***
Лютика сковало ужасом, когда Эскель, рухнул на ступеньки. — Пошли, — приказал Койон, вдруг враз изменившийся. Никаких ноток неуверенности в голосе больше не было. — Живее! — он ткнул пистолетом в плечо, и, не дожидаясь реакции, потащил Лютика прочь. На секунду Койон обернулся, взглянул на Эскеля. — Черт… — выдохнул он. И Лютик уловил в его голосе что-то близкое к досаде. Или сожалению. Лютик смотрел и обдумывал все это словно со стороны. Ощущение страха и опасности за собственную жизнь его не тревожило. Мысли в голове замерли на одной единственной – Койон убил Эскеля. Тело тоже едва слушалось, ощущалось ватным. Койон буквально тащил его за собой, как мешок. Ноги дрожали и подгибались. — Где Геральт? — тихо спросил Лютик. — Он жив? Койон бросил на него нечитаемый взгляд. — Можешь о нем не волноваться, — ответил он. И это показалось Лютику чем-то схожим с милосердием. Мысль, что Геральта могли вот так легко ранить или убить заставляла пространство вокруг сжиматься серой пеленой. — Уж я позабочусь, чтобы он жил как можно дольше. Чтобы он не имел в виду, Лютик услышал главное – Геральт жив. В конце прохода их ждал хмурый высокий человек. И с ужасом Лютик узнал его. Один из тех, кто приехал на черной машине к складу. Тот от кого Лютик прятался в кукурузном поле. Парня словно окатило ледяной водой. Ужас и паника пережитого в амбаре вспыхнули. Он дернулся, вырываясь. Койон и другой тут же схватили его и потащили на выход. Лютик успел выкрикнуть короткое: «Нет!» , как почувствовал ощутимый тычок пистолета под ребра. — Заткнись, — сдавленно прошипел Койон. Его глаза горели злобой, в них плескалась холодная жестокость, настолько очевидная, что Лютик не мог понять, как не видел ее раньше. Как никто не видел? — Если хочешь жить, лучше заткнись. Лютика тряхнуло дрожью. По телу прокатилась фантомная боль, а ожог под ключицей заныл, не останавливаясь. Койон достал простой складной ножик, полоснул себя по руке, оставляя следы крови. — Уходим, — шикнул он на мужчину, крепко державшего Лютика. Они вышли на подземную парковку, крошечную, по меркам мегаполиса. Сели в затонированный черный фургон. Водителя Лютик тоже узнал, был вместе с первым в поле у склада на той черной машине. — Что это? — спросил водитель у Койона, махнув на его рану. — Не успел вывести, Эскель увидел. — В голову? — уточнил водитель, выезжая с парковки. — Он мертв, — грубо ответил Койон. — Надеюсь, — ответил водитель. — Иначе потянешь за собой всех. — Пошел ты!. — вспыхнул Койон. — Если бы вы делали нормально свою работу, этого бы не было! Девчонка – ваша проблема! Лютик одновременно понимал все и не понимал ничего. Пистолет по-прежнему прижимался к его боку. Пульс стучал с удвоенной скоростью. В голове всплывали обрывки слов, новостей. Удивление, которое исказило лицо Эскеля, перед тем, как он свалился на ступеньки. «Почему? — крутилось у парня в голове. — Почему Койон делает это?»***
Признание, что машина затерялась в улицах огромного Нью-Йорка, могло стать ударом, но Геральт холодно принял этот факт. Времени на эмоции не было. — Он уже давно готовился, записи с камер заменили во время отключения. Пока заметили – было поздно, машина скрылась, — сказал Геральт, не узнавая своего голоса. — Не могу поверить, — мрачно выдавил Ламберт, — что этот мальчишка… — Что в его личном деле? — спросила Йеннифэр. Геральт пробегал глазами тонкую папку. Он уже читал ее раньше, но, как и тогда не видел в ней ничего подозрительного. Самая заурядная информация. Ни больше, ни меньше, чем нужно. Серое и бесцветное. — Ничего, — ответил Весемир вместо Геральта. Лицо капитана помрачнело, сморщилось. Он враз