Запад помнит

Лестница, ведущая в покои Хранителя Запада, насчитывала девяносто три ступени. В детстве она казалась бесконечной. За каждым новым её поворотом ждали засады, братья, сёстры, драконы, разбойники или пустота, означающая, что уж за следующим поворотом точно что-то будет. Казалось, эта лестница соединяет море и небо, пронзая Утёс от подножия, где грохочут зелёные волны, до самой небесной тверди, пусть даже от первой её ступени вниз, до моря, было еще множество ярусов, лестниц и галерей, а от последней, до башен с маяком и воронятней – почти столько же вверх. Из-за приоткрытой двери слышался жизнерадостный хохоток отца и голоса - лорд Титос был не один, и Тайвин вошёл, не постучав. В самом деле, в покоях Хранителя Запада, кроме самого отца, сидели сир Леомор и кормилица Гериона. Сир Леомор рассказывал что-то забавное, а Герионова кормилица, высокая, темноволосая женщина в простом зелёном платье, сидела немного в стороне, подле окна, на широкой дубовой лавке, и вышивала. Её круглое лицо, склонённое над пяльцами, светилось спокойной, счастливой улыбкой. Увидав Тайвина, сир Леомор умолк на полуслове, и отец обернулся. - Здравствуй, Тайвин! Ты ко мне? – спросил он весело. Это наигранное веселье так не вязалось с испугом в его глазах. «Как будто я мог прийти сюда к кому-то другому». - К вам, отец, - Тайвин коротко поклонился, глядя не на отца, а на Герионову няньку, пытаясь вспомнить, как её зовут, чтобы попросить её выйти. Но женщина уже и сама всё поняла, без слов. - Здравствуйте, сир Тайвин, - напевно поздоровалась она, неспешно вставая. Она всё ещё видела в Тайвине мальчишку, а не рыцаря, и уж никак не будущего лорда. Нынче за обедом даже попыталась мягко пожурить его за то, что он так мало спит и не бережет себя, и Тайвин сдержался: рядом сидел отец, а браниться с отцом на людях он зарёкся с десяти лет. Собрав своё рукоделие, кормилица поклонилась, и неторопливо выплыла прочь, оставив после себя запах резеды и мяты. От матери пахло иначе. Тайвин не помнил её запаха, но знал, что он давно уже покинул их дом. Сир Леомор тоже приподнялся вслед за кормилицей: - Мне оставить вас, Ваша Светлость? – учтиво спросил он. Обращался сир Леомор будто бы к отцу, но смотрел на Тайвина. Внимательно, спокойно, уверенно – Тайвин вспомнил слова мейстера, и вновь почувствовал душную тяжесть бешенства, стиснувшего грудь. - О нет, сир Леомор, не уходите, - отвечал он, пряча гнев под маской бесстрастия, почти равнодушия. – Я пришёл говорить с отцом о таких вещах, в которых хотел бы спросить вашего совета. Сир Леомор сел обратно в резное кресло. Его улыбка была столь дружелюбна, что хотелось ударить его в лицо. Мысленно проломив сиру Леомору голову отцовским дубовым табуретом, Тайвин прошёл к окну, и встал так, чтобы отцу приходилось оборачиваться назад, разговаривая с ним, и так, чтобы видеть сира Леомора. - О чём же ты хотел говорить со мною? – спросил лорд Титос, неловко поворачиваясь. - Я думаю, вы знаете, о чём, - ответил Тайвин кротко. Лорд Титос подождал, но Тайвин не собирался давать слабины. Шумно вздохнув, лорд Титос откинулся на спинку кресла. - Я знаю, ты разослал им приказ, - сказал он. – От моего имени, это ты сделал правильно, я не спорю. Но всё это так сложно, сын мой!.. Ты мой наследник, но ты ещё не лорд… - Ничего сложного, отец. Всё проще некуда – либо они выполняют твой приказ, либо нет, и тогда у нас с Киваном развязаны руки. - Ответа пока не было. - Ответ будет скоро, - мягко заметил сир Леомор. – Сюда едет лорд Тарбек. «Вот оно что» подумал Тайвин. «Стало быть, тебе уже обо всём рассказали». - Откуда вам это известно, сир Леомор? – спросил он с неприязнью. - Свои люди у меня есть везде, сир Тайвин, - мастер над оружием не выказал и тени смущения. – В том числе и в Тарбекхолле. - Приятно слышать. Может быть, тогда вы знаете и чего хочет лорд Тарбек? Прощения Его Светлости? Помилования? Или войны?.. - Он хочет говорить с лордом Титосом, - спокойно отвечал сир Леомор. - Тогда, наверное, вы знаете, сколько и кого из своих людей он взял с собою? - Десять рыцарей. Всех своих сыновей он оставил дома. А леди Эллин не дура. Своего старого мужа ей не жалко, однако случись что с кем-нибудь из его сыновей, Вальдерран упрётся, и даже этой стерве не удастся переупрямить дубоголового лорда Тарбека. - Стало быть, он нам не доверяет. - Он рассчитывает поговорить с Вашей Светлостью по-дружески, как это издавна повелось… - начал было сир Леомор. - Однако сам он никогда не трудился вести себя, как друг, если мне не изменяет память. – Тайвин, прошу тебя! – лорд Титос снова обернулся в кресле. - Ведь он нам почти родня… - Роднёй нам был лорд Марбранд, - сказал Тайвин. «Но так ли ты боялся опечалить его, отец? Нет, и именно потому, что от него нельзя было ждать предательства – и его не надо было задабривать подарками и добрым обхождением» Лорд Титос страдальчески сморщился: - Тайвин, прошу тебя... Мне больно вспоминать об этом… «А мне, стало быть, нет?» Под взглядом сына лорд Титос осёкся. «Ты-то всё знаешь, отец!» - Зачем ты это устроил, Тайвин! Зачем нам ссориться с Вальдерраном? Он наш верный союзник… - Если это так, то он едет сюда, чтобы вернуть вам всё, что он взял у вас. О чём же вы беспокоитесь? Сир Леомор покачал головой. - Леди Тарбек сильно разгневалась на ваше письмо, сир, - начал было он, но тут же и сам понял, что сказал лишнего. - О, леди Эллин изволит гневаться? – не выдержал Тайвин, - Между Хранителем Запада и богами нет никого, кроме короля! И напомните об этом леди Эллин, сир Леомор, раз она вас посвящает в свои переживания!.. Сир Леомор слегка притих: - Леди Эллин – дама властная и своенравная, сир Тайвин, - заговорил