Katie Melua — Piece by piece
Когда Эдди уволили с работы, все снова стало только хуже. Я переживал по этому поводу даже больше него, но не мог ему этого показать. Дело ведь было даже не в деньгах — мы покрыли долги, мистер Спроус исправно платил мне за концерты, и мне даже удалось продать пару своих песен одному его знакомому. Конечно, мы жили не очень роскошно, далеко не так как раньше, но и не бедствовали. Денег нам хватало, хотя бы на самые необходимые нужды. Но пока Эдди работал, он был хоть чем-то занят. Ему было приятно чувствовать себя нужным, даже если он и говорил, что ненавидит свою работу, ему нравилось ощущение, что я им горжусь, и это было правдой. Мне нравилось, что он нашел себе какое-то дело и не сидит дома в одиночестве, особенно после их ссоры с Биллом. Мне нравилось, что много часов он проводил с людьми, общался с Беном, был полезен другим и отвлекал себя от грустных мыслей… Но теперь… Когда я узнал, что его выгнали с работы за воровство, мне захотелось тут же пойти в магазин и сдать эти кольца, чтобы вернуть деньги в кассу и просить за Эдди, чтобы его приняли обратно. Хотел даже взять вину на себя, мол, это его я заставил… Потому что знал, что Эдди без работы будет очень тяжело. — Нет, Ричи. Не смей. Я виноват… Правда, виноват. Я не должен был этого делать, но, пожалуйста, не возвращай кольца, это… Это очень важно для меня… — просил Эдди, утирая слезы. И я снова пошел у него на поводу. Эдди клялся, что найдет другую работу. Но слухи о том, что его уволили из предыдущей кофейни за кражу довольно быстро разлетелись по городу. Видимо, владелица заведения неплохо постаралась разнести эти вести во всем ресторанном бизнесе и Эдди везде отказывали. А учиться чему-то другому он был не в состоянии. День за днем он терял веру в себя, а вместе с этим снова начинал употреблять. — Эдди, пожалуйста, — я возвращался домой и с ужасом заставал его в том же состоянии. Если я заставал его под наркотиками — это было еще ничего. Я слушал его бредни, сидел рядом, и уже каждый раз рука тянулась набрать заветный номер клиники, чтобы сдать туда Эдди. Но из головы не шли слова о том, что он покончит с собой. Я знал, что это не манипуляция — Эдди никогда не отличался крепкой психикой, и я просто… Просто не мог так рисковать. Я начал постоянно думать. Я начал рыскать в вещах Эдди, словно сам был вором, чтобы найти у него наркотики и куда-то их выкинуть. Я старался не давать ему никаких денег, чтобы он не покупал себе дурь. Уходя на работу, я стал запирать его на ключ, чтобы он даже не имел возможности выйти, но… Эдди все равно откуда-то брал наркотики. Он не мог найти работу, но начал принимать все больше и чаще, и я просто не знал, что мне делать. Все наши разговоры свелись только к одному. Я почти на коленях умолял его бросить дурь, Эдди так же на коленях и слезно обещал мне, что это был последний раз. Он клялся, что бросит, но ему просто нужно время… Я верил, а в итоге ничего не происходило… Я возвращался с работы, открывал дверь и несколько мгновений поначалу ждал — в каком состоянии Эдди встретит меня?.. Снова сорвется? Будет кричать? Ревновать к Спроусу? Будет ловить отходняк? Я будто стал жить с двумя разными Эдди — но наркоман вытеснял образ привычного Эдди и я боялся, что в скором времени нам на троих не хватит места в квартире. Я даже сам обратился в клинику. Спросил, что мне делать, если мой близкий человек довольно долгое время употребляет наркотики, но не хочет обращаться в клинику, а на любые попытки отправиться туда вместе грозит попыткой самоубийства. Врачи отвечали мне, что лучшим вариантом будет обманом привести Эдди сюда под каким-нибудь предлогом. Но я не мог предать его… Я понимал, что Эдди мог бы действительно сделать с собой что-то в больнице. Я и сам уже стал почти параноиком, когда боялся, что он догадается, какую игру я веду в тайне от него. В перерывах между репетициями я