Saint Privat — Poisson rouge
Я снова пообещал себе больше не пить, и в тот раз собирался максимально долго сдерживать это обещание. Обычно я не вел себя… Настолько мерзко, но как только похмелье стало отступать после душа и пары таблеток от головной боли, я стал вспоминать события прошлой ночи. Господи, я вел себя как последняя мразь. Как я ему сказал? Его имя похоже на кличку для собаки?! Я невесело усмехнулся про себя. Это, конечно, было правдой, но я, блять, сам придумал звать его Эдс. Мне казалось, что это звучит так… Хлестко. Коротко. Возбуждающе. Я только потом провел параллель с собачьей кличкой и никак не мог отделаться от мысли, что это правда. В восемнадцать лет похмелье все же не так сильно убивает тебя, как если бы тебе было сорок, поэтому я пришел в себя достаточно быстро. Голова еще немного болела, желудок бунтовал, но в принципе, я был уже похож на человека, и от меня не так несло перегаром. Я все еще не понимал, почему проснулся голым, а мои джинсы были… В чем, блять? В сперме?! Мерзость какая! Мы ведь с Эдди не трахались… Или все же… Да?.. Ладно, стоит прояснить этот вопрос позже. Главное, что я все же не взял его силой, иначе я бы этого себе никогда не простил. Я вышел из ванной, разбрызгивая с волос капли воды и, не утруждая себя одеждой, прошел на кухню. Эдди сидел за столом, его губы обидно поджимались, и я вспомнил, как полез отсасывать ему ночью. Ох. Член снова встал, полотенце не могло это скрыть, но я и не собирался. Я понимал, что облажался, причем по-крупному. Он ждал меня всю ночь, пока я напивался со своими новыми знакомыми, но черт! Но черт! Неужели он не мог оставить свою разборку и ссоры до лучшего времени? До того момента, когда я хотя бы встал бы с постели?! Но я был виноват. От меня не укрылась та романтическая обстановка, которую устроил мне Эдди. Не знал, что он вообще мог быть таким романтичным. — Эдди, — позвал его я, и он даже не повернул на меня головы. Когда он обижался, поджимал губы и щурил глаза, желая прожечь меня взглядом насквозь, он еще больше напоминал ребенка. Но чертовски горячего ребенка. Так, вероятно, думают педофилы, и я мысленно одернул себя. Я подошел к нему и неуверенно остановился за его спиной. — Отвали, — прошипел он, — или я тебя сейчас ударю. — Эдди, пожалуйста, — я нервно сглотнул и обнял его со спины, ожидая града ударов. Эдди для виду несколько минут повыворачивался из моих объятий, но я был сильнее, поэтому продолжал обнимать его, утыкаясь носом ему в шейный позвонок. — Ричи, блин, я тебя ненавижу. Я ждал тебя всю ночь! — Знаю, знаю. Прости меня. Прости, прости, прости. Я собираюсь загладить свою вину, ну, же, проси, что хочешь. — Хочу, чтобы ты пошел на хер. — Хорошо, на твой? — я обошел вокруг Эдди, и не очень грациозно опустился пред ним на колени, — ну, пожалуйста. Прошу тебя. Дай мне шанс искупить свою вину. -Нет, — сказал Эдди, отворачиваясь, но все равно не уходил из кухни. А это был добрый знак. — Я приглашаю тебя на свидание, — я взял его за руку, поцеловал, — согласен? Тебя будет ждать сюрприз. — Нахер мне сдались твои сюрпризы, Ричи, — опять зло выплюнул Эдди, но руку не выдернул. — Тебе понравится, честно. Можешь уже собираться. Только дай мне… Пять минут, чтобы собраться тоже. — Я тебя ненавижу, — прошипел Эдди, — ты меня понял? Неделю будешь просить прощения на коленях. — Я вчера еще собирался, но ты не разрешил, — я коснулся языком внутренней стороны щеки, тем самым показывая, как готов был извиняться хоть всю жизнь. Эдди дернул губами, собираясь что-то