он примирительным тоном. - Но она всего лишь женщина, не стоит принимать её всерьёз… - Сир Леомор, я обойдусь ваших советов относительно женщин. Скажите лучше, как быстро Тарбеки смогут собрать войско? Сир Леомор развёл руками: - Я полагаю, это займёт у них от трёх до пяти дней. Народу у них много, и живут они кучно. Другое дело, что есть ещё лорд Роджер. Лорд Титос возвёл очи к потолку. - Как я устал от этих проклятых Рейнов!.. От этих проклятых Рейнов, Тарбеков, и от тебя, сын мой, я уже тоже смертельно устал!.. – Так отдыхайте, отец, - отвечал Тайвин резко. – А я поговорю с лордом Вальдерраном, когда он приедет. Лорд Титос вновь с тоской посмотрел на сына. Он не любил ссор, и Тайвин знал, что если предложить ему принять удар разгневанного Тарбека на себя, отец согласится, а потом охотно пообщается с лордом Вальдерраном, когда тот выпустит пар. - Признаться, Тайвин, ты заварил эту кашу без моей воли. Не то, чтобы я бы против, или считал, что ты неправ… Но у меня нехорошее предчувствие. - Отец, главное, что вы не считаете меня неправым. - Держись с ним повежливее, Тайвин, прошу тебя, -сказал лорд Титос. - Я буду вежлив, отец, - пообещал Тайвин и, выйдя, притворил за собой дверь. ** «Звон металла. Безжалостное, бесконечное синее небо…» - Ты боишься? - Тигетт весело сверкнул глазами. - Дядя Джейсон говорил, Ланнистер ничего не боится. - И где сейчас дядя Джейсон? – хмыкнул Тайвин. Они стояли у подножия трона Запада, братья Ланнистеры, в львиных гвардейских доспехах. Тигетт весь кипел весёлым задором и злостью, а Киван, сдержанный и собранный, как всегда, являл собою олицетворение спокойствия. Тайвин был рядом, а значит, тревожиться не о чем. «Хотелось бы мне тоже быть таким спокойным», подумал Тайвин. Сам чувствовал себя, скорее, как Тигетт – с той лишь разницей, что не разделял его веселья, но виду не подавал, застыв в бронзовой недвижности королей Скалы, безмолвно взиравших на них из полумрака тронного зала. Лорд Тарбек вошёл в львиный чертог, уверенно и твёрдо, словно в свой собственный замок. Сир Леомор не соврал – с ним было ровно десять рыцарей. «Стало быть, обойдётся без драки». Тигетт звякнул чем-то у него за спиной, и Тайвин едва удержался, чтобы не шикнуть на брата. Лорд Тарбек степенно шествовал через залу, величавый, старый воин, на своём веку больше лет проведший в боях, чем сам Тайвин жил на свете. Как же Тайвин его ненавидел! Эту седую бороду, это красное лицо, на которое он насмотрелся на него еще ребёнком, во время отцовских застолий. Он подождал, пока лорд Тарбек дойдет до середины зала, и сделал два шага ему навстречу. - Здравствуйте, лорд Тарбек, - сказал он, слегка поклонившись. Жизнь в Королевской Гавани научила его, как сделать извинение оскорблением, приветствие – вызовом, а поклон – равносильным перчатке, брошенной в лицо. Лорд Тарбек, не поворачивая головы, одними глазами окинул чертог, Ланнистеров, замерших у его подножия, пересчитал гвардейцев в львиных шлемах. Похоже, он еще не понял, в какую переделку угодил. - Где Его Светлость? – спросил он хмуро. - Там же, где обычно, - ответил Тайвин. Лорд Тарбек снова взглянул на пустующий трон Запада. – Не на месте. - Я пришёл говорить с Его Светлостью. Доложите ему о моём приходе. - Его Светлость поручил мне говорить от его имени, - отвечал Тайвин. – Можете смело высказывать мне всё, что считаете нужным. – С вами, сир, я разговаривать не намерен, - лорд Тарбек грозно раздул усы. - Где ваш отец? – Боюсь, вам долго придётся ждать его, если вы хотите говорить непременно с ним, - резко ответил Тайвин. - Что же, я готов подождать. - Вы слышите? Лорд Тарбек согласен ждать! – Тайвин обернулся и кивком головы сделал знак Бенедикту. – Проводите лорда. Гвардейцы Ланнистеров выступили с обеих сторон от лорда Тарбека и его рыцарей, окружая их, спереди и сзади. На лице лорда Тарбека изобразилось сначала непонимание, потом изумление, потом гнев. - Да как ты смеешь, мальчишка?! – задохнувшись от ярости, вымолвил он, мгновенно багровея. Его рыцари схватились за рукояти мечей, но Тайвин звучно сказал, разом перекрыв весь шум: - Лорд Тарбек, прикажите своим людям сдаться. Лорд Вальдерран озирался вокруг, тяжело дыша. Обнажить меч в чертоге Хранителя Запада – да это было пострашнее любого клятвопреступления. На миг все замерли. - Ты сам не понимаешь, что ты делаешь, сопляк!.. - Сопляком я был прежде, а сейчас я помазанный рыцарь! – Тайвин разозлился, и рявкнул в голос, – И извольте говорить со мною как рыцарь с рыцарем, лорд Тарбек! Старый лорд невольно втянул голову в плечи, но, когда гвардейцы взять его, он вскинулся вновь, стряхнул их с себя, словно могучий вепрь стряхивает с себя гончих псов: - Прочь! – зарычал он свирепо. Тайвин поднял руку, давая гвардейцам знак повременить - Вы пойдёте сами, лорд Вальдерран? - Не дождёшься, щенок! - Тащите лорда, - Тайвин махнул рукой, и гвардейцы навалились на Тарбека всем скопом. Поднялся крик, грохот, отборная брань, которой уже давно не слышали эти стены. Тигетт с мольбой посмотрел на Тайвина, но тот отрицательно качнул головой. - Ты, у себя в столице, верно позабыл, кто я такой? – взревел лорд Тарбек. - Ошибаетесь, лорд Вальдерран, - ответил Тайвин. - Я помню всё. Всё! Лорд Титос первые годы после смерти матери стал слезлив, и часто, напиваясь пьяным, начинал плакать. Как же это было страшно! Где это видано, чтобы взрослый лорд прилюдно плакал? Лорд Вальдерран покатывался со смеху, потешаясь над отцом, и Тайвин, в такие минуты ненавидел весь свет, всех сидящих вокруг, смеющихся, или стыдливо отводящих взгляд, а больше всего – самого отца. Ему и самому хотелось со страху бежать без оглядки, лишь бы не видеть