читал статьи в интернете про наркотики, их вред на организм. Все вкладки в гугле были только про это. Со стороны казалось, что я пишу диссертацию про наркотики или собираю материал на книгу, будто я Ирвин Уэлш. Больше всего на свете я хотел, чтобы Эдди бросил принимать. Я боялся не за себя — я был готов снести и сто, и тысячу побоев от него, только чтобы он был здоров и не травил себя этой дурью. Эдди клялся, что бросит. Что это был последний раз. Плакал, стоял передо мной на коленях, и я верил. Просто потому что хотел верить и потому что действительно боялся, что он что-нибудь с собой сделает.***
Время шло. Бывали недели, когда Эдди не принимал, и это было самое счастливое время. Он становился почти таким же, как и прежде. Единственное — он постоянно мерз и носил толстовки с длинными рукавами. Мои толстовки. — Так мне кажется, будто это ты меня обнимаешь, — говорил Эдди, кладя голову мне на плечо, — Ричи, пожалуйста, сыграй мне что-нибудь… Я стал замечать, что он худеет. Немного, совсем по чуть-чуть, и любой другой человек бы этого даже не заметил, но я-то… Я знал его тело наизусть. Даже на ощупь в темноте я бы почувствовал, что он похудел на пару граммов. Но Эдди просто говорил, что от депрессии ему не хочется есть, или что он поел, пока я был на работе. Я каждый раз с больным сердцем оставлял его одного дома, я чуть ли не расписку с него брал, что он ничего не сделает с собой, пока меня не будет дома. Идиот! Просто идиот! Мне надо было все же силой потащить его в клинику… Рискуя нашим расставанием, потому что для Эдди это было бы настоящим предательством. Но так я бы имел шанс спасти его. Но я заслужил шаткое спокойствие, когда понял, что Эдди не принимает уже несколько недель. Он снова начал искать работу и выглядел почти как раньше. Я хранил это хрупкое подобие счастья и боялся лишний раз взглянуть или сказать что-то не так, чтобы не разрушить это. Так прошло рождество и новый год. Это был довольно грустный праздник — мы никуда не ходили праздновать, подарки тоже были довольно грустными. У Эдди своих денег не было, поэтому он просто сказал, чтобы я обязательно купил себе что-нибудь. А потом вручил мне пузырек с черным лаком, виновато пряча взгляд. — Я разбирал свои старые вещи и в кармане джинсов нашел мелочь… Прости. Но ты знаешь, что теперь я не силен в подарках, потому что… Потому что ты помнишь, чем закончилась последняя история с моим подарком тебе. Я тогда расплакался. Но я не смог показать этого Эдди. Как мы дошли до такого?.. Я не давал Эдди денег, потому что боялся, то он спустит все на наркотики. Я боялся лишний раз выпустить его из дома, чтобы не дай бог не найти потом снова в каком-нибудь наркоманском притоне, по типу дома Патрика. Я боялся и не доверял ему, потому что наркотики были страшнее Эдди. Я все еще тянул его наверх, спасая с самого глубокого дна, но наркотики порой были сильнее меня, и я проигрывал эту битву.***
Когда Эдди принимал (я не знал, откуда он находил наркотики и кто был его дилером. Это точно был уже не Билл. Иначе я бы нашел его и просто избил до полусмерти), он становился таким же агрессивным, как и в тот раз. Мне еще пару раз прилетало по лицу, но я не обращал на это внимания. Мне легче было закрыть лицо руками и убедить себя в том, что это не Эдди. Это не он. А потом снова на утро слушать его извинения и клятвы, что он бросит. Он говорил, что кокаин, который он употребляет, не так опасен, и я могу быть спокоен, что он может бросить в любой момент… Но я обладал другой информацией. Он больше не набрасывался на меня, но кричал, оскорблял и ревновал ко всему, что только можно. Он начинал часто ловить галлюцинации, и в такие моменты я уже был на волосок от того, чтобы позвонить в скорую и умолять санитаров его увезти. Он видел звезды. Слышал голоса. Разговаривал с умершими родителями. Я не знал, что мне делать в такие моменты. К счастью, такие приходы длились