***
Онората медленно проморгала глазами и наконец открыла их. Над ней был деревянный потолок, как догадалась она, корабельной каюты. Девушка аккуратно поднялась — в левом боку что-то неприятно потянуло, и она перевела взгляд. На том месте, где пиратка чувствовала боль, был белый бинт, перевязывающий, очевидно, рану. Девушка тут же вспомнила свой странный сон, который, скорее всего, был вызван лихорадочным бредом, и вспомнила всё, что предшествовало ему. М-да… Пиратка осмотрелась по сторонам, в попытке понять, где находится, но вместо этого чуть не упала с кровати: она была здесь не одна. Следуя своим старым привычкам девушка натянула на себя одеяло, в попытке прикрыться хоть чем-нибудь. Видно, для того, чтобы перевязать её рану, неизвестному пришлось в некотором смысле раздеть её. Раненая широко распахнула глаза, пытаясь разглядеть кто же это был, но нечаянно — чему, впрочем, она не очень расстроилась — столкнула спящего рядом с ней человека на пол. За этим, естественно, послышался звук, полный искреннего недовольства, и очень скоро, когда Онората уже попыталась было подняться с постели, чтобы хорошенько проучить наглеца, она наткнулась на эти удивительные карие глаза, которые втайне надеялась увидеть. — Джек! — удивлению пиратки не было границ, поэтому она сначала лишь изумлённо молчала, хотя взгляд сказал больше, чем слова. — И тебе доброго утра, цыпочка. — Воробей обольстительно улыбнулся и наконец выпрямился в полный рост, всё ещё немного пошатываясь после не самого приятного, зато уж точно бодрого пробуждения. — Джек! — Онората всё ещё не могла унять ураган эмоций и вопросов. — Что произошло? Как я оказалась здесь и почему? И вообще: где мы? — Так, тихо, тихо! — Воробей возвёл вверх ладони, взывая к спокойствию. — Во-первых, цыпа, тебе не говорили, что вытряхивать из кровати ни в чём не повинного человека очень плохо? — Пират обольстительно улыбнулся, занимая стоящий прямо рядом с кроватью больной и вольготно закинул ногу на ногу. — Полагаю, что спать в одной постели с раненым человеком, воспользовавшись его положением, — это верх правильности! — съязвила девушка, взмахнув руками и выпустив из рук спасительную простынь. — А что мне оставалось делать? — Джек притворно-невинно развёл руками, между тем бесстыдно разглядывая все прелести Онораты. — Это моя каюта! Пиратка метнула на капитана злобный взгляд, но предпочла пока оставить этот вопрос: сейчас куда более важно: понять, что происходит. — Уже не хочешь узнать, что произошло? — уточнил Воробей. — На своей практике ещё не видел женщину, которая отказывается от своих намерений, смекаешь? Пиратка вздохнула. — Что произошло? — спросила она, внимательно посмотрев в глаза капитану. Джек как-то странно усмехнулся, хотя в глазах уже не было того весёлого огня азарта, который так нравился Онорате. Сложно было сказать, о чём именно думал этот похотливый бесстыдник, но точно не о чём-то лицеприятном. Возможно, подумалось раненой, он раздумывает, что из всей правды стоит ей рассказать. — А что помнишь ты, крошка? — спросил наконец пират, лукаво усмехнувшись. — Последнее, что я помню, — это как Джонс пронзил меня своей саблей, — медленно произнесла девушка, мягко прикасаясь рукой к свежим бинтам, — вот сюда. — И больше ничего, так? — Джеку, похоже, очень понравился ответ. — Да. Джек, скажи мне всю правду, я же не какая-нибудь светская львица, чтобы ударится в слёзы от первого же упоминания чего-то плохого. Воробей резко принял обычную позу и прогнулся вперёд, к кровати. — Правда — не очень полезная штука, смекаешь? — Нет! Это