Ты здесь?

Эта тишина, только изредка разбавляемая тихим треском дров в камине, давила на Юнги, мысли били в черепушку, сдавливая виски и не давая покоя. Как он мог так облажаться? Почему он вдруг решил, что Чимин знает о том, что он гей? С чего он вообще взял, что он видит в нем нечто большее, чем просто близкого друга и хорошего наставника, который помогает ему овладеть игрой на фортепиано? Это же очевидно ведь, что Чимин просто отвечал Юнги на его доброту, только и всего. Почему Юнги решил, что он вот-вот уже станет его? Такой наивный Мин Юнги. Ему тошно от собственной глупости и самонадеянности. Он рассчитывал на то, чего быть просто-напросто не могло, хотя бы потому, что Чимин не такой, как он. Чимин такой, как все, он предпочитает женщин, и только они привлекают его, в Юнги же юный барон видел только хорошего друга, с которым можно было непринужденно поболтать и весело провести время, ничего более. На самом деле, Юнги жаль, что все получилось именно так, и несмотря на то, что ему сейчас дико хочется встать с кресла и побежать за Чимином следом, чтобы остановить его и не дать уйти, он держит себя в руках и до сих пор сидит в комнате, слушая этот дурацкий треск дров и смотря на едва тронутую чашку с чаем. Он всегда по своей натуре был эгоистом, думал о себе и своем благе, плевать хотел на парней, с которыми встречался, сейчас даже не в силах вспомнить их имена или хотя бы лица, но Чимин стал для него кем-то другим, кем-то особенным. Пак стал для него тем человеком, с которым он мог быть собой, кому он мог открыться и рассказать о себе то, что никому и никогда не рассказывал, тем человеком, с которым хотелось быть рядом часами напролет, не расставаясь ни на единую секундочку, и с кем он был рядом не только ради секса и собственного удовлетворения. Кажется, Юнги даже за такое короткое время успел поставить Чимина выше остальных, юный барон был важен ему и остается таковым до сих пор, и поэтому так сложно смириться с расставанием и точкой, которую Пак поставил на их даже не успевших начаться отношениях. Будет трудно принять это и вернуться к прежней жизни, которую больше не скрашивает эта яркая улыбка, ясный взгляд и нежный сладкий голос, и для этого явно понадобится время. Но Юнги, на самом деле, понимает барона. Он понимает, почему тот так поступил, почему решил прекратить общение, ведь он был прав, и это необходимо, пока Мин не влюбился в него окончательно… хотя, кажется, уже поздно. Виконт вряд ли сможет так быстро отпустить Чимина и мысли о нем, но для его же блага и для блага самого Пака, ему стоит как можно быстрее забыть все, что было, и смириться с тем фактом, что ему здесь даже ничего и не светило, как бы неприятно и досадно это ни было. В груди Юнги больше нет никакого волнения, трепета и чувства окрыленности, он снова чувствует пустоту в себе, но сейчас она отзывается еще и неприятной, тянущей болью и горечью. Все те часы, которые Мин собирался провести наедине с Чимином и роялем, Юнги провел наедине с собой и своими мыслями, которые просто необходимо было привести в порядок после случившегося. Он никогда бы не подумал, что так тяжело переживет отказ. Видимо, это карма. – Милорд, – аккуратно обращается молоденькая служанка, заглянув в комнату через слегка приоткрытую дверь. – Уже смеркается. – она подходит к столику и забирает обе чашки с уже давно остывшим чаем, замечая, что Мин явно не в духе говорить сейчас. – Ужин будет накрыт где-то через полчаса. Нам стоит ожидать вас или оставить? – Нет, Джен, не накрывайте на мою персону, – отвечает Мин, не отрывая глаз от пляшущего в камине рыжего пламени. – Лучше подготовьте горячую ванну и комнату ко сну. Я немало устал. – девушка кивает и удаляется, тихо прикрыв за собой дверь, а Юнги так и остается сидеть в кресле наедине со своими размышлениями о Чимине и