этого, но не давали гордость и цеплявшиеся с трёх сторон меньшие братья и сестра. Этим-то приходилось ещё страшнее, для них Тайвин был последним оплотом, и Тайвин держался – вместо лорда Титоса. Тигетт с тоской смотрел, как вяжут и волокут рыцарей лорда Тарбека. - Погоди, Тиг, - сказал ему Киван вполголоса. – Пока ещё рано. - Я понимаю, - досадливо отвечал тот. Быстрым шагом к ним подошёл Бенедикт, встрёпанный и разгорячённый: - Вальдеррана свели вниз, в темницу. Что делать со всеми остальными? - Отдайте им мечи и лошадей, и пускай проваливают домой, к своей хозяйке. Конь лорда пусть покамест постоит здесь, наши конюхи за ним присмотрят. Они спустились в оружейную, и сняли доспехи. - Стоило надевать всё это для того, чтобы пять минут постоять перед старым Тарбеком, - фыркнул Тигетт, распутывая ремешки. - Роджера Рейна ты сможешь встретить в домашнем халате, как наш отец, - отвечал Киван. - В халате я лучше встречу леди Эллин, - расхохотался Тигетт, - когда её притащат сюда на верёвке. Киван отвесил брату подзатыльник. Они поднялись в горницу, в которой проходили семейные советы. Всё удалось так, даже лучше и проще, чем Тайвин рассчитывал, без кровопролития, быстро и даже без особого шума. Вызов брошен, лорд Тарбек под замком. Казалось бы, теперь ему должно было стать спокойнее, но нет, не унималась дрожь в руках и сердце колотилось, как бешеное. Он не хотел, чтобы кто-нибудь заметил это, но от внимательных глаз Кивана это не укрылось. Брат молча сунул ему кубок вина. Тайвин взял, покосившись на Кивана скорее раздражённо, чем благодарно. Тигетт был разочарован – он ждал большего. Видно было, что парня так и подмывает что-то спросить, но ему хватало ума помолчать. Вино горячей волной мягко толкнуло в голову, разлилось в груди расслабляющим теплом. Звон металла. Храп коня. Удар, железный привкус крови во рту. Безжалостное синее небо. Тайвин тряхнул головой, отгоняя наваждение. Дверь стукнула снова, в горницу вошла Дженна. «Сейчас начнётся», понял Тайвин и осушил кубок до дна. Дженна бесцеремонно отодвинула Тигетта, и встала перед Тайвином, уперев руки в бока: - И что же теперь? – спросила она, глядя ему в лицо. - Что «что»? – переспросил Тайвин с раздражением. Только сейчас ему не хватало сестриных рассуждений. Сестра была одета боги знает во что – одним словом, по-домашнему, но ланнистерского великолепия это у неё не убавляло. Она была чудо как хороша. Золотые кудри рассыпались по обнажённым плечам, глаза горели, розовые, как кораллы, губы решительно сложены: - Ты заранее это задумал, или на тебя опять накатило? - Я всегда все обдумываю заранее, - терпеливо ответил Тайвин. - Я сказала не «обдумал» а «задумал». Обдумываешь ты много чего, это я знаю, а потом тебе вожжа попадает под хвост… – Прекрати, - перебил её Тайвин. - …Ты хочешь навести порядок, или отомстить за свои детские обиды? – спросила Дженна дерзко. - Дженна, я прошу тебя! – загремел Тайвин, но тут дверь распахнулась и на пороге появился отец. Видно, ему давно не приходилось бегать по лестницам. - Что ты натворил, Тайвин! – вскричал он, задыхаясь. «Пожалуй, в этой комнате становится слишком много Ланнистеров!» - Он не выполнил твоего приказа, - не шелохнувшись, отвечал Тайвин. – Что я должен бы делать? - Я скажу тебе, чего делать ты был не должен! Ты не должен был бросать его в темницу! Боги, что на тебя нашло!.. - Тайвин сделал то, что должны были сделать вы, отец, - вмешалась Дженна, поправив кружевной рукав сорочки, сползающий с фарфорового плеча. Лорд Титос обернулся к ней в гневе, но она уже скользнула Тайвину за спину. Отец хотел было что-то ответить ей, но передумал, и безнадёжно махнул рукой. - Отец Небесный, за что мне всё это? – с отчаянием молвил он. – Ведь были такие чудные, такие прекрасные детки. А сейчас – что из вас выросло? – Лорд Титос упал в кресло, которое жалобно скрипнуло под его весом. - Эллин будет в ярости, - простонал он. - Ты боишься её? – Тайвин старался говорить спокойствием, которого не чувствовал. Отец покосился на него взором, исполненным невысказанной муки. – Что тебе до этой мерзкой женщины и её родни? Зачем тебе Рейны? - Я ненавижу их, будь они прокляты! – вскричал лорд Титос. – Но так нельзя, Тайвин, пойми, ты всех нас доведёшь до беды! Ты не один на целом свете, вокруг тебя живут и другие люди, ты будущий Хранитель Запада, ты должен уживаться со будущими подданными! - Да что с вами, отец! – Тайвин, наконец, не выдержал. – Это они должны уживаться со мной, не я! А тот, кто не сумеет, отправится на тот свет!.. - Как ты собираешься править? – затравленно глядя на него из кресла, спросил отец. - Позвольте я покажу вам, Ваша Светлость? Лорд Титос опустил глаза и закрыл лицо рукой. - Боги Тайвин, если бы ты знал, как я ненавижу Эллин, - сказал он чужим голосом. - Будь она проклята, проклята, проклята. Отец сказал это, наверное, впервые в жизни. Он всегда пытался найти хорошее в людях – мол, человек он грубый, но честный, а этот глуп, зато смел и хорошо поёт – у Тайвина каждый раз голова кругом шла от оправданий, которые отец придумывал своим обидчикам. - Это всё, что мне нужно было знать, отец, - сказал он, коротко поклонился и вышел прочь, оставив лорда Титоса лежать в кресле, в окружений дочери и сыновей. *** Прошло два дня. Улетели вороны, ускакали гонцы. Отец, как это всегда с ним бывало, впал в расстройство, отказывался спускаться к обеду и не принимал у себя никого, кроме кормилицы Гериона. Впрочем, сейчас он был и не нужен – лишь бы не мешал своими внезапными приступами бесполезной деятельности. Тигетт ходил молиться в септу Воину, чтобы леди Эллин пришла к Утёсу с войском. Он с волнением рассказал об этом Тайвину. «Какой