Marilyn Manson — Cupid Carries A Gun
Однажды вечером Ричи вернулся домой с огромным пакетом продуктов. Там было все: фрукты, овощи, сыр и даже бекон. В последнее время для нас это была непозволительная роскошь… Я потерял дар речи. Откуда это? Неужели Ричи согласился на предложение Спроуса? Нет, нет… Он не стал бы, не смог бы. Ричи пообещал, и я верил ему, доверял, но не переставал беспокоиться. Я сходил с ума все время, пока его не было дома. — Ричи, откуда это? — я завороженно прикасался к продуктам, не веря своим глазам. Тут же было всё. Абсолютно. В нашем положении даже свежие фрукты были деликатесом. Что уж говорить о мясе. — Купил, — как-то отстраненно сказал Ричи и тут же обнял меня, зарываясь лицом мне в волосы, — Эдди, все будет хорошо, я обещаю тебе. — Ричи… — я расслабился в его руках, почувствовал себя защищённым. Мне не хотелось разрушать это хрупкое равновесие, но я все-таки спросил, — откуда деньги? — и на секунду я замер, боясь услышать самое страшное: «Я согласился на предложения Спроуса». Но Ричи не сказал, и благодаря этому моё сердце продолжило биться. Если бы он отдался этому ублюдку, то я бы просто вскрылся от осознания, что это все из-за меня. Ричи не должен страдать. Никогда… — Я продал гитару, — эта фраза заставила меня замереть, по телу прошёл озноб. Ричи продаёт самое ценное ради меня… Он ничего мне не должен, но делает. Я не заслуживаю его любви. Минус одна гитара… Не способный ничего сделать, я наблюдал, как Ричи продаёт свою коллекцию. Было такое чувство, что он продаёт не музыкальные инструменты, а мои внутренние органы. Минус две гитары… Минус три… Я умолял Ричи остановиться, он не должен был. Не надо! — Ричи, не продавай, пожалуйста! Это твоя коллекция… — Это мелочи, Эдди. Всего лишь гитары. Я готов продать все ради тебя. Ради меня… Это было невыносимо. Невыносимо, блять! У Ричи осталась только одна гитара. Одна из семи… Самая любимая, самая ценная. Он часто играл мне на ней, а я до раннего утра заслушивался его голосом и смотрел на него, любовался. Мой Ричи… — Пообещай, что не продашь хотя бы её, Ричи! Пообещай мне! — Ричи тупил взгляд и ничего не отвечал, а я со страхом ждал тот день, когда из нашей жизни исчезнет последняя гитара. Это был бы конец. И он наступил… На законом месте ничего не было, там было пусто. Так же как и внутри меня. Я видел, что Ричи плохо, ему было больно расставаться с любимой вещью, а я, блять, ничего не мог поделать. Или все-таки мог?.. Я должен был хотя бы попытаться. Не имея ни малейшего понятия, что я буду делать и как я смогу убедить мистера Спроуса вернуть мне вещь Ричи, я решил действовать. Я бы никогда не простил себе, если бы ничего не попытался сделать. Ричи заслужил быть счастливым, и если эта гитара сможет вызвать хоть тень улыбки на его лице, то я бы уже подписывал контракт со Спроусом. Мне кажется, что я бы даже отдался ему в рабство… Я подождал, пока Ричи заснет, заботливо накрыл его одеялом, и, наклоняясь поцеловать его в щеку, прошептал: — Обещаю, все будет хорошо, я люблю тебя. Выходя из квартиры, я не знал, что будет дальше. Но клянусь, ради Ричи я бы сделал это снова. Я спустился на дно, но дал ему возможность выплыть. Моим последним подарком был шанс на счастливое будущее. Ему.***
Кабинет мистера Спроуса встретил меня запахом его дорогого, но до тошноты омерзительного парфюма. Я осмотрелся, замечая огромный кожаный диван, множество пластинок, которые висели на стенах, деревянный резной стол и семь гитар. Это были гитары Ричи… Я бы узнал их даже в темноте, даже на ощупь, ведь Ричи их любил всем сердцем, а я любил Ричи. Больше всего на свете. Этот ублюдок (у меня даже язык не поворачивался назвать его человеком), стоял, облокотившись на стол, и смотрел на меня сверху вниз. От его взгляда захотелось провалиться под землю, испариться, только чтобы больше его не видеть. Он был мне омерзителен, от одного его вида тянуло