Наша победа - смерть для врага

Подойдя с тарелкой на раздачу, Вовка пустым взглядом смотрел, как местный повар с омерзением кидал ему в тарелку пару крупных комочков каши, которая и на кашу-то мало была похожа. Повар улыбался. Видимо, сегодня у него было хорошее настроение, даже хлеб не швырнул, как обычно, а подал в руки. Владимир улыбнулся в ответ и пошёл искать свободное место. Столов в местной столовой было немного, отчего многие ели на полу или стоя. Вовке посчастливилось найти свободный стул. Трое солдат по соседству живо разговаривали, расспрашивая других о здешних достопримечательностях и жизни в бараке. Новенькие, хорошо хоть на экскурсию не попросили сводить. Вовка не решился спросить, откуда они только приехали такие любопытные. — Кормят тут отменно! Целых два раза в день, правда, меню однообразное, — усмехнулся старший солдат. — А перинки тут такие мягкие, что на утро спина деревянная. Да? — Вовку толкнули локтём. — Как тебя там? Вошкин? Почувствовав второй тычок в бок, Вовка медленно повернул голову, проморгав момент, когда они от достопримечательностей перешли к нему. — И имя у тебя чудно́е, Фомка. Ты парень хоть? — Вовка я. В честь Владимира Ильича назвали. — Мальчонка, значит? Это хорошо. Бабам здесь не место. — А сбежать пробовали? — поинтересовался один из новоприбывших. Вовка вздрогнул, каша соскользнула с ложки и шмякнулась на пол. Быстро затерев серо-белое пятно носком сапога, он навострил уши. То, о чём тут многие боялись даже подумать, новоприбывший произнёс с такой лёгкостью, у Вовки сердце сжалось от зависти. Этим солдатом должен был быть он, и именно он должен был предложить побег, а не какой-то выскочка, не проживший и дня под крышей гнилого барака. — Сбегать разумней всего весной, а лучше летом. Сейчас это гиблое дело, сдохнешь быстрее, чем до своих доберёшься. Слова умного человека быстро поставили выскочку на место. Вовка довольно улыбнулся и огляделся. Старшины не было среди обедающих солдат. Вовка всегда старался держаться его, а то пропадёт ведь. Старшину с самого утра никто не видел ни в бараке, ни в столовой. Куда он пропал? Неужели застрелили? Проглотив неприятные мысли вместе с комочком каши, Вишнёв вернул казённую посуду и отошёл в угол, дожидаясь остальных. Приводили их сюда строем и уводили так же строем. Заметив, как один из немецких солдат оторвался от стены и уверенным шагом направился в его сторону, Вовка напрягся. Обычно в столовой их не трогали, давали спокойно насладиться последней радостью в жизни. Похоже, их островок безопасности пошёл ко дну, теперь им нигде покоя нет. Но что он сделал не так? Помешал кому-то? Или всему виной их дурашливый разговор за обедом? — Следуй за мной, русский. Стоило немцу заговорить, у Вовки чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Тихий, спокойный, ровный с мужской хрипотцой голос пугал куда сильнее их привычного истеричного гавканья. До чего же отвратительный язык. — Кому говорю, дуй за мной! — немец заговорил громче. Вовка испугался, на лице солдата отразились злость и недовольство. Похоже, Вовка в самом деле сделал что-то не так. Уроки немецкого не прошли даром, но солдат говорил очень быстро и тихо, у Вовки с трудом получалось разобрать его бормотание. Кивнув, Вишнёв направился за немцем. Убьют так убьют, значит не судьба ему вернуться домой.

