Объятья с запахом персика

      Если бы Ваня знал, что когда-нибудь будет жить вместе с Гудковым, он бы повесился раньше, чем это случилось. С чего такие утверждение? Да с того, что этот до жути странный, но такой любимый Сашка опять отвлекает его от работы. — Ва-а-ань, ну давай поговорим, а? — лениво протянул молодой человек, обнимая со спины Урганта, который спокойно себе сидел на диване за ноутбуком. — Саш, не сейчас. Не видишь что-ли? Я работаю, — буркнул тот сухо, продолжая мгновенно отвечать на электронные письма коллег по работе. — Тебе самому не надоело? Ургант, сегодня суббота, а ты опять кряхтишь над компьютером. Даже поговорить тебе со мной некогда… — Я занят, — вновь последовал короткий ответ, после которого брюнет убрал от себя Гудка. Он, скрестив руки на груди, со вселенской обидой глядел на ведущего. — Ну да, конечно, ты же у нас такая занятая цаца! Прямо, блять, не оторваться, — он развернулся и ушёл на кухню, с грохотом доставая с верхней полки чашку. Сказать, что Саша обиделся — не сказать абсолютно ничего.       Иван лишь выдохнул, обрадовавшись, что ему никто не помешает дописать новый сценарий. Конечно, Гудков опять будет гундеть, что этим должны заниматься сценаристы, а не он, но Урганту нравилось. Поэтому, он спокойно и вдумчиво вчитывался в документ, открытый в половину экрана ноутбука.       Из раздумий его вывел громкий удар, треск, а потом и обречённые бранные слова со стороны Сашки. — Грёбаная кружка… грёбаный чай…- шипел тот, по звуку, похоже, отрывая бумажную салфетку. Старший закатил глаза и захлопнул ноутбук, чуть ли не со скоростью скоростью света оказываясь рядом с его личным неугомонным идиотом. — Ну чего ты тут? — Да бля, я наливал себе чай и кружку уронил. Порезался, — как бы в подтверждение этих слов он показал раненную руку, по которой стекала алая жидкость, пачкая столешницу, пол и, конечно, осколки кружки. — Ты даже чай себе налить не можешь. Господи, тот ещё ребёнок… — тихо усмехнулся Ваня, усаживая того за стол, а сам доставая аптечку. Гудков недовольно бурчал, отводя взгляд в сторону. — Ну? О чём ты хотел поговорить? — выдохнул он, глядя в глаза раненного молодого человека, который теперь лежал, положив голову на его колени. Иван поглаживал КВНщика по голове, устало зевая. — Вообще-то я хотел сказать то, что ты слишком много работаешь. — Ты говоришь это каждый день. — И что дальше? Я могу миллионы раз это повторить, если слышишь плохо, глухняк ты мой, — Гудков недовольно фыркнул себе под нос, обнимая руку Вани, на что мужчина лишь ухмыляется. — И что же ты предлагаешь? — Поехали куда-нибудь! М? На море, в лес, в горы, да куда угодно. Главное, чтобы у тебя там и в мыслях не было достать свой сраный компьютер и работать. — Саш, я не могу просто взять и сорваться с работы. И ты это знаешь, — старший закатил глаза, глубоко и обречённо вздыхая. Опять Сашкины идеи… — То есть ты не хочешь? — Я не говорил так. — Ясно всё с тобой, Ургант, — Александр (а именно так только и мог назвать его Ваня в данной ситуации) хотел было подняться с колен ведущего и уйти, но его удержали сильные руки Урганта, который с негодованием схватил его за талию, утягивая в объятья. Они долго смотрели друг на друга.       Ваня смотрел с некой строгостью, что означало, что он обдумывает ситуацию до конца.       Саша смотрел с воистину детским восторгом в глазах и тёплой победной улыбкой.       КВнщик кладёт ладони на лицо Ивана, покрытое жёсткой щетиной, после чего утягивает его в поцелуй, не замечая особого негодования. Наоборот. Брюнет прижимает молодого человека ближе, углубляя этот сонный, нежный поцелуй.       Отстраняясь друг о друга, мужчины соприкоснулись лбами и носами, ощущая окружающее их тепло. Кто бы мог подумать, что сдержанный Ургант будет так близко прижимать к себе Гудкова, одарив своего мальчика теплом и заботой? Старший нарушил тишину первым: — В горах холодно… в лесу комары… — И что ты предлагаешь? На пару минут повисло молчание, после чего Ваня хмыкнул и посмотрел в тёплые глаза напротив. — Будет тебе море. Я позвоню директору и пусть он идёт куда подальше… — И куда же наш дорогой Иван Ургант собрался отослать Константина Эрнста? — звонко смеясь спросил Гудок. — В твою любимую Сызрань, если так хочется. «Скажи, что это всё реально… Иначе какой же смысл… Ощущать себя счастливым?»