не так долго, и я просто оставался все это время с ним, держал за руку, успокаивал как мог, хотя сам внутренне трясся от страха и простого непонимания, что мне, блин, делать! Я готов был пойти ко дну сам, но еще отчаянно бил руками по воде, стараясь спасти — нет, уже не себя. Хотя бы Эдди. Все наши отношения начали идти по одному сценарию — затишье, мнимое счастье — Эдди снова употребляет — ссоры, ревность, агрессия — потом его слезные извинения и снова шаткое перемирие. Я начал жить в каком-то аду. Я будто ждал самой критичной точки, чтобы все же взять Эдди за руку и отвести к врачам. Но как только он бросал, я тоже начинал думать, что, возможно, мне стоит дать ему последний шанс, и к тому же, я не понимал, как я смогу жить, когда Эдди заберут в больницу… — Они там сделают из меня овоща. Будут пичкать таблетками, как сумасшедшего. Никто не будет меня лечить. Я выйду оттуда еще хуже, чем сейчас, Ричи, умоляю, не отдавай меня. Я брошу, клянусь, чем угодно клянусь, что я брошу, — шептал Эдди в моменты просветления, и я верил ему. Потому что я любил его. … Кто-нибудь точно вышел бы из игры — либо я, либо он. Либо все, либо ничего. Нам было по восемнадцать, первые чувства, мой первый хит и его первая осознанная привязанность. Я думал, мы сможем остановиться. В любой момент. Не смогли. Когда человек пытается спасти утопающего, при этом сам не умея плавать, шансы на то, что он его вытащит — ничтожно малы. Скорее всего, они оба пойдут на дно. Я не смог долго бить руками по воде. И опустился вместе с ним.***
Я стал бояться возвращаться домой. Я стал жить как будто в вечном страшном сне, не зная, как оттуда выбраться. Я будто замер и просто ждал какого-то чуда… но оно не случилось. А случилось кое-что более страшное. Один раз я вернулся домой и застал Эдди снова в агрессивном состоянии. Он тут же отошел от окна и уставился на меня серьезным взглядом. — Эдди? — я всегда начинал разговор с вопроса, как бы прощупывая почву. Я уже научился жить с Эдди — научился жить с наркоманом. Это как ходить по минному полю — каждый раз бояться сделать неверный шаг. Но я готов был подорваться на мине, лишь бы спасти Эдди. — Тебя опять подвозил Спроус, да, — это был не вопрос. Эдди вообще в таких состояниях редко задавал какие-то вопросы. Я даже сначала не понял — он был под чем-то или все же у него просто не осталось сил после каких-то его истерик. Я кивнул. — Да, опять, — соглашайся с ним во всем. Соглашайся. — Он тебя уже трахнул? Спокойствие, только спокойствие. Эта песня про Спроуса пелась в нашем доме уже несколько месяцев. Я вдруг отвел взгляд, обратив внимание на отклеивающиеся в углу комнаты обои. Надо бы подклеить, — не успел подумать я, как мне прилетал пощечина. Эдди попытался обратить на себя мое внимание таким образом. — Нет, Эдди, — пытаясь сдержаться, ответил я, — и ты это прекрасно знаешь. — Ты меня больше не любишь… Не любишь… не любишь… — Эдди опустился на край кровати, — тебе будет без меня лучше. Я ничтожный. Я тебя не заслужил… Он начал плакать. Я снова подошел, попытался обнять, но он меня оттолкнул. — Эдди, я… — Ричи, пожалуйста. почему ты не можешь бросить меня? — он поднял на меня затуманенный взгляд. Я уже не знал, кто со мной разговаривает — Эдди или кокаин, и с силой сжал губы в нитку, — я ужасный человек… Ричи, пожалуйста… — Все хорошо… Все хорошо… — шептал я, — я люблю тебя. И всегда буду любить тебя… Это была правда. Я любил его больше жизни и дал бы убить себя, только чтобы спасти его. Я не мог смотреть на то, как он медленно сходит с ума, но… но я просто не знал, что делать. Я начал бояться Эдди. Я любил его и боялся. Особенно в таком состоянии. — Я пойду в ванную… — сказал Эдди, неуверенно поднимаясь на ноги, — хочу… Хочу умыть лицо. Он встал, и как только за ним закрылась дверь, я тут же полез перерывать его вещи в поисках наркотиков. Стал трясти кофты, рубашки и джинсы. Нигде