моя жизнь. Почему просто нельзя рассказать мне, что произошло? — она начала серьёзно злиться. Она знала Джека. Если он что-то скрывает, значит, на это есть определённые причины, в первую очередь для него. Но что может быть такого в обычном отрывке из прошлого?! Джек вдруг резко встал со стула и буквально полетел в сторону двери. — Потом поговорим, дорогая! Ужасно много дел на борту этого корыта. Эй, живее за работу! — крикнул он, захлопывая дверь. Пиратка глубоко вздохнула. Что же должно было такого произойти, чтобы Воробей, капитан Джек Воробей назвал свою любимую «Жемчужину» корытом?..***
Что было раньше… Пути Онораты и Джека разошлись, когда девушку угнал к себе на судно владелец Ост-Индийской торговой компании, лорд Катлер Беккет, а точнее его Тень. Джек же оказался на борту «Летучего Голландца». — Так, значит, Воробья в карцер, — распоряжался Дэйви Джонс. — После чего вынеси пленникам еды, а то у меня уже уши болят от их воплей! — Матрос, чем-то напоминавший рыбу-меч только более грозного вида, кивнул и удалился. Двое матросов из команды головоногого подошли сзади к будущему пленнику и попытались схватить его. Дэйви Джонс как раз отвернулся, видимо будучи уверенным, что теперь Джек от него никуда не денется. — Может, не стоит впадать в ужасно несправедливые и до ужаса ужасные крайности? — поинтересовался Воробей в своей обычной манере. Матросы-стражи снова попытались схватить его, но проворный пират заставил их стукнуться лбами, после чего оба распластались на палубе. — Проверяем, значит, лбы на твёрдость? Поощряю, други, но можно было бы долг выполнить и по-другому, — он брезгливо отодвинул руку (или что-то наподобие неё) от себя, незаметно придавив короткий кинжал, что был в руке другого матроса. Против бессмертных, коими являлась вся команда «Голландца», конечно, не поможет, но почему бы и не взять, если оружие лежит вот так вот, без присмотра да и никому не нужное… Наконец Джонс повернулся к Воробью, но вместо злобной гримасы, которую пират привык видеть на харе этой морской креветки, он заметил неприятную, саркастическую усмешку. Джек тоже в долгу не остался и попытался наградить своего «друга» такой же усмешкой, но со стороны было похоже, что капитан «Жемчужины» съел целый лимон за раз. Поэтому через секунду пират уже одарил Джонса той самой усмешкой, которой привык одаривать своих «лучших друзей». — Ты думаешь сбежать, Джек? — Морской дьявол сделал шаг по направлению к «жертве», а «жертва» отступила назад. — Знаешь, любой бы на моём месте хотел смыться с глаз твоих долой, — произнёс Воробей, растягивая последние слова. — Здесь так холодно и липко, — Джек отступил ещё на шаг назад, незаметно увлекая за собой кинжал. — Но я не могу. Столько дел, знаешь ли. Кто-то же должен мозолить тебе глаза, смекаешь? — Джек улыбнулся, обнажая свои сверкающие зубы, но Джонс, как видно, был совсем иного мнения, так как уже через секунду он уже сжимал наглецу-пирату горло. — Три дня, — прошипел теневой Дэйви Джонс, пока Воробей пытался хоть немного ухватить воздух, — понял? — Он бросил капитана «Жемчужины» на землю и, развернулся к нему спиной. — Где-то я уже это слышал, — пират поднялся на ноги и, пользуясь случаем спрятал кинжал в голенище сапога, как делала Онората. — У меня возникло странное чувство дежавю, а у тебя? Джонс посмотрел через плечо на «оратора» и поинтересовался: — Интересно, а почему Воробей до сих пор не в карцере? На этот раз матросам «Голландца» всё же удалось схватить Джека и потащить его в карцер. «Три дня…» — произнёс Джонс, но по