Волей небес

      — Почему ты постоянно носишь эту мантию? — спросила Маринетт, наклоняясь, чтобы потрогать её рукав, когда они сидели в гостиной. Мантия завораживала её. Казалось, в ткань была вплетена сама тень, переливающаяся и переменчивая, а на ощупь она была нежнее воды.       — Она меня защищает.       — Защищает?       Он слегка улыбнулся.       — Я не бессмертен, забыла?       Она задумчиво хмыкнула, проводя рукой по рукаву, и просунула пальцы под мягкий манжет, мимолётно коснувшись его кожи.       — Что ты делаешь? — спросил Кот, наклоняя голову.       — Проверяю вес.       — Зачем?       — Потому что хочу понять, как это работает. Как может мантия, что на ощупь тоньше шали, считаться хорошей защитой?       — Магия.       — Ну, само собой. — Маринетт подняла взгляд и моргнула, осознав, сколь малое расстояние разделяло их лица. Она вспыхнула и отстранилась, почёсывая щёку. — Я-я хотела сказать, почему именно мантия? Не проще было бы обратить её в настоящие доспехи? Использовать меньше магии?       Он рассмеялся, так что вокруг глаз образовались морщинки:       — Тут дело совсем в другом.       — Ну, откуда мне знать.       — Держи. — Он встал и, расстегнув застёжки, лёгким движением плеч снял её с себя. — Убедись сама.       Её рука не желала подняться, чтобы забрать у него мантию. Мозг зациклился на факте, что теперь ей были видны не только его ладони, и она зависла, тупо на него уставившись. Что было глупо. У всех есть плечи и предплечья. У неё они тоже были. Ясное дело, что они были и у него, спрятанные под мантией, – она и сама не раз дотрагивалась до них, когда хотела привлечь его внимание. Но его чёрная туника без рукавов открывала ей его руки, которые оказались худыми, но подтянутыми – и очень обнажёнными.       — Эм, Маринетт?       Она уставилась на переливающуюся тенями мантию, которую он ей протягивал, мысленно приказывая расползающемуся по лицу румянцу исчезнуть. И чего это она так смутилась? Это ведь всего лишь руки. В этом нет ничего откровенного. Совершенно не из-за чего так волноваться. Ей часто доводилось видеть руки мужчин дома, будь то рыцари после тренировок, рабочие в полях или её собственный отец, когда они ходили плавать. (И, сказать по правде, их руки были куда мускулистее).       Только вот Кот признался, что мантия была его защитой, и он никогда ещё не снимал её при ней. Ни разу.       Она осторожно взглянула на него из-под опущенных ресниц. Возможно, именно поэтому она была так взволнована и словно перевёрнута вверх тормашками, и у неё было такое чувство, что в животе у неё завелись крылатые шуты, которые ходили там колесом. Дело было не в неожиданном лицезрении обнажённого тела. Всё дело было в доверии: сам факт того, что он, бог, был готов предстать перед ней беззащитным и даже отдать ей свои доспехи, значил гораздо больше, нежели любые симпатичные безделушки и знаки внимания, которые она получала от своих прежних поклонников.       Она взяла мантию у него из рук, и их пальцы соприкоснулись.       — Эм, спасибо. — Материя растеклась по её коленям, чёрная, как жидкая тень и жидкий шёлк. — Из чего она сделана?       — Почему бы тебе её не примерить?       Просунув руки в рукава, она встала, ожидая, что ткань будет спадать на пол, но та подстроилась под её рост за считанные секунды. Челюсть Маринетт так и отвисла. По её телу, словно шёпот, прошёлся прилив энергии, отчего даже волоски на руках зашевелились. Каким-то образом, точно не понимая почему, она знала наверняка, что если её прямо сейчас пырнуть ножом, то в худшем случае останется лишь синяк. Жар пламени притупится. Даже падение с огромной высоты не навредит ей.       — Видела бы ты сейчас своё лицо, — произнёс он с улыбкой.       — Так вот, значит, что тебя защищает? — спросила она, глядя ему в глаза.       — Отчасти. Моё тело всё равно может выдерживать больше твоего. — Он аккуратно выправил её волосы, что застряли под мантией, и чёрные пряди свободно заструились по спине. — Эти доспехи – лишь дополнительная мера предосторожности.       — Что ж, признаюсь, что в ней очень удобно. — Она покрутилась во все стороны, чтобы прочувствовать, насколько легко и свободно ей было двигаться. — Но я всё ещё не понимаю, почему тебе нужно ходить в этой мантии постоянно.       — По-другому никогда и не бывало, — пожал плечами он.       — Тебе не надоедает постоянно ходить в чёрном?       — Признаться честно, я никогда об этом не задумывался.       Протянув задумчивое «хм-м», она оглядела его с головы до ног, постукивая пальцем по подбородку.       — Что такое? — спросил он, с подозрением поглядывая на неё.       — Тебе бы пошёл синий.       — О. — На его щеках проступил румянец. — Я, эм, что?       Широко улыбнувшись, она подошла ближе и взяла его руки в свои:       — Кот, позволишь мне сшить для тебя одежду?       — Эм…       — Пожалуйста?       Он покраснел ещё гуще, однако на его лице было, скорее, написано смятение, словно он никак не мог взять в толк, почему для неё так важен был его наряд.       — Наверное?       — Отлично! Постой-ка минутку. Мне нужно подумать.       Она принялась неспешно обходить его, отмечая подтянутое телосложение и простые тёмные брюки, ботинки и тунику без рукавов, которые были на нём сейчас. Ничего из ряда вон. Ничего, что могло бы привлечь внимание, за исключением ярко-зелёных глаз и длинных, светлых волос, ниспадающих до пояса. Он бы весьма странно смотрелся на фоне придворной знати, носившей расшитые камзолы и украшенные драгоценными камнями кружева, что блестели на них, словно звёзды.       — Ты ведь не станешь делать что-то слишком уж вычурное, правда? — Он наморщил нос, пытаясь оглянуться и посмотреть на неё через плечо.       — Ты мне не доверяешь?       — Просто спрашиваю.       Она подступила ближе, едва сдерживая улыбку:       — Всегда такой подозрительный.       — Разве ты можешь меня винить, учитывая, что ты жить не можешь без того, чтобы смеяться надо мной, и находишь для этого всё новые и новые причины?       — Понятия не имею, о чём это ты. К тому же это ты всегда смеёшься надо мной из-за того, что я ничего не знаю про все эти магические штучки.       Он повернулся к ней, наклоняясь, чтобы свести на нет их разницу в росте:       — Ну, мне же нужно как-то с тобой поквитаться, так ведь?       Уголки её губ приподнялись. И вдруг у него из-за ворота выпала цепочка, привлекая к себе внимание Маринетт. Она озадаченно моргнула, уставившись на висевшее на ней серебряное кольцо.       — О, — выдохнула она. — Никогда раньше его не замечала.       — Это кольцо моей матери, — объяснил он, сжимая его в кулак.       Всякий намёк на веселье и дружеское подтрунивание испарился из его голоса. По его лицу словно прошла туча, погасившая свет в глазах и укравшая тепло. Точно. Его мать умерла.       Маринетт взяла его за руку в знак молчаливой поддержки, не зная, что ещё сказать или сделать. Было очевидно, что он всё ещё горевал. Взгляда он не поднял, однако переплёл свои пальцы с её. От этого жеста веяло теплом. Принятием.       — А знаешь, она ведь была смертной, — тихо сказал он. — Как ты.       — В самом деле?       Он кивнул и раскрыл ладонь, сжимающую кольцо, так что оно теперь просто лежало на ней. Чистое серебро, никаких украшений.       — Отец выбрал её своим чемпионом.       — Чемпионом?       — Воительницей, героиней. Способность моего отца заключается в том, что он может наделять людей силой, скоростью и магией богов, покуда они с ним связаны. Он разглядел в ней потенциал и выбрал её. Так они и влюбились друг в друга…       Маринетт попыталась представить эту картину: бога, что заключил их брак, влюблённым, смеющимся, улыбающимся и нежным со смертной. Но образ не складывался. Он был слишком холоден, словно высечен из камня и льда.       Кот спрятал кольцо за ворот туники.       — Думаю, ты бы ей понравилась.       — Правда?       — Да. — Он сжал её ладонь, улыбаясь с той редкой нежностью, от которой ей становилось тепло до самых пальцев ног, когда это происходило неожиданно, заставая её врасплох. — Я правда так считаю.