***

Длинный коридор с множеством дверей, освещаемый редкими лампами. Ержан не знал, куда его вели и для чего, но в его-то положении несложно было догадаться. Видимо, немцы выдумали новую забаву, игры со снегом порядком надоели, теперь же с приездом командующего военнопленные вынуждены будут принимать участие в иных играх. Странно только, что они это делают не напоказ, а совсем наоборот: тихо и скрытно. Двое солдат, впереди которых шагал Ержан, резко остановились, схватили его за шкирку и затолкали в одну из дверей. Ержан ожидал увидеть небольшую кладовую со швабрами и тряпками, собачьи клетки с будками, которые ему торжественно приказали бы вычистить, или же операционный стол, неподалёку от которого стоял человек в белом халате, начищающий скальпель, но не это. Просторная комната, скорее всего кабинет, вокруг всё красиво и чисто, в стенах и мебели преобладали приятные молочно-шоколадные тона. Даже свет, в отличие от коридорного и того, что в столовой, куда их водили на обед, казался не мутно-жёлтым, а нежно-молочным. Ержан в жизни не видел такой красоты. В голове сразу всплыла мысль о царских палатах, правда, он понятия не имел, как они выглядели. Посередине комнаты ближе к окну стоял небольшой стол, за которым сидел он, командующий. Ержан, сколько ни старался, не смог выговорить его звания. В бараке же заключённые прозвали многоуважаемого херра Жирным хряком. Ержан замялся, не решаясь двинуться с места, пока не толкнут и не гавкнут, указав на что-то. В голове сразу же зажглась мысль о прислуге, по баракам уже второй день подряд гулял слух о том, что херру Хряку нужна симпатичная курочка в кружевном передничке, которая бы массировала его уставшие копытца и надраивала пятачок. Уже двоим солдатам в принудительном порядке присвоили данную должность, и что с ними после стало, все прекрасно знали. Отсюда только один выход — на тот свет. Либо ты примешь свою участь, либо тебя примут небеса. Получив автоматом тычок в спину, Ержан сделал два небольших шага по направлению к столу и замер, ожидая дальнейшего приказа. Штандартенфюрер замахал рукой, что-то бормоча на своём языке. Ержан не понимал, чего от него хотели, поэтому, как и любой другой на его месте, молча стоял и слушал, но когда херр Хряк стал указывать на стул, Ержан, помедлив, сел. Поёрзав на стуле, старшина ощутил непривычную мягкость вместо холодной грубой древесины. Он уже и забыл, что такое комфортная мягкая мебель и домашняя еда. Грузный пожилой мужчина с залысинами, на кителе которого висели, поблёскивая, множество орденов и медалей, приподнялся и гавкнул на солдат, после чего те ретировались за дверь. Довольный проделанной работой, он устроился поудобнее и бросил взгляд на измученного солдата. Ержан не осмелился поднять головы, поэтому всё время смотрел вниз, боковым зрением наблюдая за тем, что творилось вокруг. Возле толстяка крутился тощий мальчишка в военной форме, как понял Ержан, переводчик. Мальчишка-переводчик быстро листал какую-то книгу, по-видимому, словарь, надеялся вспомнить знакомые слова. Страница за страницей, по кабинету разлетался шелест бумаги и озлобленное шипение Хряка. Услышав картавое «привьет», Ержан хмыкнул и поднял взгляд, посмотрев в первую очередь на переводчика, затем на командующего. Тарелка каши и стакан чая несколько мешали сосредоточиться на происходящем. Кормили их так, чтобы с голоду не сдохли раньше срока: жидкая каша да краюшка хлеба. Ни сытно, ни вкусно и воняет плесенью. Некоторым счастливчикам попадались не самые приятные сюрпризы в виде мелких камушков, дохлых насекомых, болтов, кожуры и кусочков шоколада. Впрочем, последнее было скорее уж приятной добавкой к обеду. Ержан не смог бы забыть приторный вяжущий вкус немецкого шоколада, даже если бы сильно захотел. — Чего вы хотите? — Ержан не видел смысла в приветствии, поэтому перешёл сразу к делу, да и было бы перед кем распинаться. — Чтобы ты, советское отродье, стало моей послушной овчаркой. Я понятно объясняю? — отчеканил штандартенфюрер и зыркнул на переводчика, который тут же принялся терзать учебник, пытаясь вспомнить перевод. — Ты