Запад помнит

- Вот и всё, что я хотел вам сказать, - он обвёл взглядом собравшихся. – Есть ли у кого-нибудь вопросы? Киван смотрел на него с пониманием, Герион – с восторгом, а Тигетт – с такой отчаянной надеждой, что ему делалось жутко. Так он сам когда-то глядел на лорда Титоса, до тех пор, пока их добрый отец не превратился для него в самый страшный кошмар его жизни. Справа от Кивана застыл сир Бенедикт, слева – мейстер, склонив голову, сложив на животе руки. Все пятеро безмолвствовали. - Что же, тогда спрошу я. Мейстер, что вы скажете по этому поводу? В детстве мейстер казался таким большим, таким всеведущим и мудрым. Теперь же он стоял тут, маленький, притихший, и на Тайвина, стоило тому вольно или невольно повысить голос, взглядывал чуть ли не с робостью. - По какому именно из перечисленных вами, сударь?.. - Как, по-вашему, могу ли я сейчас выдвинуть лорду Рейну обвинение в убийстве моего деда? – Сударь, слово вашего отца… Слово Хранителя Запада не подлежит обжалованию. Тот случай было решено считать недоразумением. Недоразумением!.. Когда-то при одном упоминании имени лорда Роджера Тайвина начинала душить ярость. Как ни удивительно – не из-за деда, а из-за отца, иные бы его побрали, хотя лорд Марбранд лежал в могиле, а отец был жив и здоров. Выдавая замуж леди Джейн, лорд Марбранд и думать не мог, что его зять станет Хранителем Запада. Но два старших сына Герольда погибли, один за другим. Помолвка с Эллин Рейн была каким-то проклятием для Ланнистеров. Боги, эта безумная женщина, подряд похоронив двоих, и Титоса надеялась прибрать к рукам! Не встань на её пути леди Джейн, сам Тайвин оказался бы наполовину Рейном – конечно, если бы отец сумел протянуть чуть дольше своих предшественников. - Правосудие над лордом Роджером надо было вершить сразу же, - продолжал мейстер. - Теперь, за давностью лет, мы ничего не можем поделать. - Если в правосудии отказывают, остаётся только мстить, - подал голос Тигетт. Мейстер покачал головой: – Лорд не мстит. Лорд карает. - Пока я не лорд, я готов на самую простую и незатейливую месть, - сказал Тайвин. - Месть – удел слабых, сударь. - Стало быть, безответность моего отца – проявление силы?.. – Тайвин вспыхнул, и мейстер вновь весь сжался под его взглядом: - Это тоже слабость, но слабость другого рода... - Довольно, - прервал его Тайвин гневно. – Я готов с вами поспорить об этом, но в другой раз. Сейчас нам надо решить более насущные проблемы. Раз требовать у отца правосудия нельзя, в чём я лично сомневаюсь, у лорда Рейна довольно других прегрешений. - Безусловно, - поспешно кивнул мейстер. – История с мельницей – раз, история с крестьянами лорда Лиддена – два, история с Дамоном Марбрандом – три… - Это – к Тарбеку, - вмешался Киван. - Тем лучше, - ответил Тайвин. – Для леди Эллин список особый. Она куда опаснее лорда Роджера. - Она женщина, - презрительно фыркнул Тигетт. «Дурак ты ещё, Тигетт. В этом-то всё и дело…» - Я помню, - ответил Тайвин вслух. – Казнь нашего рыцаря – четыре. «Как же его звали, этого рыцаря? Впрочем, какая разница…» - Мне нужен список от нашего управляющего, сколько они нам должны. До последнего медяка, сколько им отдал отец и сколько они вернули. Мейстер вытащил из рукава пергамент. - Вот, сударь, поглядите – это я переписал из книги, только за этот год. Тайвин, пробежав список глазами и с раздражением скатал листок в трубку. - Благодарю, - сказал он. – Мне нужно то же самое, но за все годы правления отца. - Как прикажете. Сударь, я… - Да? – Тайвин повернулся к мейстеру и сам сразу понял, что голос его прозвучал резче, чем следовало. - …Вновь хочу вам сказать, что большинство из этих дел уже давние, и ворошить