стал казаться старее, чем он есть. Эскель часто становился причиной его тревог, потому что попадал на больничную койку чаще остальных. Но в этот раз отличился особенно сильно. — Как он? — спросила Йеннифэр. — В операционной, — сказал Весемир. — Трисс пока ничего не знает. — Зачем ему это? — Ламберт на третий раз перебирал документы Койона: характеристики, рекомендации, оценки из академии, но не мог найти ничего. Как и Юлиан, Койон не вел соц сети, но это среди полицейских было скорее нормой. В лабораторию вбежала Сабрина. — Кровь на полу принадлежит Койону, — запыхавшись, сказала она. — Он защищался? — спросила Йеннифэр, дождавшись, пока девушка уйдет. — Хотел, чтобы мы так думали, — сказал Геральт. — Если бы Эскель не сказал мне… Все выглядело как побег Юлиана. Кровь за этим и была нужна. — Если он поймет, что Эскель жив… — вдруг сказал Весемир. — Нужно выставить охрану. Весемир тут же начал звонить и договариваться о защите. — Нужно, чтобы он поверил, что Эскель мертв, — сказала Йеннифэр, — думал, что все идет по плану. — А если тогда он убьет Юлиана? — в стальном голосе Геральта сквозило отчаяние. — Что если он жив только из-за сомнений? — Нужно понять, в чем мотив, — Ламберт положил руку Геральту на плечо. — У нас уже есть имя убийцы. Поймем мотив – поймем все остальное. — Имя, — выдохнул Геральт. — Точно. Что, если он сменил имя? Или подделал документы? — Подделку можно исключить, — сказала Йеннифэр. — Слишком дотошно академия все проверяет. — Тогда смена имени, — кивнул Ламберт. — Как это проверить?***
Лютик прекрасно видел дорогу через тонированные стекла. Никаких мешков на голову ему в этот раз не надевали. Это пугало. Во многом потому, что Лютик успел несколько раз детально рассмотреть и людей, и салон. Вывод напрашивался сам собой – они не боялись, что Лютик кому-то о них расскажет. А не говорят только мертвые. Удивительно, но в салоне царило какое-то парадоксальное спокойствие. На высокой скорости они ехали не долго, до первого тоннеля, а потом уже спокойно, без спешки и суеты, как тревожная мать с ребенком. Койон не останавливал кровь, лишь прижимал рану куском своей формы. Его было не узнать, даже в профиль он теперь казался не просто изменившимся, он словно был другим человеком. — Почему?.. — решился Лютик. — Заткнись, — второй, что держал пистолет, уверенно ткнул им под ребра. — Еще раз пикнешь, селезенку прострелю. Койон равнодушно взглянул, но ничего не ответил. А потом желание докопаться до истины ушло на второй план. Лютик постепенно стал узнавать район, они приближались к его квартире, не той, где они жили с Геральтом, а его собственной. Он вспомнил, что там нашли улики, волосы, представил, что в его доме действительно держали несчастных девушек. Ему стало дурно.***
Службы, насквозь пропитанные бюрократией, работали медленно. На каждый запрос, несмотря на пометки «срочно», «похищение», «заложник», ответ приходил крайне медленно. И нигде не было чего-то, хоть что-то выдающегося, запоминающегося. Койон словно серая тень себя выделялся ровно настолько, чтобы иметь очертания, но не оставаться в памяти. «Готовился, — крутилось в голове Геральта, — что его будут искать». — Пришел запрос из архива в Чикаго, — Ламберт смотрел в монитор. — Там был пожар чуть больше года назад. Данные восстанавливают, но Койона там нет. Это был уже третий случай уничтожения архива, в который они отправляли запрос. Временная рамка была идеальной, чтобы академия успела проверить документы и не заподозрить ничего, но чтобы после больше никто этой информации не нашел. — Это был последний… Сукин сын хорошо замел следы, — ругательства Ламберта резали