Приятное послевкусие.

      Очередным днем к Глюканутому пришел посетитель, это был Пи и причем тот был без Фреша. Когда разрушитель услышал стук, то просто улыбнулся и тихо сказал «входите», на что дверная ручка повернулась и послышался шум и скрип колес. Мальчишка скромно улыбнулся прикрывая дверь, при этом придерживая в другой руке букет прекрасных лилий белого цвета. От такой картины Руру слегка покраснел, понимая, что чувства к сыну ещё не прошли, от чего в мгновение появилось отвращение к самому себе. — Привет, пап, — полушепотом поздоровался чернильный и опустил глаза в пол, подъехав к кровати пациента — Как самочувствие? Тебе наверное одиноко тут, потому я решил проведать тебя… — Привет, Пи… Да, ты прав, я рад тебя видеть. Мне намного лучше, как там мой брат? Не обижает тебя? — спрашивая инвалида он старался выглядеть, как приличный родитель. — Дядя Фреш? Ну, он в порядке, постоянно мне помогает и очень сильно волнуется за тебя, так же, как и я. Он даже решил устроиться на работу, потому-то его сегодня не будет, весь день себе расписал. — Ничего себе, а он меняется и я бы сказал в лучшую сторону! — воодушевился Глюк улыбаясь во все свои тридцать два зуба — А какую работу он выбрал, не знаешь? — Диджей в клубе насколько я знаю, сразу в нескольких хочет посмотреть… -Хм, в его стиле я бы так сказал, ибо он обожает музыку и клубы. Передай ему, что у него всё выйдет и я верю в него, — со всем счастьем произнес старший и вздохнул. — Хорошо, я понял, пап, — зажато ответил чернокостный даже не глядя на отца, при этом поставив вазу с цветами на тумбу. — Что-то случилось, сынок? — ели выдавил из себя Ошибкин сглатывая слюну. — Нам нужно поговорить с тобой…       В этот момент казалось, что душа скелета от слов сына готова была прекратить свой стук навсегда, мысли путались показывая самый худший исход событий в этом разговоре, потому он даже заглючил, чуть ли не начиная перезагрузку, но с этот момент мальчишка положил свою маленькую ладошку на его руку и внимательно посмотрел в глаза педофила, который даже дар речи потерял, на миг прекращая дышать. Джемми сразу понял, что к чему и потому решил сделать, то, о чем навряд-ли теперь будет жалеть. Притянув насильника за воротник он ухмыльнулся и нежно, словно по-детски прикоснулся своими «губами» его «губ», показывая всю свою любовь и нежность, чувствуя, как жар от родного тела начинает сводить его самого с ума заставляя желать большего, но всё же решая отстраниться парень рвано ахнул, ибо его прижали к себе жестко и по-собственнически вовлекают в достаточно взрослый и глубокий поцелуй, показывая тайные и страстные желания обоих. Они слишком скучали по друг другу и слишком долго отрекались от самих себя, а потому решили сделать этот огромный и рискованный шаг навстречу своим чувствам.       Всё было бы даже лучше, если бы они не услышали шаги в сторону палаты и не отстранились от друг друга со скоростью, казалось бы молнии. В палату зашел врач с простой и легкой улыбкой, поправляя свои короткие волосы цвета блонда, специально в другой придерживая планшет, показательно читая его, прежде чем поднять взгляд на двух взъерошенных скелетов, которые были настолько смущены, что уже готовы были провалиться под землю, чтобы успокоить свои души и переживания, что этот мужчина не мог ничего увидеть. — О, так вы тоже здесь, Джем. Что же, у меня очень хорошие новости, через неделю мистеру Эррору можно будет уже домой, мы проведем ещё пару анализов и можно смело сказать, что если всё так же хорошо, то он здоров, как бык. Кстати, у вас обоих нет случаем температуры? Вы просто в жутком румянце, что мне кажется, чт- — Всё хорошо! Мне и сыну просто жарко, можно приоткрыть окно? — выпутался Руру, сжимая в руках простынь. — Да, конечно, мне пора, выздоравливайте, — после этих слов сероглазый покинул помещение положив руки в карманы халата — Удачи вам, Папер Джем.       Как только шаги удалились юноша и мужчина наконец нормально вздохнули посмотрев друг на друга и в миг неловкая тишина залилась громким и счастливым смехом. Ошибкину стало смешно, так как он почувствовал себя школьником, которого застукал учитель с любимым, а Пи посчитал, что оправдание отца было слишком смешным и милым для него из-за этого улыбка мальчишки заставляла его скулы уже болеть.