старое нет смысла. У них предостаточно свежих злодеяний, чтобы требовать от них ответа. По законам людей, за давностью лет… - Мне нет дела до законов людей! По законам людей лорда Роджера следовало шесть лет назад предать смертной казни!.. О гибели деда он узнал от короля. Тогда он был ещё мальчишкой и служил Его Величеству в Королевской Гавани. До него дошли тревожные вести о том, что дома произошло что-то скверное, но что именно, было неясно – кроме того, что что лорд Роджер опять учинил какое-то безобразие. Но когда Тайвину сказали, что король вызывает его к себе, сердце у него оборвалось, он сразу подумал про Кивана – брат ходил у Рейна в оруженосцах. Его Величество принял Тайвина и рассказал ему обо всём. Тайвин стоял перед королём, слушал и не понимал – всерьёз ли Его Величество говорит, или изволит как-то его проверять. Лорд Роджер посмел убить лорда Марбранда? - Если ты хочешь спросить меня о чём-то, то спрашивай, – сказал король. Тайвин хотел спросить две вещи – что с Киваном, и что сделал после всего этого отец. Спросил почему-то второе. - Твой брат был с Рейнами, - вздохнул король. - Думаю, ты сам догадываешься, что лорд Титос не стал призывать их к ответу. - Лорд Роджер – изменник, он подстроил это нарочно! - с отчаянием сказал Тайвин. - Глупость или предательство – извечный вопрос, - грустно отвечал король. - Предательство, - выпалил Тайвин. – Простите, Ваше Величество. Король покачал головой. - Не знаю, прав ты или нет. Но я знаю одно – отец твой, кроме имени, оставит тебе в наследство немало забот. Его Величество говорил с Тайвином, как с лордом, а не как с оруженосцем. Наверное, поэтому и Тайвину захотелось довериться ему. Он спросил, не из придворной вежливости, а потому что и в самом деле хотел совета: - Что я должен делать, Ваше Величество? - Ничего, Тайвин. Твоё время ещё не пришло. Ах, родиться бы ему лет на пять раньше, и тогда бы все с ним хоть как-то считались. Кому есть дело до того что считает по этому поводу мальчишка, пусть даже и наследник самого Хранителя Запада?.. Свои мысли по этому поводу тогда Тайвин высказал только Эйрису, но Эйрис, выслушав его горькую и гневную речь, неожиданно сказал: - Всё это паршиво, дружище, но поверь – твоему брату сейчас куда хуже, чем тебе. Напиши ему, чтоб он знал, что ты не считаешь его виноватым. Думаю, он единственный, кому не насрать на твоё мнение… И Тайвин понял, что принц прав. Его Величество отправлял на Запад самого Виллема Дарри. Тайвин написал письмо Джоанне, и к нему же приложил другое, маленькое, для Кивана, зная, что сестрица придумает, как передать весточку брату. Письма он принёс с собой, когда пришёл провожать рыцарей, и отдал молодому сиру Барристану – он всегда внушал всем чуть больше доверия, чем прочие. Сир Барристан встретил просьбу юного оруженосца с серьёзностью, учтиво пообещав «в точности исполнить поручение» и «передать послание вашей кузине лично в руки». Отрочество сгорело в вихре пламени погребального костра Эйгона Пятого. Отзвучал плач, отзвенели поминальные чаши, и чаши за здравие нового короля, началась и кончилась война последнего Чёрного Пламени. Дела на мятежном Западе шли ещё хуже, чем прежде, но Тайвин возмужал и стал рыцарем. Что бы теперь сказал ему король Эйгон? Эйрис и сейчас предлагал Ланнистерам поддержку короны: - Нужна тебе моя помощь? - спросил он, когда Тайвин рассказал ему, что собирается делать. - Я должен разобраться с этим сам, – отвечал ему Тайвин. – Если сейчас ты поедешь со мной, кто будет потом меня слушать? Я и так чужой у себя на Западе. Он в самом деле чувствовал себя чужим в Утёсе. Домом для него давно стала Королевская Гавань. Но теперь он должен был