Запад помнит

Лорд Вальдерран, владыка Тарбекхолла, сидел во главе стола, в окружении своих детей, рыцарей и прочих домочадцев. Глядя на отца, Тион частенько гнал самолюбивые юношеские мысли о том, как хорошо, что сам он пошёл лицом в красавицу-мать. Черты лорда Тарбека были не лишены благородства, но грубы – не иначе как Кузнец делал его лицо топором. Серебра в волосах у него уже стало куда больше, чем золота, а борода стала совсем белой. Старшие сыновья лорда Тарбека, все трое, как на подбор, бровастые и смешливые, волос в волос, голос в голос, рослые, статные, сидели по левую его руку и согласно кивали головами на все отцовы слова, которые он говорил звучным, рокочущим басом. По правую руку сидела леди Эллин с дочерьми. Роанна и Серелла, Болтливые Сёстры, как Тион их иногда в шутку называл, непрерывно шептались и смеялись. По бокам от них сидели их мужья, за ними – жёны братьев, дети, племянники и прочая родня. Здесь, в главной трапезной замка, под высоким сводчатым потолком с дубовыми балками, на которых, сквозь вековую копоть проглядывал тонкий узор, выведенный белой и голубой краской, за длинным столом, испокон веков проходили свадебные и поминальные пиры, здесь принимали гостей, держали военные советы. Узкие окна, похожие на бойницы, забранные чугунными решётками затейливого литья, давали слабый свет, который, падая вниз, терялся в отблесках пламени огромного очага, сложенного из синего камня. Когда все Тарбеки собирались тут, среди голосов живых, Тиону чудились тихие голоса предков, что так же сиживали здесь сотни лет назад. - Тише, вы, обе! – постучал по столу лорд Тарбек. Роанна и Серелла замолчали. Отец уже поостыл за три дня, но, по-прежнему, намеревался ехать в Утёс. Отправлялся он нынче же, сразу после утренней трапезы, один, не беря с собой никого из своих сыновей, лишь с небольшим отрядом рыцарей. Несмотря на зрелые годы, братья Тарбеки не всегда вели себя по возрасту – словно свора больших, добродушных, и невоспитанных псов. Если бы лорд Тарбек привёз их в Утёс, переговоры не обошлись бы без какой-нибудь драки - у этих здоровяков всё время чесались кулаки. - Мейстер, что за вести от Роджера Рейна? – спросил лорд Вальдерран, повысив голос, чтобы старик услышал его. Мейстер, словно очнувшись, подслеповато заморгал. – Ворон из Кастамере, что прилетел утром? По правде говоря, леди и лорду Тарбекхолла уже давно следовало бы начать искать себе нового мейстера, на подмогу этому, но, из уважения к старику, они ждали его смерти. Этот мейстер вырастил и воспитал лорда Тарбека, впрочем, так и не сумев научить его читать. Вся деятельность его в последние десять лет сводилась к уходу за воронами, отправкой писем, и ещё к труду над какой-то невразумительной рукописью об истории дома Рейнов. Лорд Тарбек посмеивался над стариком, мол тот совсем выжил из ума, не отличает, какому дому служит. Пока мейстер копался в складках своего одеяния, кряхтя и вздыхая, ища записку, пока разворачивал её, все терпеливо ждали. Тион покосился на мать. Она сидела, опустив ресницы, неподвижная, как статуя. - Лорд Рейн пишет, что тоже получил послание от лорда Титоса, с теми же требованиями, - заговорил мейстер, неожиданно громким, хриплым голосом. - И, кроме того, лорд Титос приказывает ему явиться в Утёс, чтобы ответить на обвинение в убийстве лорда Марбранда. Тион увидел, как мать поджала губы, услышав это. Марбранд погиб в стычке с людьми дяди уже почти шесть лет тому назад, но тогда дело замяли, и оно уже начало порастать быльём, как вдруг о нём вспомнили вновь. Это был скверный знак. - Лорд Роджер призывает нас ничего не делать, - продолжал мейстер. – Сам он намерен оставить послание