***
Тренер очнулся от запаха нашатырного спирта. Ватой ткнули прямо в нос, моментально напомнив и о реальности, и о тошноте, которая подкатила за мгновение к самому горлу. — Общий наркоз нормально переносите? — говорил одетый во всё белое такой же белый мужчина. Даже чёлка, пробивающаяся редкими прядями из-под колпака, была белой. Седой. — Аллергические реакции есть на что-то? Тренер ответил. Не запомнил что, но порадовался, что говорит чётко. Немного расстраивало, что после стольких лет на передовой, тело так быстро растеряло форму и едва функционировало от какого-то попадания в ногу. Хотя, наверное, были и другие причины для плохого настроения, но в голове плавало слишком много тумана, чтобы сейчас задумываться. Общий наркоз был выходом. Неплохим таким, не настолько разрушительным как наркотики, но идеальным для того, чтобы забыться. Доспать остаток бесконечно длинной ночи и избавиться от непонятных цветных эпизодов, крутившихся калейдоскопом в мыслях. Алых, грязновато-чёрных и пронзительно серых. Как чьи-то глаза. Да, наркоз — это определённо хорошее решение.***
— А с папой всё будет хорошо? — Конечно, дорогая, он просто спит. Может, это послужит ему уроком, что не нужно связываться с дурной компанией. Ты же не общаешься с плохими ребятами? — Нет, только Сьюзи иногда… Звуки доносились как сквозь плотное одеяло: глухо, но очень близко. Тренер приходил в себя с трудом, но был рад, что слышит только эти два голоса и ничьи другие. Ни низкого знакомого, ни собственных мыслей. — Он сегодня проснётся? — Снова спросили прямо над ухом. — Он уже просыпался, солнышко. Просто очень рано утром. — И не выспался, да? Понимание поразило молниеносно, глаза распахнулись в ту же секунду. Вспыхнувшая болью сетчатка спасибо не сказала. — Папа! — Прозвучало так громко, что голова, по ощущениям, раскололась на части. — Милая, чуть тише… — получилось сипло, шёпотом вышло бы громче. Губы слиплись, а нижняя ещё и закровила, послав слабое колющее чувство в мозг и привкус железа — на язык. Второй раз открывал глаза осторожнее: сначала совсем узкой щёлкой, а после чуть шире, чтобы удалось рассмотреть гостей и не потерять зрение. Палата. Обычная вылизанная и до бесконечности светлая. Яркие лампы под потолком и обычный, едва пробивающийся сквозь стены, шум больницы. Бледная девушка на пододвинутом к кровати тёмно-фиолетовом кресле. Безвкусном настолько, что на его фоне даже в своей потрепанной толстовке, выглядывающей из-под небрежно наброшенного на плечи белого халата, она казалась невероятно элегантной. На лице — смесь усталости и пренебрежения, но не за это зацепился взгляд. Рядом, держа девушку за руку, неловко прижался невероятной красоты человечек, которого Тренер просто не мог поверить, что видел. — Что же ты тут делаешь? — получилось чуть громче, и руки сами разошлись, чтобы принять бросившуюся вперёд девочку в объятия. Тёплое тело показалось ужасно хрупким в огрубевших руках. Из-под рукавов больничной робы выглянули истёртые до крови запястья, которые нужно было спрятать, чтобы не напугать. И мысли нужно было спрятать, а то воспоминания не дали бы насладиться редкой возможностью. Возможностью прижаться ссохшимися губами к аккуратной головке, зарыться в самые красивые на свете тёмные волосы и вдохнуть запахи фруктового шампуня и хлопьев на завтрак — запахи детства. — Она здесь, потому что расстроилась, когда узнала, что ты пропустишь день визита, — голос Алисии холодный. Отбросил в реальность моментально. — Пропущу? Девочка выскользнула из объятий, но с койки слезать пока не собиралась — стала устраиваться удобнее и случайно задела бок. Тренер заворочался, чтобы дать больше места, но резкая боль заставила дёрнуться — уколола нога. — Конечно, пропустишь, — недовольно продолжила девушка, не замечая секундного страдания на серовато-зелёном в искусственном свете ламп лице. — Мне позвонили с регистратуры утром, сказали, что продержат тебя тут дня