слух. Так редко он их использовал, и так много это говорило о всей ситуации. — Он часто копался и в местном архиве, — вспомнила Йеннифэр. Молоденькая девушка, новенькая сотрудница архива Нью-Йоркского департамента, встрепенулась, увидев сержанта. Он еще не сказал ни слова, а уже напугал ее. — Койон Дроу, стажер, что он искал? Покажите все запросы, — Геральт положил на стол свой значок. Его не восстановили, и за пределами участка значок был всего лишь игрушкой. Но Весемир отдал его Геральту без вопросов. Девушка заволновалась, картотека – в архивах до сих пор пользовались физическими бумагами – несколько раз выскальзывала у нее из рук, пока Геральт сам не забрал. Он быстро пробежал глазами запросы. Несколько старых дел Весемира. И его, Геральта, дела. По большей части, ранние. — Мне нужно все, что есть в списке. — Читать можно только… — тихо проговорила она, но замолкла. — Нам нужно оперативно просмотреть все командой, — сдержанность давалась ему с трудом, но срываться на и так перепуганную девушку он не мог. — Человек может погибнуть. Вся ответственность на мне. А еще он устал. Отчаяние, поднимающиеся из глубин, подтачивало силы. Геральт уже не мог отогнать мыслей, что в прошлый раз Юлиан вернулся к нему чудом. В этот раз могло так не повезти. — С Койоном что-то произошло? — обеспокоенно спросила девушка. — Вы… общались? — удивился Геральт. — Не сказать, чтобы прям… — девушка покраснела и ушла вглубь архива. Геральт еще раз внимательно оглядел ее. Русоволосая, с виснушками. Планировал ли Койон что-то с ней сделать? Вскоре она вернулась с крупной коробкой дел. — О чем вы говорили? Девушка покраснела сильнее. — Ничего такого. «Он использовал ее, — подумал Геральт. — Что-то ему было от нее нужно». Геральт глянул на бейджик – Лиза. — Послушайте, Лиза… Это между нами, обещаю, у вас не будет проблем. Он делал что-то вне своего допуска? — Как вы? — уколола девушка. Геральт понял, что она защищается. — Как я. Это важно. Глаза Лизы испуганно забегали. — Вам ничего не будет, я даю слово, — Геральт вряд ли мог что-то обещать, формально от должности он отстранен. Но риски были несопоставимые. — Пару раз он выносил папки. Брал их домой, говорил, что для изучения дел. Он же стажер. С ним все хорошо? — Какие именно? — время шло, полицейский буквально ощущал, как оно утекает, как бы сильно Геральт не хотел его замедлить. — Я не помню точно. Вы не ответили на мой вопрос! — Он жив, если вы об этом. Идемте со мной, вам нужно будет дать показания. — Что? — встрепенулась девушка. — Зачем? — Затем, что он – подозреваемый по делу. Лиза испуганно замерла и побледнела. — Не может быть… У Геральта больше не было возможности успокаивать. — Идемте, — рыкнул он, подхватил коробку и поднялся обратно в отдел.***
— Не дергайся, — сказал Койон перед тем, как открыть двери фургона. Наручники с него сняли, накинули куртку и даже дали ботинки. Но все это отнюдь не казалось ему жестом доброй воли. Он старался не думать, где могла быть эта одежда. Койон повис на Лютике, словно был пьян, а под бок упирал ствол пистолета. Куртка прикрывала оружие, и со стороны они казались парой приятелей, из которых один – перебрал. Лютик не ответил, но его ответа никто и не ждал. Двери открылись, и они вывалились наружу. Койон, актер, что направил свои таланты не туда, куда нужно, так убедительно изображал пьяного, что Лютик и сам бы поверил, если бы не знал правду. Немногочисленные прохожие только одарили их презрительными взглядами, пока они шли к подъезду. Лютик старался показать взглядом, что ему нужна помощь, но люди либо не замечали, либо воспринимали это как просьбу помочь дотащить пьяное тело. Когда они скрылись в подъезде, вместе с хлопком двери, в Лютике пропала вся надежда. До квартиры Лютика они дошли пешком – лифта не было. Знакомая пошарпанная дверь на третьем и самом верхнем этаже выглядела угрюмой. Сердце парня тревожно забилось, когда Койон достал из кармана его потерянные ключи – не дубликат, на них даже был тот же брелок. — Как давно вы следили за мной? — Сначала мы следили не за тобой, — усмехнулся Койон.