вернуться. Сын Запада, пасынок Королевской Гавани – или наоборот? Он помнил день своего приезда в Красный Замок, как его вели к королю после долгой, бесконечно длинной дороги в Королевскую Гавань. Как слуга, суетливый старик, непрерывно охая, шёл рядом, поправляя на нём кафтанчик: - Смотрите почтительнее, маленький лорд, умоляю вас, - повторял он. - Да отстань ты уже, - грубо говорил Тайвин, отталкивая его руку, но старик не обращал на это ровно никакого внимания, и вновь принимался поправлять ему воротник, приговаривая: - Смотрите почтительнее на Его Величество, прошу вас! Тайвин понятия не имел, как именно он должен смотреть на короля. Взрослые часто говорили, что он слишком дерзко смотрит, но смотреть иначе он не умел. По сравнению с Утёсом, убранство королевских покоев, да и всего дворца казалось маленькому Тайвину до нелепости скромным. Но драконовластные завоеватели не гонялись за роскошью - у них был другой способ впечатлить своих подданных. Король сделал ему знак подойти, и Тайвин подошёл, изо всех сил стараясь глядеть с почтением. Его Величество справился о дороге, о здоровье лорда Титоса. Тайвин благодарил короля, и отвечал, как его научили. Ему хотелось хорошенько разглядеть сира Дункана и короля, но ему за последние полдня не меньше тысячи раз сказали, что разглядывать Его Величество и Лорда-Командующего – верх непочтительности, поэтому он посмотрел сначала на одного, потом на второго, а потом уставился в окно, злясь все больше и больше. Сам король, да и сир Дункан, рассматривали его, точно жеребёнка на торгу, и разве что не переговаривались между собой. Тайвин видел, что они разочарованы. Он был слишком похож на лорда Герольда, и слишком непохож на леди Роанну. Лорд Герольд тоже не любил их. Дядя Джейсон как-то рассказывал Тайвину, как попросил лорда Герольда рассказать о короле и сире Дункане Высоком, и тот, вдруг разгневавшись, сказал в сердцах: - Они отняли у меня самое дорогое. «Он говорил о Тайвальде», пояснил дядя Джейсон. Когда Тайвин вырос, и узнал больше об истории семьи, у него появились ещё кое-какие догадки на этот счёт. Король и сир Дункан не стали давать Тайвину никаких поручений в первый день, и отпустили играть с принцем: - Надеюсь, ты подружишься с моим внуком, - сказал король. – Ему нужен мальчик постарше, могущий служить примером для подражания. Он добр, но держись с ним строже. Не давай ему себя обижать. Король, сир Дункан, Эйрис – все они приняли Тайвина, как своего. - Я вижу, что ты тоскуешь по дому, - участливо сказал Эйрис, хотя Тайвин старался держаться, как ни в чём не бывало. Самому Тайвину, по большей части, безразличны были переживания друзей – с головой хватало своих, но принц, с детских лет, отличался чуткостью. - Король сказал, мой дом теперь здесь, - ответил он. И, услыхав свои собственные слова, сам в них поверил – на все следующие семь лет своей жизни. Но теперь пришла пора возвращаться. Здесь была твердыня его предков и сейчас он был за неё в ответе. Тряхнув головой, он глянул сверху вниз на мейстера, на доброго своего наставника, который учил его читать и считать, держать в руке перо и резец, отличать целебные травы от ядовитых и определять путь по звёздам. - Мейстер, что, по-вашему, я должен делать? – спросил он, так же когда-то, мальчишкой, спрашивал короля Эйгона. Мейстер вновь опустил глаза. - Я не возьму на себя смелость советовать вам, сударь, - отвечал он. – Я знаю, что вы все сделаете единственным верным для нас способом. Тайвину почудилась горечь в его голосе. - Что же, тогда я буду действовать так, как считаю нужным. - А мы, в свою очередь, будем помогать вам – по мере наших сил. Мейстер поклонился, но видно