блевать. Если бы я был сильнее, то выбил бы из него все дерьмо, избил до полусмерти, чтобы отомстить за Ричи. Но я не мог. Спроус превосходил меня по всем параметрам, и на его фоне я чувствовал себя совсем маленьким и ничтожным. — И зачем ты пришел? — его нахальный, совершенно незаинтересованный тон резанул меня по ушам. Я вспомнил нашу последнюю встречу и тогда он совсем по-другому со мной разговаривал. Вежливо, уважительно, пытался сохранять маску порядочного человека, зато сейчас вся гниль полезла наружу, и я увидел его насквозь. Жадный, бесчеловечный, мерзкий урод. — Мне нужна гитара, вот эта, — я указал пальцем на любимую гитару Ричи и замер, затаив дыхание, прекрасно осознавая, что меня сейчас просто выставят за дверь. С чего бы ему отдавать мне гитару? — пожалуйста, — тихо добавил я, глядя ему прямо в глаза. У меня не было ни малейшего понятия, что мне делать и как себя вести. Быть вежливым и покорным? Пытаться качать права и угрожать? Я был пылью по сравнению с этим человеком, и ему не составило бы труда смешать меня с грязью. Но я должен был сделать хоть что-нибудь, попытаться вернуть гитару Ричи. Ричи… Он сделал для меня слишком много, и я должен был отплатить ему тем же. Я заметил, как мистер Спроус закатил глаза и криво улыбнулся. Эта улыбка вызвала у меня дрожь по всему телу. Было такое чувство, что он что-то задумал, и мне стало страшно. Очень страшно… — Больше тебе ничего не нужно? — он хмыкнул и сложил руки на груди. Я был уверен, что он чувствовал себя хозяином положения и, к моему огромному сожалению, это была чистая правда. Я был в руках Грегори Спроуса. — Нет, только гитара, — я попытался вложить в голос как можно больше уверенности, показать, что я его не боюсь и готов до последнего стоять на своем, — отдайте ее мне! — немного осмелев, я сделал шаг ему на встречу, но тут же замер, услышав его отвратительный смех. Такие звуки издают шакалы, и у меня не было сомнений, что мистер Спроус один из них. — Эдди, какой ты все-таки забавный мальчик, — его каждое слово причиняло мне почти физическую боль, и не способный контролировать свою мимику я поморщился, инстинктивно делая шаг назад, — зачем мне отдавать её тебе? Этот вопрос загнал меня в угол. Действительно, зачем? Он же ее фактически купил у Ричи, и теперь эта гитара принадлежит Спроусу. Не нам. Не Ричи… Но я, блять, должен ее вернуть. Любыми способами. Ради Ричи. Я был готов на все, чтобы он был счастлив. Он продал ради меня последнее, самое ценное для него, и сейчас была моя очередь. Я хотел сделать хоть что-то. Я должен был хотя бы попытаться. Всей душой мне хотелось вернуть ему любимую вещь, хотелось быть полезным. — Это любимая гитара Ричи и… — Ох, — он карикатурно вздохнул как второсортный актер и приложил руку ко рту, пытаясь изобразить удивление, — да что ты говоришь? Я знаю, Эдди. И что ты готов сделать ради этой жалкой гитары? Не успев подумать, взвесить все варианты, я почти выплюнул ему в лицо одну единственную фразу: — Всё, что угодно. — Даже так? — мистер Спроус как-то зло усмехнулся, и у меня внутри все похолодело от ужаса. Что он задумал? Он приблизился ко мне почти вплотную, был так близко, что я ощущал его дыхание. Мятная жвачка и сигареты. — Да, — едва слышно сказал я, — да, да. Я готов на всё. Я… Я могу работать у Вас в клубе, мыть полы, туалеты. Любая работа. Только, пожалуйста, отдайте мне гитару Ричи. Мысленно я уже представлял, как круглосуточно оттираю до блеска местные сортиры от блевотины и других продуктов человеческой жизнедеятельности, но мне было плевать. Я бы сделал это ради Ричи, чтобы он мог еще хоть раз сыграть на гитаре, спеть свои песни. Без раздумий я бы подписал контракт с дьяволом, только чтобы увидеть улыбку на его лице. Ричи… От смеха мистера Спроуса мне опять захотелось куда-то сбежать. Он меня пугал, я нутром чувствовал опасность. Я ощущал себя мухой в паутине, за которой уже медленно ползет