Его Светлости без ответа. – Очевидно, что послания эти идут не от Титоса, а от его старшего мальчишки, от Тайвина, - проворчал лорд Тарбек. Ни у кого не было сомнений, что затеял это Тайвин. Стоило тому вернуться на Запад, как вмиг повеяло тревогой. Тион терпеть не мог Тайвина с детских лет. Наследник Титоса уже тогда отличался вздорным нравом, цеплялся к сверстникам и тем, кто постарше, и почти сразу лез в драку. А дрался он отнюдь не всегда по-рыцарски. - Он разослал эти письма с гонцами, - леди Эллин, наконец, подняла глаза, и Тион увидел, что во взгляде её полыхнул сдерживаемый гнев. – Гонец – не ворон с запиской. Ворон может потеряться, но, если мы не ответим на послание, лично мне в руки переданное уважаемым человеком, рыцарем, давно нам знакомым, это будет прямым неповиновением. И тогда у Титоса будут все основания считать нас мятежниками. - Не у Титоса, а у его сопляков, - вновь загремел лорд Вальдерран. – Твои братья могут сидеть в Кастамере, но я не намерен терпеть выходки этого мальчишки. Его стоит приструнить сейчас, не то потом будет поздно. Когда Титос проспится, то сам испугается того, что затеяли его львята и поставит их на место… - Титос не может поставить Тайвина на место с того дня, как тот заговорил, - сказала леди Эллин. - Значит, это сделаю я, - лорд Тарбек хлопнул по столу. – Воспитатель из Титоса никуда не годный, а Киван вырос достойным и порядочным юношей лишь благодаря Роджеру!.. - Тайвина воспитывал сам король Эйегон, - звякнул бубенчиками Том-Том, и Тион сразу почувствовал, как вспыхнула мать. - Едва ли у Его Величества за все те годы нашлось больше часа времени, которое он уделил своему воспитаннику, - проворчал лорд Тарбек. - Найдись хоть десять лет, даже у самого Эйегона Невероятного не нашлось бы сил исправить столь злобного и дрянного ребёнка, - процедила леди Эллин. От звука её голоса, все притихли. Мать всегда болезненно воспринимала любые рассуждения о достоинствах детей Джейн Марбранд, а уж когда ей напоминали о том, что Тайвин пришёлся кстати при дворе, в столице, так и вовсе выходила из себя. – Постарайся понять, чего он хочет, и как настроен, любовь моя, - сказала она, вертя в руках салфетку, – Если он хочет войны, это хорошо. Мальчишке вскружили голову успехи, но столкнувшись с трудностями, он быстро спустится с небес на землю. - Возьми с собой хотя бы меня, отец, - попросил Тион. – Обещаю, я буду вести себя прилично. Лорд Вальдерран посмотрел на младшего сына, но не успел он и рта открыть, как леди Эллин опередила его: - Нет Тион, - Она сказала это мягко, но нотка приказа в её голосе яснее ясного давала понять, что просить и уговаривать бессмысленно. – Ты не должен никак участвовать в этом. Не сейчас. - Я мог бы поговорить с Киваном, - не сдавался Тион. – Киван – самый разумный Ланнистер в Утёсе… Отец фыркнул: - Если самый разумный Ланнистер в Утёсе – шестнадцатилетний молокосос, то за судьбу этого дома я не дам ломаного гроша… Кто у них действительно разумен, так это сир Леомор, мастер над оружием. Договариваться надо с ним, он имеет влияние на Титоса, да и на остальных, надо думать. - Сир Леомор достойный человек и храбрый воин, - согласилась леди Эллин. – Надеюсь, Титос прислушивается к его советам больше, чем к советам своего мейстера, этого мирийского аспида. Тион с детства знал сира Леомора, спокойного, доброжелательного, учтивого рыцаря. Он часто помогал улаживать дела – когда случалась очередная ссора с Марбрандами или с кем-нибудь из Ланнистеров, всегда находил мудрые слова, и все разногласия разрешались сами собой. Куда хуже был мейстер лорда Титоса – маленький, чернявый, коварный и подлый. Слова про мирийского аспида