сказать, но промолчал, и вместо этого просто показал мне средний палец. — Учти — если опять накосячишь — я вышвырну твои вещи с балкона. Будешь ползать и собирать их там. — А если я буду ползать там в одном полотенце или даже без него? — я поднялся с колен, лишь двумя пальцами только удерживая полотенце на бедрах. Кадык на шее Эдди нервно дергался, — не будешь ревновать, что на меня пялятся люди? — Еще чего, — фыркнул Эдди, — мне на тебя плевать. — Как скажешь. Но ты все равно согласился пойти со мной на свидание, так что… Будь добр, собирайся. И еще раз прости. Прости, прости, прости. Такого больше не повторится, я клянусь тебе. — Посмотрим, — и Эдди снова обиженно сложил руки на груди. — Хорошо, — я потянулся, чтобы поцеловать его, но Эдди выставил вперед руку, — ладно, окей. Понял. Не заслужил. Вместо этого я вышел из кухни, вернулся в комнату и кое-что взял с дивана. А потом снова уединился в ванной комнате. Пусть я и повел вчера себя как мразь, извиняться я умел.***
Дерьмо. Сраное дерьмо! Кто придумал эти ебучие штуки?! Я уже двадцать минут стоял в ванной, почти свернул себе шею, пока вставлял это говно себе в задницу. Господи, какой оксюморон, мой преподаватель в университете бы оценил. Зеркало над раковиной было слишком маленьким, чтобы я мог видеть себя в полный рост. Я извивался и так, и так, чтобы увидеть в отражении хоть что-то пониже спины, но хрен там плавал. Оказалось, засунуть металлическую холодную анальную пробку было сложнее, чем член Эдди. Можно было бы пошутить, что она оказалась по размеру больше, чем половой орган моего парня, но так бы я обидел и его, и себя. Нет, меня устраивал член Эдди по всем показателям. Но то ли он умело им обращался, то ли у меня руки росли именно из задницы, но я чуть было не заорал в голос, пытаясь ее вставить. Она постоянно выскальзывала, не хотела вставляться, и была, сука, очень холодной. А я был не привыкшим к такому. Мы вообще редко менялись с Эдди позициями — попробовали пару раз, так, для остроты ощущений. И к тому же, там все делал Эдди. Я, блять, даже не знаю, как там у меня все устроено, и хотя я готовился тогда, все прошло как-то легче… И как по маслу. Молодец, Ричард, отличные сравнения. Вот только какой от них толк, если я уже двадцать минут копошился в ванной, стараясь запихнуть в себя эту хероту?! Я надеялся только на то, что Эдди оценит мои старания и простит меня. Я старался не думать о том, как я буду сидеть с ЭТИМ в такси, а потом и в ресторане, но я наделся, что игра стоит свеч. Спустя почти полчаса мне удалось ее вставить. Было не очень приятно, но терпимо. Я немного походил по ванной комнате, насколько, конечно, позволяли ее габариты, поприседал, присел на бортик ванной. Ощущения, будто в заднице что-то застряло, но я мужественно сжал зубы, оделся, и вышел из ванной комнаты ровно в тот момент, когда Эдди уже собирался стучать кулаками в дверь. — Я все. — Я уже хотел вызывать спасательную бригаду, — Эдди скрестил руки на груди. Я наклонился и поцеловал его в голову. — Извини. Непредвиденные трудности, — я попытался улыбнуться, но у меня было такое ощущение, что абсолютно все во мне, начиная от глупой улыбки и заканчивая немного странными жестами говорило о том, что у меня в заднице — анальная пробка. И Эдди действительно ждал меня с этим?! Вот прям готовился?! Господи, я точно мразь. Больше никогда не будут заставлять его идти на такие жертвы. — Я сейчас передумаю, — Эдди толкнул меня кулачком в грудь, — можно было еще дольше собираться?! — Прости. Правда, прости. Я готов извиняться всю дорогу. Хочешь, извинюсь прямо в песне? — я откашлялся и начал петь. — Заткнись! Скоро весь свой талант пропьешь, алкаш, — Эдди вышел в коридор и начал обуваться. Я подумал о том, как мне будет тяжело наклониться и завязать шнурки на кедах. Но кое-как я это сделал. Эдди смерил меня подозрительным взглядом. — Ты двигаешься, как дед. Что, блять, произошло? — Все нормально, — я улыбнулся, откидывая с лица волосы, — сейчас вызову такси.***
