***
Лютик придумывал фразы для ответов. Какие-то были витиеватыми, почти патетичными, какие-то короткими и ёмкими. Но они не заставляли мучителей остановиться, а иногда – только провоцировали их на излишнюю жестокость. Боль больше не отступала, только приобретала разные формы. То острую, нестерпимую, то тупую, подтачивающую разум. На придумывание ответов уходило много сил, задействовалось много ресурсов мозга. Из-за этого отвлечься не получалось, боль казалась ярче, и вскоре Лютик оставил попытки быть красноречивым и беспечным. Простая, короткая фраза, одна единственная, которая стала ответом на любой вопрос дознавателей и позволяла не думать. Уходить куда-то внутрь себя, хоть так приглушать воздействия внешнего мира. Лютик бы замолчал совсем, но это тоже вело только к более рьяным попыткам его разговорить. Сейчас был перерыв. Риенс стоял в фартуке с закатанными рукавами, словно готовил какое-то блюдо, и музыкант остатками спутанного сознания смог подумать, что блюдо – это он. Мысль вызвала приступ тошноты. Запах палёного всё ещё исходил от раны под ключицей. Мучитель стоял в стороне и, не торопясь, пил, пока двое других возились с перепачканными инструментами. Лютик смотрел на пластиковую бутылку воды с какой-то детской завистью, жажда иссушила ему горло. Сложно было сказать, сколько прошло времени, Лютик смотрел на прямоугольное окошко под крышей амбара и видел чёрное небо. Хотелось спать. Или умереть. Что угодно, лишь бы скорее закончился допрос. Всё, очевидно, было готово к новому этапу, но мучители не торопились. Риенс курил, а один из похитителей, тот, что с острым голосом, доказывал что-то, активно жестикулируя руками. Но как бы Лютик не прислушивался, слов разобрать не мог. Вместо звуков в голове стоял один непрекращающийся гул. — При нём был телефон, — подал голос второй, тот, что спокойнее. Риенс бросил в его сторону заинтересованный взгляд. — Неси сюда. Помощник принёс телефон вместе с небольшой металлической коробкой. Он покрутил одному ему известные датчики и только после этого включил устройство. Модель была не старая, с тачскрином, однако ни один из пальцев музыканта устройство не разблокировал. Неосторожные касания к и без того травмированным рукам заставили Лютика болезненно взвыть. А лицо парня так отекло от ударов, что будь у него face-id, то телефон вряд ли бы на него среагировал. Лютик был осторожен. Потому его телефон защищал только пароль. Тот, который знал он сам. Риенс поднёс телефон близко к лицу музыканта и коротко бросил: — Какой пароль? — Пошёл к чёрту, — механически отозвался Лютик, закрывая глаза. Держать их открытыми было невероятно сложно, веки против воли опускались. Номера Геральта и Йеннифэр он стёр, даже их версии «доставок», они бы не нашли там ничего полезного, пароль можно было сказать, но Лютик не хотел. Боялся, что начав, уже не сможет остановиться. — Паскуда..! — Риенс схватил Лютика за волосы и потянул вверх, заставляя того взвыть. — Говори! Лютика вдруг охватило странное, злорадное торжество. Он чувствовал исходящую от Риенса беспомощную ярость, его отчаяние и понимал, что виной всему – его, Лютика, молчаливость. Парень улыбнулся неожиданной мысли, едва-едва, но заметив улыбку пленника, Риенс почувствовал леденящую злость. — Эй, — Риенс позвал второго помощника, того, что спокойного, и бросил ему телефон. — Сможешь взломать? Тот поймал телефон, пожал плечами и устроился в углу. Риенс снова закурил, медленно затягиваясь. Окурков под его ногами набралось бы на целую пачку. Лютика пробирал страх, от чего-то вмиг успокоившийся мучитель пугал его больше разъярённого. А следующая фраза заставило нутро Лютика похолодеть. — Пока телефон не разблокируют, — обратился Риенс к другому, с острым голосом, — он – твой. — Продолжать спрашивать? — в голосе похитителя сквозил неприкрытый азарт и радость. — Нет, — спокойно произнёс Риенс, — это не для информации. Это для удовольствия.***