непонятной причине новоиспеченный пленник прекрасно расслышал эти слова. Воробья заперли в одиночную камеру, но, надо отметить, что он этому ничуть не расстроился. — Я что такая важная персона, что ходячий осьминог выделил мне каюту? — слегка язвительно крикнул он в спину уходящему матросу, но не получив ответа, забрался на скамью с ногами, будто он здесь и жил до этого. Джек надвинул треуголку на глаза и скрестил руки на груди, делая вид, что спит. На самом же деле он просто хотел показывать местным… обитателям, что не предрасположен к общению. Клетки здесь находились по обе стороны, так что новенького за решёткой сразу заметили. — Джек? — услышал неожиданно пират до боли знакомый женский голос по ту сторону решётки. Даже точнее: по обе стороны от решётки. Капитан сдвинул с глаз шляпу и оглянулся в сторону соседней клетки, находившейся прямо напротив. Прижавшись к прутьям вплотную, у них стояла высокая стройная женщина. Она была больше похожа на призрак, но даже на её исхудалом лице можно было заметить отпечаток красоты. Сейчас же когда-то длинные золотистые волосы были спутаны, карие глаза больше не горели тем боевым огоньком, как всегда, а длинное синее платье было больше похоже на старую тряпку. — Элизабет? — Пират явно был удивлён, но старался не подавать виду. — О, какая встреча, — он вновь надвинул на глаза свою шляпу: видно, не забыл ещё, как она отдала его морской зверюшке Джонса, Кракену, — пришла похвастаться своим титулом перед низшим сословием? — Джек явно был раздражён, хотя и сам не мог толком объяснить, почему. Нет, он не злился на неё за её безрассудный поступок, совершённый явно под влиянием чего-то покрепче рома, или всё же нет? — Я заперта здесь так же, как и ты, — зашипела Элизабет. — Спасибо за тёплое приветствие, мистер Воробей! — девушка отошла от решётки и сердито умостилась на скамью, надув губы. Так установилось минутное молчание, потому что, как видно, губернаторская дочь нуждалась в общении, ведь у неё тоже была отдельная камера. — Хватит смотреть на меня, — лениво сказал Джек, будто он взаправду спал. — Глаза выпадут ещё, как у старины Раджетти, и будешь искать три часа. — Джек, да что с тобой? — девушка была крайне удивлена таким поведением пирата. — Со мной всё прекрасно, — Джек закинул руки за голову. — Если не считать того, что я опять пропускаю все пьянки на Тортуге. — Джек! Мы заперты здесь в карцере на неопределённое время, а тебя волнуют такие мелочи? — возмутилась миссис Тёрнер. — Мелочи?! — тут уже пришлось возмутиться Воробью. Он скинул ноги со столь удобной доски и повернулся в сторону губернаторской дочки. — Цыпа, да хоть понимаешь, о чём говоришь?! — Вполне. Именно поэтому и говорю, — фыркнула Элизабет и демонстративно замолчала. Пират яростно сжал кулаки, но смог совладать с собой и они больше не разговаривали. «Стоит сбежать отсюда побыстрее, — подумал Воробей, косясь в сторону камеры давней знакомой. — Долгое нахождение с такими бабами мне вредит. Особенно, если они ещё и умеют говорить!..»***
Прошло, кажется, несколько часов, а по ощущениям пленника несколько дней. Всё это время Джек провёл с пользой, демонстративно не разговаривая с Элизабет, и, похоже, её это вполне устраивало. Пират то и дело вставал, расхаживая по клетке или барабаня по прутьям, после чего пытался достать охранников своими репликами. — Сколько Джонс платит такому красавцу, как ты, а? — спрашивал Джек без толики язвительности в голосе, что ещё больше выводило из себя охранника. — М, знаешь, думаю даже после недели на Тортуге у тебя будет на один дублон