три. А ваша встреча, если ты умудрился забыть, уже послезавтра. Я сказала об этом ей, — она кивнула на расположившуюся на кровати дочь, — и чуть не чокнулась от уговоров, пока не согласилась приехать в больницу. — Ты маленькая папина манипуляторша? — Тренер радостно приобнял заулыбавшуюся девочку, а второй рукой растрепал аккуратно заплетённый хвостик. Ребёнок залился смехом. Ответить на её радость было больно, но уголки губ сами потянулись в стороны. — Не делай так! — Её мать встала с места и настойчиво пригладила намагнитившиеся пряди обратно. Посмотрела тяжело, словно решала: забрать девочку прямо сейчас или ещё дать время посидеть с нерадивым отцом. — Это ты со своими пацанами в зале так будешь себя вести. К ней нужно другое отношение. — Какое? — Тренер устало откинулся на подушку. — Мы договаривались, что ты не будешь лезть в наше общение. Давай не здесь. Не сейчас. — Такое, — абсолютно игнорируя просьбу, надавила девушка. — Что нам не должны звонить и сообщать, что тебя всего в крови хрен знает во сколько привезли какие-то ублюдки… — Не выражайся! — … которые выглядели не лучше. А мне потом нужно вместо работы нестись в другой конец города, чтобы ты обращался с нашей дочерью, как с каким-то оборванцем, вроде тех, кто обитает в твоём зале… — Алисия! Давай мы не будем обсуждать это при ребёнке. То, что случилось — недоразумение. Просто дай мне время побыть с дочерью, а не выяснять с тобой отношения. По покрасневшим скулам было видно, что ей ещё есть очень многое, что сказать, но вместо этого девушка выдохнула. Зачесала выпавшие из причёски светлые пряди и натянуто улыбнулась, обращаясь только к дочери: — Милая, — даже тон смягчился несмотря на то, что она чуть ли не кричала мгновение назад. — Я пойду за кофе к автомату, а тебе куплю что-нибудь сладкое. Минут десять вам хватит? А после поедем в школу, да? — Хорошо, мама, — покладисто ответила девочка. — Не задерживайся, — добавила Алисия, на этот раз смотря только на Тренера. Чудовищно мало времени, чтобы поговорить. Ведь хотелось так много узнать, что случилось за месяц. Раньше они могли гулять в парке, если везло с погодой, а если нет — шли в игровые автоматы, а маме врали, что были на детском шоу. Однако десять минут спокойствия с самым дорогим человеком — это возможность расслабиться. Пусть будут хоть эти крохи времени, прежде чем снова придётся окунуться в серый мир, поджидающий за стенами палаты. Хотя бы небольшая отсрочка. Пожалуйста, совсем чуть-чуть. Алисия вернулась слишком быстро. Не получилось даже дослушать рассказ про гадкую Сьюзи, которая одноклассницам из зависти иногда пихала жёванные жвачки в тетради. Оставалось только надеяться, что его девочка помнит, что, если потребуется, можно разбить обидчику нос. При бывшей жене такое не скажешь… Дверь палаты закрылась бесшумно, но неотвратимо. Часы показывали половину десятого, и, видимо, Алисия была не в восторге ещё из-за этого: если правильно помнил, сейчас как раз заканчивался в школе второй урок. Хоть у кого-то в жизни всё было по-старому. Нога почти не беспокоила, если её вообще не трогать. Голова немного гудела, но от той изматывающей боли не осталось и следа. Ныли челюсть и плечи, но в остальном состояние было вполне удовлетворительным. Оставалось только обрести понимание. Странно, но врач по нажатию кнопки не пришёл. Хлопочущая медсестра тоже не прибежала, хотя должна была бы проверить, как пациент себя чувствует. За занавешенными полупрозрачными шторами окнами носились люди, но Тренера они будто не замечали, утонув в своей повседневной суете. Лишь две тени стояли неподвижно. За неимением возможности говорить, пришлось изучать обстановку. Хорошо, что переодели: больничная роба не так пугала, как залитая кровью одежда. Однако, что показалось странным с самого начала — одиночная палата. Его страховка не могла покрыть стоимость одноместного содержания пусть и на какие-то три дня. К тому же это место точно не было похоже на больницу, что находилась в знакомом районе — пейзаж за окном не закрывали бесконечные высотки, разросшиеся по окрестностям в последние годы. Стены здесь ещё не потеряли своей белизны, превратившись в сероватое нечто. Хотя, может, сделали ремонт… Дверь снова хлопнула, заставляя повернуть голову. Рэй.***