чувствах. Чимину, говоря по правде, тоже было тяжело признать то, что им с Юнги больше не следует видеться и поддерживать их общение и дружбу. Он будто от сердца кусок оторвал. Юнги стал чуть ли не первым его другом, которому он смог настолько довериться, которого он так уважал и уважает до сих пор. Досадно только от одной мысли о том, что все так получилось, но в то же время вместо того, чтобы сидеть и корить себя, Чимин решил сосредоточиться на своей цели, путь к которой ему указал Юнги. Несмотря на не самый хороший исход их дружбы, Юнги дал Чимину многое, и это очень важно для Чимина, и несмотря на прекращение общения, на которое Пак, на самом деле, решился только ради того, чтобы не сделать больно и не навредить виконту, он все так же хорошо к нему относится, а на душе становится так тепло от мысли о друге. Уснув в тот вечер с тяжелой головой от множества мыслей, крутящихся вокруг одного только Мин Юнги, со следующего дня Чимин начал поиски хорошего и опытного учителя, который мог бы продолжить обучение, начатое под руководством виконта, и найти такого учителя оказалось слишком просто. С души будто камень свалился, и к концу недели Чимин уже почти не вспоминал о своем приятеле, который все это время хандрил, почти не выходя из своей комнаты. Сегодня у Чимина первое занятие с его новым преподавателем, с которым у него уже состоялось приятное знакомство пару дней назад. Конечно, занятия теперь будут проходить не так, как проходили раньше, не в такой легкой и непринужденной обстановке, без лишних разговоров и этой дружеской атмосферы – только занятия, сухие знания и ничего больше, прямо как в университете. Вопреки всем ожиданиям Пака, что они начнут с того, на чем остановились тогда Юнги с Чимином, его новый преподаватель переиначил все на свой лад, так, как удобно ему, а не его ученику. Даже те вещи, которые с Юнги Пак понимал и щелкал, как орешки, сейчас Чимин почти не понимает и постоянно путается. Стоит ли вообще говорить о том, что к инструменту его не подпускали вообще, даже наглядно посмотреть и попробовать хоть что-то сделать – только теория, голая теория, от которой со временем начинает клонить в сон, а все желание, вдохновение и рвение овладеть игрой на фортепиано куда-то неизвестно улетучиваются, будто их никогда и в помине не было. Юный барон никогда не возвращался с занятий по музыке таким уставшим и утомленным, как сегодня, и его мать – виконтесса Пак Элизабет, не могла упустить этого из виду. С каждым новым занятием Чимину становилось все труднее и труднее, он не успевал и не дотягивал до планки, не мог дать преподавателю всего того, что от него требуют, а самое ужасное – пальцы, о которых учитель Норрингтон отзывается весьма нелестно, и это лишь больше угнетает Чимина, а вся мотивация с каждым разом все больше угасает, доводя Чимина до такой степени, что сегодня он отменил урок, потому что желания обучаться у него не было напрочь. Паку сейчас так тяжело, как он себе даже представить не мог. Он буквально готов бросить и пустить все труды и свои, и учителя, и Юнги, насмарку. Юнги… его так сейчас не хватает Чимину. Ему не хватает дружеской поддержки, теплой улыбки и доброго взгляда, который так подбадривал барона, даже если тот в очередной раз ошибался. Теперь юноша мечется меж двух огней, снова утопая в бездне мыслей с головой и задаваясь вполне логичными вопросами. Что будет дальше? Как продолжать учиться без желания? Хочет ли Чимин вот так добиться своей цели, чуть ли не полностью потеряв всякий интерес к ней? А правильно ли он поступил в тот день? Каково сейчас Юнги? Как он поживает и где он сейчас? Так хочется снова встретиться, поговорить, извиниться и вернуться к той дружбе, что у них была. Но он не может поступить так эгоистично, преследуя только свои желания и ища простой путь к своей цели. Чимин