стать нам помогать, прьидатель Родина, и подчиньица нашему Фюрер? Ферштейн? Уловив смысл невнятного бормотания переводчика, Ержан изменился в лице. Речь тут шла явно не о вылизывании комнатушки вместе с сапогами командующего, а о чём-то большем. «Прьидатель Родина», он и без того уже предал Родину-мать, сидя тут сложа руки, вместо линии фронта с автоматом под боком. «Подчиньица нашему Фюрер»? Нет, нет и ещё раз нет! Уж лучше всю оставшуюся жизнь собачье дерьмо убирать да кашу на воде жевать, чем такое. У военнопленных тоже была гордость. — Да, понятно, — кивнул старшина. — Шпиона из меня хотите сделать? — Верно. Не хочешь отсюда выбраться? — в хитрых глазах толстяка появились недобрые огоньки, говорящие о том, что он не принимал отказов. Мальчишка продолжал, заикаясь, бормотать, не поспевая за командующим. Перевод на удивление стал лучше. В отличие от прошлой попытки, старшина сумел разобрать каждое слово, но акцент всё так же резал слух. — Не таким образом. — Не спеши, солдат, подумай, — штандартенфюрер пододвинул к нему тарелку с горячей каши, прекрасно видя, что мальчишка, как собачонка, смотрел на неё голодными глазами. — Рано или поздно война закончится, и что тогда? Вернёшься домой к мамке под юбку? — Мама умерла, — стальным голосом процедил Ержан, воротя нос от еды, предложенной врагом. — Бедный мальчик, — в голосе звенела усмешка. — Ещё немного, и весь мир станет нашим. Видя, что речи о будущем не производили должного эффекта, командующий решил сменить тактику. — Будешь с нами сотрудничать, получишь землю. Построишь на ней дом, перевезёшь туда свою семью, заведёшь детей, разведёшь скот… Невеста-то хоть есть? Ержан зачерпнул ложкой немного каши и отправил ту в рот. Он не хотел отвечать, да и слушать этого напыщенного порося тоже не хотел, но кто его спрашивал? — Понятно, — вздох. — Ну это ничего, даже к лучшему! Если хорошо постараешься, то поспособствую. Жених ты видный, нарасхват пойдёшь, так что не переживай, найдём тебе симпатичную фройляйн. Видел когда-нибудь немецких девушек? Замерев с ложкой у рта, Ержан перевёл взгляд на переводчика. Царапнув друг друга взглядами, мальчишка покачал головой и уткнулся в словарь, понимая удивление собеседника. — Он хотеть знать о твой жена. Да, — переводчик задумчиво кивнул и потёр лоб. — Так и сказать. Ты заключать брак? Потеряв нить разговора, старшина не понимал, как они со шпионажа перескочили к невестам. Покачав головой, он вернулся к каше. Раз уж обед пропустил, надо хоть тут поесть. Каша была выше всяких похвал, просто восхитительна! Без комочков, щедро политая маслом и чем-то сладким, похожим на варенье. Ержан в жизни не пробовал ничего подобного. — Правильно, нихрена ты не видел! Знаешь, какие они красивые, горячие и умелые? — толстяк нахмурился и тихо выплюнул: — А меня угораздило жениться на суке, родившей четырёх баб. В кабинете повисла тишина, командующий задумался, потирая толстый подбородок. Вытащил из внутреннего кармана кителя помятую фотографию и бросил её на стол. Ержан без должного интереса взглянул на снимок. На нём были запечатлены две кудрявых улыбающихся во весь рот девушек. Красивые, надо признать, но не в его вкусе. — Если хорошо справишься с заданием, можешь забрать обеих, — командующий улыбнулся в зверином оскале. Бросив короткий взгляд на фотографию, старшина с присущим безразличием просипел: — Кто это? — Бесполезные тупые сучки, от которых я буду рад избавиться. Ержан так и застыл с ложкой во рту, не веря, что родитель способен так отзываться о собственных детях. Герр штандартенфюрер ужасный отец, но отличный солдат, иначе бы до должности командующего не дожил. — Мой ответ не изменился. На лице командующего расплылась настолько довольная, бесстыжая улыбка, что окружающим стало не по себе. Мальчишка отскочил в сторону, старшина выпрямился, прекрасно понимая, что сейчас что-то будет. В барак он больше не вернётся. — Увести! Привычно вздрогнув, старшина опустил голову и сцепил пальцы в замок. В кабинет ввалились двое солдат. Его увели. На выходе Ержан заметил, как командующий кивнул переводчику: «Ведите следующего».