паук. Липкий страх, ужас. — Мне не нужна твоя рабочая сила, и мне не нужны твои деньги. Разве, похоже, что у меня их нет? — он достал толстый бумажник из внутреннего кармана пиджака, вытащил оттуда несколько купюр и бросил мне прямо под ноги, — можешь поднять, когда мы закончим, и я даже доплачу тебе сверху, если сделаешь все, как надо. — Что… Что мне нужно делать? — я был в полной растерянности, совершенно не понимал, что ему от меня нужно, но мне казалось, что я уже был заведомо согласен. Только, чтобы порадовать Ричи. Ради него… — Ты должен вернуть мне долг Ричи. Эта фраза повисла в воздухе, создавая почти электрическое напряжение между нами. Я не знал, что мне делать, где взять такие деньги, но я был готов работать круглосуточно, пахать до потери сознания, чтобы с Ричи все было хорошо. — Хорошо, я… Я найду деньги и все верну. Обещаю. — Эдди, — Спроус опять засмеялся, и в который раз у меня кровь застыла в жилах, — я говорю не о деньгах. Вы с Ричи такие наивные идиоты. Повторяю еще раз, мне не нужны твои жалкие центы. Просто отсоси мне и мы в расчете. Его «отсоси» прогремело громом в моем создании и единственное, что я хотел на тот момент — убежать как можно дальше от этого человека. Уносить ноги и не оглядываться, но усилием воли я заставил себя остаться на месте и просто растерянно смотрел на Спроуса. Мне хотелось верить, что он сейчас скажет, что пошутил, а я тупой наркоман, который пронюхал и проколол остатки своего мозга, но он не пошутил… — Нет, нет, нет, — я закрыл лицо руками, меня начало трясти, — я не буду этого делать. Не буду. Я просто не мог, Ричи бы меня никогда не простил. Никогда. Мне не хотелось делать ему больно, ведь я и так уже достаточно потрепал ему нервы, да и всю жизнь. Я не заслуживаю Ричи, я просто ничтожество. — Жаль. Что ж, ты знаешь, где дверь, — мистер Спроус лениво сел прямо на стол и указал мне взглядом на выход. Клянусь, я хотел уйти, но просто не мог себе позволить. Ричи должен был получить свою гитару любой ценой, она его по праву и если он продал ее для меня, то я верну ее. — Мне нужна гитара, — отчеканил я, — и я не уйду отсюда без нее, — собрав всю волю в кулак, я сделал шаг к Спроусу, — но я никогда не буду делать то, что Вы мне предложили. Пожалуйста, все что угодно, но не это, — я чувствовал себя таким жалким, что был готов ползать у него в ногах, молить его о снисхождении. Мне было уже плевать на себя, ведь меня уже почти не существовало, а Ричи должен быть счастлив. — Ну, так уж и быть, — от его ехидной улыбки, мое сердце сделало кульбит в очередной раз, — мои условия остаются прежними, но я добавлю тебе немного мотивации, — мистер Спроус хмыкнул и начал что-то искать в письменном столе, а я просто не мог пошевелиться. Животный ужас полностью обволакивал мое тело, не давал нормально дышать, — это контракт Ричи и если ты согласишься, то я просто разорву его. Ричи больше ничего не будет мне должен. Соглашайся, Эдди. Контракт Ричи. Контракт… Если я сделаю это, Ричи будет свободен, он больше ничего не будет должен этой сволочи. Ничего. В моих силах выторговать моему Ричи свободу, нормальную жизнь. Разве я могу его подвести? Он ведь… Он сделал для меня немыслимо много, и я должен сделать что-то взамен. Но если Ричи узнает, то он меня не простит. Никогда… Словно прочитав мои мысли, мистер Спроус сказал: — Не беспокойся, Эдди, твой драгоценный Ричи ничего не узнает. Это будет нашим маленьким секретиком. Ну, так что, ты согласен? — Пожалуйста, умоляю, я сделаю все, что Вы попросите, но только не это. Прошу… — я рухнул перед ним на колени, начал буквально ползать в ногах, — я просто не могу этого сделать. Не заставляйте меня, пожалуйста. Не надо, — я был готов на любые пресмыкания, только не на оказание такого рода услуг. — Эдди, посмотри, ты ведь и так уже на коленях. Тебе осталось просто открыть рот, и все проблемы Ричи растворятся, как по щелчку пальцев. Ричи… Проблемы