Мы (точнее я) решили отправиться в дорогущий ресторан, который так любил Эдди. Нам повезло, свободных столиков там было хоть отбавляй. Все столы были огорожены небольшими затемненными стеклами, в зале играла романтическая музыка, все сверкало богатством и золотом. Плевать, у меня были свои собственные деньги, и я мог позволить себе пару раз шикануть. При условии, что я действительно был виноват перед Эдди. — Пока не впечатляет, — сказал Эдди, скучающим взглядом рассматривая меню, — сходить поесть я мог бы и сам. — Эдди… — я подождал, когда официант, записав наш заказ, удалится, и накрыл его руку своей, — правда. Прости меня. Прости, прости, прости. Миллион раз прости! Я виноват. Но мы… Мы вчера… Меня вчера все так хвалили. Эдди лишь едва заметно дернул бровью. Я понимал, что ему интересно, и он хотел бы расспросить меня, как все прошло, но его гордость не давала ему этого сделать. Это я бы прыгал вокруг него, как щенок, даже забыв о том, что он пришел домой пьяный, но я — не Эдди. И в частности я любил его именно за такой характер, хотя порой он безумно меня бесил. — Надеюсь, тебя послали на хер и не взяли в группу. Эдди продолжал язвить, но в его глазах зажглись огоньки. — Нет. Меня… Меня приняли в группу. И знаешь, что это значит? — спросил я, стараясь лишний раз не двигаться за столом. Пробка ощущалась уже не так неприятно, но все равно… — Что? — Что я буду писать о тебе еще больше песен. И буду выступать с ними. Сначала в клубе, потом… Потом на больших площадках… О тебе узнают люди. Потому что ты моя главная муза, мое вдохновение, и без тебя бы ничего этого не было, — я увидел, как у Эдди едва дернулись ресницы, а щеки начали покрываться легким румянцем, — без тебя бы ничего не было. Правда, Эдди, прости… Прости, что опоздал вчера. Я забыл вообще о времени… Было так странно, что меня все так хвалят, и всем понравились мои песни… Песни о тебе, — я принялся гладить его маленькие, почти кукольные пальчики, — Эдди, ну прости. — Пока еще не заслужил прощения, — Эдди скривил губы в дерзкой усмешке, — и где же твой сюрприз? — Он… — я улыбнулся и слегка наклонился к нему, хотя и был уверен, что солидная парочка за соседним столиком не услышит и слова, — сюрприз во мне. — Чего? — Эдди свел брови, — ты что, опять пьяный? — Нет. Я… Я оценил твои старания… Вчера. Твою подготовку… — сказал я, переводя дыхание, — и решил… Решил порадовать тебя тем же. — Твою мать, Ричи, — Эдди вскрикнул это слишком громко, — ты блять… Что… Ты… Вставил ее?.. — Да. И она уже во мне как гребанный час. И я очень хочу, чтобы… Чтобы… Ну, ты ее оттуда вытащил. — Это самый херовый сюрприз из всех в моей жизни, — сказал Эдди с легкой улыбкой, а у меня отлегло от сердца. Эдди меня почти простил. — Эдди. Пожалуйста… — я под столом коснулся своей ногой его, и Эдди заметно дернулся, — не заставляй меня мучиться… Я же знаю, что ты… Что ты тоже хочешь. — Нет, — Эдди покачал головой, но я знал уже по малейшим движениям его губ, глаз, бровей, когда он врал. — Не ври мне. — Вот и сиди с ней тогда до конца вечера, — Эдди