Смит смотрел не на Тренера, а куда-то в район его пупка, прикрытого простынёй. Стоял молчаливой тусклой колонной у входа в палату. Тусклой, потому что под застёгнутым на все пуговицы больничным халатом видны были только тёмные брюки и сероватого оттенка рубашка. Грязные волосы слились с тоном лица и вместе напоминали неприятно-мутный цвет грунтовки. Сравнение само пришло, потому что недавно отвалилась краска со стены в спортзале. Ровно таким же оттенком дыру и закрыли. Единственное цветное, что было в Рэе — оранжевый букет. Упаковка тоже была бледная, но цветы будто горели, подожжённые зажигалкой, настолько ярко и нелепо смотрелись они в общей, погрязшей в монохроме атмосфере. Так же нелепо, как и сам Смит. — Как себя чувствуешь? — обронил он. При всей абсурдности ситуации, смешно не было. Было никак. Клонило в сон, но, видимо, разговор был обязательной частью продолжения ночной экзекуции. — То, что врач не приходит — твоих рук дело? Рэй наконец поднял взгляд: удивился, что услышал именно это, однако виду и не подал: — Моих тоже, — не стал юлить. — Хотя сейчас и народу много. — Шагнул ближе, заставляя Тренера сразу напрячься. — Дурацкий букет, — нервно фыркнул тот. Смит не казался агрессивным, а серые глаза, моментально метнувшиеся к цветам, и вовсе были уставшими. Просто не хотелось, чтобы он был сейчас в палате. Или просто поблизости. — Я не знал, что взять с собой. — Голос тоже звучал безжизненно. Видимо, не сумел выспаться после тяжёлой ночи: тени на веках говорили за него. Хотя нельзя было утверждать наверняка — синяки это от недосыпа или же от чьих-то кулаков. — И остановился на цветах? Разговор был ни о чём — лишь небольшая передышка перед тем, что стоило обсудить. Рэй крепче сжал букет и вышел за дверь в боковой стене, которую Тренер по началу даже не заметил. Вернулся уже без цветов. Наверное, там была уборная. Фантазия на отвлекающие манёвры закончилась. Нужно было спросить: — Ты пришёл убить меня? Так хорошо удивление на лице Смит вряд ли мог сыграть: — Я вообще-то тебя в больницу привёз. С чего такие выводы? С того, что пацаны убили Микки. С того, что сам Тренер предал и фактически отдал с потрохами его китайцам. С того, что, похоже, Рэй теперь — кто-то вроде нового босса опасной преступной группировки, который несколько часов назад голыми руками превратил в мясо влиятельного олигарха. Причин немерено. — Просто показалось, — слетело с губ. — В связи с последними новостями. Рэй вздохнул. Так обречённо, что невольно стало совестно. Пришлось усилием прогнать это чувство и сосредоточиться на том, что он подошёл к кровати и фактически упал в кресло, где недавно сидела Алисия. — Жене ты позвонил? — В горле стал ком, Тренер откашлялся. Этим приездом родных Смит мог запросто намекнуть, что хочет забрать их жизни так же, как сделали парни с его боссом. Всё могло быть лишь искусной игрой, которую он вёл за спиной, не озвучивая. Ведь всегда что-то планировал, говорил за закрытыми дверями по телефону, как-то сумел завербовать русских… Его измученный вид тоже мог быть ловкой манипуляцией. Даже отсутствие очков — хитрый ход, или просто не успел купить замену разбитым? — Никому я не звонил. — Рэй откинулся в кресле и, по лицу было видно, позволил себе расслабиться. Только теперь стала заметна разница и то, как сильно он был напряжён до этого. — В регистратуре попросили указать контактных лиц, если что-то пойдёт не так. Я решил, что родственников будет назвать логичнее. Ошибся? Вообще-то нет. Если бы он указал телефон хоть кого-то из парней, то те бы завалились одной шумной оравой, не дав ни отдохнуть, ни придумать