напомнили Тиону о Сибелле. «Ведь она тоже сейчас уедет» подумал он. К добру ли, к худу ли, он и сам не знал. Но когда мать с Сибеллой находились в одном замке, ему было не по себе. - С помощью Леомора мы, пожалуй, сумеем окоротить Тайвина. – продолжал отец. - Гадёныш хочет войны, но без поддержки Леомора у него ничего не выйдет Леди Эллин пригубила вина из серебряного кубка со львицей. - А нужно ли нам это? – спросила она с ленивой усмешкой. – Быть может, пора приказать нашим мужчинам чистить кольчуги? - Тогда уж прикажите и вашим женщинам шить саваны, - сказал Том-Том. - Что ты несёшь, дурак? – нахмурилась мать. - Сегодня ты видно, не в лучшем виде, Том-Том. Так что сиди и помалкивай. Ещё раз откроешь рот, и я прикажу бить тебя плетьми. Ты меня понял? Том-Том был самым немногословным шутом на свете. Как он вообще умудрился стать шутом, было, по мнению Тиона, одной из главных загадок истории Вестероса. Сам он рассказывал, что пришёл наниматься в Тарбекхолл присяжным рыцарем, но леди Эллин сочла его вид недостаточно грозным, зато оценила острый ум и находчивость, и взяла его к своему двору помогать шуткой и мудрым словом. Однако, Тион знал, что всё это было выдумкой – на самом деле, Том-Том был портным, и как-то раз сильно разгневал леди Эллин. Она приказала было его повесить, но Том-Том сумел её рассмешить, и леди Эллин помиловала его, сделав своим шутом. Со временем, впрочем, Том-Том и впрямь из шута превратился в советника. Хоть он и носил ослиный кафтан, но был куда умнее престарелого мейстера, который уже доживал свой век. Оттого ему и позволялось говорит куда больше, чем прочим. Лорд Вальдерран вытер вышитой салфеткой усы и крякнул. - Что же, пора в дорогу, - сказал он, и встал из-за стола. Следом за ним поднялись, громыхая сиденьями, братья Тиона и рыцари. – В Утёсе до войны неплохо наливали. Будем надеяться, хоть эту славную традицию наш Титос не забыл… - Надеюсь, ты хорошо проведёшь с ним время, - тонко улыбнулась леди Эллин. – И передавай ему мой привет, - добавила она. Мать ненавидела Джейн Марбранд, ненавидела её сыновей, но ненависть её почему-то никогда не распространялась на Титоса. Леди Эллин бранила его, смеялась над ним, но Тион чувствовал, что в глубине души мать испытывает к нему что-то вроде сочувствия. Почему? Неужто только потому, что он был братом Тайвальда? Женское сердце оставалось для Тиона загадкой. Отец не любил, когда мать пускалась в рассуждения о старших Ланнистерах. Все они сводились к тому, что лучшие её годы, лучшие мужчины остались в прошлом, и звёздный чертог Тарбекхолла никогда не заменит ей потерянного Утёса. Место владычицы запада пустовало уже семь лет, и Тион знал, что это подогревает честолюбивые воспоминания матери. Лорд Ланнистер, овдовев, и так и не женился второй раз. Тион помнил эти дни чужого горя. Он слонялся, неприкаянный, по гигантскому замку, не зная куда себя девать, иногда заглядывая в детскую, где несчастный Киван, заплаканный Тигетт, и непривычно тихие Тайвин и Дженна бродили вокруг колыбельки с улыбающимся братцем, путаясь под ногами у кормилицы и няньки. Леди Эллин часто повторяла, что в день похорон Джейн Марбранд будет танцевать. Разумеется, на деле до этого не дошло, но на поминках она и впрямь выпила лишнего, и дяде Рейнарду пришлось увести её прочь. Она никогда не умела скрывать своих чувств – как ни старалась. Они могучей волной вырывались, выплёскивались наружу. Во время отпевания в септе она всячески выражала соболезнования, подавала плачущему Титосу платок, даже мимоходом обняла сирот, сбившихся растерянной стайкой у тела матери. Но в глазах у неё так и светилось торжество победительницы: пусть Джейн