Ричи… — И Вы точно больше никогда его не тронете? Никогда-никогда? — я ощущал себя потерянным ребенком, который попал в лапы к педофилу и кажется, уже был готов сделать все мерзости, которые предложит дядя за конфетку. Моей конфетой была свобода Ричи, и за него я был готов страдать. — Обещаю, Эдди. Будь хорошим мальчиком и все будет хорошо. Спрашиваю в последний раз. Ты согласен? Согласен ли я? В какой-то момент мне стало все равно, что будет со мной, мне было проще продаться, чем подвести Ричи и понимать, что из-за меня он продаёт самое ценное, гробит свою жизнь из-за долга этому ублюдку. — Я… Я согласен, — одними губами прошептал я, и слезы, как самые настоящие предатели выступили у меня на глазах, показывая мою слабость, открывая душу нараспашку, — и Вы отдадите мне гитару, и Ричи ничего не будет вам должен? — Если хорошо постараешься и сделаешь все как надо. Поэтому будь умницей, Эдди. Подойди ко мне, точнее подползи. Ты ведь уже и так на коленях. — Я. Я… — чем ближе я был к Спроусу, тем сильнее билось моё сердце, мне казалось, что я поднимаюсь на эшафот, но я был готов пожертвовать собой ради Ричи. Я собирался сделать это для него. — Хватит ныть, Эдди! Поработай немного, — с этими словами Спроус до омерзения нежно погладил меня по скуле. Теперь я был в ногах человека, которого презирал всей душой. Я его ненавидел, мне было противно. Мой взгляд был на уровне его паха, и от меня не укрылось его возбуждение, которое мне нужно было удовлетворить. Удовлетворить…Ради Ричи, это только ради Ричи. Эти мысли помогали мне не сойти с ума и оставаться на месте. Ричи… Для него. Я скорее услышал, чем увидел, как Спроус расстегивает ширинку, и все внутри меня сжалось, я почувствовал себя таким маленьким, ничтожным. — Открой рот, Эдди, и покажи мне, за что Ричи тебя так любит. — Нет, нет, — его огромный омерзительный член был прямо возле моего лица, и я просто не мог, не мог сделать это, — пожалуйста, не надо. Не заставляйте меня. Все что угодно. Умоляю… — Заставлять? Эдди, — его голос на секунду стал мягким, почти заботливым, — ну, кто же тебя заставляет? Ты сам согласился, поэтому открой рот! Спроус отвесил мне звонкую пощёчину. Щека адски горела, но мне было уже все равно. Особо не церемонясь, он схватил меня за подбородок, надавливая, заставляя открыть рот, и я подчинился. — Умница, хороший мальчик, — одной рукой он держал меня за волосы, не давая отстраниться, буквально вдавливая мое лицо себе в волосатый лобок. Мне хотелось кричать. Это ради Ричи… Я делаю это ради Ричи… Я жмурился, как будто от этого зависела моя жизнь, но я не мог отключить чувства и ощущал, как Спроус водит членом по моему лицу, размазывая на мне свою естественную смазку. Это было так унизительно. Так ужасно… Но я терпел, повторял про себя одно имя. Ричи, Ричи, Ричи… Когда Спроус резко двинулся ко мне навстречу, оказываясь полностью у меня во рту, я подавился, закашлялся, меня начало тошнить, но он очень крепко держал, не давая мне отстраниться. — Давай, Эдди, работай, — он полностью управлял процессом, заставлял меня подчиняться и как только я начинал кашлять, то чувствовал обжигающие пощечины на щеках. Челюсть начинала ныть, слюна капала из моего почти изнасилованного рта. Но, блять, это не было изнасилованием, я сам дал свое согласие, продался ради Ричи и его благополучия. Наверное, я заслужил… — Пожалуйста, хватит, — мне хотелось умолять, чтобы эта пытка прекратилась, я был готов целовать его дорогие туфли, но не это. Хватит! Хватит! Пожалуйста! — Я еще не закончил, — и он с силой имел мой рот, царапая горло, заставляя взять так глубоко, насколько я был способен. Раз за разом. Толчок, толчок, толчок… Я продолжал давиться, кашлять, а тонкие нити слюны капали на толстовку. Это была толстовка Ричи… Мне тут же стало еще больнее, уже просто невыносимо. Ричи… Это ради него… Он кончил мне в рот с каким-то животным рыком, и мне