нормального объяснения о причине попадания в столь прекрасное место. Бывшая жена в этом случае была предпочтительнее своим равнодушием, а возможность увидеться с дочерью — всегда подарок. Только Смиту знать об этом не обязательно. — Давно знаешь телефон моих родственников? — А ты давно знаешь, что твои парни убили Майкла? Повисла тяжёлая тишина. Тренер напряжённо застыл, сжав край простыни, а Рэй даже не шелохнулся — сидел в кресле так спокойно, словно собирался вообще заснуть. Телефон лежал на прикроватной тумбе, но Тренер не был уверен, что он не разряжен. Да и вообще не знал, есть ли смысл звонить парням с предостережением или приказом бежать из города. Не поздно ли? Есть ли смысл? — Расслабься. — Смит потёр веки. Поморщился от боли и чуть съехал в кресле, похоже, пытаясь занять позу, чтобы не ныла спина. — Я не мстить сюда приехал, а поговорить. Давай хоть раз попробуем быть честными? Один. Грёбаный. Раз. Наживка. Такая сладкая, что даже не понять, скрыт ли за ней крючок. Тренер рыбаком не был, но Барри часто трепался, так что концепт он понимал, а сейчас ещё и ощущал себя полоумной рыбой, готовой ухватиться за брошенную приманку. Сердце зашлось частым стуком, когда произнёс: — Я узнал про смерть Пирсона от тебя. Пацаны тем же вечером рассказали, что натворили. Они не виноваты, клянусь. Это я… Что именно «Я» Тренер не знал, но Рэй и не дал договорить: просто поднял руку, призывая замолчать. От волнения мерзко закололо в виске. Будь тут врач, он бы как в кино ворвался в палату и сказал, что пациенту нужен покой, а поэтому все посетители должны пойти нахрен. Вот только здесь был лишь Рэй — лекарь и палач в зависимости от настроения. — Мне рассказал Флетчер, — выдохнул. — Он постоянно вертелся около мистера Дина — понимал, что оставаться с русским становится опасно… — Но почему? — В голове что-то странно кликало, словно чёртов журналист упоминал о причине, но кроме поганых денег ничего не запомнилось. С его крысиной мордой и повадками вообще не стыковалось, что могла быть иная мотивация. — Полиция. — Смит едва заметно усмехнулся, приободрившись. — Говорил же, у меня есть связи. При жизни Майкла и его страсти к вечеринкам, я заносил этим продажным шавкам столько денег, что многие себе могли квартиры в Вест Энде купить. Люди там меня знают, а вот русского мелочного ублюдка недолюбливали. Картина мира немного сломалась. Конечно, Тренер не был слепым верующим в закон и порядок под спасительным крылом офицеров, но надежда всё равно теплилась. Смит же своими рассказами с упоением топтался по ней. — Ты дал наводку? — Не просто дал. — Рэй выпрямился в кресле и нагнулся к кровати. Пахнуло гарью. — Я натравил на него целый отдел. Аслан-старший думал, что неуязвим со своим бизнесом, но как только он перешёл дорогу Майклу, мы быстро раскопали огромное количество грязи. Она лишь ждала своего часа, а полиция — моего кивка. Вот, про что ныл Флетчер. Тогда холодным утром у кафе, когда томная нега ещё не ушла из тела, а в мыслях было слишком пусто после до дрожи приятной ночи… Этот паразит обмолвился, что олигархом и его ребятами заинтересовались органы, поэтому тот стал нанимать пачками новых непроверенных людей. — Ты поставил своих подчинённых под русского? — получилось почти не удивлённо. Почти. Бледные губы Смита разъехались в улыбке. То ли он радовался собственной сыгравшей стратегии, то ли остался доволен, что собеседник так быстро до этого дошёл — осталось загадкой. Только лицо его наконец-то обрело хоть какие-то краски. — Майкл оставил хорошее наследие. — Он пожал плечами. Поморщился — снова забыл, что били. Но это явно были мелочи по сравнению с открывающимися перспективами. — Его люди… Мои люди — это ресурс намного ценнее складов с травой и полностью функционирующих ферм. — То есть под тобой сейчас весь бизнес Пирсона. — Тренер сел. Хоть поднятая спинка кровати позволяла быть в полулежачем положении, а состояние настойчиво