подарила своему супругу четырёх сыновей, а она своему – лишь одного, но её противница мертва, а она ещё нет. Когда она пускалась в воспоминания о том времени, Тиону становилось болезненно жаль её. К чему ей был Утёс, эта неприветливая, голая скала, от основания до вершины пронизанная тайнами, пороками, страстями?.. «Этого мне никогда не понять», думал Тион. На улице светило солнце. Во дворе ржали кони, перекрикивались слуги. Тион спустился по ступеням, щурясь на яркий свет. Следом за ним на крыльцо царственно выплыла леди Эллин. В воздухе пахло весной, талым снегом, что остался уже только кое-где, у самой южной стены замка, сырой землёй, мокрым деревом, нагретым солнцем. Тион глубоко вздохнул. Оруженосец подвёл лорду Вальдеррану белого, как сметана, скакуна. Отец откинул полу богато отделанного собольим мехом плаща, и поставил ногу в стремя. Тяжелый и грузный, он ходил плохо, почти вразвалку, но стоило ему сесть в седло, и весь его облик разом преображался. Становилось видно, что рука его не утратила твёрдости, и что этот старый воин ещё может потягаться с бойцами вдвое моложе. Он сказал что-то своим рыцарям, те весело расхохотались, и небольшой отряд медленно двинулся в раскрытые ворота. Привратники древками алебард разогнали перед конём лорда Тарбека гусей, бродивших в воротах, и пожелали лорду лёгкой дороги. Тион не стал дожидаться, пока отец и его рыцари скроются из виду, и пошёл к Сибелле. Ему было обидно, что мать не отпустила его с отцом, он бы не прочь был повидаться с Киваном. Сибелла встретила его, сидя на кровати. Она ещё и не думала одеваться – как видно, поджидала Тиона. - Ты не спустилась к завтраку, - сказал Тион, садясь рядом с ней. - Твоя мать наверняка приказала бы подсыпать мне крысиного яду. - Не говори глупостей. - Мы попрощались с вами вчера, за ужином – Сибелла устроилась на подушках поудобнее. – Мой отец с утра готовится к отъезду. И потом – она блеснула глазами, - мы не столь глупы, чтобы не понять, что нам не стоит присутствовать при ваших семейных… Советах. «Что верно, то верно» подумал Тион. Леди Эллин считала, что увлечение Тиона – непозволительное легкомыслие для такого высокородного юноши. Однако же, нынче, когда отец Сибеллы приплыл в Тарбекхолл, и привёз свою дочь с собой, никто не подумал высказывать своё пренебрежение. Его привечали, развлекали, его дочери улыбались, и немудрено – кораблей у него было больше, чем у лорда Тарбека. Сибелла и Тион познакомились полгода назад в Ланниспорте. Тринадцатилетняя девушка, тоненькая, как ветка бузины, с большими глазами и тёмными косами, каких здесь, в краю рыжих и золотоволосых дочерей Запада, почти и не встретишь, вскружила Тиону голову. Они встречались с нею украдкой, но, как видно, слухи о них дошли до её отца, и он приехал в Тарбекхолл – якобы по торговым делам. Тион и Сибелла сделали вид, что видятся впервые, и познакомились вновь, на праздничном пиру, под пристальными взорами отца Сибеллы и леди Тарбек. Разыграв этот спектакль, они сбежали к морю и три с лишним часа целовались на обледенелых камнях под грохот холодного прибоя. Однако все торговые переговоры лорда Вальдеррана и отца Сибеллы, как гром среди ясного неба, оборвал приезд сира Бенедикта. Стало понятно, что нынче у лорда Тарбека будут иные заботы, и купец с дочерью засобирался домой. - Моя леди-мать хочет войны с Утёсом, - сказал Тион. – Но я уверен, что отец с Титосом всё уладят. - С лордом Титосом? - Я так и сказал. - Ты не назвал его лордом… - Нам надо попрощаться, - перебил её Тион. Она только и ждала этого. Тион не успел договорить, а её губы уже прижались к его губам, а маленькие ручки легли ему на грудь и скользнули вверх, к