симпатичен Юнги, но Пак не может ответить ему тем же. Не может, ведь они друзья. Но тогда откуда это странное чувство в груди? Чувство, будто что-то давит, а с глаз с минуты на минуту польются горячие соленые слезы. Почему Чимин уже сотый раз повторяет сам себе, что соскучился по нему? Откуда у него появилось внезапное желание встретиться с ним? Слишком много вопросов, на которые Чимин даже самому себе не может дать ответы. Он не может разобраться в собственных чувствах, и от этого еще тяжелее. – Чимин, дорогой, – за дверью слышится нежный женский голос, который Чимин никогда и ни при каких обстоятельствах не спутает. – Я могу войти? – Конечно, мам, – с легкой улыбкой на лице, сидя на кровати с книгой в руках, отвечает Чимин и смотрит на матушку, появившуюся в его спальне. – Ты что-то хотела? – Да. Я хотела спросить кое-что. – легкой походкой она неторопливо подходит к кровати Чимина и садится на ее край рядом с сыном. – Расскажешь маме, что тебя беспокоит? Ты сегодня вернулся такой уставший… неужели тебе трудно дается обучение? Господин Норрингтон – самый лучший учитель музыки во всей Британии. Причина в нем или тебя беспокоит нечто иное? – Все в полном порядке, правда. – Пак откладывает книгу на тумбу около кровати и с мягкой улыбкой поднимает глаза на мать. – Просто игра на фортепиано – это не так просто, как я думал, к тому же, у учителя Норрингтона и правда высокий уровень, мне нужно больше стараться, чтобы достигнуть его планки. – Чимин… мой маленький, дорогой малыш Чими, – она нежно и аккуратно кладет теплую ладонь на чужую щеку и заглядывает в глаза Пака. – Я же вижу, что тебя беспокоит совсем не усталость. Расскажи мне, что у тебя на душе. Если мы понесем эту ношу вдвоем, тебе уже не будет так тяжело. К тому же, ты так и не объяснил мне, почему так резко решил найти другого учителя? – Я… – Чимин закусывает нижнюю губу и отводит взгляд в сторону, не зная, как рассказать все. – Мы с господином Мин Юнги прекратили общение. – Но ты был так восхищен им и как музыкантом, и как человеком тоже. – виконтесса явно удивлена, и ее девичья натура жаждет знать больше. – Разве вы не были близки с ним? – Мы были слишком близки, мама, – Пак встает с кровати и отходит к окну, смотря на огоньки, горящие в окнах городских домов. – Именно поэтому мы и прекратили общение. Один чуткий взгляд матери, и Чимин высказывает просто все, что до этого момента творилось в его душе и голове, все, что и кто его беспокоит. Он рассказал о ситуации с Мином, о трудностях в обучении, обо всем, что его так тревожило в последнее время, и сейчас, лежа щекой на материнских коленях и чувствуя, как теплая ладонь успокаивающе и поддерживающе поглаживает по голове, Пак понимает, что это именно то, что ему нужно было – выговориться и рассказать о своих переживаниях, получив в ответ поддержку и теплые слова мамы. – Чимин, дорогой, позволь дать тебе совет. – аккуратно и нежно слегка взъерошив волосы сына, начинает женщина, и одаряет юношу теплой улыбкой. – Ты не должен противиться своим чувствам, слышишь меня? Если этот виконт – твой человек, то ты не должен упускать его. Ты должен понять, что именно ты хочешь и что ты чувствуешь, я уверена, ты справишься, ты ведь у меня молодец. Это не так сложно, просто будь искренним с самим собой. Забудь о том, что он мужчина, забудь обо всем и просто спроси самого себя, кто он для тебя, и ответь честно. У тебя есть время разобраться с этим, Малыш, целых три дня до конца недели. – виконтесса аккуратно склоняется над сыном и невесомо целует его в прохладную, влажную от слез щеку. – В субботу наша семья приглашена на праздничный вечер годовщины свадьбы сына графа Тернера, семья графа Мина тоже будет там. Слова матери заставили юного барона задуматься и правда погрузиться в себя и попробовать быть честным с самим