было, что он хочет сказать что-то еще. Тайвин нагнулся к нему, и мейстер, положив руку ему на плечо, чуть слышно сказал ему в ухо: - Не доверяйте мастеру над оружием, мой лорд. Сир Леомор! Ну конечно же, кто же ещё. Ещё один добрый человек, который не хочет допустить войны, который силится всех помирить! Пойти бы к нему сейчас, к доброму сиру Леомору, выволочь на лестницу и изрубить в куски, а голову насадить на пику прямо напротив отцовских окон – хорошего утра вам, батюшка!.. Тайвин стиснул зубы. Не сейчас. Сир Леомор должен угодить в расставленную им самим же западню. - Благодарю вас, - звучно молвил Тайвин, выпрямившись. – А теперь, прошу вас, оставьте нас с братьями. Сир Бенедикт и мейстер, поклонившись, вышли. Дверь за ними закрылась, и Ланнистеры остались одни. Он был не старше, чем сейчас Герион, когда на него начало давить это - быть сильным, самым сильным – потому что больше защитить братьев и сестёр некому. Быть лучшим, самым лучшим, потому что у матери и отца другой надежды и опоры нет. Быть смелым, потому что лев никого не боится. Вот это было труднее всего, боги, боги, как он боялся! Как страшно было оказаться не самым сильным и не самым лучшим. И самое страшное – а вдруг он окажется таким же, как отец? Только не таким, как отец. Он схватился за застёжку воротника, с усилием отогнав чёрную злобу – не думать, не думать об этом. Киван и Тигетт смотрели на него в немом ожидании. - Я справлюсь с врагами нашего дома, но я не справлюсь с отцом, - сказал он. – В этом мне нужна ваша помощь. - Я готов! - воскликнул Герион. Герион всё то время сидел так тихо, что про него все позабыли – все, надо думать, кроме, мейстера. Но мейстер, уходя, не стал забирать мальчика с собой. - А это ещё что такое? – удивлённо поднял брови Киван. - Ступай в постель, Герион. Тебе давно пора спать. - Но Тайвин сказал братьям остаться, - упёрся мальчик. – Тебе тут делать нечего. - Оставь его, Киван, - перебил Тайвин. «Навряд ли Герион поймёт и половину того, о чём пойдёт речь. А если поймёт – и хорошо». – Лучше расскажи мне, сколько сейчас рыцарей у Марбрандов, и сколько – у Лидденов. - Как прикажешь, - Киван в отцовской шутливой манере вскинул ладони, - Герион, неси карту. Киван был даже чуть повыше Тайвина, но рядом со старшим братом всегда немного сутулился, словно стесняясь своего роста. Обойдя стол, он неторопливо, обстоятельно разложил пергамент. Братья склонились над столом. - Сейчас положиться мы можем только на Марбранда да на Престера, - Киван ткнул пальцем в алого быка, герб тёткиного дома. – Если у деда в замке всегда было человек пятьдесят надёжных рыцарей и втрое больше простых ратников, то у лорда Престера – хорошо если наберётся полторы калеки. - А Лиддены и Свифты? - Лиддены хлебнули с леди Эллин немало горя, за них я готов ручаться, но вот Свифт – малый осторожный и хитрый. Против нас он не пойдёт, но уж больно запугал его лорд Роджер. Он может уклоняться от ответа и выжидать, кто возьмёт верх, чтобы действовать по обстоятельствам… Тайвин вспомнил рыжеватые усы петушиного лордишки и, с самого себя удивившей внезапной яростью, отчеканил: - Если он посмеет выжидать хоть четверть часа, я его выпотрошу и повешу на воротах собственного замка! Ответ он должен дать немедля. - Я понял, - Киван, похоже, тоже удивился. - В тебе я не сомневаюсь. Сделай так чтоб понял он. И все остальные. Все, слышишь? Все. Их лиц он не мог себе представить. Наверное, кого-то из них он видел, еще будучи ребёнком, но не помнил, а тех, кого помнил, ненавидел до помрачения разума и готов был убивать собственными руками. Кто-то их них здравствовал и по сей день, кто-то погиб на Ступенях, или умер от