волосам. Тион любил, когда Сибелла долго и нежно ласкала его, чуткими пальцами перебирала его кудри, дюйм за дюймом исследуя его лицо губами, брови, нос, подбородок, и следя, как взгляд его туманится, как он цепенеет под её рукой. В такие минуты Тион становился доверчивым, как котёнок, и она могла делать с ним всё что угодно. Но стоило ей остановиться, как на него находило неистовство, он набрасывался на неё, подминал под себя, с хмельным восторгом чувствуя её беспомощность, и брал грубо и страстно, подчас даже жестоко. Сибелле это нравилось. Да и сама она в минуты страсти кричала, царапалась и кусалась, так, что Тиону делалось жутко – ему начинало казаться, что в эту ведьмину дочь вселился злой дух. Один раз он сломал ею столбик кровати и на них обрушился полог. Её восхитительный запах одновременно и умиротворял, и пьянил. Она прильнула к нему всем своим лёгким, тоненьким телом, и Тион, напряжённый, словно встревоженный лев, понемногу расслаблялся в её объятиях. От неё шёл странный жар, она была необыкновенно горячей для человеческого существа, и мягкой, как кошка. Ему казалось, что их тела тают, как воск, сплавляясь вместе, как между ними не остаётся ни единого, самого крошечного, пространства. Ничего, кроме тонкой шёлковой ткани. *** Они спустились к причалу Тарбекхолла, где стояла шхуна её отца. Шхуна, фелюга, иные его знали, как правильно называлась эта посудина - Тион никогда не разбирался в названиях судов. Ему нравились лошади, и как любой лошадник, он любил чувствовать под ногами твёрдую землю, а не шаткую деревянную палубу. Сибелла взошла на борт и обернулась - Когда мы увидимся снова? – спросил он. Сибелла задумалась на мгновение, и совершенно серьёзно ответила: - Через пятнадцать дней. Тион рассмеялся. - Почему не шестнадцать? Откуда ты знаешь? Сибелла пожала плечами – Тион любил, когда она так делала. - Я знаю это. Наверное, это мой колдовской дар? «Пожалуй», подумал Тион. Он не знал, что сказать. Сибелла, как видно, тоже, и, вместо того, чтобы смотреть друг на друга, оба они смотрели, как матрос отдаёт концы. «Надоела ли она мне, или нет?» думал Тион, глядя, как ширится полоса воды между бортом и причалом. Когда он, словно очнувшись, поднял глаза на Сибеллу, то увидал, что она уже ушла на нос и смеётся о чём-то со своей служанкой. Через пятнадцать дней? Что же такое случится через пятнадцать дней? *** Минуло трое суток с отъезда лорда Вальдеррана, но никаких вестей о него пока не приходило. «Интересно, как там отец, как прошли переговоры с лордом Титосом?» думал Тион, ковыряя еду в тарелке. Был обеденный час, и все они, как изо дня в день, сидели в трапезной, каждый на своём месте, но взгляд Тиона нет-нет да задерживался на пустом сиденье отца. Есть ему не хотелось. Все тело болело после изнурительных упражнений с братьями. Ему, как самому младшему, доставалось крепче всех – каждый хотел поучить его, показать, как нужно драться, и к обеду меч уже вываливался у Тиона из рук. Братья не унимались даже за столом: - Что приуныл, Тион? - Подержать тебе ложку, братец? Смеялись они тоже все хором, так задорно, и так радостно, что Тион диву давался. - Скажи, ты сможешь победить Тайвина в бою? – лукаво спросила Серелла. Сёстры, похоже, сегодня тоже решили не отставать от братьев. Тион фыркнул. Их с Тайвином всегда сравнивали, когда они были детьми. Они родились в один год, и были даже похожи – два львёнка, золотой и медно-рыжий. Тион не уступал Тайвину ни силой, ни ростом, был так же смел и не менее хорош собой. Но он никогда не был так самоуверен, как сын Титоса. - А ты сама как думаешь? – буркнул он. Роанна ласково потрепала его по голове, словно мальчишку, но у Тиона