сложил руки на груди, — вернемся домой, и может быть… — Я хочу, чтобы ты трахнул меня в туалете ресторана, как это было в июле. Помнишь? — Ричи… Я увидел, как у Эдди расширились зрачки — просто в одно мгновение, а голос снизился до шепота. — Нет, Ричи. Нет, я не буду. Не заслужил. Терпи. — Ты трогал меня ночью. Я хоть и был пьян, но когда трезвею, вспоминаю все очень… Отчетливо, — улыбнулся я. — Сукин сын, — прошипел Эдди. — Эдди, — я снова коснулся ногой его колена, он дернулся, — я знаю, как ты это любишь. И я позволю сделать тебе все. Прошу. Эдди. Прости меня. — Ты мелкий грязный извращенец… — зашипел Эдди, оглядываясь. Официант подошел к нам с бутылкой вина. Эдди кивнул, отпуская его и показывая жестом, что пока нам больше ничего не нужно. Мы нужны были друг другу, а все остальное — нет. — Эдди, пожалуйста… — я снова сжал его пальцы, — не мучай себя. И меня. Ты сейчас кончишь под стол только от одних моих слов. — Нет. Иди нахер, — Эдди продолжал вести себя как гребанная сука, и черт бы его побрал, если он не знал, как на меня это действовало!.. — Ладно. Тогда пойду передерну себе сам, — я убрал с колен салфетку, бросил ее на стол. Стал вставать со стула, анальная пробка ясно дала о себе знать, но я сохранил спокойное выражение лица. — Ричи… Вдруг Эдди схватил меня за руку. Он нервно облизал губы, я замер. Его глаза были огромными… — Что? — Ладно… Я… Ты прощен.***
Как только мы оказались в туалете ресторана, вся злость и ненависть с Эдди спали, и он набросился на меня так, словно не видел год. Я втолкнул его в кабинку, молясь про себя, чтобы никого не было в соседних. — Ненавижу тебя… Ненавижу, ненавижу… Никогда, блять, так больше не смей поступать! — шептал Эдди, кусая меня за губы, терзая их, язык. — Эдди, я люблю тебя… Люблю… Прости меня… — шептал я, отзываясь на его поцелуи. Я отчаянно хотел, чтобы во мне была не пробка… Я терзал губы Эдди, целовал его в язык, а он лишь стонал мне в открытые губы. Я сходил с ума и готов был просить прощения так хоть каждый день. Каждый час. Каждую гребанную минуту. Я чувствовал, как Эдди меня хочет, как шарит по мне руками, запрокидывая голову, чтобы я целовал его в шею, лизал кадык, пока он прижимает меня к стенке кабинки. Я превратился в мороженое, которое тут же начало стремительно таять при касании с его губами и руками. Эдди одной рукой прижимал меня к себе, другой игрался с моими волосами, тянул, наматывал их на пальцы. Обычно я вел в этой игре двух тел, но в тот раз я хотел ему отдаться. Разум отключился. Я смотрел в его бешенные, наполненные страстью глаза, и мне действительно становилось трудно дышать. Волна экстаза поднималась во мне, волной заливала с головой, разжигая странное тепло внизу живота. Меня трясло от желания. — Ненавижу… Ненавижу… — шептал Эдди, и стал тянуть меня за рубашку. Я обнимал его за шею, притягивал, тянулся к нему, чтобы поцеловать. — Повернись, — хриплым голосом скомандовал Эдди, и когда я сделал это, он всем своим весом вдавил меня в кабинку, огораживая руками с двух сторон, чтобы я не вырвался. А я бы и не стал вырываться, пусть бы мой разум и заглушил чувства. Эдди потянул меня за волосы, заставляя повернуться. Я горел огнем. Он начал смазано целовать меня в щеку, край губ. — Давай проверим твой сюрприз. Я услышал, как медленно он провел рукой по моему животу, к молнии на джинсах. Член так предательски стоял, а Эдди специально прижимался ко мне со спины, чтобы и я почувствовал его возбуждение. А я чувствовал. Ох, как чувствовал. Звук расстегиваемой молнии