меньше, чем у меня, смекаешь? Матрос всегда рычал и уходил после очередного «мягкого жизненного комплимента» в его адрес. Но в этот раз всё было иначе. — Ты! — он, злобно зыркнув на Воробья, который уже, кажется, готовился отпустить новую остро́ту в адрес рыбоголового. — Быстро на палубу! — «чудовищное недоразумное» схватил Джека и быстро вытолкнул его из клетки. Миссис Тёрнер проводила того странным взглядом. Наконец после нескольких часов заточения капитан «Жемчужины» смог полной грудью вдохнуть свежие дуновения ветра, а то, как он не преминул отметить, в карцере воняло хуже, чем из пасти Кракена. Матрос промолчал и лишь ощутимо толкнул Воробья по направлению к Дэйви Джонсу, что наблюдал за чем-то в подзорную трубу. — Может, не надо? — жалостливо попросил пират, но предатель-охранник уже доложил: — Капитан! Воробей здесь. — Рад, что Вы подчеркнули мой титул, — с улыбкой сказал Джек, но матрос уже ушёл, получив разрешение от капитана «Голландца». — Ну так что, Джек!.. — Джонс взглянул на Воробья как-то не очень дружелюбно. — Ты будешь рассказывать или сам шагнёшь за борт? — Знаешь, смотря что рассказывать, — заметил Воробей, предусмотрительно осматриваясь по сторонам. — Обычно люди не очень любят, когда я болтаю. Дэйви Джонс хотел уже было что-то ответить, так как его харя не источала ни капли дружелюбия, но его прервали: — Может, ты хочешь рассказать мне что-нибудь, Дэйви Джонс? — спросил приятный женский голос, исходивший как будто издалека. — Калипсо, — Тень капитана «Летучего Голландца» злобно усмехнулся. Он обернулся к морю и увидел парящую над ним богиню. На этот раз Калипсо, чей характер непредсказуем, как сам океан, была совсем в ином обличии. Кожа её была смуглой, чёрные волнистые волосы, на концах приобретавшие оттенок самой морской глади спадали ниже плеч; глаза имели самый чистый цвет океана, а сама богиня была облачена в серебряное платье. — Вижу ни на кого нельзя оставить бедные души, — отметила Калипсо, смерив Тень капитана сердитым взглядом. Воробей хотел было предложить свою кандидатуру на эту роль, но кое-что остановило его. И это «кое-что» ох как сердило свободолюбивого капитана «Жемчужины». — Тебе придётся исчезнуть, Тень Дэйви Джонса. Не должен существовать монстр, обладающий такой силой. — Ещё посмотрим кто… — Я прошу прощения, что прерываю столь содержательный диалог, — неожиданно перебил Джонса Воробей. И богиня, и капитан «Голландца» изумлённо воззрились на него — тот невозмутимо продолжал: — Калипсо, чудесно выглядишь, — он улыбнулся богине, но та ничего не ответила. — Так, не надо так на меня смотреть! Я просто хотел спросить… — В каюте капитана, — махнула рукой Калипсо. — В судовом журнале. — Премного благодарен! — Джек очаровательно улыбнулся и поспешил исчезнуть из поля зрения двух «задир». Джек пересёк всю каюту и, дойдя до гигантского органа поёжился. Нет, не от страха, от холода… Судовой журнал «Голландца» он нашёл тоже быстро. «М-м, Тиа, ты просто золото!» — с улыбкой произнёс Воробей, останавливаясь на сто восьмой странице. На ней был нарисован какой-то рисунок, выведенный будто наспех. Джек торопливо вырвал страницу, спрятал её под жилет и поспешил скрыться с этого судна подальше. Куда подальше от этих разборок!.. Но когда пират выбежал на палубу, Калипсо там уже не было. Зато прямо по курсу был огромный корабль, который, кажется, сел на мель. Но, приглядевшись, Джек понял, что у судна всего-навсего сброшен якорь. Кто ещё мог додуматься до такого?.. «Онората», — Джек лукаво усмехнулся и спрятался под одной из лестниц на