хотелось оглохнуть, только чтобы не слышать. Я не хотел, блять, этого слышать. На корне языка я почувствовал его вкус, мерзкую, слизкую субстанцию. Сперму мистера Спроуса… — Глотай, Эдди! Меня потянуло блевать, боже, было так противно от себя, от ситуации в целом, что я сплюнул эту гадость ему на обувь. — Гори в аду! — проговорил я, вытирая губы тыльной стороной ладони, лишь сильнее размазывая по лицу слюни и остатки Спроуса. — Ах ты ж маленький выблядок! Сейчас будешь слизывать это, — Спроус схватил меня за волосы и нагнул почти к полу, как провинившегося пса, который нагадил в неположенном месте, — ты плохо поработал, Эдди, и теперь я не отдам тебе контракт и гитару просто так. — Что? — у меня внутри все похолодело, — но я же… Я сделал то, что Вы хотели и… — Нужно было глотать, — отчеканил Спроус, — а теперь мне придется тебя выебать, но ты не переживай. Я буду очень нежным. Я до сих пор был на коленях, смотрел снизу вверх, у меня просто не было сил подняться. Его слова звучали, как смертельный приговор. Нет, нет, нет! Зачем он это делает? Зачем? . — Я не могу… — Придется, Эдди, или ты хочешь, чтобы я сделал это с Ричи? Обещаю, если ты откажешься, то я завтра же возьму его силой. Он столько сделал для тебя… Не хочешь сделать что-то в замен? — Ты, блять, не посмеешь его тронуть! — все что угодно, но только не Ричи. Я не мог этого допустить, от одной этой мысли захотелось умереть, не проснуться. Ричи не заслужил такого. Я должен был что-то сделать, как-то помешать. Мое самообладание покинуло меня еще несколько минут назад, и, кажется, я был готов на все, чтобы защитить Ричи. — Выбирай, Эдди. Либо ты, либо Ричи. Простишь себя, если Ричи завтра придет изнасилованным? Ты ведь можешь его спасти. Соглашайся, Эдди. Я обещаю, что тебе понравится. — Я… — слова застревали в горле, и я просто не мог согласиться, но Ричи… Я должен был его спасти, если бы с ним что-то случилось, то я бы себе никогда не простил. Мысленно я уже давно поставил на себе крест, но не на Ричи… Он будет жить, он обязан быть счастливым после той боли, которую я ему причинил. — Ну, так что? Ты и так уже унизился, тебе уже нечего терять, — мистер Спроус демонстративно посмотрел на часы, — у меня не резиновое время и мне некогда с тобой тут возиться, а вот завтра… У меня будет уйма времени, чтобы как следует трахнуть Ричи. — Я согласен! — почти прокричал я, отрубая пути к отступлению. Мне уже было плевать. Ради Ричи… Ричи, Ричи, Ричи… Я наступлю себе на горло, продамся, чтобы только он был в безопасности. Он не заслужил такого, а я да. Мне больше нечего терять, и если Спроус хочет получить долг Ричи, то я был готов ему заплатить собой, своим телом. Все, что угодно, но только не Ричи. Я был таким жалким… Краем глаза я вдруг уловил свое отражение в стеклянном стеллаже с книгами, и мне стало еще хуже. Я был на дне… Кажется, что мне больше нечего было терять, и я сам себе поклялся, что сделаю это ради Ричи. Для него… — Согласен на что, Эдди? — На все. Делай со мной, что хочешь. Можешь выебать, я отсосу еще раз, но только не Ричи. Пожалуйста. Только не он, — я захлебывался в слезах, тонул в своем отчаянии, но я понимал, почему я согласился, ради кого я это делаю. — Хороший мальчик. Раздевайся, Эдди, — Спроус сказал мне это совсем мягко, и у меня по телу прошла дрожь от такого чудовищного лицемерия. Я не мог пошевелиться, у меня не получалось управлять ни одной мышцей в моем теле. Мне казалось, что я просто безвольная тряпичная кукла в руках умелого кукловода, — но толстовку оставь. Это же вещь Ричи? Хочу, чтобы он хотя бы так был с нами. Мне захотелось завыть, сжаться до размеров атома, оказаться где угодно, но только не здесь. Когда я почувствовал, что меня мягко, легкими похлопывающими движениями подталкивают к черному кожаному дивану, аккуратно поглаживая, стягивают брюки, то я инстинктивно дернулся, попытался вырваться, но хватка была слишком