Приятное послевкусие.

      Недовольно жмурясь от солнечных лучей Эррор фыркнул и прикрыл лицо рукой осознавая, что раз он сейчас его сон был потревожен несчастным и ни в чем не виновным солнцем, то больше мужчина теперь навряд ли уснет. Скрипя зубами разрушитель неловко открыл глаза сперва довольно сильно ослепнув от света, а затем когда привык спокойно приподнялся пошатываясь и принимая сидячее положение. Память о вчерашнем дне была кусками, но он точно помнил, как к нему относился любимый сын, со всей нежностью и добротой, пусть конечно было видно, что и жалость присутствовала там как самое преобладающее чувство, передававшееся всем по лукавому и грустному взгляду.       Если бы не стук в дверь, то он бы навряд ли прекратил бы размышлять о том, что было вчера, но кажется Пи, который так яростно хотел войти, чтобы проверить отца это не волновало. Слегка неуверенно переведя взгляд на младшего Ошибкин вздохнул и от шока ахнул видя инвалида в своей одежде. — Как твоё самочувствие, папочка? — тихо и ласково промурлыкал художник подъезжая на коляске к кровати. — П-пОчЕмУ ты в моей одежде? — пытаясь скрыть свой некий шок проглючил Оши и отвел взгляд покрываясь легким румянцем. — Ты не помнишь? Моя одежда в стирке, а вчерашнюю мою ты выпачкал, ибо тебя вновь вырвало на кровати, когда я кое-как помог тебе добраться сюда… — как ни странно, но на лице младшего так и сияла нежная улыбка, которая так и не сходила с лица, при диалоге с опекуном, что Глюка мягко говоря напрягло. — Почему… Ты так улыбаешься? — с некоторой опаской в голосе вопросил старший пока Джем в миг удивился вопросу довольно быстро шире улыбаясь. — Просто я понял вчера кое-что… После твоих слов, когда тебе приснился кошмар. — Ч-Что…? Кошмар? Что я тебе уже сказал? — Ну, это секрет, пап, так что прости, не скажу. Ты ведь сам сказал мне ничего не говорить. Эти слова заставили скелета впасть в ступор, ведь он явно не мог ничего вспомнить об кошмаре и о том, что он там говорил сынишке будучи полусонным. Но Пи вновь ввел его в ступор действиями, когда уже подъехав в плотную резко впился в его губы сразу добавив языки. Жар нахлынул на всё тело насильника, пока его любимый уже начал играть на его мужских чувствах кладя руку на орган сквозь одежду. Только пару касаний и вот, фаллос уже стоял колом, пока подросток уверенно продолжал без колебаний поддразнивать актива.       Окончив поцелуй чернильный игриво облизнул свои губы усмехаясь, пока родственник не понимая ничего отходил от шока. Тела обоих желали близости, но кажется в этот раз против будет именно Ошибкин, ведь такое резкое изменение отношения сына к нему его явно пугало до чертиков. Ему ничего в голову не могло придти, что же он такого сказал, что тот так легко теперь действует, так ещё и без капли отвращения. — Что… Я такого сказал, что ты такой уверенный теперь? Скажи мне, что всё это значит? Я ничего не понимаю. — Ничего, пап, просто ты лежишь в коме около девяти месяцев, если бы ты знал, насколько я сильно винил себя, когда бросил тебя посчитав, что ты ничего с собой не сделаешь будучи в гостиной. Ты наглотался чего-то, тебя ели откачали, но ты впал в кому, никто не понимает причину. Но слушай, я бы сделал всё, чтобы ты очнулся. Это последнее, что твой мозг мог сделать, чтобы ты не забыл меня. Я очень скучаю, умоляю, проснись… Мне не хватает тебя, так же как и Фрешу. Он как и я постоянно сидит с тобой рядом в палате. Нас уже выгоняют от того, что мы так долго с тобой проводим времени…