Как и всегда учили Геральта, сначала в армии, а потом – в полиции, к делу нужно подходить с холодным рассудком несмотря ни на что. И сержант упорно давил в себе все чувства беспокойства, ярости, паники, всего, что могло помешать найти Юлиана как можно скорее. Только лишь надежду он не прятал, держал ее рядом. Надежду, что они ошиблись, и музыкант сейчас горланит песни в каком-нибудь задрыпанном караоке. Йеннифэр гнала по магистрали, по адресу, который Геральт помнил едва, но хорошо знал визуально. Небольшая квартирка Юлиана в спальном районе Бруклина. Геральт часто там бывал, до того, как они съехались. — Он говорил, что потерял ключи, — тихо сказал Геральт. — У меня не было дубликата. — Если он там, он откроет. — В голосе Йен сталь, и, по-видимому, она занималась тем же, что и Геральт – давила эмоции, чтобы не сорваться. Они не сказали друг другу ничего. Ни одного слова обвинения. Была дорога каждая секунда на это не было времени. В квартире Геральта они уже были. Гитара стояла на том же месте. Немым укором и убийцей надежды. Свет в квартире Юлиана не горел. Полицейские поднялись на пятый этаж и позвонили в дверь. Тишина. — Юлиан, — позвал Геральт. — Открой! — мужчина за тарабанил по тяжелой двери. Ответа не было. — Можешь не выходить, но дай знать, что ты там. Ну же! Никто не ответил. — Слушай, — голос Геральта вдруг стал тихим. — Я больше всего сейчас хочу, чтобы ты был за этой дверью. Юлиан… ты можешь злиться… Я тоже зол… Но сейчас… Сердце полицейского на секунду замерло, дыхание остановилось, и Геральт вцепился в дверную ручку, чтобы не упасть. — Геральт? — Йеннифэр осторожно тронула мужчину за плечо, но тот лишь мотнул головой. — Пожалуйста, Юлиан, — снова заговорил Геральт, когда понял, что приступ миновал. — Решим все позже, просто дай знать, что ты здесь. Дай знать, что ты… — он хотел сказать «жив», но горло сдавило от мысли, что это может быть не так. На короткое мгновенье вместо убитой жертвы в голове возник образ убитого музыканта. Геральт вцепился в ручку еще сильнее, прижался лбом к двери, зажмуриваясь, прогоняя ужасное видение из головы и тихо прошептал: — Пожалуйста… Открой дверь. В подъезде стояла оглушительная тишина. Йеннифэр не решалась двинуться и просто ждала, пока Геральт не отстранился от двери. — Нужно выбить дверь, — вдруг сказал он. Совершенно другим, незнакомым Йен голосом. Спокойным, но в то же время каким-то безумным. — Геральт… Полицейский дернул ручку на себя, проверяя прочность, примеряясь, прикидываясь. Йеннифэр позвала его еще дважды, а на третий схватила за руку, разворачивая к себе. — Его там нет, Геральт, слышишь? — она ощутимо встряхнула руку. — Мы теряем время! Золотой взгляд вдруг прожег девушку насквозь. В нем было столько ярости, укора, обвинения, что Йен выпустила чужую руку и отшатнулась. — Я не прощу тебя, Йен, — голос оставался спокойным, но в сочетании с бурей во взгляде разломал что-то внутри девушки в щепки. — Если он… Не прощу. Йеннифэр, обычно не чувствующая недостатка в словах, не могла произнести ничего. Она стояла, словно загипнотизированная, и все самообвинения, которые она упорно отбрасывала от себя, вдруг разом навалились, а по щекам покатились крупные, тихие слезы. Геральт прежде никогда не видел такую Йен. Это шокировало и мгновенно отрезвило, погасив ярость. Он шагнул вперед, крепко обнял ее, прижимая к себе, вспоминая давно забытые ощущения их близости. — Я тоже, — голос девушки дрожал. — Я тоже себя не прощу. Геральт молчал, поглаживая девушку по голове. Она не вздрагивала, стояла, замерев, утыкаясь мужчине в грудь. Звук сообщения показался громом в тишине подъезда. Йеннифэр высвободилась, мгновенно задушив в себе истерику. «Абонент снова в сети». Они переглянулись. И Йеннифэр тут же набрала номер. — Молчи, — коротко бросила она Геральту. Спустя пять гудков, трубку взяли. С каждой секундой