сильной. — Не рыпайся! А то я тебя ударю. А ты же не хочешь, чтобы я подпортил твое личико? — Пожалуйста, не надо… — осознание, что я делаю, и с кем, меня убивало, я не мог. Не мог! Но я должен был. Ради Ричи… Если бы с ним что-то случилось, то я бы никогда себе этого не простил. — Ты же не хочешь, чтобы Ричи увидел синяки и у него появились вопросы? Лежи смирно, Эдди. Спроус начал покрывать мое тело мокрыми поцелуями, а мне казалось, что у меня опять приход, и это пиявки, а не чужие губы на моем теле. Бережно, не забывая поглаживать, он перегнул меня через подлокотник дивана. Я чувствовал его лапы на своем теле, он трогал меня, а мне казалось, что меня обливают кислотой. Трогал везде… Умело, до омерзения, а я захлебывался в рыданиях. Мне было так противно, так дико и когда я почувствовал, что его язык прошелся от моего копчика до верхнего позвонка, мне хотелось закричать. Это было омерзительно. — Не плачь, Эдди и не двигайся, — его стальной тон буквально пригвоздил меня к этому проклятому кожаному дивану. Я задрожал всем телом, но я, блять, ничего не мог поделать. Мне осталось только подчиняться. Когда я почувствовал его палец в себе, мне захотелось сжаться, мне захотелось просто умереть, чтобы не чувствовать. Просто забыться, закрыть глаза и больше никогда не проснуться. — Не нужно сжиматься, Эдди, я не хочу сделать тебе больно. Расслабься и я сделаю тебе очень хорошо, — он прошептал мне это прямо в ухо и кончиком языка облизал ушную раковину, а меня подбросило на этом гребанном диване. За что? Почему?! Лучше бы он меня избил, выебал жестко… Но этот подонок как будто специально был слишком нежным, аккуратным, и меня выворачивало от этого осознания. Невыносимо. Просто невыносимо! — Тебе же нравится, я вижу, — рука Спроуса добралась до моего члена и, будь проклята физиология, он стал отзываться на его прикосновения. Какое унижение… Я чувствовал себя ужасно, я предавал Ричи, но только ради его безопасности, он никогда не должен узнать об этом. Нет! — малыш, Эдди, скажи, что тебе нравится, — я молчал, до боли закусывая костяшки пальцев, мне хотелось потерять сознание. Только не чувствовать его руки на себе, в себе. Нет… Я не хочу… — скажи, что тебе нравится или завтра на твоем месте окажется Ричи! — Нет, не надо! Пожалуйста! Мне нравится, мне все очень нравится, — я давился рыданиями, но не мог не идти у него на поводу. Больше чем за себя я боялся только за Ричи. Мои слезы и слюни, пачкали дорогую кожу дивана, и я до боли впивался в обивку, оставляя там царапины. — Умница, Эдди. Наверное, Ричи любит тебя, потому что ты такой послушный мальчик, — я почувствовал в себе еще один его палец, и мне стало до ужаса плохо, я захныкал, как маленький ребенок. Было неприятно, противоестественно. Пожалуйста, хватит! В тот момент у меня было единственное желание: чтобы эта пытка быстрее закончилось. Хуже всего было то, что он не делал мне больно, был слишком аккуратным, блевотно нежным. Он шептал мне какую-то милую чепуху, а мне хотелось выть, кричать, чтобы перебить поток этих слов. «У тебя такая нежная кожа» «Не трави себя больше этой дрянью» «Ты такой малыш, Эдди, как куколка» Когда я услышал шуршание упаковки от презерватива, я просто зажмурился и молился, чтобы это быстрее закончилось, но мистер Спроус напротив не торопился. Он медленно вошел в меня и замер, разрешая мне привыкнуть. Нет! Мне это было не нужно, нет… Лучше бы он взял меня силой, выебал с побоями и кровью, но только не это… Ради Ричи, ради Ричи. Я это делаю ради него… Первый толчок отозвался болью, я отвык, отвык от этого, но физический дискомфорт перекрывал моральный. Он имел меня в зад, а мне казалось, что он пытается вытрахать из меня душу. — Хватит, хватит, пожалуйста… — я попытался отключиться, расслабил все тело, мне хотелось, чтобы он прекратил. Пряча лицо в кожу дивана, я лежал пластом и просто ждал, когда мой палач закончит начатое. Лучше