ничего… Как только я открыл ящик с его одеждой, я вдруг услышал голос Эдди. — Ричи? Я резко повернулся. Еще ни разу Эдди не заставал меня на месте преступления. Я осторожно положил его джинсы на кровать. — Я просто хотел их вывернуть… — ТЫ РОЕШЬСЯ ПО МОИМ ВЕЩАМ! — закричал Эдди, разгоняясь в эмоциях буквально за пару секунду. У меня сердце перевернулось и поскакало куда-то вниз, прямо в ад, потому что я буквально физически ощутил, как меня огнем изнутри обдало. — Эдди, я… — ПОШЕЛ ВОН! УБИРАЙСЯ ИЗ ДОМА! Я ТЕБЯ ВИДЕТЬ НЕ МОГУ! НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОИ ВЕЩИ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, РИЧИ! ПОШЕЛ ВОН! УБИРАЙСЯ! Эдди подлетел ко мне, выхватил свою одежду и замахнулся так, что я только в последний момент успел отвернуться от его кулака. В тот раз я сбежал из дома, оставив Эдди впервые в жизни приходить в себя после наркотиков одного. Просто потому что я испугался. Не за себя — за то, что он снова что-то сделает со мной, я не боялся. Синяки бы уже не болели на утро, но я бы не смог смотреть на то, как Эдди опять ползает у меня в ногах и просит его простить. Потому что я знал, что снова его прощу. Я сделал непростительное — оставил Эдди одного, но был уверен, что он еще долго будет приходить в себя. Я уже давно убрал все колющие и режущие предметы с поля его зрения. Я наделся, что он ничего с собой не сделает, а просто снова завалится спать… после очередного прихода. С каждым разом наркотики выматывали его сильнее и сильнее…***
Я шел по улице и не понимал, как так резко моя жизнь пошла по пизде. Вроде бы, с музыкой все было хорошо — я много выступал, зарабатывал хорошие деньги. Мне безумно нравилась семья мистера Спроуса, где я стал почти родным, но я бы отдал всю музыку мира за то, чтобы с Эдди все было хорошо. Я бы бросил группу, но это был почти единственный способ моего заработка. На то, чтобы обучиться чему-то еще и найти другую работу потребовалось бы немало времени, а разве я имею это время?.. Плюс я все же понимал, что лечение в центре потребует много денег. И я откладывал эти деньги. Я надеялся, что как только я накоплю достаточную сумму, я действительно обращусь за помощью для Эдди. Я был готов продать все, чтобы помочь ему. Но я даже не предполагал, какой удар меня еще ждет.***
Normandie — Fight
Среди ночи я пришел на студию, потому что мне банально больше негде было переночевать. Я открыл служебный вход своим ключом, прошел в репетиционный зал, и даже не стал включать свет. Лег на диван, стал думать об Эдди. Перед глазами еще проносился его кулак, который он обрушил о стену почти в сантиметре от моего лица. Я уже привык к мелким побоям, которые он устраивал мне, когда я пытался обнять его, чтобы успокоить приступ. Он бил меня не специально, не со зла… но в этот раз… я лег на диване, закрывая глаза. Я просто хочу, чтобы все это закончилось, господи, пожалуйста, помоги мне стать достаточно сильным, чтобы спасти Эдди… — Ричи? Я вдруг подпрыгнул в темноте на диване от неожиданности, и тут же резко свет в помещении ударил по глазам. Я сел на диване и увидел мистера Спроуса. — Извините… Я… — Ричи, что ты делаешь здесь так поздно? — мистер Спроус выглядел озадаченным. Он стоял в дверях, оглядывая меня серьезным и встревоженным взглядом. — Я… Простите, я сейчас уйду, — я начал подниматься с дивана, в голове пронеслась мысль о том, что возможно мне придется переночевать на улице, хотя было уже очень и очень холодно. С Биллом и Стэном я тоже разорвал все отношения после того, как Билл поссорился с Эдди. Стэн принял сторону своего парня и что ж, я вполне мог его понять. — Мы ведь только недавно разошлись, почему ты не дома? — мистер Спроус сделал пару шагов ко мне, — у тебя что-то случилось? — Да… То есть, нет… — мне было неловко сознаться ему в том, что мой парень почти избил меня. Я уткнулся локтями в колени, закрывая лицо ладонями, — простите, я