— Присаживайся, — взмахнул он рукой, словно был здесь хозяином. Лютик послушно опустился в кресло. Он огляделся. То, что в квартире кто-то был, бросалось сразу. Он вспомнил о девушках. — Вы держали их здесь? Койон снова усмехнулся. На его лице поселилась довольная гримаса, уродуя его. Словно как только дверь в квартиру захлопнулась, Койон воплотил свой план до конца. — Делать нам все равно нечего, скоротаем время за беседой? — Это дело он проверил первым, — Геральт сунул папку Весемиру. — Оттуда исчезли страницы. Что в них было? — Старое дело…— Весемир смотрел на листы, пытался вспомнить. Тоже серийный маньяк, тоже Нью-Йорк. Девушка из архива истерично рыдала, рассказывая Ламберту подробности их с Койоном общения. В которых было совершенно никакого толку. — Успокойте девушку. — Подражает? — предположила Йеннифэр. — Совершенно другой почерк, но это не главное, — Весемир сел на стул. По его взгляду было понятно, что он догадался, в чем дело. — А ты помнишь что-то? — обратился он к Геральту. Тот выглядел удивленным. — Не помнишь? Ты уже участвовал в этом деле. Был принеси-подай стажером, но ездил на задержание. — Это… — воспоминания в голове Геральта щелкнули, и картинка с молниеносной скоростью выстроилась у него в голове. — Когда мы сначала задержали не того? — Да, — твердо ответил Лютик, ощутив вдруг прилив смелости и какой-то дерзости. — Хотелось бы знать, какого дьявола я здесь оказался. — Можешь сказать спасибо Геральту. Лютик дрогнул. — А он тут при чем? Весемир словно перебирал в голове старые слайды воспоминаний. Затем, его лицо сморщилось, как от пережаренного кофе. — Да, это оно. — Что за дело? — спросила Йеннифэр. — Что тогда произошло? Койон присел рядом на соседнее кресло. Собственная кровоточившая рана его не волновала. Он положил пистолет рядом на стол между ними. Лютик пытался угадать его замысел, понять, чего же он хочет, чего добивается. — Я ненавижу журналистов. Как и Геральт. И как не удивительно, причина у нас одна. — Мы выехали на задержание, — тяжело проговорил Геральт. Слова проталкивались наружу с трудом. Горло словно сдавило тяжелым прутом. На мгновенье Геральт подумал, что рад, что Эскель в больнице и не услышит этой истории. Выдержать его осуждающий взгляд Геральт бы не смог. — И об этом как-то пронюхали журналисты. У обычного дома на окраине Нью-Йорка собралась целая толпа всех крупнейших журналов и газет. Еще больше вокруг было зевак. Мы взяли мужчину, но пройти к машинам не могли – стояла огромная давка. Я сказал… Сказал, чтобы они расступились, потому что мы ведем преступника. Всего через неделю мы нашли новые улики. Тот мужчина был не виновен. Но статьи с фото уже вышли. И опровержения едва ли помогали… — Если с таким не сталкиваешься, представить это сложно, — голос Койона звучал глухо, слышалась дрожь. — Толпы людей ходили к нашему дому. Одни забрасывали его едой и грязью. Другие – писали гадости, выбивали окна. Третьи выкрикивали вслед все, что хотят. Каждый чувствовал себя безнаказанным. Никто не верил в ошибку полиции. Все верили в то, что доказательств оказалось недостаточно. Я был ребенком, и мне было страшно. Каждую секунду. Презрение, отвержение… Мой мир перевернулся в