старости. Теперь им наследовали их дети, братья, сыновья. Видел ли он их хоть раз в жизни? Может да, а может и нет. Проклятье, вот оно – расти вдали от дома. Он помнил лица королевских рыцарей и придворных красавиц, лордов и торговцев, помнил улицы и улочки Королевской Гавани, знал по именам все корабли в порту. Но здесь, дома, имена его будущих вассалов были лишь словами, выведенными пером мейстера на пергаменте, заученными, как молитва, как клятва о мести. Дядя Джейсон говорил ему: - Смотри, парень. Смотри и запоминай. И он смотрел. Смотрел, запоминая всё, до последней мелочи, самой незначительной. Каждое слово лорда Вальдеррана, каждую улыбку леди Эллин. Дядя Джейсон и сам был хорош – вместо того, чтобы защищать лорда Титоса, помогать ему, выказывал презрение к старшему брату. Дядю Тайвин тоже порою ненавидел – когда тот, напившись, бранился с лордом Титосом при чужих. И когда он, уезжая в Огни, забирал с собой Джоанну. Время шло. Над спящей землёй уже стоял Час Волка, а они стояли над картой, высчитывали, вымеряли. Говорил больше Киван. Тайвин слушал и вспоминал, запоминал. - Что с Вестерлингом и Крейкхоллом? - Думаю, двадцать конных солдат у одного и тридцать – у второго. Не больше. Вестерлинг – лорд верный, пойдёт за лордом Утёса и в воду, и в огонь, но у него много не попросишь. Он сидит под боком у Тарбеков, и может попросту испугаться гнева леди Эллин. - Ему бы следовало больше бояться гнева Утёса, - мрачно сказал Тайвин. – Но он этого пока не знает. Ты должен отправиться к Свифту, а потом придумаем, что делать с Вестерлингами, будь они неладны. А Фарман? Киван покачал головой. - Фарман крепко сдружился за время войны с лордом Роджером. Не думаю, что он встанет за Рейнов, но будет пытаться примирить нас до последнего, а дальше начнёт тянуть. - Мне бы не помешала его поддержка в Тарбекхолле. - Он должен отцу немало золота. Отправь ему ворона. - Отправлю. – Тайвин выпрямился. – Надеюсь, я хорошо их раздразнил. - Ты хочешь, чтобы лорд Роджер первым напал на нас? – спросил Тигетт, глядя на Тайвина с нескрываемым восхищением. Тигетт уже истосковался по мечу. Он храбро бился на Ступенях, но в рыцари его ещё не посвятили – этот львёнок был слишком молод, чтобы носить шпоры. - Нам нужно, чтобы он напал, Тигетт, - ответил Тайвин. – Он должен напасть первым. И для этого нам надо хорошенько дёрнуть его за хвост. Его – или леди Эллин. О леди Эллин! Вот уж кто действительно был страшен. Роджер – воин, отважный и опытный, но простой, как три пальца. Все мало-мальски разумные советы давал ему его младший брат Рейнард. Без него лорд Роджер не выпутался бы и из половины глупостей, в которые ввязывался. Но леди Эллин… Она не была особо умна, Тайвин встречал куда более умных женщин. Но она была хитра и коварна, и была куда более жестоким противником, чем её братья. И она ненавидела Джейн Марбранд. И Джейн, и всех её детей. Годами тлеющий мятеж Рейнов сам по себе не имел особого смысла – Ланнистеров было слишком много, и перебить их всех Рейны никогда бы не смогли – для этого им пришлось бы извести пол-Запада. А значит, расчёт у Эллин Рейн оставался только один – усадить на трон Утёса Тиона, как мужа какой-нибудь из внучек Герольда. Девять лет назад Тайвин не понимал, как леди-мать допустила брак с Фреями, не понимал, почему так негодовал лорд Роджер, услышав о помолвке. Но теперь эта невесёлая картина сложилась как нельзя яснее - леди Эллин хотела обручить своего ненаглядного рыжего Тиона с Дженной, а потом избавиться от дженниных братьев, одного за другим. Фрей опередил её, забрав единственную дочь Хранителя Запада. Но прямых потомков Герольда оставалось немало – дядя Джейсон оставил