просто… — Ричи. Ты мне можешь все рассказать. Я тут подумал сначала, что мне показалось, что тут кто-то есть. Я поехал домой, когда отвез тебя, а потом вспомнил, что оставил мобильник в клубе. Пришлось вернуться и заодно решил немного поработать… а потом мне показалось, что я услышал шаги здесь. Катрина, кстати, еще внизу, у нее смена заканчивается сегодня поздно… Ричи, что случилось? — мистер Спроус присел рядом со мной на диван, поддернув брюки. Он снял пиджак, был только в одной рубашке. Я устало покачал головой. — Не знаю… Просто все так разом навалилось… У меня… Проблемы с личной жизнью… И Эдди… Ну, он по-прежнему употребляет… — Тише, Ричи, все хорошо, — мистер Спроус положил руку мне на плечо, — ты можешь рассказать мне все. — Он… Мы… — я так отчаянно нуждался в ком-то, чтобы хотя бы просто поговорить, что выдохнул и начал сбивчиво рассказывать, — он употребляет. Я не знаю, где он достает дурь, я вечно шарюсь по его карманам, но ничего не нахожу. Сегодня он поймал меня за тем, что я рыскал по его вещам и выставил меня из дома, и мне действительно было легче уйти, иначе… — Он тебя бьет? — спросил мистер Спроус, осторожно гладя меня по спине. Я чувствовал тепло от его руки через толстовку. — Нет… То есть… Только когда он под приходом… И… Он делает это не специально… Я… Я очень его люблю, но это… Это так страшно… — я надавил пальцами себе на веки, чтобы заставить перед глазами заплясать цветные точки, чтобы как-то перевести внимание с подступающих слез на них, — простите, что снова ною Вам, но… — Все хорошо, Ричи… Все хорошо… — И еще нам нужны деньги… На лечение Эдди… Я откладываю с концертов, но… — Тшш, Ричи, тише… — я почувствовал, как мистер Спроус вдруг переместил руку с моей спины мне на колено и слегка сжал, — ты такой красивый… такой талантливый парень, неужели ты готов тратить свою жизнь на парня наркомана? Я оторопело уставился на мистера Спроуса, на его большую руку на своем колене. Он вдруг повел руку чуть выше. У меня перехватило дыхание. — Что… Что Вы делаете?.. — Ричи, что такое? Почему ты замер? Тебе что-то не нравится? — его рука продолжает двигаться вверх по моему бедру. Он слегка приближается ко мне, шепчет почти в ухо. Я чувствую запах его дорогих сигарет. — Что?.. Что Вы делаете?.. — повторяю я, и мой голос срывается, он похож на писк. Я почти вжимаюсь в кожаную обивку дивана… — Ничего, что тебе может не понравиться. Ты же сам сказал, что тебе очень нужны деньги… — вдруг мистер Спроус кладет руку мне на пах, и я вскакиваю. — Что Вы делаете?! О чем Вы… Как… Какие деньги?! — меня трясет, я все еще не понимал, что происходит… воздуха в маленьком репетиционном зале начинает не хватать. Я буквально налетаю спиной на синтезатор Виктора и чуть не переворачиваю его. Мистер Спроус продолжает сидеть на диване. Он лишь чуть устало вздыхает и начинает смотреть на меня уже совсем по другому… — Ричи, я думал, ты более понятливый. Мы и так… Слишком долго… — он щелкает пальцами, будто подбирает подходящее слово, — общались. — Я не понимаю… — я трясу головой, и в памяти всплывают все крики Эдди про слухи о мистере Спроусе… Нет, нет, это ведь… Нет… — Ты очень симпатичный мальчик, Ричи, — мистер Спроус достает из кармана брюк сигареты, и я вдруг неосознанно перевожу туда взгляд. Твою мать… он… он возбужден… я качаю головой, стараясь выбросить из сознания эту картинку, — и ты сам это понимаешь. И ты должен так же понимать, что ничего в этой жизни не бывает просто так, — мистер Спроус затягивается, выпускает дым. — Что… Что Вы от меня хотите?.. — Ричи, — мистер Спроус смотрит на меня как на ребенка, — ты талантливый парень, не буду этого скрывать, но ты не Фредди Меркьюри, не Майкл Джексон и даже не Курт Кобейн. Таких, как ты сотни, а, может быть, даже и тысячи. Ты думал, что я плачу тебе такие деньги за твои вшивые песенки? — я слегка кивая головой, все еще не понимая, к чему ведет