же ты дурак, Тигетт!» подумал Тайвин, а вслух сказал брату: - Эллин Рейн не такая дура. Он решил сходить проведать лорда Тарбека. Бенедикт пол-утра напоминал ему, что лорд Тарбек требует его к себе – раз сам Титос не идёт к нему. Стражник долго гремел ключами и, наконец, совладав с замком, впустил Тайвина внутрь. Лорд Вальдерран сверкал глазами из полумрака, как вепрь из ловчей ямы. Он сидел в углу на грубо сколоченной из дубовых досок лежанке. Ему, как узнику знатного происхождения, полагалась просторная камера пяти шагов в ширину и семи в длину – роскошь по сравнению с теми каменными мешками, что были ярусом ниже. Тайвин поставил светильник на пол. - Я к вашим услугам, лорд Вальдерран. - Твой отец знает о том, что ты сделал со мною? – хрипло спросил лорд Тарбек. После того, как его бросили в темницу, он ещё долго рвался, кричал, и бился в дверь, и теперь обессилел. - Не всё ли равно? – Тайвин пожал плечами. – Знает ли, не знает, неужто вы думаете, что это что-нибудь меняет? Лорд Тарбек угрюмо уставился на него, словно обдумывая эти слова. Как видно, до него только сейчас начала доходить вся плачевность его положения. Помолчав немного, он опустил седую голову, набычившись. - Сколько тебе лет, Тайвин? – спросил он мрачно. – Восемнадцать? -Девятнадцать. - Ручаюсь, что других девятнадцати лет ты не проживешь, если не научишься держать себя в руках. - Я держу себя в руках, лорд Вальдерран, хоть мне и стоит это немалого труда. Если бы я не держал себя в руках, мы с вами бы уже не могли бы разговаривать. А так – вы живы, целы, и если ваша супруга образумится, еще не раз увидите солнце садится в море. Лорд Вальдрерран снова взглянул на него исподлобья. - Герольд никогда не поступил бы так, как ты. - Разумеется, - фыркнул Тайвин. - Хоть раз в жизни, вы разговаривали с ним также, как со мной? Звали его сопляком и щенком? - Конечно нет, - лорд Тарбек, похоже искренне возмутился, – потому что дед твой ни щенком, ни сопляком не был! А ты такой и есть, как тебя ещё назвать? Мой тебе совет, когда всё это закончится, возвращайся в столицу и не высовывайся. Роджер и Эллин тебе не простят этой выходки. - Как занятно получать совет от лорда, закованного в цепи! - фыркнул Тайвин. – Я знаю, что вы правы, лорд Вальдерран. Но совету вашему я внять уже не могу. Он сразу понял, что плохо подготовился к войне. В том, что война начнётся, он не сомневался, но для начала ему стоило подумать о столице Запада. Пока леди Эллин не опомнилась, он решил съездить в Ланниспорт, и поговорить с начальником городского гарнизона. Столица Запада встретила Тайвина весенними лужами, колокольным звоном и криками чаек. Он отправился один, чтобы не привлекать лишнего внимания, рассчитывая на то, что в лицо его знать не могли – он не бывал тут с детства. Однако, он не принял в расчёт большого количества родичей, и, волею судьбы, сразу же наткнулся на собственного кузена. - Тайвин! – Тайвин едва успел обернуться, как Стаффорд Ланнистер бросился ему на шею. От неожиданности Тайвин едва удержался на ногах, а конь, которого он держал под уздцы, шарахнулся в сторону. Стаффорд уже вырос в здоровенного парня, но все ещё вёл себя как мальчишка. Тайвин никогда не понимал, почему Стаффорд каждый раз так рад его видеть, хотя с детства не получал от Тайвина ничего, кроме подзатыльников. Парень он был простодушный, если не сказать – глуповатый, но Джоанна любила Стаффорда больше всех прочих своих младших братьев. Видимо, жалела самого бестолкового. Эх, не чувства более дрянного, чем жалость! Жалость делает тебя беспомощным, вынуждает сострадать тому, кому сострадать не хочется, и оказывать милосердие тому, кто его не заслуживает. Когда Тайвин глядел на отца, ему хотелось и вовсе не знать жалости. Тогда бы он не испытывал и половины всех своих мучений... Они пошли вдоль набережной. Тайвин вёл коня в поводу, а кузен шёл рядом с ним, беспечный и весёлый, и так и сыпал вопросами, не умолкая ни на минуту: - Как хорошо, что ты приехал, Тайвин! Как поживает Джоанна? Правда, что она первая красавица при дворе? - Правда, Стаффорд. Красивее неё не сыскать во всех Семи Королевствах. - А ты? - А я при дворе первый красавчик – разве у тебя есть сомнения? - Я не об этом! – расхохотался Стаффорд. - Говорят, что принц так сдружился с тобой, что называет тебя своим лучшим другом. И что когда он станет королём, то сделает тебя своим Десницей… - Полегче, кузен, - оборвал его Тайвин. – За такие слова можно крепко получить, лучше молись о том, чтобы боги дали Его Величеству Джейхерису многая и счастливая лета. Стаффорд смутился, и скорее перевёл разговор на другое: - Джоанна прислала мне письмо, - сказал он, и Тайвин невольно почувствовал болезненный укол ревности - ему Джоанна не писала уже давно, а кузен, как назло, напомнил ему про принца. Нехорошие мысли снова одна за другой, полезли к нему в голову. - И что же она пишет? – спросил он, чувствуя, как каменеет сердце в груди. - Пишет, чтобы я слушался тебя, - отвечал кузен с готовностью. – Она всегда мне это говорит. И покойный отец говорил то же самое. Он говорил, ты далеко пойдёшь, и сможешь повести за собой людей… «…Если не станешь сволочью», вот как говорил дядя Джейсон в точности. Тайвин и сам слышал от него это много раз – и от хмельного, и от трезвого, весёлого и печального. Эх дядя, дядя! Сволочью или нет, я стану самим собой, довольно играть по чужим правилам. Тот, кто играет по правилам, предсказуем, как бы он ни был могуч. А когда он слаб, он и вовсе беспомощен. - А ты, я гляжу, всё болтаешься без дела, кузен, - сказал Тайвин с горькой насмешкой. – Как я вижу, твой сир совсем не занимается твоим обучением. Стаффорд был оруженосцем