один миг. Нам с отцом пришлось уехать. Но это не помогало. Каждый раз находился кто-то, кто его узнавал, вспоминал. И все начиналось сначала. — Время шло. Убийства продолжались, — Геральт смотрел в материалы дела, которых тогда почти не видел. Все было исписано крупным почерком Весемира и других старших коллег, давно покинувших отдел. — Несколько раз мы вызывали его снова, перепроверить… Он подавал в суд на клевету, но ничего не мог добиться. Полиция выпускала опровержение за опровержением, но это только привлекало внимание. Так продолжалось какое-то время, но в конце концов, мы оставили это. — Как только люди видели газеты с надписью виновен, они словно получали картбланш. Никто не осудит тебя, если ты поносишь преступника, тем более убийцу, верно? Хоть сколько потом тверди, что полиция ошиблась, ты уже грязный. На тебе легкий налет «А вдруг не ошиблась?». Все страхи, насилие и злоба, что вылились на моего отца, считалась нормой. Насилие – это плохо, но если это насилие к преступнику, то можно. Никто не осуждал других людей. Из-за широкого медийного отклика не работала программа защиты свидетелей. А потом случилось самое худшее, — лицо Койона искривилось. Вина и ярость смешались в его глазах. — Я тоже допустил мысль, что полиция была права. Что им просто не хватает мозгов и доказательств. — На него оказывали давление. Никакие заверения полиции, даже вместе с журналистами их не останавливали. Началась травля, а потом… — Я нашел своего отца на веревке в ванной, —в голосе Койона сквозила злость и печаль. — Стоило ему понять, что и я начал сомневаться, что допустил такую мысль… Это сломало его. Я, возможно, был единственным человеком, кто верил, что это не он. Из-за халатности полиции, из-за журналистов, что готовы трезвонить обо всем, лишь бы трезвонить… — Но ты же… — Лютик замялся. Он не мог предсказать, как отреагирует Койон на его слова. — Договаривай. — Ты сомневался. Не полиция, — осторожно проговорил музыкант. — Они признали, что ошиблись. Они тут не при чем. — Правда? — усмехнулся Койон. — И ты это говоришь, после того, как Геральт допрашивал тебя? Слова больно кольнули Лютика где-то в ребрах. — Он поймет, рано или поздно… — А ты, простишь его? Твоя мать доверяет тебе куда больше, — в словах сквозило раскаяние. — Так, как и должна верить семья. — Не сравнивай. Геральт жил жизнью, которая отбила у него способность доверять без сомнений. Он ловил убийц на лжи… — Ты сам-то веришь в то, о чем говоришь? — перебил Койон. Его взгляд теперь казался сочувствующим. А Лютик, хоть и не сомневался в своих словах – у него было много времени, чтобы обдумать все – не мог отделаться от собственных сомнений. Геральт мог в итоге поверить ему, а мог, и нет. — Чего же ты хочешь? — Выходит, его цель Геральт? — сказала Йеннифэр, прерывая тяжелое тягостное молчание. — Но это какой-то сложный план. Убийства, девушки, похищение, уничтожение архивов. Зачем? Память Геральта вытащила из сознания короткий образ – мальчишку, что забился в угол, когда его отца забирали полицейские. Вспомнил, как мучился, допрашивая Юлиана. И все встало на свои места. — Он хочет, чтобы все поверили, что Юлиан убийца. — Но… а как же послание? — Ламберт пытался уложить в голове все, что услышал. — Привет, Уайт? Это же наоборот, указывает, хоть и косвенно, что Лютик тут не при чем. — Он хочет, — хрипнул Геральт, — чтобы я сомневался. —Хочу, — прошипел Койон, — чтобы этот ублюдок почувствовал все то, что почувствовал я. Чтобы мучился в сомнениях, в невозможности попросить прощения, сказать, что верит тебе. Волна липкого страха прокатилась по телу Лютика, и на мгновенье он перестал дышать.