требовало вообще опуститься полностью, Рэя он хотел видеть. — Ага. — Тот знакомым движением убрал с лица упавшие пряди, напомнив, что совсем недавно на лбу размазал кровавый след. — И у китайцев пока полная задница с начальником. — Вроде того, — снова отреагировал Смит, хотя это был вовсе не вопрос. — А отели русского?.. — Здесь нужно расплатиться с полицией. — Он недовольно покосился на окно в палату — кто-то настойчиво стучался, но двое фигур быстро увели нарушителя спокойствия. Хотя Тренер бы посмеялся в лицо тому, кто назвал бы царившую в помещении атмосферу спокойствием. — Должен быть ответственный за взрывы. Наши доблестные офицеры обернут всё операцией по вскрытию террористической ячейки или что-то в этом духе. Господи, ещё же взрывы! Тренер закусил губу изнутри — подкатило ощущение дурноты. Мерзкий привкус железа опять стал в горле. Пришлось перебороть это. Сейчас при любом раскладе нужно было сохранять холодную голову. Необходимо было понять. — Смерти в отелях тоже твоих рук дело? — Другая формулировка повесила перед лицом правду. Смит пытался избегать её, но от последствий уйти не мог. Он выдохнул и сложил руки в замок у рта. Взгляд сделался совсем нечитаемым. Закрылся. Неужели чувствовал вину? После всего случившегося было сложно поверить. — Ты сам предложил быть честными. — Скажем так. — Рэй опустил глаза, рассматривая сбитые в кровь костяшки. Загнал себя своим же условием. — Не совсем моих, но своего участия я отрицать не стану. Дышать стало трудно. Этот театр утомил. Нога дала о себе знать: противно заныла, посылая мерзкие мурашки по позвоночнику. Голова казалась тяжёлой, наполненной раствором для наркоза и информацией. Хотелось, чтобы всё прекратилось. — Зачем ты здесь? — вырвалось то, что нужно было понять с самого начала. — Если ты не пришёл мстить и даже не угрожаешь… У меня нет никакой информации, и скажу больше: я даже не понимаю, в каком районе нахожусь. Если ты всё уже знаешь и не собираешься меня убить, то за каким хреном тут сидишь? Рэй встал. Слегка пошатнулся, но твёрдой походкой обошёл кровать, остановившись в изножье. Воротник халата съехал, открывая уголок испачканной в саже шеи. — Хочу предложить работу, — голос не дрогнул. Тон не был приказным, однако отличался от того, которым когда-то в другой жизни он просил в загородном доме. — Я собираюсь взять под контроль оба производства и занять места Майкла и азиатского выродка. — Звучало серьёзно. Смешно не было. — У китайцев начнётся внутренняя борьба, они как крысы будут грызть друг друга за место под солнцем, поэтому мне нужен кто-то, кто сможет руководить моими людьми. Это не голословные речи о возможностях — всё будет моим. Если захочешь, то и твоим тоже. Даже думать не пришлось. Не было и секундной заминки: — Нет. — Вышло так просто, что самого поразило. — Нет, Рэй. Смит, похоже, был готов к такому ответу, поэтому лишь склонил голову к плечу и коротким движением одёрнул халат. Привёл себя в «порядок». Всё равно остался выглядеть потасканным жизнью. — Просто подумай, от чего ты отказываешься. Я даю тебе реальный шанс вырваться из всего дерьма, что тебя окружает. — Он чуть обошёл кровать, приблизившись. Давил. — Ты не будешь больше за гроши обучать тех, кто тебя даже не слушает, не будешь шляться в дешёвые бары, где чужие зады до дыр протирают стулья. — Опомнился, отступил и улыбнулся мягче, будто с непонимающим ребёнком разговаривал. — Ты забудешь про проблему с деньгами и никогда не теперь станешь драться со всякими уродами, чтобы покрыть алименты… Внезапное понимание ударило под дых. За Бизона на боях впрягался какой-то влиятельный человек. Он поставил на победу Тренера. Бизон — человек Рэя. Он был там. Когда Тренера избивали в подвале, а сам он морально истязал себя намного сильнее, волнуясь о судьбе Смита, тот уже знал, чем всё закончится. Уже разрабатывал план и готовился убить мистера Дина и русского. Был уверен в победе? Вряд ли. Но собирался