лорда Титоса. Стало быть, на деле рыцаря у него не было вовсе. - Лорд-дядя занят, - простодушно отвечал Стаффорд, обращая к Тайвину свои большие, добрые глаза. «Ну разумеется», подумал Тайвин. – Я хотел бы быть твоим оруженосцем. – Своего оруженосца я потерял в первом же бою. Он не продержался и четверти часа. - Я бы уцелел, - сказал Стаффорд, хлопая ресницами. - Быть может. Но проверять этого мне бы не хотелось. - Из-за Джоанны? Тайвин криво усмехнулся. Тот несчастный оруженосец – боги, когда Тайвин понял, что парень погиб, он себя не помнил от злости и отчаяния! Ему казалось, что он вновь не оправдал себя. - А сам-то как думаешь? – спросил он. - Я должен был отвечать за того парня, учить его, тренировать - и не сумел его защитить. Я вообще ничего не сумел – первая же битва, и вот он лежит с раскроенной головой. И какой же я после этого рыцарь? - Но ведь ты не был виноват, - робко сказал Стаффорд. Тайвин хмыкнул. Эйрис тогда подошёл, чтобы утешить его, но в его глазах было больше любопытства, чем участия. Тайвин грубо сказал принцу, что, мол, парень сам дурак, что кинулся на взрослого воина. Эйрис засмеялся и обозвал Тайвина бессердечной скотиной, но это Тайвина не задело. Ему было спокойнее, когда другие считали его сволочью. Гораздо сильнее его задели насмешки Эйриса после того, как в следующем бою он потерял своего любимого коня. - Моего коня мне было жалко больше, - ответил Тайвин, и Стаффорд посмотрел на него с удивлением. С этим дурнем Тайвин мог быть так же откровенен, как с Джоанной – всё равно он не поймёт половины, в вторую половину позабудет. - Он спас мне жизнь. Про коня этого Тайвин и поныне вспоминал почти с болью. - Он испугался, и сам вскинулся на дыбы, заслонив меня. Крики, ржание, лязг металла. Широкое лезвие копья, нацеленное прямо в него, на два пальца выше ремня – Тайвин тогда так ясно успел представить, как оно прорвёт броню и выйдет из спины. - Я навсегда запомнил, каково это - когда конь валится под тобой. Так тяжело, так неостановимо... Будто дерево под топором. С тобой было так когда нибудь, Стаффорд? На турнирах такое случается. Но со мной это первый раз случилось в настоящем бою. - И что же было дальше? - Конь придавил меня. Тайвин успел бросить стремена, но не успел спрыгнуть на землю, и конь придавил его. Вытащить ногу не получалось – шпора под весом коня вонзилась в землю. Проклятые, трижды проклятые рыцарские шпоры, знак рыцарского достоинства и чести!.. - ...Стаффорд, все эти рыцарские бирюльки – дерьмо, которое может тебя сгубить, запомни это. - Как же ты спасся? – робко спросил кузен. Перед мысленным взором в тысячный раз пронеслось как бился издыхающий конь, силясь приподняться, а копье, торчащее из его груди, не давало ему встать, и конь стонал, словно умирающий великан, и поворачивал голову, кося на Тайвина налитым кровью глазом, точно прося прощения, а Тайвин отчаянно старался высвободиться, видя, как враг идёт к нему, чтобы добить. - Принц спас меня. – просто ответил Тайвин. Жёсткая хватка, блеск лезвия кинжала, горячая кровь, хлынувшая на плечо и на грудь – всё было так, будто так умирает, но он почему-то не умирал, а потом враг навалился на него сверху всем телом. Головы у него уже не было. Тайвин извернулся, посмотрел назад, и увидел Эйриса, с мечом, на взмыленном коне, яростного, с горящими глазами: «Вылезай, Ланнистер! Вылезай и забирайся ко мне, живей! Мы отступаем!..» Тайвин спихнул с себя труп, и тогда конь, в последний раз попытавшись приподняться, сломал древко. Под весом коня копьё глубже вонзилось в его грудь, и он, наконец испустил дух, освободив хозяина. Тайвин подобрал меч, и вдруг, сам не зная почему, протянул руку и погладил морду убитого коня. Эйрис, разразился проклятьями: к ним уже вновь бежали вражьи наёмники. - У него тоже был добрый конь, он вынес нас обоих. - Тебе было страшно, Тайвин? Отец говорил, Ланнистер ничего не боится. - Нет, Стаффорд. Страшно не было. - Он был уверен, что умирать будет, думая о Джоанне, но в те короткие мгновения между жизнью и смертью, он чувствовал лишь бессильную злость, что приходится так глупо погибать, от рук черномазого наёмника, который не поймёт даже его предсмертного проклятья!.. Они уже подошли к казармам. Тайвин отдал поводья конюху, и повернулся к кузену, намереваясь распрощаться с ним. - Научи меня драться, Тайвин! – просительно глядя ему в глаза, сказал Стаффорд. Тайвин покачал головой: - Попроси Бенедикта. Он дерётся лучше меня. - Но я хочу, чтобы меня учил ты! - Я не гожусь на это, братец. Тебе нужен наставник терпеливый и добрый. - Ты добрый, Тайвин, - отвечал кузен простодушно. – Я знаю, ты только притворяешься злым, чтобы тебя боялись… Тайвин задохнулся от ярости. «Я покажу вам, какой я добрый. Вы все меня ещё узнаете» - Поезжай домой, Стаффорд, - бросил он коротко. – Здесь скоро станет небезопасно. А твоя старшая сестра оторвёт мне что-нибудь, ежели с тобой случится беда. Он повернулся, и не прощаясь с кузеном, быстро взбежал по лестнице на крыльцо. Начальник гарнизона, старый рыцарь, из ланниспортских Ланнистеров, разговаривал с ним долго и обстоятельно. Они обошли городскую стену. Железнорождённые и война не прошли бесследно – город обветшал, запасы истощились, народу стало меньше – многие бежали в деревни. Нынче было проще выжить на собственной земле, чем вести свое дело в городе. Нужно привлекать торговцев и ремесленников, но это потом. Сначала Запад должен обрести мир. Тайвин ходил со стариком до самого полудня, выслушивая, спрашивая, выслушивая вновь. Из всего этого бесконечного многословия он сумел выяснить для себя, что в Ланниспорте леди Эллин вряд ли сумеет как-нибудь нагадить, и что в порту