этот разговор, — если так, то ты еще более наивный, чем я думал. Так вот, я платил тебе не за песни, а за тебя… Скажем так… Инвестировал в собственное будущее. И я готов заплатить тебе еще, в десять раз больше, если ты окажешь мне… пару услуг… Я будто снова пощечину получил. — НЕТ! КАК… КАК ВЫ ВООБЩЕ ПОСМЕЛИ… Я… Я МУЗЫКАНТ, А НЕ ШЛЮХА! — голос срывается на предательски высокой ноте. — Конечно, не шлюха, Ричи, — он кивает мне и улыбается, — никто здесь не шлюхи. И парень до тебя, солист, тоже таким не был. Поначалу. А потом он очень охотно лег под меня, а когда решил поднять цену, я ему отказал и он сбежал. — Да как Вы вообще могли такую мысль допустить?! Вы… Вы… Женаты… И… — я хочу выбежать из кабинета, но не могу. Ноги от страха приросли к полу. Эдди был прав… господи, Эдди был прав, какой кошмар… — Но тебе нужны деньги, а они у меня есть, — мистер Спроус разводит руки в стороны, стряхивает пепел на обивку кожаного дивана, — не понимаю, почему ты ломался так долго. — Извините, но в таких деньгах я не нуждаюсь, и думаю, Вам снова придется поискать… Другого солиста, — я кое-как проталкиваю эти слова из своей глотки и начинаю двигаться к двери, когда стальной голос мистера Спроуса останавливает меня и словно пригвождает к месту. Я хочу, чтобы это был сон. Просто сон. — Ричи, ты помнишь о неустойке за концерт? Тебе в любом случае нужно будет покрыть её. Тот концерт, помнишь, на который ты не явился? Я заплатил тебе из своих денег, но за то выступление я получил намного меньше, чем планировал, — мистер Спроус уставился на сигарету, рассматривая ее, и будто совсем меня на замечая. Я внутренне и внешне весь похолодел. — Какая неустойка? — Пустяки. Сумма небольшая, но если ты сейчас уйдешь, ты разорвешь контракт, который ты подписал в бреду после своего первого удачного выступления, и тогда… тогда ты будешь должен выплатить мне круглую сумму, за расторгнутый договор. Я пытаюсь пошевелить языком, чтобы что-то сказать, но у меня не получатся. Я нервно сглатываю. — Сколько?.. — Несколько сотен. Тысяч, разумеется, — мистер Спроус поворачивается ко мне, упираясь локтем в спинку дивана. — Но… — Ерунда. Какие-то вшивые сотни тысяч долларов. Я готов закрыть глаза на эту сумму, даже доплатить тебе сверху, если ты согласишься, — мистер Спроус окидывает меня взглядом, слегка улыбается, — соглашайся, Ричи. Что ты выберешь? Быть в долговой яме снова, чтобы покрыть свою неустойку или все же получить деньги на кокс для своего парня наркомана? — Нет… Не смейте так говорить про него, — у меня непроизвольно сжались кулаки, — что угодно предлагайте мне, но… — Подумай, Ричи. Я два раза не буду предлагать — Нет! — вскрикиваю я, отчаянно тряся головой, — нет, я никогда не соглашусь. Что… Что я могу сделать кроме этого? — Хм… — мистер Спроус делает вид, что задумался, — ничего. Мне нужен только ты. И твои прекрасные умения петь в «микрофон», — он берет последнюю фразу в кавычки, при этом касаясь языком внутренней стороны щеки. У меня просто волна отвращения проходит по спине, — так что, я предлагаю тебе выбор. Не думай, твой наркоман ничего не узнает, а тебе даже понравится. Ведь я намного лучше могу удовлетворить тебя, чем какой-то… — он задумывается, — вшивый наркоман. Я дергаюсь, как от удара. — Заткнись, — шиплю я, — не смей так говорить… — А то что? Может быть, ты захотел поговорить со мной через адвокатов в суде, куда тебя вызовут за неуплату долгов? Так я могу тебе это устроить. Только в таком случае тебя, скорее всего, заберут в тюрьму, а твой наркоман либо суициднется, либо пойдет на панель, либо… — Последний раз повторяю, заткнись! — мой голос срывается на предательский шепот. Я чувствую, как во рту все пересыхает от переизбытка эмоций. Каким я был дураком, как я мог так ему верить… И Эдди… Господи… Эдди ведь меня предупреждал…. Я начинаю двигаться назад к двери, спиной, не разбирая, что передо мной. Я уже привык, что