после себя целый табун дочерей, и старшей из законнорождённых была Джоанна. Тайвин мысленно выругался по-валирийски. От Эйриса он выучил немало бранных слов, и в последнее время они так и вертелись у него на языке. Умеют ли Марбранды ненавидеть так, как умеют ненавидеть Ланнистеры и Рейны? Вряд ли. Но едва ли не последние слова матери были о леди Эллин – она предостерегала его, даже на смертном ложе. Тайвин в те поры, по случаю рождения очередного братишки, отпросился у Его Величества съездить домой, навестить родных. Однако, леди Джейн так и не оправилась от пятых родов, и вышло так, что Тайвин приехал не только к колыбельке новорождённого Гериона, но и к одру угасающей матери. Он помнил леди Джейн, лежащей на подушках, её прекрасные волосы, расплавленной медью растекавшиеся вокруг бледного, почти прозрачного лица. - Ты стал таким высоким, дитя моё, - с нежностью сказала она, – и вырастешь ещё выше. Тайвин сидел подле неё на кровати, держа её руку, теплую и лёгкую, совсем невесомую. - Не тревожься, матушка, - он старался говорить уверенно и твёрдо, как король Эйгон. – Обещаю, я не дам нас в обиду. И лорд Роджер заплатит за всё. Вот только выучусь и стану рыцарем. – Да, Тайвин. Через три года ты станешь мужчиной. И Тион тоже. - Тион дурак и маменькин сынок. - И он обожает дядюшку. И каким бы дураком и маменькиным сынком он ни был, Роджер вырастит из него льва, не сомневайся. А тебя растить львом некому. Ты должен стать им сам. - Я стараюсь, матушка. Даже Его Величество один раз похвалил меня, и сир Дункан говорит, что я делаю успехи. - Не доверяй Рейнам. Роджера исправит только могила. А эта бешеная сука Эллин после моей смерти окончательно потеряет страх... – леди Джейн тяжело вздохнула и умолкла. Ветер колебал занавеску. С моря долетали крики чаек. - Я не буду им доверять, матушка, - тихо сказал Тайвин. Леди Джейн снова открыла глаза и устремила на него взгляд, полный нежности и боли. - Ты должен жениться на Джоанне, Тайвин, – сказала она. – Джоанна должна быть рядом с тобой, и ни с кем больше. Тайвин с удивлением уставился на мать. Они с Джоанной с детства решили, что поженятся, когда вырастут, и это было само собой разумеющимся, но почему-то слышать это всерьёз, от матери было странно, и он не нашёлся, что сказать. - Береги братьев и отца, прошу тебя, - продолжала мать. - Кроме тебя никто о них не позаботится. И помни, что самые опасные враги Ланнистеров – сами Ланнистеры. О, как же она была права! Лорд Титос оказался страшнее всех Рейнов и Тарбеков вместе взятых. Но, по счастью, были Ланнистеры и другие. И Тайвин очень на них рассчитывал. - Что сказал тебе мейстер, перед тем, как уйти? – сверкнул кошачьими глазами Тигетт. – Он сказал тебе что-то на ухо. - Сказал, чтоб я почаще советовался с сиром Леомором, - ответил Тайвин. Тигетт скривился. - Сир Леомор! – протянул он. – В последние годы он слишком часто ездит в Кастамере. Кто его знает, зачем? Говорит, что к друзьям и родичам, но этих друзей у него с каждым месяцем становится всё больше и больше. Что скажешь, Киван, ведь у тебя там тоже друзья? Киван помрачнел. - Лорд Роджер вырастил из меня рыцаря, и смею надеяться, рыцаря достойного. А что до Тиона, то Тион – хороший парень, - ответил он сдержанно. – Он и в самом деле мой друг. Мы росли с ним вместе, и вместе прошли войну, и выстояли на Ступенях. - Что же, предупреди его, что под материной юбкой скоро станет так же опасно, - оскалился Тигетт. Тайвин покосился на Кивана. Вот это его врождённое благородство тут было совсем некстати. Он прожил эти годы под боком у Рейнов, оттого и воспринимал их совсем иначе, не как врагов, а как живых людей. Лорда Роджера - как