И я подумал, что правда лишний раз напомнит тебе о том, что случилось с…       — Моим королевством, — вполголоса закончила за него она.       Он кивнул.       Повисшая тишина была неприятно ощутимой, подобно тёплой мантии, удушающей жарким летом.       — Мне жаль, — прошептал он.       Она ничего не ответила. Да и что она могла сказать? Он был не виноват, что родился с этой силой, однако всё равно выполнял то, что от него требовалось. Он насылал болезни и учинял страдания, повергал королевства в упадок, обрушивая на них чудовищные напасти. Сколько жизней он оборвал? Она не хотела спрашивать, но знала, что на его руках крови наверняка больше, чем на руках любого человека в истории.       Что, скорее всего, он убивал и сегодня.       — Прости, Маринетт, но я обязан спросить. Что сделала Маюра?       — Ничего. — Её голос даже ей самой показался чужим и отстранённым. — Она не сделала ровным счётом ничего. Наверное, ей просто хотелось посмотреть на твою смертную жену.