вместо Эдди часто видел наркомана, но чтобы видеть вместо Спроуса чудовище?!.. — Я доверял Вам… Вы… Как Вы… — Ричи, — голос мистера Спроуса слишком мягкий, слишком добрый… Меня тянет от него блевать, — Ричи, я хоть раз тебя подводил? Нет. А ты меня подвел. Какой же ты наивный… — Я не буду с Вами спать! — кричу я. Мне больно не от того, что он предложил это, а от того, что Эдди оказался прав, а ведь я не верил ему… Эдди… господи боже мой… Эдди… — Ты думал, что я просто так взял тебя в группу? Просто так разрешил петь твои песни? — мистер Спроус встает, подходит ко мне, и от страха я просто не могу убежать. Он снова затягивается и выдыхает дым мне почти прямо в лицо, я изо всех сил задерживаю дыхание, — ты просто ничто, Ричи. Ты максимум мог бы выступать в переходах, наскребая доллары на наркотики своему парню, который сам бы продал тебя за дорожку кокаина. — ЗАТКНИСЬ! Вне себя от ярости я бью Спроуса по лицу. Еще секунда, и он сбивает меня с ног одним ударом куда-то по голове, что я буквально теряю сознание. Я не удерживаю равновесия и, оказавшись на полу, осознаю на себе всю ярость и силу мистера Спроуса. — Я перекрою тебе кислород! Ты будешь играть бесплатно, если не захочешь оказаться за решеткой со шлюхами и наркоманами, такими же, как твой ненаглядный Каспбрак! Ты просто подохнешь от голода из-за своей гребанный гордости! — Ненавижу тебя… Гори в аду… Мне показалось, что он избивал меня несколько часов. Он бил меня ногами по телу, и я слышал, как у меня ломались ребра под его ударами. Дорогие ботинки впивались прямо под кожу. Он избивал меня, как избивают какого-нибудь бомжа на улице. Я старался закрыть голову руками, но по лицу он меня не бил. — У тебя завтра выступление, — прошептал он, приподнимая меня за волосы над полом, — и только попробуй не прийти на него или херово выступить, я тут же обращусь в полицию, и ты окажешься там, где и положено быть такому мусору, как ты, — с этими слова он снова пнул меня куда-то в живот, и я все же охнул, — так что твое лицо я не трону. Пока что. Но я уделаю тебя так еще раз, и еще, чтобы у тебя не смог встать даже на твоего вшивого наркомана. Парочка ублюдков, вы друг друга стоите. Напоследок он со всего размаха наступил мне на руку. Как оказалось — он сломал мне два пальца на левой руке… Потом он еще несколько раз ударил меня ногами, а бонусом приложил затылком об пол, да так, чтобы звезды перед глазами поплыли. Лицо он, как и пообещал, не тронул. А я все же потерял сознание от боли. Я не издал и звука, пока он избивал меня, чем выбесил его еще больше. Он хотел, чтобы я просил его пощадить меня и остановиться. Хер ему.***
— Ричи?.. Ричи, господи, что с тобой произошло?! Когда я открыл глаза, я увидел над собой Катрину. Она была в форме официантки клуба. Слишком короткое черное платье, сетчатые колготки, белый передник. Ни дать ни взять костюм шлюхи… который подобрал ей Спроус. От мысли об этом человеке у меня заныло все тело. Как оказалось потом — он сломал мне три ребра, но это было мелочью по сравнению с теми ранами и синяками, которые я получил морально. Я боялся подумать о том, что он мог отбить мне внутренние органы, почки или что-нибудь еще… я попытался приподняться на локте, и боль от избиения разнеслась по всему телу… — Ричи, господи, что… Что случилось?! Я… Я вызову скорую, — Катрина присела возле меня на колени, сверкнули ее блестящие туфли как у стриптизерши. Она попыталась помочь мне сесть, и как только она слегка коснулась рукой моей спины, я почти взвыл от боли. — Нет… только не больница… — прошептал я… — Кэт… Пожалуйста… — я схватил ее за локоть рукой со сломанными пальцами, и девушка вскрикнула, увидев, как неестественно они выгнулись, — не надо… — Но… Но что мне сделать?.. — она перебегала взглядом по моему телу, — Ричи, я… — Прошу тебя, отвези меня… — прошептал я из последних сил, и снова почти теряя сознание, — домой. К Эдди.