рискнуть, пока Тренер надеялся спасти его. В очередной раз влезть туда, где вообще не был нужен. — И ты так просто забудешь, что пацаны убили Пирсона? — Он наклонился вперёд, не желая упустить ни единого микродвижения на лице Смита. Нога взвыла от позы, глаза болели — засыпать в линзах было отвратительным решением, но сейчас ничего не должно было отвлечь. — Слишком много всего произошло. — Рэй отвёл взгляд. Почему? — В один момент я осознал, что твои отморозки как будто… освободили меня? Я слишком долго держался за Пирсона. Да, его смерть привела к уйме последствий, к тому, что я сам едва не умер несколько десятков раз, но в итоге посмотри где я. Кто я. — Я сдал тебя китайцам, — напомнил Тренер. В Рэе что-то изменилось. Будто постепенно вскрывался какой-то надлом, который нужно было лишь сильнее нажать, чтобы увидеть внутренность. — А ты всё равно зовёшь меня? — Я помню про шантаж, не пытайся принизить себя, мы уже обсуждали это. Мне нужен надёжный человек, которому я могу доверять. Твоё предательство — ошибка по дурости, за которую ты отплатишь верностью. Ты уже это сделал, поэтому ты здесь. Поэтому я ещё жив. Смешок сорвался с губ. Тут Рэй был не прав. То, что Тренер оказался на заводе — тоже глупость. Наивная, подкормленная виной и непонятным тёплым чувством то ли причастности, то ли зависимости — ничем другим. Закрыть Смита своим телом, броситься под пули: разве это не банальная выучка и чистые рефлексы? Ничего же другого нет. Не может быть. Потому что Рэй — чёртов преступник и убийца. Он сам как наркотик, который засел в подкорке и выведется только, если держаться подальше. — А если что-то пойдёт не так, и я накосячу, Бизон выстрелит мне не в ногу, а сразу в голову? Рэй скривился. Неужели думал, что Тренер забыл, как он дал разрешение на выстрел? Понятно, что сделал для отвлекающего манёвра, но неужели нельзя было обойтись без этого? Очевидно. И что бы сейчас Смит ни ответил — станет ложью. Согласись Тренер на его предложение, навсегда останется на мушке. — Ты никогда больше не будешь ранен рукой моих людей. Или моей. — Сказал он глухо. В опущенную кисть знакомо била судорога. Волновался. Потому что врал, или было что-то ещё? — Я прошу прощения, что ты пострадал. Но не беспокойся, здешние врачи — настоящие профессионалы. Майкл и я сделали эту больницу своей довольно давно. Тебя поставят на ноги очень быстро. У Рэя подконтрольный ему госпиталь. Чудесно. Два огромных наиболее прибыльных бизнеса, лояльные районы, уйма денег и сотни, если не тысячи верных людей. Его имени скоро будут бояться и говорить со страстным придыханием все от владельцев жизни, до мелкой шпаны в подворотне, как это было с Пирсоном. И всё равно Смит стоял здесь. — Просто ответь, почему я? — Тренер подвинулся, стремясь оказаться ближе. Надавить присутствием, насколько это возможно. И хер с ней, с ногой. Рэй инстинктивно шагнул назад к окну. За ним ждали его пешки, но в палате он был один на один с необходимостью ответить и Тренером. Серый взгляд застыл где-то над его плечом, но так и не поднялся до тёмных внимательных глаз. Очки больше не были преградой ни для кого из них. — Ты самый надёжный, — попробовал, но мужчина на кровати настойчиво перебил: — У тебя дохрена надёжных людей без историй с предательством и готовых прямо сейчас встать на колени. Почему я, Рэй? Что-то с треском ломалось в нём, но никак не поддавалось окончательно. Он цеплялся за Тренера как за Пирсона когда-то, и причина была где-то на поверхности, но Смит никак не давал ей всплыть. — Не заставляй меня произносить это. — Его голос впервые с момента начала разговора дрогнул. Чтобы тик не был так заметен, Рэй спрятал обе руки в карманы халата, чем лишь сильнее выдал своё состояние. — Произносить что? Вопрос упал в тишину. Секунда. Две. Смит выдохнул, прикрыл глаза. В окно снова постучали. Намного громче, чем в прошлый раз. Потом раздался стук в дверь. Пиликнул телефон, но не с тумбы — где-то у Рэя. Момент был упущен. Дверь в палату приоткрылась, пропуская голову и плечи грузного чёрного мужчины: — Здесь медсестра к вам рвётся, босс, — пробасил он. — Говорит, нужно проверить пациента. Вы сами сказали, что ему нужен уход, вот и… — Помню. — Смит зачесал идеально лежащие пряди. Отточенным движением поправил очки, которых на нём не было. — Пусть войдёт через минуту. Я уже ухожу. Надежды получить какой-то ответ не осталось. Рэй снова стал собой, надев настолько непроницаемую маску, что цвета полностю сошли с лица. — Я не стану беспокоить тебя, — сказал сухо. Совсем тихо. — Просто позвони. И вышел из комнаты, пропуская мигом засуетившуюся девушку. Тени за шторами пропали. Как исчез и Рэй. После обязательного опроса о самочувствии и нескольких выпитых лекарств, медсестра с радостью подсказала адрес клиники, хоть была немного и удивлена вопросом. Видимо, местный персонал не в полном составе был погружён в особенности пребывания некоторых пациентов. Её шоколадного оттенка хвост смешно покачивался, когда она двигала головой, измеряя давление, и проверяла повязку на ноге. Совсем юной девушка не казалась, но возраст точно не успел оставить на ней свой тяжёлый отпечаток. Поэтому было несколько неловко просить её помочь дойти до туалета. Тем не менее, она совсем не смутилась и с силой, которой вообще в ней видно не было, помогла подняться и доскакать до заветной двери, пообещав через несколько минут принести костыли. Сознание окутала тишина. И одиночество. Сейчас этого не хватало больше всего. Осталось лишь немного подождать, чтобы так беззвучно стало и в палате. Нужно просто спокойствие. Уборная оказалась такой же безликой и бесцветной, как и комната. Разобравшись с естественными потребностями, мужчина задержался у зеркала. Можно было поблагодарить Алисию, что не стала высказывать больше претензий — напугать и её, и дочь его физиономии не составило бы большого труда. Щека, куда прилетел ботинок, переливалась всеми оттенками лилового, а губы, хоть и почти не ощущались, шелушились и были разбиты. То ещё зрелище. Под зеркалом нашлись цветы. Горящие ярким оранжевым они лежали поперёк пустого мусорного ведра. Оно было небольшим и совсем не глубоким, поэтому попросту перевернулось, если бы столь роскошный букет пробовали запихнуть внутрь. Выходить не хотелось, но пришлось. — У вас в ординаторской или на регистратуре есть ваза? — Говорить, осознавая, как выглядишь, стало сложнее, но Тренер постарался сделать так, чтобы хоть звучать не совсем отталкивающе. Девушка округлила голубые глаза, а её тонкие губы сложились в идеально ровное О. Наверное, с её загруженностью в больнице, очень мало оставалось времени, чтобы радоваться мелочам вроде цветов от поклонников. — Я могу принести её сюда. — Она с трепетом приняла букет. — У пациентов обычно на тумбах стоят. Вам тоже?.. — Не нужно. — Тренер с усилием улыбнулся, замечая, что медсестра невольно втягивает воздух, стараясь не явно, но настойчиво уловить сладковатый аромат, постепенно распространяющийся по комнате. — Пусть лучше у вас где-то постоят. А то я задохнусь здесь. — Верно, вам не должно ничего мешать отдыхать, — радостно согласилась она. — Спасибо. Тренер кое-как доковылял до кровати и устало завалился, чувствуя, как ломота и усталость постепенно пробирается в тело, а боль — в виски. Нужно было отдохнуть. Забыться. И забыть. — Вас разбудить, когда тот мужчина вернётся? — Побился сквозь наплывающий на сознание туман мягкий голос. — М? — Глубокомысленно отозвался Тренер, уже не совсем соображая. — Он сказал, что опять придёт? — Нет, но он просидел здесь всю ночь до визита вашей жены. Я думала… Пепел в волосах и запах гари. Разбитое состояние и помятый вид. Застегнул халат, чтобы скрыть грязь на одежде, но не до конца смыл кровь с кулаков. Рэй торчал тут до самого утра просто чтобы… Чтобы что? — Не волнуйтесь, — получилось слабо. — Он не придёт. Добавлять «надеюсь» не стал.