Теперь ей всегда снилось одно и то же. Тёмный проход, пульсация, манящий луч света. Она не решалась войти внутрь. И сегодня вдруг задумалась о том, что могло бы произойти, если бы у неё всё-таки хватило на это духа. Может, сны бы прекратились. Может, она бы наконец нашла ответы на свои вопросы.
Её сердце трепетало, словно птица, бьющаяся о железные прутья сковывающей её клетки, отчаянно желающая вырваться на свободу, и всё же она продолжала идти за светом. Это был всего лишь сон. Во сне ей ничего не угрожало.
Она ступила внутрь. Над её головой была проложена сеть тропинок, чересчур узких для всякого человека. Единственным выходом был тот путь, по которому она сюда пришла. Впрочем, сейчас она не помышляла о побеге. В самом центре комнаты, на помосте из переплетённых корней, пульсировал некий кокон, распространяя розовато-красный свет. Вот что было источником приманившего её свечения. Вот что порождало ту самую пульсацию. Даже сейчас она пробирала её до самых костей, проникала всё глубже и глубже, будто бы пыталась достать до души.
— Что тебе от меня нужно? — прошептала Маринетт. — Зачем ты манишь меня?
Свет замерцал ещё сильнее.
Она не решалась подойти ближе. Каждый волосок на её теле встал дыбом. Внутри кокона находилась богиня? Или это было просто скопление магии, стремящееся вырваться наружу, как семя стремится прорасти? А может, всё это было всего лишь плодом её воображения?
Нет. Это было ненормально. Никому просто так каждую ночь не будет сниться, что он заперт в погибшем дереве.
Ей так надоело оставаться в неведении. Ей так надоело, что её используют, как какое-то орудие.
— Почему? — повысила голос она, сжимая руки в кулаки. — Почему ты мне снишься? Чего ты
хочешь?!
Её вопль эхом отразился от стен, но вскоре был заглушён незатихающей пульсацией. Она почувствовала свою незначительность. Беспомощность. С таким же успехом она могла бы царапать камень ногтями.
Маринетт расстроенно вздохнула и уже была готова развернуться и уйти на все четыре стороны, как вдруг из кокона повалил красноватый дым. Она опешила. Дым постепенно уплотнялся, пока не приобрёл очертания женщины, будто бы выложенной из мозаики: просвечивающейся, прозрачной, едва различимой. Её глаза были словно высечены из красного стекла.
— Не может быть, — выдохнула Маринетт. — Вы… Вы…
Богиня озадаченно склонила голову.
— Человек? — Её голос был мягкий, как шёлк, и сладкий, как мёд. — Любопытно.
Маринетт нахмурилась.
— Ты ничего не знаешь, так ведь? — Богиня оглядела Маринетт с головы до ног. — Интересно, зачем тогда ты желаешь освободить меня.
— Не я. Этого хочет другой бог. Бог воинов или… не знаю точно, кем он является. Он превращает людей в могущественных воинов.
— Бог трансмиссии.
Маринетт кивнула.
— Так вот, это он хочет освободить вас, но я не знаю для чего. Он принуждает меня исцелить дерево.
Стеклянные глаза заблестели.
— Расскажи-ка поподробнее.
И Маринетт рассказала ей всё, что знала о Бражнике, Коте и о том, как они оказались в такой ситуации из-за того, что отец Кота знал его настоящее имя. Высказаться было облегчением; облегчением было думать, что у неё есть шанс получить ответы. Разумеется, богиня созидания поможет им? Предания о ней были туманны, но она всегда славилась своим великодушием.
— Вам известно, для чего он мог затеять всё это? — спросила Маринетт, закончив рассказ.
Тонкие губы богини тронула тень улыбки.
— Он глупец.
Маринетт недоумённо моргнула.
— Дитя. — Она подошла ближе, улыбаясь так широко, что казалось, что она должна треснуть и разлететься на осколки от этой улыбки. — Продолжай исцелять дерево. Я разберусь с Бражником, когда окажусь на свободе.
Волоски на шее Маринетт встали дыбом. Она подавила желание сделать шаг назад.
— Я…
— Думаешь, у меня не хватит сил?
— Нет… Я просто… — Маринетт сглотнула. — Как вы вообще оказались заточены в дерево?