уже не было сил злиться. Серелла удалась в отца – коренастая, круглолицая, быстроглазая, с густыми бровями и заразительным смехом. А вот старшая, Роанна, была высокой и золотоволосой, и больше походила на дочерей Утёса, чем на своих родичей. Люди шептались, что Роанна родилась раньше срока, спустя семь месяцев после свадьбы леди Эллин и лорда Тарбека, и что леди Эллин всё-таки сумела соблазнить Титоса Ланнистера. Если до ушей леди Эллин и доходила эта болтовня, то Тион ни разу не слышал, чтобы она хоть как-то выказывала гнев – она попросту обходила её молчанием. - Тайвина учил драться сам сир Дункан Высокий, - поддразнила Серелла вновь. - Сиру Дункану было уже сто лет, - отвечал Тион с раздражением. – Уверяю тебя, ему до Тайвина не было никакого дела. - Тайвин ничего не добивался сам, - презрительно молвила леди Эллин, решив, наконец, вступиться за любимого сына. – судьба всё преподносила ему на золочёном блюде. Ему повезло родиться наследником Хранителя Запада, а дальше всё легло одно к другому – опека короля, дружба с принцем. Принца Тион видел – встречал пару раз во время войны, и он тоже ему не понравился. Дурной, балованный, капризный. И совсем глупый, раз завёл дружбу с Тайвином Ланнистером. - Про таких говорят, родился с серебряной ложкой во рту, - сказала Серелла. - У этого ложка не серебряная, а золотая, и не во рту, а в заднице, иначе отчего ему не сидится на месте? – фыркнула леди Эллин. - Я никогда не забуду, как он поколотил Тиона ни за что, ни про что. Тион стиснул зубы. Он тоже не мог об этом забыть, и ненавидел, когда мать об этом вспоминала – она любила посетовать о том, каким злобным мальчишкой был Тайвин, не задумываясь о том, насколько унизительной была для Тиона та история. Тем более, что сама она при том не присутствовала. В противном случае, она бы знала, что Тайвин его не бил. Тайвина тогда всё равно заставили извиниться, но это было ещё хуже – уже в семь лет наследник Титоса умел извиняться так, что оставалось ощущение выплеснутого в лицо ушата дерьма. Леди Эллин на какой-то праздник привезла Тиона в гости в Утёс. Среди прочих детей, Тиону особенно понравилась Джоанна Ланнистер. Он никогда ещё не видел такой красивой девочки, и смотрел на неё с неподдельным восхищением, разинув рот. Тайвин мгновенно вышел из себя и стал задирать Тиона, обидно и грубо. Тион, по простоте душевной, сначала не понимал, в чём дело, а потом разозлился. Тайвин, при этом, не замечал, что сам выглядит на редкость нелепо – всё это время на нём висела его трёхлетняя сестрёнка – она хвостиком ходила за братом, тянула за руки, щебетала что-то, так что Тайвин уже перестал её замечать. При тайвиновой заносчивости это смотрелось по меньшей мере смешно, и Тион, глядя на них, презрительно поинтересовался, неужто лорд Титос так запустил дела, что ему не хватает средств на няньку для единственной дочери? Тайвин перепугал всех до смерти – поднял с земли увесистый камень, и, схватив Тиона за шиворот, потребовал извиниться за свои слова. Тион не был уверен, что он в самом деле смог бы его ударить, но проверять это у него не было ни малейшего желания – Тайвин всегда был с придурью и все знали, что временами его довольно сильно заносит. Чего ждать от него сейчас – ведали одни боги. - Как там отец, хотела бы я знать, - сказала Роанна, меняя направление беседы, видя, как злится Тион. – Ему уже пора было бы сообщить нам хотя бы о том, удачно ли он добрался, не случилось ли чего с ним по дороге. - Сегодня сообщит, думается мне, - отвечала мать. - Думаю, они с Титосом так радостно отметили встречу, что до сих пор попросту не могут нам рассказать, как прошли переговоры. - Ах, надо было дяде