тишины на том конце провода, девушка холодела. Они придумали это давно. При телефоном звонке первым всегда говорит Юлиан. Если же он не говорит, значит, не может. Простое правило, которое они исполняли на автомате, сейчас безошибочно указывало, что информатор в беде, уничтожая последнюю надежду, что все еще могло быть хорошо. — С кем я говорю? — вдруг раздался мужской голос из динамика. Геральт, который до этого не до конца понимал причин молчания, услышав чужую речь побледнел. Йеннифэр продолжала молчать, не разрывая соединения. — Алло? — из трубки звучали помехи, связь едва держалась. — Ладно. Можешь не отвечать. Я прочитал твои сообщения. И уверен, кто ты. — Мужской голос звучал спокойно и ровно, Йен пыталась вспомнить, слышала ли его раньше, но не могла. — Волнуешься. И правильно. Я заставлю его говорить и рано или поздно, узнаю твое имя, паскуда, кем бы ты ни был. А потом найду тебя, и ты ответишь за все причинённые мне неудобства. Или… — Йеннифэр уловила в интонациях улыбку, — можешь сказать сам и остановить мучения бедолаги. Они услышали вскрик. В отдалении, через помехи, но это был голос Юлиана. Геральт бросился вперед, намереваясь забрать телефон, но Йен остановила его жестом и яростным взглядом. Затем быстро взглянула на экран. Разговор уже длился дольше минуты. Девушка внутренне ликовала – этого хватит, чтобы отследить местоположение. — Ладно, — человек на том конце провода по-прежнему улыбался. — До скорой встречи. Соединение прервалось. — Почему ты ничего не сказала?! — Потому что хотела, чтобы говорил он, — голос девушки снова был спокойным и собранным, о том, что минуту назад она плакала, говорили только чуть покрасневшие глаза. — Он жив до сих пор, потому что ничего не сказал. Или сказал не все, что им нужно. Любая лишняя крупица информации может его убить. — Его пытают… — Едем в участок, — перебила Йеннифэр. — Нужно отследить звонок. Риенс положил трубку, продолжая довольно улыбаться. Затем бросил телефон спокойному помощнику. — Нужно поискать хозяина номера. Покопайся еще, вдруг есть что-то интересное. — И добавил, чуть обеспокоенно: — Нас точно не отследят? Можем сменить место. — Нет, — мужчина с гордостью хлопнул рукой по металлической установке, которая стола перед ним на столе, — не смогут. — Чудно, — кивнул Риенс и двинулся к Лютику. Тот обмяк на стуле, стараясь не дышать из-за боли в поломанном ребре. Одним глазом музыкант не видел, он отек так, что его невозможно было открыть. — Ну что, — Риенс схватил Лютика за подбородок и резко вздернул. Парень замычал от боли, с трудом понимая, откуда именно она была. Казалось, что болело все тело, каждая его часть. — Тебе явно не везет. Сначала попался, потому что оказался в парке, где наш охранник выгуливает собаку, и та тебя узнала. Теперь номер. Ты, конечно, все вычистил, но эти сообщения не успел, и номер мы знаем. Рано или поздно найдем, так что и тут твои усилия – напрасны. Может, ускоришь процесс? Имя полицейского, — голос Риенса теперь был спокойным. Притворно-ласковым и почти сочувствующим. От его нервозности не осталось и следа. — И все мучения прекратятся. Сможешь отдохнуть. Ты хочешь отдохнуть? Контраст жестокости и своеобразной заботы едва не поломал Лютика до конца. Удержало одно – он знал, что полицейские номера шифруют и вычислить личность намного-намного труднее. В борьбе еще был смысл. — П-пошел… кч.. ч-ерту… — выдохнул Лютик. Риенс усмехнулся, выпустил из рук пленника, тот снова обмяк, утыкаясь подбородком в грудь. Риенс достал платок и вытер выпачканную в крови руку. Затем глянул на инструменты, которые только привели в порядок. Риенс взял щипцы и бросил их подчиненному, который оттирал свои руки от крови. — Нам нужно ускориться, — Риенс заставил Лютика посмотреть в глаза. — За каждый неверный ответ мой друг будет вырывать тебе ноготь. Если ногти закончатся, мы перейдем к пальцам. А потом… — глаза мучителя