стоят три тарбековских корабля, два пустых и один - с товаром, но товар разгрузят завтра. Как это использовать для себя, Тайвин пока не знал, и, наконец, получив от начальника гарнизона все заверения, что, ежели беспорядки и начнутся, то стража их в одночасье прекратит, поблагодарил старого рыцаря и оставил - нести свою нелёгкую службу. У коновязи, под ярким весенним солнцем, на высоком вороном коне, украшенном наборной сбруей, сидел богато одетый человек. Спешиваться он не собирался, как будто кого-то поджидая. Тайвин невольно засмотрелся на скакуна - конь был дорнийской породы, и, только отвязав своего собственного коня, понял, что человек этот ждал его самого. - Позвольте мне поговорить с вами, сир? – учтиво спросил он. – Я купец, торговец пряностями. В его взгляде читалась опасливое любопытство. Тайвин видел этого человека в первый раз, но тот его знал – или догадался, кто он. Скорее всего, по воплям Стаффорда. Тайвин вскочил в седло, и смерил купца достаточно холодным взглядом, чтобы тот заранее держался поскромнее - иные знают, чего ему было надо. - Говорите. - Проедем чуть дальше, сир? – предложил купец, сделав рукой знак в сторону маленькой септы, стоявшей на пересечении главной улицы с одним из бесчисленных переулков, забитых висящей на верёвках одеждой, гусями, детьми и собаками. Они неторопливым шагом поехали к септе. Тайвину казалось, что он вновь очутился в детстве – столько ездить по Ланниспорту ему не приходилось с той поры, как они бегали тут с Джоанной и Киваном. Купец задумчиво поднял глаза вверх, к семиконечным звездам, вырезанным из меди, чернеющим на каждой из семи глав септы: - Только на моей памяти она горела дважды. Первый раз, когда я был ребёнком. А второй… - купец вздохнул. - Вы ходите сюда молиться? – спросил Тайвин, без особого интереса. - Торговые люди больше полагаются на удачу, чем на богов, - улыбнулся купец. – Но, когда удача изменяет, человек бежит искать утешения в храме – такова уж его природа. «Это верно» подумал Тайвин. - Я молю богов, чтобы все железнорождённые провалились в бездну к своему Утонувшему Богу, и оставили в покое мирных людей Запада. Чтобы всех разбойников и грабителей Чтобы окончилась эта война. - Война окончена. - Окончена война короля, - возразил купец. – Не война Запада. На Запад мир ещё не пришёл. Я немало отдал на королевскую войну, и Запад отдал на нее лучших своих сыновей, как всегда. - Вы забываетесь, - холодно перебил его Тайвин, но купец остановил его мягким жестом - Я знал, что вас рассердят мои слова, сир. Королевская семья вам вместо родной, и кто я, чтобы судить драконов? Вы знаете все чаяния и надежды короля, вы выросли в его доме. Но я говорю, как простой западный купец, который никогда в жизни не видел Его Величества, и, скорее всего, не увидит. Для меня это лишь дракон на троне, который берет моё золото и мои корабли, забирает на войну моих слуг, когда ему это нужно. - Так было испокон веков, и так будет, покуда солнце восходит на востоке, а садится на западе. Купец склонил голову. – Разумеется, сир. Так было и так будет. - Так чем же вы недовольны? – фыркнул Тайвин. - Король берет моё, но не может меня защитить. Он не защищает мои корабли от железнорождённых, не защищает моих людей от разбойников, не защищает меня от жадных лордов. - Ах вот оно что, - купец уже начал выводить его из себя своей кроткой наглостью. – Всё, перечисленное вами, в первую очередь, обязан делать мой отец! Отчего же вы говорите «король» вместо того, чтобы прямо сказать «Хранитель Запада»? Боитесь обидеть меня? Видно, вы и сами не верите, что королевская семья, вырастив меня, заменила мне родную!.. - Я верю, что Запад будет в ваших руках, сир. Не в королевских, а в ваших. И я хочу предложить вам свою помощь уже сейчас. Сделать вклад в своё будущее. И в будущее Запада. - Вы удивительно проницательны! – Тайвин окончательно разозлился. Этот купец морочил ему голову, Иные бы его подрали! – Я наследник Хранителя Запада, и для того, чтобы понять, у кого в руках будет Запад не нужно складывать два и два. Чем же вы можете мне помочь, мне интересно? Купец снова посмотрел на него без испуга: - Вы молоды, сир, и служите лишь королю да Небесному Воину. Однако, позволю себе сказать, что войны начинаются и кончаются по воле торговцев. Торговые пути, торговое влияние, вот что, в конечном итоге, движет любой войной. Мы сражаемся золотом, а не сталью. Не глядите так на меня, сир, один воин с мечом вряд ли сможет сделать столько для своего королевства, сколько сможет сделать один умный, деловой человек, владеющий золотом и имеющий связи. - Этот воин не один, - резко отвечал Тайвин. - Кроме собственного меча, у него есть войско, и кое-какие связи тоже имеются. - Сир, иногда даже маленькая мышка может помочь могучему льву. Помните эту сказку? - Вы думаете, что перед вами мальчик, который хочет занять у вас золота для того, чтобы разобраться с надоевшими родичами? Уверяю вас, и того и другого я попрошу у короля, если мне понадобится. - Моя дочь состоит в близких отношениях с Тионом Тарбеком. Она может разузнать, что замышляет лорд Вальдерран. Тайвин уставился на купца с нескрываемым отвращением. Похоже, этот перечный торговец готов продать родную дочь – интересно, за что? - Что может замышлять человек, сидящий в темнице? – спросил Тайвин. - Не могу сказать, сир. Сам я в темнице не бывал ни разу. - Клянусь Семерыми, я это исправлю, если вы не перестанете умничать, - купец похоже в первый раз испугался. В самом деле, мало ли что может прийти в голову балованному и вздорному сынку великого лорда! – Мне любопытно – чего вы так хотите от меня, что так готовы помогать мне в деле, в котором я и так