наставника, Тиона - как друга. Оставалось только надеяться, что Киван проявит благоразумие, а Тигетт не будет дурить, как обычно. Спасать Тиона в планы Тайвина не входило, но о своих планах он пока никому не рассказывал – ни одной живой душе. Что если Киван станет выступать со своей дружбой? Как ни странно, сейчас Тайвину из братьев больше доверия внушал Тигетт. Тигетт ещё совсем мальчишка, а злости в нём хватило бы на десятерых, и за Тайвином он хоть сейчас готов идти на край света. Спасибо, хоть его отец не сдал в оруженосцы Тарбекам или Рейнам, а то глядишь и этот бы успел забить себе голову ложными обязательствами и прочей дрянью. Трудно возвращаться домой спустя столько лет, таких непростых лет!.. Киван почувствовал на себе взгляд задумавшегося Тайвина и встрепенулся. - В чём дело, Тайвин? – спросил он, чуя недоброе. Тайвин, очнувшись, встряхнул головой. - Ты мне нужен, Киван. Ты знаешь наших людей, они дружны с тобой. Меня они видят в первый раз. Хочу, чтобы ты поездил, посмотрел и разузнал, что они думают. И самое главное, ты должен узнать, что собирается делать леди Эллин. - Ты хочешь, чтобы я поговорил с ней? - Я хочу, чтобы ты поговорил с Тионом, - жёстко ответил Тайвин. Киван опустил глаза. - Тион не очень умён, и считает тебя своим другом, - безжалостно продолжал Тайвин. – Мамашу свою он знает хорошо, и доверяет тебе. Я не прошу тебя обманывать Тиона, просто скажи ему правду. Скажи, что я предупрежу их дважды, а на третий раз всех убью. Тигетт снова сверкнул белозубой улыбкой: - Главное, чтобы они не испугались, - сказал он. - Ты друг принца! Сейчас они пойдут на попятную, и всё затянется ещё на добрый десяток лет. - Они не испугаются, - отвечал Тайвин. – Лорд Роджер не боялся короля Эйгона – а короля Джейхериса не испугается и подавно. Сейчас Рейны рискнут всем, чтобы победить нас – или умереть. - А для меня у тебя есть поручения? – снова спросил Тигетт. – Я тоже хорошо их знаю. Хочешь, я поеду к лорду Харису? У меня там есть кое-какие связи, - лукаво добавил он. - К лорду Харису поедет Киван. А мы с тобою покуда должны готовиться к войне. – Тайвин в упор посмотрел на брата. - Если Киван станет наследником Хранителя Запада, это устроит всех – на какое-то время. Поэтому меня и тебя Рейны попробуют отдать Неведомому сейчас, а с Киваном и Герионом разберутся позже. Оба брата притихли. Верно, наконец начали понимать, что шутки кончились, и грядущая заварушка будет куда опаснее, чем казалось прежде. «Что ж, на сегодня достаточно» подумал Тайвин. - На этом - пойдёмте спать, - сказал он. - Завтра тяжёлый день. Он снова подумал про Эйриса. Принц давно уже заменил ему всех трёх младших братьев вместе взятых, Кивана - в своей привязанности, Тиггетта – в строптивом соперничестве, а Гериона – в озорном веселье. В бою они без слов понимали друг друга, зная все сильные и слабые свои стороны, и нынче Тайвину не хватало своего взбалмошного друга. Что ж, так проще жить. Один брат для радости, другой – для печали, а третий – для хорошей драки. Куда трудней, когда все трое заключены в одном принце, будущем короле. Впервые за этот вечер Тайвин обвёл комнату взглядом, и понял, что когда-то здесь жили они с Киваном. С окон сняли занавески с вышитыми кораблями, деревянный конь и сундук с игрушками, судя по всему, теперь перешли в наследство к Гериону и младшим кузенам. Герион спал в кресле, свернувшись калачиком - военный совет старших братьев затянулся слишком надолго. Киван тоже заметил его. - Я позову слуг, - сказал он. - Не нужно, - остановил его Тайвин. - Открой мне дверь. Осторожно, чтобы не разбудить, он поднял спящего брата на руки, и подумал: «Пора уж мне возвращаться домой».