Роджеру и дяде Рейнарду ехать вместе с отцом, – вновь рассмеялась Серелла. – Вчетвером им было бы ещё веселее. - Рейнард и Роджер сочли это глупостью, - сказала леди Эллин – они полагают, чем меньше внимания обращать на Тайвина, тем быстрее он поймёт, что Запад как стоял без него тысячи лет, так простоит и дальше, и его сиюминутная дурь ничего не изменит. Думаю, вскоре ему надоест, и он поедет обратно в столицу. – Мать недовольно скривила рот. - Был бы Киван наследником Титоса, всем нам было бы куда спокойнее… Тайвин чужой в Утёсе. Пожалуй, даже тебя, Тион, в Утёсе знают лучше, чем Тайвина. Мать с самого начала старалась пристроить Тиона поближе к Ланнистерам. Когда Тиону пришла пора идти в оруженосцы, леди Эллин сразу предложила его самому лорду Титосу, но дядя Роджер остановил её. Он сказал, что Утёс Утёсом, но нельзя так портить Тиону жизнь – Титос мог его научить держать только нож и вилку, а настоящий лорд должен владеть мечом. Тиона отдали Джейсону Ланнистеру, отцу красавицы Джоанны. Сир Джейсон тогда был едва ли старше, чем Тион сейчас, но бойцом он уже тогда был отчаянным. Сколько Тион его помнил, сир Джейсон дрался, пил и не пропускал ни одной юбки, и во всём – в бою, на пиру и в любви не знал никакого удержу. Тион был его первым оруженосцем, и Джейсон, чувствуя свою ответственность, воспитывал его, как должно, и многому научил. Тион был благодарен ему за это. Джейсон погиб на Кровавом Камне, и умер у Тиона на руках, пронзённый копьём, и последние слова его были бранными. - Брось матушка, где бы я ни был своим, я не Ланнистер, - отвечал Тион. – Ты же не записываешь Кивана в Рейны только из-за того, что он чистил доспех дяде Роджеру? - Киван наполовину Марбранд, - с неприязнью сказала мать. - А я – наполовину Тарбек, и что с того?.. - Тион не договорил, остановившись на полуслове. Снаружи, за дверями трапезной, ему почудился какой-то шум. Роанна и Серелла тоже насторожились. Внезапно послышался чей-то испуганный, громкий голос – Тион не смог разобрать слов, - и быстрые шаги, затем раздался звон металла, будто кто-то уронил на каменный пол пустой доспех. Мать, вопросительно подняв свои красивые брови, обернулась к дверям, и в этот миг они распахнулись. В тёмном проёме белело застывшее лицо служанки. Сир Эдрик, шатаясь, переступил порог и упал на одно колено. Он был весь забрызган грязью, и дышал, как загнанный конь. - Миледи, он схватил Его Светлость, - прохрипел он. Леди Эллин медленно встала со своего места. Тион остался сидеть, оцепенев. Он не мог поднять глаз на мать, но видел её внутренним взором – сейчас она была такой, какой он боялся её больше всего. - Что? – спросила леди Эллин. Она спросила тихо и, будто бы, спокойно, словно не поняла или не расслышала. И это спокойствие было ужасно. Сир Эдрик преклонил второе колено. Тиону показалось, что он собрался пасть ниц, но рыцарь, ещё ниже опустив голову, выговорил: - Миледи, сир Тайвин не иначе как взбесился! Когда он на меня посмотрел, я едва в штаны не намочил от страха. - Что он сделал с Вальдерраном? – Тиону показалось, что леди Эллин сейчас хлестнёт сира Эдрика по лицу. - Он приказал бросить Его Светлость в темницу, - хрипло ответил рыцарь, невольно втягивая голову в плечи, - Его Светлость хотел говорить с лордом Титосом, но его там не оказалось, а вместо него… Нас встретил сир Тайвин. Мать молчала, сверкая глазами. - Он спросил, почему лорд Вальдерран приехал с пустыми руками, Его Светлость стал шуметь, кричать, назвал сира Тайвина сопляком, что-то говорил про хворостину и про лавку... - Никто из наших людей не погиб? – перебил рыцаря Тион. - Нет. Он не тронул никого. Приказал сдать оружие и убираться