вторил моим стонам. Влажным, громким, пошлым стонам. — Заткнись, — прошептал Эдди, едва ощутимо сдавливая пальцы на моем горле. Я послушно затаил дыхание. Рука Эдди с живота переместилась мне на спину, поясницу, коснулась ягодиц и залезла под резинку нижнего белья. — Ох, блять. Я почувствовал, как Эдди задышал мне прямо в ухо. — Грязная сука из нас — это ты, Ричи. И Эдди потянул за пробку. Это был такой отвратительный, громкий звук, что, если бы в туалете был кто-то еще помимо нас, вряд ли бы этот человек подумал, что какой-то парень решил откупорить бутылку шампанского прямо в кабинке. — Эдди… — хрипло простонал я, упираясь лбом в руки, которыми поддерживал стену кабинки. Я не успел насладиться ощущением свободы и пустоты, как почувствовал, что Эдди вставил в меня палец. Один. — Ох, блять. — Это тебе за то, что не отвечал мне на сообщения. Второй. — Блять, блять, блять… — Это за то, что пришел позже на пять часов. Я чувствую, как его пальцы давят, хотя и был подготовлен. Он специально стал разводить их в стороны, я чувствовал, что его пальцы мокрые, в его же слюне. Блять, Эдди. Я прикрыл глаза. Третий палец. — Это тебе за то, что пришел пьяный и решил ко мне пристать… Мне было все равно — пусть бы запихнул в меня хоть кулак, хоть всю руку, но это было такое дикое желание, такое сумасшествие, что я невольно застонал, и стал дергаться, пытаясь ощутить в себе Эдди как можно больше… Пришлось закусить тыльную сторону ладони. Отчаянно хотелось курить. Стенки маленькой кабинки не вмещали эту страсть. — Ну, что же ты? Отдавай приказания. Как собаке, — Эдди принялся целовать меня в шею, почти кусать, больно, но мне нравилось, хотя я не собирался ему в этом никогда признаваться. — Вставь не пальцы, блять, — прошептал я, стараясь, чтобы мой голос звучал не так жалобно. Эдди медленно приблизил свое лицо к моему. — Попроси еще лучше. — Эдди, я… Я вдруг услышал, как Эдди расстегивает свои джинсы. Я попытался прижаться к нему спиной еще ближе, чтобы ощутить, но он мне не дал. Иногда этот сученыш становился просто зверем, который был даже сильнее, чем я. Я застонал, плотно сжимая губы. — Все еще хочешь отсосать мне, как ночью? — Эдди сжал пальцы на моем горле, и я закатил глаза от удовольствия. Иногда мне нравилось подчиняться ему. Но только иногда, и сейчас был именно такой случай. — Да… — Так уж и быть. Эдди вел себя как настоящая сука, но как мне это нравилось. Я послушно опустился перед ним на колени. Его член блестел от естественной смазки, я готов был слизывать ее всегда. Член ныл адски, поэтому я решил как можно скорее порадовать Эдди, чтобы он сделал то же самое со мной… — Черт… — Эдди дернулся, как только я коснулся его члена губами, — Ричи, Ричи… Снова его пальцы в моих волосах, а я смотрю на него снизу вверх, хотя всегда бывало наоборот. Я начинаю ласкать его языком, хотя я знал весь рисунок из вен наизусть. Эдди дергался, стонал, зажимал рот руками. Я параллельно трогал себя, и Эдди просто умирал от этого зрелища. Никакая квартира, дом Билла, дорогие гостиницы, его машина — не могли сравниться с той страстью, которая кипела в нас в этой кабинке туалета. Я представлял, как с вызовом мы будем смотреть в глаза официанту… Я попытался поудобнее устроиться на коленях, когда из кармана брюк вывалился телефон и упал на кафельный пол. И в эту же минуту он зазвонил. На экране высветилось имя — мистер Спроус, а огромные цифры на часах показывали время. То время, когда я должен был уже быть на первой и такой важной для меня репетиции. Блять. — Ричи?..