***
Обучение особо никаких действительно серьезных препятствий Шэнь Юаню не ставило. Скорее всего из-за лени Самолёт даже не прописал, что в древности писали на традиционном китайском, так что все иероглифы были упрощёнными и современными. Тем не менее, серьезной проблемой стали уроки владения мечом. Дело было не в самой концепции, хотя меч Шэнь Юань, очевидно, никогда в руке не держал, а в одежде. В этих шмотках даже ходить не слишком удобно, что говорить об интенсивных тренировках? Когда он просто выживал, у него были только штаны да рубаха. При становлении адептом добавилось ещё и верхнее платье. Когда же его назначили главным учеником ко всему белому великолепию в комплект теперь входил ещё один добавочный слой. Так что привыкал к этим одеждам Шэнь Юань мучительно долго. Впрочем, как только до Лю Цингэ дошло, что на пике Цинцзин учат не только книжки умные читать, но и с мечом управляться, так тот сразу пристал к Шэнь Юаню с совместными тренировками. Проигрывать и в очередной раз терять лицо Юань не хотел, но и отказать этой целеустремленной булочке с корицей он так просто не мог. Выложившись на полную и почти сведя битву в ничью, Шэнь Юань умудрился проиграть особенно глупо. Тренировочный бой шел уже больше одного шичэня, а Лю Цингэ все по-прежнему нападал, заведя Юаня в глухую оборону. Желая одним ударом покончить с этим спаррингом, Шэнь Юань резко срывается с места и, ловя удивленный взгляд оппонента, собирается нанести удар. В тот же момент Цингэ пытается увернуться и принять удар на ученический деревянный меч, но не учитывает одного. Одежды. Во время последних шагов к цели Юань наступает на подол верхнего платья и летит прямо на меч Цингэ. Двое противников шокировано застывают, а Юэ Ци, выступающий в этот раз судьей, падает с камня от смеха. — Шэнь-шисюн, — ошарашенно зовёт Цингэ, — такой неуклюжий. У Шэнь Юаня в тот момент было ощущение, что эти слова забили последние гвозди в крышку гроба его гордости.***
— Подожди, все правда так и было? — закатывает глаза Шэнь Цзю, искренне пытаясь не усмехнуться, — Ты портишь мне репутацию. — Во-первых, это уже моя репутация, — обиженно фырчит Юань, — а во-вторых, ты сам в оригинале себе репутацию прошляпил в борделях. Не дав Шэнь Цзю как следует возмутиться, Юань продолжил: — Кстати, через неделю мы получаем мечи. — Кто «мы»? — переспросил Шэнь Цзю, позволяя сменить тему, — Юэ Ци уже получил, а Лю Минъянь ещё даже официально не приступила к обучению. — Ты специально каждый раз Лю Цингэ игнорируешь, да? — поднял бровь Шэнь Юань. — Понял, наконец, — фыркнул тот. На самом деле, ненависть Шэнь Цзю к Ло Бинхэ и Лю Цингэ у них стала почти локальным мемом. — На самом деле, он должен был получить меч немного позже. Минимум через год, несколько я знаю. — вдруг Шэнь Цзю насмешливо ухмыльнулся, — кажется, он сильно старается, чтобы защищать своих принцесс. — Принцесс? Лю Минъянь и кто-то ещё? — Ты не знал? — ещё ехиднее улыбнулся тот, — У Лю Цингэ есть две маленькие принцессы, которых ему нужно защищать. Разумеется, одной из них является его милая сестра. — А второй? — заинтересованно поддался вперёд Шэнь Юань, пытаясь вспомнить всех дев, которых когда-либо видел с Лю Цингэ. Таких не находилось. — А второй принцессой является., — загадочно тянет Цзю, — конечно, милый и неуклюжий Шэнь Юань! — Да ну тебя!***
Впрочем, слова Шэнь Цзю были пророческими. Цингэ, кажется, вообразил себя рыцарем. Он гонял ухажеров Лю Минъянь. И ухажеров Шэнь Юаня, вообще-то, тоже. При том так, что Юань даже не подозревал об их существовании. Буквально все знали, что если ты положил глаз на Лю Минъянь или Шэнь Юаня, тебе нужно было победить Лю Цингэ один на один. Впрочем, дев это не касалось. Поэтому неудивительно, что по пику Сяньшу из рук в руки передаются несколько из немногочисленных портретов Шэнь Юаня, украдкой написанных Лю Минъянь во время совместного отдыха. Постепенно соученики, которые до этого были недовольны Шэнь Юанем, понемногу приняли его. Ну и что, что необщительный? Если попросить помощи, не