Надежда.

«Вот это накрыло, так накрыло…какое дерьмо,» — мыслила Очако, поднимаясь в свою комнату. Внутренний голос издевательски повторял одно и то же. Голос правды резал уши, если бы это было буквально, то Урарака оглохла бы. Были мысли, что это психичиское расстройство или же по-другому шизофрения. Эти нелепые предположения сразу отпали, когда девушка соврала первый раз своим подругам. Совесть скреблась по органам, оставляя неприятные ощущения, будто порез. В горле застрял ком, а здравый смысл просил не плакать. Открыв двери комнаты, Очако бесцеремонно поставила чашку на стол, и захлопнула её. Жидкость в стакане поплескалась. Угрызения совести и нежеланые чувства просто поглощали девушку. В комнате стало душно. Урарака поспешила к окну, отворив форточку, в помещение прошёл свежий воздух, касаясь мягкой кожи. В комнате повеяло прохладой. Девушка завалилась на кровать и уставилась в потолок. «Он заметил весь этот спектакль…как же быть? Я не могу просто так взять и признаться во всём девочкам, не то, что ему… Господи, что за бред? Он мне не нравится, НЕ нравится!» — мысленный поток перетекал к одной и той же теме. Уравити недовольно поморщилась. Совесть продолжала свою пламеную речь, а на это девушка придумывала себе оправдания, сама того не понимая. Она повернулась лицом к стенке. Глаза начали слипаться, всё поплыло. Впервые за эту неделю захотелось спать. Укрывшись одеялом поплотнее, она устроилась на подушке, погружаясь в царство Морфея. Сон начал появляться. Вырисовывыя новые образы, что были чётче и чётче. Появилась до боли знакомая ало-пепельная макушка. Небрежная чёлка, что растрёпана ветром, и густые разноцветные брови. Гетерохромные глаза, стеклянные, как у куклы, не выражавшие ничего, а б с о л ю т н о. Бледная кожа и ожог… Дополняющий его прекрасную внешность, он не был уродлив, скорее слишком ужасен в воспоминаниях. Весь этот образ дополнял его характер, ледяной и безэмоцианальный. Но всё же у его обладателя было сердце, что заморожено во льды, да кто бы его растопил?