собой. Бессонная ночь проходит в метаниях мальчишки меж двух огней. Ему кажется, что он уже опоздал, и даже если он придет и извинится, Юнги вряд ли примет его снова, ведь он, хоть и не хотел, но явно ранил его чувства. Но в то же время Пак был уверен в том, что Юнги выслушает его и даст еще один шанс, даст возможность вернуть все на круги своя и возобновить их дружбу, ведь он хороший и отзывчивый человек. Сомнения буквально съедали Чимина, и он пролежал в постели, сверля взглядом потолок и так и не сомкнув глаза. Лишь на рассвете Пак уснул, причем неосознанно – ему просто не хватило больше сил даже на то, чтобы думать о чем-либо. Эта ночь явно пошла на пользу юноше, и он теперь горит уверенностью в том, что готов к разговору, что хочет извиниться и вернуться к тем отношениям между ним и Юнги, хочет, чтобы их дружба продолжалась и, скорее всего, даже готов к чему-то большему. Теперь дни Пака снова проходят с этим трепетным чувством волнения и ожидания в груди, но рядом с этим чувством таится ощущение страха, что виконт отвергнет его и не примет извинений. Минуты снова тянутся, будто вечность – так всегда, когда с нетерпением ждешь чего-то, но рано или поздно этот самый заветный день, этот самый заветный момент настанет, и грезы о встрече станут самой настоящей реальностью. Сегодняшний вечер особо важен для Чимина, потому что он решит, что с ним будет дальше, и он искренне надеется на то, что все пройдет так, как он хотел бы. Автомобиль семьи Пак останавливается около здания, фары гаснут, а двери перед ними распахиваются, позволяя войти. Вечер, посвященный годовщине свадьбы виконта Тернера и его виконтессы в самом разгаре. Море выпивки и изысканных закусок, подарки, веселье, смех и улыбки – все это сейчас так неважно для Чимина. Его янтарно-карие глаза снова рыщут в толпе, выискивая одного единственного Мин Юнги, ради которого Чимин вообще приехал сюда и которого почему-то до сих пор не видно. Даже его отец граф Мин уже пару раз мелькнул перед глазами молодого барона, но сам Юнги – нет. Уже несколько часов прошло, как юноша находится здесь, но виконта он так ни разу и не увидел, даже мельком, даже издалека, и от этого становилось грустно и тяжко на душе, ведь он знает, что Юнги не любит подобные мероприятия, и он мог запросто взять и не приехать. Только он хотел окончательно расстроиться и поставить крест на этом вечере, как его взгляд случайно уловил до боли знакомые черты, безошибочно находя виконта Мина среди уймы других присутствующих здесь людей. Ни секунды не думая, Чимин срывается с места и следует за другом, как оказалось позже, в уборную. – Вы слишком долго, господин, – тихо слышится из-за двери чужой голос, а потом и протяжный вздох. – Я успел соскучиться. – Простите, Винсент, – своим слегка хриплым и таким бархатным голосом отвечает Мин и начинает извиняться, покрывая шею молодого парня жаркими поцелуями. – Пришлось чуть задержаться, чтобы меня теперь точно не побеспокоили сегодня. Теперь я весь ваш. При любом другом раскладе Чимин бы уже давно отошел от двери и не стал бы подслушивать, но почему-то он не может даже пошевелиться, когда слышит эти блаженные вздохи молодого парня, который сейчас там вместе с Юнги. С одной стороны больно и обидно, но с другой – чего Чимин ждал? Что Юнги смиренно будет ждать, пока Чимин соизволит понять, что был не прав? Глупости. Чимин был слишком глуп и наивен, полагая, что Юнги будет ждать все это время… но те слова о симпатии. Неужели Юнги так просто забыл его? С уст молодого парня срывается первый сладкий и нежный стон, когда Мин прижимает мальчишку к холодной стенке и рукой пробирается под ткань чужих брюк и белья, оглаживая уже давно виднеющееся возбуждение. По ту сторону двери слышится только неразборчивое бормотание, но вот стоны и тяжелое дыхание Пак слышит, будто бы