судне. Как показывала практика, об этом месте никто почему-то не помнит, ища пленника. — Калипсо в моей власти, — неожиданно возле убежища пирата материализовался Дэйви Джонс. — Теперь вся сила моря, — звон, — в моих руках! Джек вплотную прижался к стене, чтобы уж совсем с ней слиться, хотя это было излишне: морской дьявол был слишком увлечён своими мыслями. Капитан «Жемчужины» пробыл в тени не одну минуту, когда наконец Тень всё же изволил выйти. «Рыбья харя» приблизился к фальшборту, тем самым заслоняя Воробью обзор, но только пират успел выглянуть из-под ступеней, он услышал рык акулы, затем треск, а потом до него донёсся голос с рея: — Не повторю ни за что, даже не просите! Джек увидел на рее свою давнюю знакомую и, признаться, был рад её видеть. Или нет?.. Всё же, отогнав странные ощущения, капитан продолжил следить за развитием событий с безопасного расстояния. — У тебя есть десять секунд! Десять… Девять… Восемь… — Воробья здесь нет! Украл «Жемчужину» и сбежал несколько дней назад! — Джек ощупал себя и, убедившись в своём присутствии, поругал Джонса за враньё. Впрочем, он быстро умолк, следя за реем. — Вряд ли бы он рассказал что-нибудь очень важное для тебя без карты, верно? — Воробей закатил глаза и всё-таки решился обнаружить себя. Пусть порадуются! Но стоило ему сделать первый шаг, как… — Зато у тебя она есть, — произнёс морской дьявол. Джонс молниеносно выхватил саблю и пронзил ею свою оппонетку. Всплеск... «И что я делаю?.. — спросил сам себя Джек, подбегая к фальшборту. — Иногда поражаюсь сам себе. Часто. Очень. Всегда». Через секунду раздался ещё один всплеск, на который уже никто не обратил внимания. Джонс яростно взревел, так как вновь остался обманутым, а Воробей, придерживая за плечо бессознательную пиратку, ухватился за обломок судна, перекушенного Воскресшей акулой и затащил на него Онорату. Через некоторое время «Голландец» ушёл под воду, что позволило Вороью больше не пытаться спрятаться от пристального внимания Джонса, ведь возможно, что «рыбья харя» всё же не хотел упустить шанс убедиться в смерти врага. Но нет, видимо, бедняга-Тень был слишком раздосадован тем, что его снова обвели вокруг пальца. Джек осмотрел неподвижную Онорату и, склонившись над ней, прислушался. Она дышала, но очень тихо, значит, есть ещё шанс вытащить её с того света. Воробей освободил её от одежды на месте ранения. Рана выглядела отнюдь не так плохо, складывалось ощущение, что она уже наполовину затянулась. Пират наспех сделал перевязку и, чтобы не поддаваться соблазну, начал шарить глазами по морю, в поисках чего-то, хоть немного напоминавшего вёсла. Найдя нужные обломки, капитан «Жемчужины», ненадолго оставив Онорату, поплыл за «вёслами». Плыть было очень тяжело: вода была очень холодной и, будто тянуло пирата на дно. Воробей вцепился в обломки и уже собирался было плыть обратно, когда заметил, что из-под его жилета выскользнул тот самый листок, который он вырвал из судового журнала. «Чёрт! И почему все беды достаются именно мне? — спросил он самого себя, пытаясь выловить пергамент. — Нет! Постой!» — но рисунок уже скрылся в морской пучине, оставив после себя лишь голубоватое свечение. Джек раздосадованно ухватился за «вёсла» и вернулся к обломку, на котором была бессознательная пиратка. Но не успел он даже ухватиться за обломок, оказался на борту своей «Чёрной Жемчужины». Кажется, капитан вовсе не удивился такому развитию событий. Он, тяжело вздохнул, аккуратно взял раненую на руки и понёс в каюту капитана, даже не заметив, что на борту были не только он и Онората…