сверкнули. — Если твой язык будет все так же бесполезен, его мы тоже вырвем. Давно уж хочется это сделать. Так что, я в любом случае в выигрыше. Вернувшись в участок, Йеннифэр и Геральт едва ли обращали внимание на коллег. Девушка сразу ушла в технический отдел, а Геральт лишь на минуту зашел к Весемиру, чтобы предупредить и последовал за ней. — Что-то случилось с информатором Йеннифэр, — пояснил капитан сбитым с толку Эскелю, Ламберту и Койону. — Продолжайте работать. Эскель и Ламберт переглянулись. Оба знали, что официальных информаторов в отделе убийств у Йеннифэр не было. В аппаратной стоял ровный гул вентиляторов, ежесекундно охлаждающих процессоры. Йеннифэр торопливо вбивала данные в программу. — Хорошо, что мне еще не закрыли доступ к базе данных, — сказала она. На экране высветилась фотография Юлиана. Он стоял ровно, смотрел прямо в камеру, не улыбался, на фоне плитки, словно это была ванная или туалет. Прическа парня была немного другой, фотография была давняя, и Геральт ее прежде не видел. Слева от фото было сухо написано: «Юлиан Панкрац. Осведомитель». Номер анкеты совпадал с номером значка Йеннифэр. Глядя на нечеткую фотографию Геральт вспомнил, как Юлиан хотел сделать совместный снимок, как он увидел фотографию Цири в клубе. Вспомнил их последний разговор. «Пожалуйста, — взмолился он про себя, сам не зная кому. — Пожалуйста, только не так». — Какой смысл во всех ваших протоколах безопасности, если наркоотдел хранит список тех, кто работает под прикрытием? Йеннифэр подключила телефон и запустила программу поиска. — Мы обязаны регистрировать всех осведомителей в системе, иначе информацию, которую они предоставляют, нельзя будет использовать в суде. — На экране торопливо мелькали соты мобильной связи, покрывающие весь Нью-Йорк и пригород, но система все никак не могла остановиться на одной из них. — Но чтобы не повторилось той истории как в Чикаго, когда из-за взлома базы убили почти всех местных осведомителей, теперь всю информацию привязывают к личному номеру значка полицейского. — Но суд запрашивает данные. Поиск затягивался, заставляя обоих полицейских нервничать. — Только подтверждение есть ли информатор в системе. На суде показания идут как от анонимного источника. Номер значка или имя не указывают. — Йеннифэр не отрывала взгляда от монитора. — Почему его имя еще в системе? Ты уже в другом отделе. Йеннифэр прокрутила колесико мышки вниз. Замелькали списки дел, которых было под сотню. Напротив каждого стоял статус «Дело закрыто». На девяносто восьмом Йен остановилась, надпись была другой. «Дело рассматривается в суде». — Еще идет разбирательство, — дело Йеннифэр помнила хорошо. Парень занимался перекупкой и распространением, улик было предостаточно и без свидетельств Юлиана, но богатые родители со сворой адвокатов тормозили процесс, видимо до сих пор ничего не изменилось. — И это нам на руку. Отслеживать его как гражданское лицо было бы сложнее. У нас нет времени на официальные запросы к мобильным операторам. Геральт не спорил. Но все же, система не казалось ему полностью безопасной. — А что происходит с данными в случае…? Йеннифэр впервые обернулась к нему. — Смерти полицейского? — подсказала Йеннифэр, после заминки. — Не волнуйся об этом. Если меня убьют, страницу смогут вскрыть только через службу безопасности, а она таким данными не разбрасывается, особенно, если полицейский погиб не своей смертью. А как только закончатся все открытые суды, данные уничтожают. Геральт замер как изваяние, и даже его лицо в темной комнате с мониторами казалось серым, каменным. Он совсем не это имел в виду, а сейчас, когда Юлиан был в опасности, едва ли мог говорить о смерти. — Я не это хотел спросить, — отрезал Геральт. Вопрос девушки «А что же?» так и повис в воздухе, когда система пикнула неприятным механическим звуком, а на экране появилась надпись: «Не удалось обнаружить объект».