легко справлюсь без вашей помощи? - Вы из рода королей Утёса, сир. Но есть и такие, что рождаются простолюдинами, но за заслуги свои обретают титул лорда. Я слыхал про одного храброго псаря. Он спас жизнь своему господину, и за это был награждён титулом. - А я знаю, что у него осталась одна нога и он ходит на деревяшке. Вы не боитесь ничего потерять, сослужив мне службу? Тайвин развернул коня и поехал в сторону городского порта. В порту кипела и бурлила городская жизнь. Перекрикивались моряки, били рынды, хлопали паруса. Возле высокого дома, что стоял на углу, между площадью и набережной, на широком крыльце стояла дама в богатых и дорогих одеждах. У ступеней ждали носилки – как видно, хозяйка дома собиралась отправиться по своим делам в город. Мирийская колдунья, мать нахального торговца пряностями, понял Тайвин. Его вдруг охватило дерзкое любопытство, и он нарочно свернул на набережную, чтобы проехать мимо старой ведьмы. Та отдавала приказы своему слуге, который слушал её, почтительно склонив голову. Однако, когда Тайвин подъехал поближе, то заметил, что слуга, внимая своей хозяйке, искоса смотрит на него. Он подъехал еще чуть ближе, и тут дама обернулась, прямо посмотрев на Тайвина. У неё было странное лицо, смуглое, с большим, ярко накрашенным ртом и тонким носом, Сколько ей было лет Тайвин не имел понятия, все женщины старше тридцати лет казались ему глубокими старухами, но в этой женщине осталась какая-то грубая, страстная красота. Глаза у нее были страшные, завораживающие. Тайвин внутренне содрогнулся, мысленно выругавшись. Храбрясь, он напустил на себя вид ещё более горделивый, чем обычно, но конь его, вдруг, сделав еще несколько шагов, остановился рядом с носилками. Тайвин похолодел. Он попытался толкнуть коня каблуком, незаметно, раз, другой, но конь застыл, словно деревянный. Тайвин решил сделать вид, что остановил коня сам и воззрился на даму, возвышающуюся перед ним на крыльце, с вызовом и дерзостью, которых отнюдь не чувствовал. Взгляд колдуньи оказался жгучим и острым, как раскалённый клинок. На миг ему показалось, что она смотрит на него глазами Джоанны. Джоанна тоже иногда так могла посмотреть – так, что подкашивались ноги, и звенело в ушах, как от удара палицы. Тайвин не успел опомниться, но колдунья уже смотрела на него змеиными глазами Эллин Рейн. Тайвин ошеломлённо уставился на купчиху – наваждение исчезло. Мирийка улыбнулась тонкой улыбкой, и, томно опустив свой огненный взгляд, сделала реверанс. Двигалась она величаво, грациозно и легко. Тайвин часто замечал, что крупным женщинам свойственна особая красота движений. - Здравствуйте, милорд, - молвила она низким, хрипловатым голосом. «Седьмое пекло», подумал Тайвин. «И эта меня узнала» - И вам не хворать, сударыня, - отвечал он с неприязнью. – Быть может, вы отпустите меня? - Что вы, милорд, разве я могу вас удерживать? – она подняла свои брови, подведённые сурьмой, - Вас не сможет удержать никто и никогда. Я всего лишь хотела засвидетельствовать вам свое почтение. Она снова посмотрела Тайвину в глаза, и тот почувствовал будто она пытается выведать у него что-то сокровенное. Он разозлился. Не думать, не думать о том, о чём запрещал себе думать!.. Ему стало страшно. Это был отчаянный, безнадёжный страх, страх отчаяния, страх неизбежности, страх бессилия. Заливистый смех, порыв ветра. Золотые пряди путаются с серебристыми. Осыпающиеся лепестки мирийского дерева на плитах двора… Звон металла, удар, синее-синее небо. Конь прянул ушами и топнул передней ногой. Тайвин тронул, и конь пошёл вперёд. От сердца отлегло. Он был готов биться об заклад, что никто из встречных прохожих и горожан, глядящих из окон, не догадался, что произошло в самом деле. Все подумали, что молодой рыцарь решил поглядеть поближе на знаменитую ланниспортскую ведьму, а та отвесила ему поклон – только и всего. Свернув с набережной на улицу, ведущую в сторону Ланниспортского дворца, Тайвин для виду ещё покрутил головой, и только потом пустил коня рысью. Стаффорд, купец, ведьма – будь они все неладны! Солнце уже поворачивалось к закату. Он выехал из Ланниспорта поутру. Конь так и просился в галоп, и, выбравшись на дорогу, Тайвин пустил его во весь опор. Дорога длинными, ленивыми петлями, поднималась вверх и вверх, к предгорьям, к подножию Утёса. Из-под копыт летела грязь и разбегались перепёлки. Вскоре голые весенние поля и виноградники закончились и начался светлый, безлистный ещё буковый лес. Тут и там дорогу пересекали бурные ручьи, мутные и вздувшиеся от талого снега. Конь пошёл шагом. Тайвин отпустил поводья и поехал, глядя по сторонам. Над головой, свистя крыльями, пролетел ворон. Тайвин проводил его взглядом. Откуда он? Из Королевской Гавани? Из Тарбекхолла? Или свой, здешний? Подъехав к каменному мостику через небольшую горную речку, он, вдруг, насторожился. Шагах в ста от моста сидели какие-то люди. Тайвин присмотрелся. Двенадцать человек, оружия не видать. Но отличить крестьян от разбойников даже отсюда было легко. По тому, как тесно они сгрудились, как тихо разговаривали. Ни песен, ни смеха – как лесные звери, вышедшие из чащи к реке. Вот они – проклятие нынешнего времени. Голове вдруг сделалось отчаянно, лихо. Не как перед боем, когда всё зависело от сноровки владения клинком, а немного иначе. Сейчас он мог испытать свое умение подчинять себе людей, а если не получится, то он был не прочь развлечься хорошей дракой. Он направил коня прямо к ним. Разбойники, как ни странно, заметили его позже, чем он их, и встрепенулись. Двое вскочили на ноги, один схватился за самострел. Чем ближе подъезжал к ним Тайвин, тем тревожнее они переглядывались. Наконец тот, что держал в руках