бы он меня избил, убил. Все, что угодно, но только не это. Я ощущал себя мерзким, потрепанным ничтожеством. Куском мусора, использованной туалетной бумагой, которую осталось только смыть в унитаз. Толчок, еще один, толчок… Не думай, Эдди, не думай об этом, отключись. Просто отключись… Скоро это закончится. Он кончит и отпустит тебя. Ради Ричи… Лучше я, чем Ричи. — Уже скоро, Эдди, — мистер Спроус замер во мне и начал стимулировать мой член рукой и будь он проклят, член отзывался на его прикосновения. Гребанное тело! Вверх-вниз… Верх-вниз. Его огромная рука с ухоженными ногтями ощущалась, как подгнившая плоть покойника, которой уже несколько суток лакомились личинки. — Не нужно, умоляю. Не нужно! — еле слышно шептал я, на большее у меня не оставалось сил, — прекратите… Но я кончил… Я кончил от его руки… Ему в ладонь, не испытав ни капли удовольствия. Только омерзение к себе, к нему, к моей жизни. Ричи… Теперь он будет в безопасности. Ему ничего не грозит, ведь так? Так?! Теперь уже не особо нежничая, Спроус резко дернул меня вниз, опять ставя на колени. Мне уже было плевать, я чувствовал себя ничтожеством, использованным материалом, как презерватив, который он с противным звуком стащил со своего огромного кривого хера и выбросил на пол. — Убери за собой, — он вытер руку об мое лицо, размазывая, перемешивая сопли, слезы от рыданий и сперму. Мою сперму… — а теперь оставим Ричи подарок? — с этими словами он вытер остатки всей этой мерзости о любимую толстовку Ричи. Он сделал это… И мне показалось, что Спроус потоптался на моем сердце, плюнул в душу, — а теперь доделай, Эдди. Обещаю, я разорву контракт с Ричи и отдам гитару. Давай! Буквально два резких толчка в рот и он кончил, чем вызвал у меня рвотный позыв. Мне тут же захотелось сплюнуть, прополоскать рот хлоркой, чем угодно. Мне до тошноты не хотелось чувствовать его отвратительный вкус у себя на языке. — Только попробуй выплюнуть, — мистер Спроус зажал мне рот рукой, — глотай, Эдди. Давай. И я проглотил… …Он что-то говорил, пока натягивал на себя брюки. Кажется, хвалил мои умения… Но мне было все равно, я чувствовал опустошение, ступор, который не позволил мне даже одеться. Я так и остался стоять на полу, на коленях, пытаясь прийти в себя. Если раньше я был сломан, то сейчас от меня осталась только пыль… — Я человек слова, Эдди, поэтому сдержу свое обещание, — прямо у меня на глазах Спроус порвал контракт Ричи на мелкие кусочки и бросил на пол, — как и обещал, я еще и заплачу тебе сверху. Купи себе дозу. Надеюсь, что не рассчитаешь и сдохнешь, — он бросил деньги на пол, но я даже не посмотрел на них, мой взгляд был прикован к гитаре. — Можно мне ее забрать? Гитару, — было больно говорить, челюсть еще болела, а во рту был отвратительный привкус. — Она твоя, — Спроус как-то совсем безразлично махнул рукой, — я получил, что хотел. Совсем неуклюже, я поднялся на ноги, натянул джинсы и взял гитару в руки, прижимая ее к себе, как самое ценное сокровище в этом мире. Клянусь, сейчас она была для меня бесценной, потому что у меня получилось ее вернуть. Пусть и такой ценой. Это все было ради него, ради Ричи… Мне больше некуда падать. Самое дно… И я сделал все, чтобы Ричи получил шанс на спасение. Пусть и без меня. Плевать. Наверное, мне следовало бежать сразу же, как только гитара оказалась у меня в руках, но я не мог сделать и шаг без разрешения Спроуса. Я боялся, что он скажет сделать что-нибудь еще, и самое жалкое, что я бы сделал. Во второй раз я встретился со своим отражением… В кого я превратился? Гребанный наркоман, который готов пойти на все, потому что терять уже нечего… — Я… Я могу идти? — как провинившийся ребенок, спросил я, ни на секунду не отпуская гитару от себя. Она была Ричи. Она принадлежит ему снова… — Конечно, Эдди, — мистер Спроус посмотрел на меня и улыбнулся, поправляя дорогие запонки на манжете рубашки, — и поцелуй за меня Ричи.