откажет. Спустя два года усиленных тренировок с учителем днём и с Шэнь Цзю ночью, Юань наконец достиг достаточного мастерства в музыке. Теперь он вполне мог подобрать ноты на слух, чем они с Шэнь Цзю порой занимались во время их ночных посиделок. Хотя самым поразительным стало, пожалуй, то, насколько тот, весь из себя консерватор, проникся музыкой нового времени. Шэнь Цзю стал настоящим меломаном, слушая все: от к-попа и кантри до хеви-метала. Однажды вечером, когда все ученики должны были только заканчивать трапезу, Юань ушел с гуцинем в отдаленную беседку на краю бамбуковой рощи. Присев на холодную скамейку и положив гуцинь на стол, Шэнь Юань начал играть. Он всегда был личностью достаточно романтичной, взять хоть то же признание на веере. Поэтому сейчас, в одиночестве сидя под ярким полумесяцем, Юань играл песню о любви. Мягкие переливы мелодии и тихий голос слились в романтичном танце. Незнакомые слова поразили невольных слушателей, пришедших в поисках их дорогого шисюна. Язык, доселе незнакомый, был плавным и тягучим, словно мёд. Красивая песня поразила печалью, а красивый юноша — слезами. — Шэнь-шисюн, — растерянно прошептал Лю Цингэ, вместе с Лю Минъянь и Юэ Цинъюанем прокравшиеся на пик Цинцзин для ночной прогулки. — Лю-шиди! — удивлённо воскликнул Юань, быстро стирая слезы рукавом. — Почему ты плачешь, Сяо Юань? — мягко спрашивает Юэ Цинъюань, когда эти трое быстро приблизились к нему. — Кто здесь плачет? — возмущённо спрашивает Шэнь Юань, прекратив тереть глаза. — Почему кто-то плакал? — переспросила Минъянь, пытаясь хоть как-то понять причину и помочь. — Хах, — слегка улыбнулся Юань, — все уже в порядке, просто песня грустная. Поняв, что более точного ответа им не дадут, Юэ Цинъюань перевел тему: — Эта песня очень красивая, — похвалил он, — на каком она языке? — На английском, — автоматически ответил Шэнь Юань, все ещё приходя в себя. — Я никогда о нем не слышал, — задумался Лю Цингэ, — а вы? — Я тоже, — ответил Юэ Цинъюань, — но могу поискать в библиотеке. — Не стоит, — спохватился Шэнь Юань, — это придуманный язык. По сути, в мире романа действительно не было такого языка. — Ты придумал свой язык, Сяо Юань? — удивился Юэ Цинъюань. — Почему ты не поделился с нами? Это мог быть наш шифр, — недовольно нахмурился Лю Цингэ. — Его придумал не я, — тут же стал отнекиваться Юань, продумывая, что бы сказать, чтобы не пришлось учить трех детей новому языку, — а человек, который мне небезразличен! — У тебя есть такой человек?! — удивлённо переспросили все трое. — Да, этот язык — только наш с ним шифр, — несколько раз кивнул Шэнь Юань, — поэтому я не могу вас научить ему. — Вот как, — все ещё ошарашенно ответил Лю Цингэ. — Это очень романтично, — мягко сказала Лю Минъянь, — а где особенный для шисюна человек сейчас? — Он… — Юань на секунду прервался, — далеко.***
— Да у тебя в возлюбленных ходит почти весь мир! — смеётся Шэнь Цзю, — Английский — международный язык, если ты не забыл! — Я помню, но в мире романа его знаю только я, — отвечает Шэнь Юань, — мне правда не хотелось их учить английскому. Большинство моих любимых песен на нем. А если я вдруг начну напевать себе под нос неприличную песню, а рядом будет кто-то из них? Это же сразу прощай репутация! — Пффф, поступай, как хочешь, конечно, — фыркнул Шэнь Цзю, меняя тему, — кстати, мне недавно контакт «Идиот-под-соевым-соусом» мем отправил. Я даже не знаю, кто это. У тебя вообще у всех контактов странные названия. — Да ладно, это прикольно, — отбирает телефон Шэнь Юань, — дай мем глянуть, это от старшего брата. Он, скорее всего, скоро из командировки вернётся. — Лучше скажи, как ты вообще отличаешь «сестру-мужа-матери-моей-сестры» и «сестру-мужа-матери-моих-братьев»? — Да никак, — спокойно отвечает Юань, возвращая телефон, — это одна и та же тётя, просто у нее два номера. — Ты меня доконаешь, — закатил глаза Шэнь Цзю. — И тем не менее, ты не сменил названия контактов, — мягко улыбнулся Шэнь Юань. — Возможно, в этом что-то есть, — точно так же улыбается Шэнь Цзю.