Приятное послевкусие.

      Резкий проблеск света заставляет его рвано выдохнуть и сильнее зажмуриться, а пиканье прибора, который следил за его пульсом, достаточно усугублял ситуацию, потому как этот звук больно бил по мозгам.       Эррор морщится, хрипло дыша от боли во всём теле и с огромными усилиями пытается постепенно открыть очи, но получается это только с шестой попытки. Его зубы сжимаются, когда он наконец видит расплывчатую картинку палаты, в которой он провалялся немало времени. В голове метаются мысли с осознанием, того, что он не дома и Джем может быть сейчас совсем один.       Тревога настолько сильно накрывает его, что он начинает дёргаться, безуспешно пытаясь выдернуть капельницу из своей косточки, но ничего не выходит, а потому он обессиленно падает вновь на кровать и хмурится, ибо не может даже слова вымолвить. Но, на его счастье за дверью послышались шаги и родные скрипы колес от инвалидной коляски, а также тихий разговор: — Как думаете, дядя Фреш, когда он очнётся? — грустным и уставшим голосом вопросил парнишка слегка сжимая ткань своих джинс, которые он надел из-за прохладной погоды. — Не знаю, Пиджи, — не менее расстроенно отвечает тусовщик продолжая вести коляску к палате, после чего слышится скрип двери и они оба замирают, а внутри у скелетов душа явно пропускает удар.

***

      После пару минут молчания и шока Фреш подвозит чернильного ближе к отцу, а сам падает на колени перед братом беря того за руку, при этом стараясь сдержать свои эмоции. В этот момент первым голос подаёт младший, пока по его щекам, подобно хрусталю стекают слезы настолько сильной радости, что можно было бы сойти с ума. — Папочка… — срывается с уст парнишки, когда тот подобно напуганному котёнку резко прижимается к плечу Оши лицом подрагивая от истерики, словно лист на ветру — Т-ты правда… Правда очнулся? — видя такие эмоции своего любимого сына и брата мужчина уже сам был готов разрыдаться. — Ты нас так тогда напугал… Мы думали, что ты после всего этого никогда не очнешься. Я д-думал, что больше не увижу тебя, дурень! Мы так испугались, когда нам сказали, что ты в коме! — лукаво ругаясь Фреш поправил свои очки, на которых не было надписей свободной рукой и выдохнул глядя на родственника — Больше никогда, так не делай, слышишь? Н и к о г д а, — так как монстр не мог даже и слова сказать, он лишь кивнул покрываясь сильной дрожью от всех этих ощущений.       Эррор представить себе не мог, что за него могут так волноваться и потому вся эта забота от дорогих ему людей грела душу, вместе с тем и его всего. Хотелось встать и обнять тех, но он не мог из-за своей слабости. Это безумно расстраивало, он хотел бы поблагодарить за всё своих родных, но и речи пока не было.

***

      Прошло около двух месяцев, опекуна Пи перевели на другой этаж, он уже мог хоть немного, но двигаться, говорить и конечно же нормально есть, без боли в душе. От осложнений постепенно и след простыл и теперь педофил шел на поправку. И вот в очередной раз после обследования темнокостный лежал в своей палате читая одну из книг Стивена Кинга, которую притащил для него YOLO-чка, по просьбе старшего, так как в больнице было слишком скучно и одиноко, а так какое-то развлечение, помимо вязание, по которому он попробовал за это время ещё и до комы миллионы вариантов узоров и видов вязки.       Как ни странно, но настроение было приподнято, от чего тот аккуратно потянулся, чтобы не принести, своему только недавно пришедшему в себя телу, вред и сладко выдохнул прислушиваясь. В соседней палате слышались разговоры людей, которые бурно рассуждали новости, а также включенный старый телевизор. По-видимому кому-то повезло больше, ибо у Глючного в комнате такого не было. Грустно вздыхая тот надулся уже мысля в слух: — М-да, им хоть не скучно. А у меня ни соседа, ни телевизора, — цокая языками он отложил книгу «Сияние» и осторожно взял свой телефон набирая номер своего сына. Через пару минут послышались гудки, но никто не брал трубку, по видимому Джемми был занят, а потому не отвечал, правда Руру это явно не понравилось, так как тот помнил, что его опекаемый живёт с Фрешем.