Наша победа - смерть для врага

Первое нападение советские солдаты смогли пережить. После перерыва длинною в ночь всё началось по новой. Второе сражение произошло на рассвете в начале восьмого, и было оно позорно проиграно. Трое выживших из всего отряда были взяты в плен и отправлены в лагерь для военнопленных. Владимир был рад после кровавого побоища оказаться среди своих, но условия, в которых их содержали, ему, мягко говоря, не нравились. Было пыльно и грязно, воняло плесенью и гнилью, хотя их тут заставляли убираться едва ли не каждый день. А толку? Мокрыми тряпками чудо не сотворишь, от прогнивших досок не избавишься. Но что поделаешь? Такова судьба военнопленных. Погода нелётная. С самого утра валил снег, из-за чего их всем скопом вывели на «прогулку», а заодно и уборку. Они и вчера снег шуровали, перекладывали его с места на место. У немцев было весьма специфичное чувство юмора, но никто не жаловался. Уставшие от тяжёлой работы руки ныли так, что Владимир не удивился бы, если в один прекрасный день они бы у него отвалились. Такой нагрузки ни один человек не выдержал бы, поэтому с каждым днём их становилось всё меньше и меньше. Старшина, который был схвачен вместе с ним и помещён в один барак, всякий раз на ворчание Вовки говорил лишь одно: «Не рыпайся, хуже будет». Вот так, сидя вечерами в тесном бараке и привычно слушая рассказы бывалых солдат, Владимир думал, как бы сильно изменилась его жизнь, не попади он в капкан. А изменилась бы? Не враги, так свои к стенке припрут, ощетинившись автоматами. Как-то раз, вычищая снег возле барака, Вовка краем уха услышал, что к ним должна была приехать очередная важная шишка. К сожалению, у него не получилось разобрать, зачем и почему командующий решил вдруг сюда заявиться, но сумел расслышать кое-что интересное. Товарищу Шишке понадобится денщик, то есть прислуга, которая будет наводить марафет в его гнёздышке и, возможно, готовить ему завтрак, обед и ужин. Не сказать, что Владимир горел желанием становиться чьей-то прислугой, но получать двойной паёк и жить в тепле вместо собачьего холодного барака, продуваемого со всех сторон из-за щелей размером с кулак, было заманчиво. Кушать-то всем хотелось, и жить всем одинаково хотелось. Для подобных целей всегда старались брать кого помоложе, с ними вроде как меньше возни и больше толка, всё же у молодых всегда много энергии, а вот старшие более пассивны и ленивы.

***

Герр Важная Шишка прибыл точно по расписанию и первым делом решил, по-видимому, ознакомиться с местной флорой и фауной. Приказав выстроить заключенных в три шеренги, он важно расхаживал по вычищенной до земли площадке, возмущённо покрикивая. Но едва ли кто-то из всех здесь присутствующих его понимал. Владимир один раз, сидя в кругу, случайно ляпнул, знал ли кто немецкий. Руки подняли всего три человека из тридцати. Выловив одного из таких после обеда, Вовка попросил научить и его этому неугодному гавкающему языку, пообещав в будущем делиться с ним едой, которой и без того на всех не хватало. Им всегда выдавали двадцать порций, и что поделаешь? Приходилось делиться с товарищами. Всё равно их кормили тем, что побоялись давать собакам или что от них осталось — гадость, одним словом. Закончив со своим представлением, герр Важная Шишка отдал приказ солдатам и поспешно удалился. Замёрз, наверное, вот и побежал в штаб отогреваться, а вот солдаты стояли на холоде в одном нательном да рваных шинелях, и хоть бы хны, даже носом никто не хлюпнул. Двое нацистов, походив между рядов военнопленных, вытащили одного из строя и, задав ему пару вопросов, утащили за собой, а остальным приказали возвращаться в барак. Дружной гурьбою военнопленные разбежались по баракам, мысленно радуясь, что их не заставили снова чистить снег или ещё чего похуже, а тому юнцу можно было разве что посочувствовать. Оказаться прислугой штандартенфюрера было даже хуже, чем быть простым военнопленным.

***

И вот снова вечер, снова заключённые собрались в круг, подшучивая друг над другом и разговаривая о том, как же прекрасно жилось до этой проклятой, никому не нужной войны. — Я помню, приду домой весь грязный, коленки разбитые, штаны все разодраны, а мама ворчит на меня и жалеет, — поделился своей забавной историей из детства Женька. Здесь все были в одной лодке, все равны и сломлены, если недавно прибывшие ещё питали надежду на спасение, то те, кто прожил здесь больше месяца, уже давно поняли, что им не спастись. Не застрелили, так в газовую камеру отправили бы, не в камеру, так умрут от истощения или от заразы какой. Для этих солдат надежда уже давно стала иллюзорной, как радуга. — А я помню, когда мне было лет пять, отец меня впервые с собой на рыбалку взял. — Ой, вспомнила бабка первый поцелуй, — усмехнулся рядом с ним сидящий Александр. Санька с Женькой были друзьями и служили в одной роте, но сюда попали порознь. Сначала Женьку в плен взяли, а через какое-то время и Санька к нему присоединился. Вот так они и сидели тут, подшучивая друг над другом. — Не умничай, — фыркнул Женя, поглядывая в окно. За годы, проведенные на войне, многие солдаты научились определять время по сгущающимся сумеркам. Скоро отбой, пора ложиться, не то их снова накажут заставив весь день снег кидать и лёд долбить. — Кого ты там высматриваешь всё? — зевая, поинтересовался Санька. — Погоду смотрю, — коротко пояснил Женька. — Завтра снега не будет.

***

Выполняя приказ, офицер вошёл в кабинет штандартенфюрера, обратив внимание на мёртвое тело денщика, которое выносили за дверь. — Герр штандартенфюрер, что случилось? Вам не понравился денщик? Очень медленно повернувшись к безмозглому мальчишке, возомнившему себя офицером, штандартенфюрер устало и лениво ответил: — Он оказался не так хорош, как мог бы. — Мои извинения! — торопливо выкрикнул тот. — Я сейчас же распоряжусь привести вам другого. — Не нужно, — осадил его герр штандартенфюрер. — На сей раз я сам займусь этим делом. От вас, дармоедов, никакого толку. — Как скажете. Разрешите идти? — Идите, гауптман, — вздохнул он, разворачиваясь к окну. — Идите. Выйдя за дверь, гауптман недовольно проворчал сквозь зубы что-то наподобии: «Совсем зажрался! Здесь ему курорт, что ли? Или бордель?! Может, мне ещё сзади с опахалом встать?»