стоит прямо рядом с теми двумя. Туалет в чужом поместье – не самое лучшее место для подобного рода занятий, но тем не менее двое возбужденных молодых пэров сейчас сплетают свои языки в страстном и глубоком поцелуе, пока их руки ласкают тела друг друга, доставляя удовольствие. Парень Юнги попался неопытный и робкий, но это не мешало ему наслаждаться прикосновениями, которых он так жаждал долгое время, а мысль о том, что это только начало, больше кружила голову. Пряжка ремня со звоном расстегивается, и теперь стон срывается с губ Мина, когда чужие губы касаются чувствительной головки и так умело ласкают, разрушая все сложившееся впечатление о робости и неопытности нового знакомого Юнги, чье имя он вряд ли запомнит надолго. Влажно, горячо и до головокружения приятно. Пальцы молодого виконта сжимают каштановые волосы Винсента, который только мычит и старательнее пытается доставить старшему удовольствие, хотя по рваному дыханию уже понятно, что он уже на пределе и вот-вот закончит. Новый стон, такой протяжный и удовлетворенный, и мальчишку снова поднимают и вжимают в стену, вовлекая в новый полный страсти и желания поцелуй, пока рука виконта снимает чужое возбуждение. Он покрывает шею парня нежными поцелуями, касаясь губами бледной, бархатной кожи и обжигая ее горячим дыханием, а с уст юного Винсента один за другим слетают сладкие стоны и такое томное: «Господин Мин», «Милорд» и «Пожалуйста, быстрее». Последний стон, самый страстный, был заглушен очередным глубоким и мокрым поцелуем, который приходится разорвать, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха, которого так катастрофически не хватает сейчас. – Давайте продолжим в другом месте? – тихо шепчет Мин, уткнувшись носом в изгиб чужой шеи. – Как насчет того, чтобы поехать ко мне и зайти немного дальше? Вы ведь готовы? – Я готовился. – на тяжелом дыхании отвечает юноша и заключает виконта в объятия. – Я очень даже за, господин. Давайте не будем медлить и поедем прямо сейчас. Чимин в шоке. Он не может ни пошевелиться, ни найти каких-то слов. Знай он, что тут творится, он бы ни за что не остался здесь и не слушал бы это все, но теперь он просто так не оставит этого. Он не уйдет и не будет делать вид, что ничего не знает и ничего не слышал, как бы ему сейчас ни хотелось провалиться сквозь землю. Чимин сейчас по-настоящему зол и как никогда настроен на серьезный разговор с Мином, а еще он настроен сорвать его планы с этим, как его там, Винсентом. Юнги говорил Чимину о том, что он нравится ему, что он настроен был на отношения с ним, а теперь он так просто берет и развлекается в туалете чужого поместья непонятно с кем. Неужели те слова – ничто, просто ветер? Неужели Чимин зря мучался и ждал этого вечера, чтобы поговорить с Мином, и он уже нашел себе кого-то получше Чимина, замену, согласную не только болтать за чашкой чая, но и потрахаться не против пару раз? Это сильно задело барона и его честь, поэтому он не может этого так оставить и решительно настроен расставить все точки над «и». За дверью слышится шорох одежды, шум воды и два голоса, которые с каждой секундой приближаются к двери, и та в итоге распахивается прямо перед Чимином, который застал Мина врасплох. Виконт замер. Глаза в глаза, тишина и безумное напряжение накаляют обстановку между этими двумя. Ни Чимин, ни Юнги не могут найти подходящих слов и просто таращатся друг на друга, как бараны на новые ворота. Но ни слов, ни объяснений, ни уж тем более оправданий Чимину не нужно, ему и так все понятно, и Юнги уже не такой идеальный человек в его глазах. Ни одного уместного слова Чимин не находит и просто дает волю случаю, и теперь звонкий шлепок разносится чуть ли не на весь зал, полный гостей, а на щеке Мина красным отпечатком горит след от миниатюрной ладошки барона, отзываясь неприятной и жгучей болью.