арбалет, не выдержал. - Стой! Еще шаг, и я стреляю! Тайвин направил коня прямо к нему, и остановился в паре саженей перед ним. Это был взъерошенный парень с испуганными голубыми глазами. Смерив его взглядом, Тайвин обернулся на остальных: - Кто у вас главный? – спросил он. Главный, как он сам успел догадаться, с широким крестьянским лицом, чернявый и смуглый, поднялся на ноги. - Поджидаете кого, или делите награбленное? – спросил Тайвин, в упор глядя на бородатого. Простолюдины боялись, когда он так смотрел, да и не только простолюдины. Но этот разбойник оказался слеплен из другого теста. - Я знаю тебя, - ответил он, мрачно, но без страха. – Ты Тайвин, старший лорда Ланнистера. - С чего ты так решил? – Тайвин уже понял, что здесь, на Западе его знает каждая бродячая собака. - Я видел тебя, – отвечал тот хмуро. – Лет десять назад. Ты тогда был мальчишкой. Но хоть ты и вырос вдвое, не узнать тебя нельзя. - Мы слыхали от людей, что ты вернулся на запад, - подал голос второй. – Говорят, ты приказал переловить всех лесных братьев и развесить их на деревьях вдоль дорог. - И что же ещё говорят? - Говорят, кое-кому из западных лордов скоро придётся потесниться. И что жизнь для них пойдёт не такая привольная, как прежде. - Говорят, лорд Титос вверил тебе командование своими рыцарями, - добавил третий разбойник. - Что король поручил тебе навести порядок на Западе от своего имени, - сказал четвёртый. - Что он объявил тебя своим названным сыном, а принц души в тебе не чает, и зовёт тебя братом. - А ещё я подменяю Верховного Септона на каждом третьем богослужении, да Великого Мейстера, когда ему нездоровится!.. – перебил его Тайвин. – Говорят многое, да не всему следует верить. Я вот слыхал, что в Западных землях развелось столько разбойников, что если их всех покидать в Закатное море, вода поднимется на три дюйма. - Мы ушли в леса не от хорошей жизни, парень, - сказал рослый старик с сивыми усами и с топором за поясом. От звука его голоса, конь тревожно храпнул, пытаясь попятиться. - Кому сейчас легко, - отвечал Тайвин со злостью, натягивая поводья. - Куда как проще жить в лесу, вместо того, чтоб работать, и грабить добрых людей. Усатый, стоявший всё это время подобравшись, как зверь перед броском, выпрямился и расправил плечи под нечищеной кольчужкой: - Я из крестьян лорда Марбранда, - с вызовом отвечал он. - Наша деревня оказалась причиною спора между Тарбеком и Марбрандом. Когда Тарбек отнял эту землю у Марбрандов, те сожгли нашу деревню, чтоб она не досталась Тарбекам. Это по-людски, скажи-ка, сын лорда? Справедливо ли это? А ведь Марбранд – родня твоей матери. К кому нам было идти за правосудием? Тайвин про себя выругался по-валирийски. Конь заплясал под ним, чуя гнев седока и гнев людей, стоящих перед ним. - Лорд Титос дал нам золота. А там началась война… Золото ушло, как песок сквозь пальцы. Дома у меня больше нет. Лес – мой дом! И таких, как я, тут сотни. Не жди от нас раскаяния, лордов сын! Мы не виноваты, и раскаиваться нам не в чем. - И так вы и будете жить, до конца своих дней? - Кто знает? – усмехнулся чернобородый. - Мы не знаем, что будет с нами завтра. Может и жизнь наша уже на исходе, как эта весна. - Я скажу вам вот что, - ответил Тайвин со злостью. - Если вы придёте в Утёс, и назовёте мое имя, я дам вам место за своим столом, защиту, и достойное дело. Но если вторая наша встреча случится не в Утёсе, а где-нибудь ещё, то клянусь Троном Запада, петли вам не миновать. Запомните моё слово! Он развернул коня, и быстрой рысью поехал прочь. Будь прокляты Рейны и Тарбеки! И более всех во всём виноват отец!.. Тигетт встретил его яростным негодованием: - Ты же говорил, что нам с тобой нельзя и носу высовывать из Утёса, а сам мотаешься один где попало! Тайвин спрыгнул с коня. Тиггетт схватил его за локоть: - Куда ты ездил? – глаза брата были полны обиды и гнева. – Почему ты не взял меня с собой? - Погоди, Тиг, - Тайвин отстранил брата. Бенедикт шёл через двор, быстрым, широким шагом. Багряный плащ лениво вздымался за его плечами, в такт шагам. - Ты думаешь, что не можешь на меня положиться?.. - Тайвин, зайди к Его Светлости, - Бенедикт даже слегка запыхался. - Прилетел ворон из Тарбекхолла. Вот оно, с бешено забившимся сердцем, понял Тайвин. Ведьма написала отцу!.. Сейчас станет ясно, принимает ли она бой, или и дальше будет плести козни. - Не вешай нос, - сказал Тайвин Тигетту. – Сейчас начнется и ты будешь нужен мне, как никто другой. Отец наверняка перепугался, сейчас опять станет причитать и браниться. Надо его успокоить, чтобы он не мешал. Попросить помощи у Леомора, так и отцу будет спокойнее, и этот подлец будет на виду. И так быстрее удастся вывести его на чистую воду. А дальше они справятся. Скинув дорожный плащ, Тайвин почти бегом взбежал по лестнице, вошёл в покои лорда Титоса, и только закрыв за собой дверь, почуял: что-то не так. Отец обернулся к нему. Лицо его было бледным, глаза горели. - Где тебя носит?!.. – рявкнул он так, что Тайвин, от неожиданности, замер. Он и представить не мог, что у отца может быть такой голос, и такие глаза. Он никогда ещё не видел его таким – совершенно трезвым и разъярённым. - Ты думаешь, это игра?! Дом – это не знамя с вышитым львом, это твоя семья! Это твои родичи, и ты за них в ответе! - Отец, - начал было Тайвин, но лорд Титос оборвал его: - Молчи! Я доверился тебе, но теперь я вижу, что поспешил. Ты самонадеянный и самовлюблённым стервец, не видящий дальше своего носа. Я не допущу, чтобы опять пролилась кровь наших родичей!.. - Что случилось? – спросил Тайвин чувствуя, как в животе зашевелился ледяной страх, и зная, что ответ ему не понравится. – Эллин схватила Стаффорда.