— Ах, это долгая история, — отмахнулась та. — Сейчас это не имеет значения.
— Но…
— В нас с тобой живут частички созидания, дитя, — сказала она с улыбкой, вытягивая вперёд прозрачную руку. — Ты можешь мне доверять.
Сердце Маринетт бешено заколотилось. Она не коснулась протянутой ей руки.
— Я хочу знать, как вы оказались в этом дереве.
— Тогда исцели его.
Тело богини начало распадаться на осколки, похожие на красные звёзды, и вновь обращаться в дым.
— Погодите! — подалась вперёд Маринетт. — Не уходите! У меня ещё остались вопросы!
Но дым уже забился в пульсирующий кокон.
* * *
— Я не знаю, что делать, — сказала Маринетт Коту, стоя перед старым, искривлённым деревом.
Она рассказала ему свой сон во всех подробностях. Это было рискованно, учитывая, что он мог доложить обо всём отцу, однако ей не хотелось хранить от него секреты. Уж точно не об этом. К счастью, до прихода Бражника, который снова станет вынуждать её лечить дерево, оставалось ещё много времени.
— Есть кое-кто, кто, вероятно, сможет нам помочь, — произнёс Кот, однако голос его звучал неохотно.
— Кто же?
— Маюра.
Живот Маринетт завязался узлом.
— Ты хочешь обратиться за помощью
к ней?
— Я знаю, что ты не доверяешь ей. Я тоже. Но факт остаётся фактом: она больше не имеет ничего общего с отцом и она уже пыталась тебя предупредить. Возможно, что ей известны его планы — больше, чем мне. И в отличие от меня, она не обязана ему подчиняться. Она может открыто говорить с тобой.
— Но…
Он сжал её плечи.
— Я не прошу тебя уйти.
— Славно, потому что я не планирую бросать тебя.
Выражение его лица смягчилось, и он обхватил её лицо ладонями.
— Слушай, я всего лишь говорю, что Маюра может дать ответы на волнующие тебя вопросы. Этот сон, богиня… — Он покачал головой. — Всё это мне тоже не нравится.
Маринетт закусила губу.
— Полагаю, попробовать стоит.
Время поджимало. И вариантов оставалось не так уж много.
— Хорошо, — решила она, вскидывая подбородок. — Я так и сделаю. Я призову Маюру.
Он провёл пальцем по её щеке.
— В таком случае я оставлю вас наедине.
— Но…
— Будет лучше, если я не услышу, что скажет тебе Маюра. Ты и так уже достаточно рискуешь.
Она скривилась и встретила его взгляд глазами, полными печали и сожалений. Было нечестно, что Бражник обладал над ним такой властью. Несправедливо, что он не мог оставаться рядом с ней. Он был таким хорошим, таким замечательным.
Он этого не заслуживал.
Схватив его за воротник, она притянула Кота к себе для поцелуя — страстного, отчаянного.
— Это не будет продолжаться вечно, — прошептала она. — Я
найду способ освободить тебя.
В ответ он лишь поцеловал её вновь, но в нежных, разгоняющих сердцебиение прикосновениях и непроизнесённых словах она слышала его благодарность. Его надежду.
* * *
Перо было слегка помято, после того как она в приступе гнева сжала его в кулаке, но до сих пор оставалось шелковистым и чёрным с фиолетовыми пятнышками. Маринетт вытянула его перед собой.
— Маюра! Я призываю тебя!
От пера пошло лёгкое свечение, и оно поднялось с её ладони, самостоятельно паря в воздухе. А затем перо исчезло.
Маринетт хмуро смотрела на небо. Ей не пришлось ждать долго. В поле её зрения появилось существо с серебристо-бирюзовыми крыльями. Оно было похоже на павлина, однако было гораздо крупнее и с рогами, как у дракона. И это существо приземлилось прямо перед ней.
— Где Маюра? — возмутилась Маринетт.
Существо опустило голову, всем своим видом говоря: «Забирайся».
Маринетт в панике взглянула на стоящий позади неё замок.
— Нет. Я не хочу покидать это место. Я просто…
Но существу не было никакого дела до её объяснений. Оно схватило её своим клювом и поднялось в воздух. Нравилось ей то или нет, Маринетт покидала замок — покидала
Кота.