домой. Что он затевает? Пойманных людей Марбранда леди Эллин всегда приказывала повесить. Дядя Роджер с месяц назад казнил одного из домашних рыцарей лорда Лиддена. Нравы на Западе ожесточились за годы правления лорда Титоса, Тайвин у себя в столице явно отстал от жизни. Любой другой на его месте оставил головы рыцарей лорда Тарбека гнить на пиках над воротами. Братья, всё это время сидевшие молча, словно опомнившись, вдруг зашумели, как могучие дубы, растревоженные налетевшей бурей: - Мы поедем выручать отца! - Сейчас мы покажем ему, кто на Западе главный! Тион переводил взгляд с одного на другого. Видно, всё услышанное не укладывалось у них в головах. Они кричали и бранились, но в глазах у них было детское недоумение. Отец, Тайвин – они явно не понимали толком, что произошло. - Нет, - резко сказала леди Эллин, и все разом умолкли. – Ехать с оружием в Утёс – дело гиблое, – сказала она. – Вы поедете в Ланниспорт и привезёте сюда заложников. - Сир Тайвин хочет выкупа… - вновь заговорил было сир Эдрик, но леди Эллин не дала ему договорить: - Он хочет не выкупа, а войны! – рявкнула она. – Он хочет войны, и он её получит! - Это не война, это разбой, матушка! – не выдержал, наконец, Тион. - Ловить заложников в Ланниспорте, где это видано! - Ты хочешь, чтобы мы отправились осаждать Утёс? – бешено обернулась к нему мать, и Тион едва сдержался, чтоб не попятиться, такое у неё было лицо. – Мы не должны выказать ему своей слабости! Если он увидит сейчас, что мы его боимся… - Матушка, это твой будущий лорд, - козлиным голоском проблеял из угла Том-Том, и весь зал потонул в гомоне и проклятиях братьев, рыцарей и собачьем лае. Тион был уверен, что мать швырнёт в шута подсвечник, но та, побелев, как полотно, не двинулась с места. Киван, Киван, где же ты, добрый друг?.. Киван всегда был для него поддержкой и утешением. Он мог дать дельный совет. Что бы он посоветовал сейчас? Тион с горечью подумал, что Кивану сейчас ещё труднее. Стоять между братом и другом – каково это? В благородстве Кивана Тион не сомневался, как не сомневался в его надёжности и честности. Одно было плохо – Киван всегда боготворил старшего брата, отказываясь видеть его дурные стороны, и готов был оправдать любую его выходку. И теперь, когда Тайвин затеял эту заваруху, Киван, несомненно, кинется ему помогать, радостно и гордо. - Матушка, позвольте я поеду в Утёс, - сказал Тион. - Я должен поговорить с Киваном! - Нет Тион, - леди Эллин обратила к нему бледное прекрасное лицо. – С Киваном говорить бесполезно. - Если с ним поговорю я, это будет осмысленно. Киван разумный и порядочный человек, и ты сама хорошо его знаешь… - Ты нужен здесь. - Зачем матушка? - Я скажу тебе позже, - отвечала леди Эллин. Она помолчала немного, и добавила с ненавистью: - Титос зачинал своего первого выродка пьяным, и блевал на жену, сношая её! - Мать сказал это столь убеждённо, что Тиону на миг поверилось, что она сама при этом присутствовала. - Пусть, пусть он начнёт войну. Он еще сам не знает, с кем связался. Он думает, что король ему поможет? Король не успеет ничего сделать! Тайвину не выстоять перед твоим отцом и твоим дядей! Старые львы задавят молодых. Когда у матери глаза становились такими, Тиону всегда становилось жутко. Ему казалось, что она теряет разум и превращается в дикого зверя – прекрасного и страшного одновременно. - О чём ты говоришь, матушка, - спросил он с отчаянием. - Дядя далеко, а отец уже сидит в цепях! А ты развязываешь войну с Утёсом, вместо того, чтобы вызволить его из лап Ланнистеров!... Мать посмотрела ему в глаза слегка безумным взором, и подняв руку, коснулась его щеки. - Верь мне, Тион! Просто поверь мне, сын мой.